Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Большие перемены 1 pageСтр 1 из 11Следующая ⇒ Елена Веснина Большие перемены
Исцеление любовью – 5
Елена Веснина Большие перемены (Исцеление любовью-5)
* * *
Что ощущает человек, когда он долго о чем-то мечтал и наконец его мечта сбылась? Мечта, которая владела им много лет! Вероятно, его охватывает счастье, которое можно было бы назвать тихим. Тихое счастье сбывшегося желания, возникающее у человека зрелого, понимающего ему цену, знающего, что самое главное — это бережно отнестись к тому подарку, который даровала судьба. Буравин проснулся рано утром и, еще не открывая глаз, улыбнулся. Рядом спала Полина, уткнувшись подбородком в его плечо. Он слышал ее ровное дыхание, ощущал ее тепло. Ему вдруг захотелось, чтобы время остановилось, чтобы это волшебное утро длилось долго-долго. Но на столике у кровати запел мобильник. Буравину пришлось осторожно отодвинуться от Полины, встать и взять трубку. Чтобы не разбудить Полину, он сказал очень тихо: — Да, слушаю. — Доброе утро, дорогой, — в трубке был голос, который Буравин знал до последней интонации, — голос Таисии. — Что тебе нужно в такое время? — Буравин не мог скрыть недовольство. — Витя, у меня к тебе срочный разговор. — Я перезвоню тебе через час. — Виктор, я же сказала: у меня к тебе срочный разговор, я не могу ждать целый час. Мне нужны деньги. Это была неожиданная тема для такого раннего утра. Таисия точно знала, что именно сейчас надо разрушить утреннюю легкость и теплоту, которая окружает любящих друг друга людей. Настроение Буравина стало быстро меняться. — Какие деньги? Зачем? Таисия стала с напором объяснять: — Затем, что нам с Катей нужно на что-то жить! Ты же не хочешь, чтобы твоя любимая дочь нуждалась! — Таисия, я тебя плохо слышу, — прервал ее Буравин. — Здесь неустойчивая связь. Я сейчас перейду в другое место, и мы договорим. Он снял со спинки стула свой халат, оделся и вышел из спальни. Только после этого Полина открыла глаза. Она поняла, кто звонит в такую рань. Буравин вышел на лестничную площадку и теперь уже громко сказал: — Таисия, теперь я тебя хорошо слышу. Так вот, по поводу денег. Я готов помогать тебе и Кате материально… — Замечательно. Нам нужно встретиться и все обсудить, — предложила Таисия. — Я расскажу тебе о своих требованиях. — Тася, опомнись. По сути, я вам ничего не должен. Катя — совершеннолетняя, а ты — только бывшая жена. Моя помощь — это не больше чем добрая воля, так что не надо ставить мне никаких условий. — Конечно, добрая воля! По своей воле ты меня бросил, по своей воле будешь выплачивать мне компенсацию — за моральный ущерб. Ты же не захочешь, чтобы я отказалась от тех привычек, которые приобрела за годы нашей совместной жизни? Катя этого не поймет, — Таисия была довольна тем, как складывается разговор. — По-моему, ты больше заботишься не о Кате, а о себе, — возразил Буравин. В данном случае я и Катя — это одно и то же. Мы — семья, которая потеряла кормильца. Уходя от нас, ты не подумал о том, как мы будем жить дальше! — Но ведь я оставил вам достаточно денег на первое время, — Буравин искренне не понимал, в чем он виноват. — Достаточно для чего? Чтобы не умереть с голоду? Витя, ты приучил нас к безбедной жизни. А теперь хочешь посадить на голодный паек? — Я все понял. Я передам тебе деньги через Катю, — сдался Буравин. — Нет, нам нужно встретиться лично. Ты сам всегда говорил, что денежные вопросы нужно обсуждать только при личной встрече, — возразила Таисия. — Хорошо, я приеду. Все, пока. Буравин отключил связь и вернулся в квартиру. — Витя! Витя, ты где? — позвала его Полина. — Полинка, ты уже проснулась? Рано еще, поспала бы подольше, — Буравин улыбаясь подошел к кровати. — Но ведь ты тоже встал — даже раньше меня. — Знаешь, если человек становится бизнесменом, он автоматически лишается сна, — уклонился от ответа Буравин. — Хочешь сказать, что бессонница — это профессиональная болезнь всех твоих коллег? — В общем, да. Поскольку дела могут потребовать твоего внимания в любое время суток, — Буравин обнял Полину. — Так это из-за делового звонка ты выскочил на лестничную площадку? — Да, — смутился Буравин, — боялся тебя разбудить… — И кто тебе звонил? Буравину не хотелось врать, он помолчал и ответил: — Таисия. — И что ей нужно? — Успокойся, не я. Всего лишь деньги. — Но ты говорил, что оставил ей какую-то сумму на первое время. — Конечно, оставил. Но она хочет убедиться, что я и в дальнейшем буду ее содержать. — Вот как? Ты считаешь себя чем-то ей обязанным? — Нет. Но я чувствую ответственность за женщину, с которой прожил больше 20 лет. Даже если она сейчас устроится на работу, ей вряд ли будут платить приличную зарплату. — Буравин нежно обнял Полину. — Не переживай, Полинка, я улажу это дело. — Витя, по-моему, ты не понимаешь. Таисия, играя на твоем чувстве ответственности, тем самым старается привязать тебя. — Ну, это у нее точно не получится! — уверенно сказал Буравин, — хотя в одном ты права: пока наши родные не привыкнут к тому, что мы живем вместе, нам будет нелегко. — Больше всего меня волнует не то, как Борис и Таисия переживут наш союз, а как поведут себя дети… Ты думаешь, они поймут нас? — Конечно, поймут. Ведь мы расходились со своими супругами, а не с ними. Кстати, сегодня к нам придут Леша и Костя. Помнишь? — Да, Костя придет точно. А вот насчет Алеши я не уверена. А очень хочется увидеться и с ним тоже… — Полинка, моя главная обязанность — сделать тебя счастливой. И я это сделаю, несмотря ни на что! — в голосе Буравина было море нежности. — Я буду счастлива, если между нