Балканы

До осени 1915 года Балканы имели очень малое касательство к германской разведке. Лишь после того, как сербская армия была разбита и была установлена связь с болгарской армией, в середине ноября произошло первое свидание на сербской почве германского начальника Генерального штаба генерала фон Фалькенгайна с болгарским генералом Шоковым. Я присоединился к последнему при его возвращении в Софию, с целью согласования разведки на [137] Балканах с германской разведкой.

С высшими военными властями согласование было достигнуто быстро. В низах же работа очень скоро наткнулась на обычное в Болгарии «polecka, polecka! – «не спеша, не спеша!». Работать там с германской быстротой было невозможно. Чиновничества в немецком смысле слова там не было. Германские чиновники и офицеры, не привыкшие к сношениям с заграницей, натыкались там вначале на значительные затруднения, которые удалось, однако, преодолеть с помощью высших властей. Полиция сама по себе была удовлетворительной и внушала страх, но базировалась больше на партийных, чем на внешнеполитических целях. Разведки подобной германской не было.

Со вступлением Болгарии в войну на стороне Германии победила политика короля Фердинанда и председателя совета министров Радославова, но настроение не было единодушным в пользу немцев. Правда, на стороне Германии стояло подавляющее большинство народа, национальной целью которого были Македония и Добруджа, равно как и официальные учреждения армии и правительства, уверенные в победе Германии. Однако, финансовые круги, банки и зажиточные семьи были связаны своими интересами с Антантой и, в особенности, с Францией и не были согласны с политикой Радославова. В этих кругах Антанта располагала разведкой, лучше которой она не могла ни желать, ни создать. Поэтому не было заметно экономической или политической разведывательной деятельности иностранцев, но зато установилась очень оживленная тяга к путешествиям в Швейцарию со стороны дружественных Антанте кругов. Здесь находился центр французской разведки на Балканах. Дорогу эту могла бы закрыть лишь Австрия, но она не была в состоянии провести эту меру по отношению к своему союзнику достаточно энергично из политических соображений. Напротив, имелись даже подозрения относительно того, что чехи содействовали связи между Францией и Болгарией, а высокопоставленные представители Австрии и Болгарии, чехи по национальности, подозревались даже в активной поддержке этих связей. [138]

Официальные болгарские учреждения, охотно желали поддерживать интересы военного командования, но проводить это могли лишь с трудом и неполно, вопреки противившимся мощным финансовым и политическим группам.

Наряду с этими крупными связями, внутри Болгарии был сильно развит и мелкий шпионаж Антанты, игравший, однако, лишь второстепенную роль, так как все, что Антанта должна была, в общем, знать о военных происшествиях, она узнавала через свои связи и через Швейцарию. На самом фронте процветал тактический шпионаж, которому благоприятствовал природный характер театра военных действий и разноплеменность обоих сторон. Германские разведывательные офицеры в сотрудничестве с болгарскими успешно перенесли на здешнюю разведку и контрразведку германские принципы и опыт главных театров военных действий.

По ту сторону фронта, в Греции, с самого начала войны стояли на страже французская и английская разведки. Франция здесь отошла на задний план, на переднем же находилась Англия, придавшая разведке свойственный Англии крупный высокополитический характер. Греция была, кроме того, базой для шпионажа и пропаганды против Турции через Смирну. Левантинцы доставляли превосходный материал и для дальнейшего расширения в сторону Малой Азии.

В тылу болгарской армии через Дунай шел сильный шпионаж Румынии, находившийся в связи с русскими и руководимый французской разведкой. Наряду с этим еще до революции в России шла немаловажная большевистская пропаганда. В крестьянской Болгарии она не имела видов на успех, но значительно способствовала ухудшению настроения.

Чисто турецкие круги относились к Болгарии лояльно, но входящие в состав Турции враждебные туркам круги, – армяне и левантийцы, – делали все что могли, чтобы в союзной Болгарии повредить Турции. Оба эти народа развивали в Болгарии сильную пропаганду против войны, причем находились в согласии с кругами страны, дружественными Антанте.

На Балканах действовала, таким образом, [139] преимущественно политическая разведка, стремившаяся экономить военные силы, нападать политически, в первую очередь на самое чувствительное место фронта срединных держав и прорвать его. Цель эта была достигнута полностью. Наступление салоникской армии 15 сентября 1918 г. нашло фронт оставленным. Это была не военная, а определенно политическая победа и предательство со стороны Болгарии. С начала апреля этого года было ясно, что дело закончится именно так. Германская разведка, опираясь на сообщения из Болгарии, могла в середине июля предсказать это событие с точностью до одного дня. К этому исходу привела раковая опухоль, состоявшая в том, что антантовский капитал играл в Болгарии руководящую роль и что влиятельные круги тяготели к Парижу.

Следует упомянуть еще и о том, что представитель Соединенных Штатов, аккредитованный одновременно в Бухаресте и в Софии, самостоятельно представлял американские интересы с помощью успешной пропаганды, направленной против срединных держав. Это было возможно благодаря тому, что Болгарией была выдвинута и принята точка зрения, согласно которой Америка не объявляла войны Болгарии. Об это разбивались все попытки устранить американского агента.

Положение на Балканах представляло для Германии также и непосредственную опасность. С помощью строгого наблюдения за пассажирским движением из Болгарии стремились не допустить того, чтобы дружественные Антанте болгарские круги могли знакомиться с Германией. Эта мера была сведена на нет сильным, переходившим почти в безобразие, движением из Германии, часто, под флагом перевозки подарков и тому подобного, служившим лишь удовлетворению страсти к сенсациям и любопытства, и влиявшим к тому же на настроение Болгарии не в пользу Германии, вследствие своей навязчивости и оскорбительности. Другая непосредственная опасность состояла в том, что германские войска при этих обстоятельствах подвергались влиянию разведки Антанты. Германский главнокомандующий, генерал фон Шольтц, обратил, поэтому, особенное внимание на преподавание отечествоведения в своих [140] войсках. Последние и остались до самого конца в хорошем состоянии. Они были, однако, бессильны против политического успеха Антанты и политического крушения Болгарии.

Турция

Как уже упоминалось, путь в Малую Азию разведка Антанты нашла в Смирне. Другую базу нашла она в английском флоте у Митилены. Английские разведывательные бюро были, затем, в крупном масштабе организованы в Галаце и в Сирии. Другим центром являлся взятый в Багдаде в плен и живший в течение всей войны близ Константинополя на Принцевых островах английский генерал Таунсенд, которому Высокая Порта разрешила полную свободу передвижения и который свободно посещал нейтральные посольства. Спокойною гаванью для разведки являлось и одно интернированное стационарное судно Америки. Против. России Черное море и Кавказ являлись действительным барьером. Зато русская разведка в Голландии, о подвижности которой я уже говорил, давала себя чувствовать через Средиземное море вплоть до Константинополя. На Кавказе развилось также оживленное движение дезертиров с обеих сторон. Случалось, что они меняли фронт по четыре‑пять раз, в зависимости от того, на какой стороне были лучше условия содержания. Но разведка могла извлекать из этого лишь ограниченную пользу и лишь по местным вопросам.

При энергично производившейся в Турции разведке едва ли был пойман хоть один турок. Турция является единственной боевой областью, где женщина не играла никакой роли. Почти не было установлено и появления нейтральных шпионов, так как турецкая обстановка была настолько своеобразной, что вражеская разведка направляла, по‑видимому, свое внимание лишь на знакомых с ней туземных жителей. Пойманные шпионы были, по большой части, греками, армянами и евреями. Греки или левантийцы были при этом трусами, евреи обнаруживали сильную враждебность к туркам и из всех государств Антанты особенно поддерживали англичан. Армяне были в качестве [141] шпионов очень решительны и страшны. Они и здесь причиняли туркам много затруднений, что значительно способствовало усилению мероприятий против армян. Таким образом, часть вины за судьбу армян во время войны несет вражеская разведка. Сильной помехой в борьбе со шпионажем было то, что «Surete generale» и полицейский префект Константинополя были разными учреждениями, и что в них добросовестно соблюдалось служебное время, а вне его работы не велось. Сама по себе турецкая полиция была ловкой и энергичной, она была научена политическими интригами и поэтому внушала страх.

Германской разведке нелегко было приспособиться к турецким условиям, так как она не была с ними знакома. Тем не менее, благодаря ознакомлению турецких руководителей разведки с германскою разведкой и посылке германских офицеров в Турцию, удалось все же достигнуть удовлетворительного согласования.

Удалось обезвредить большое количество органов вражеской разведки. Оно было так велико, что проведение процессов застаивалось. Наказания были суровыми; закон о шпионаже соответствовал проекту, который был представлен германскому рейхстагу и не был утвержден последним, но был перенят Турцией. Состояние переполненных шпионами турецких тюрем было очень плачевно; часто в них царил сыпной тиф. Массовый характер шпионажа и вызванная этим затяжка быстрого судебного решения повлекли за собой, без сомнения, и гибель многих невинных.

Многие ценные сообщения без сомнения доходили до Антанты также и потому, что высокие сановники Турции проявляли к ней склонность и поддерживали с нею связь. Так, например, комендант Смирны Рахми‑бей допускал там влияние иностранцев в большой мере, чем это было полезно для интересов срединных государств. Это указывало на то, что связи этих кругов с Антантой были старше их связей с Германией. Да и Высокая Порта не так уж, безусловно, поддерживала борьбу против иностранного влияния. Получалось впечатление, что она оставляет на всякий случай открытою дверь заднего хода. Тем [142] сильнее верность союзу проявлялась в армии, главным представителем которой был Энвер‑паша, удовлетворявший все нужды разведки. Турецкое население, благодаря своей религиозности, было невосприимчиво к какой бы то ни было пропаганде, в том числе и большевистской. Военные руководители, поэтому, вдвойне понимали опасность от разлагающей пропаганды, грозившую Германии, и обращали внимание германского верховного командования на видимые вредные последствия ее. Вообще бросалось в глаза, как хорошо в Константинополе были осведомлены о положении в Германии. Политические деятели ездили постоянно в Германию для личного наблюдения. К Австро‑Венгрии относились нехорошо. К разведке ее относились сдержанно, так как она работала в Турции и до войны, стремясь достигнуть в первую очередь делового влияния, и не переставала делать это и во время войны. Вследствие этого, к представителям австро‑венгерского государства питали меньше доверия, чем к представителям Германии. В Константинополе знали хорошо положение в Болгарии и предупреждали о заметных успехах пропаганды в народе и в армии.

У собственно разведки не было центра: далеко отстоящие один от другого театры военных действий и самостоятельно борющиеся армии имели каждая свою разведку.

Очень обширная и ловко руководимая политическая разведка простиралась под военным руководством далеко вглубь Центральной Азии Ее, однако, считали исключительно турецким делом и от германской разведки скрывали ее цели и результаты.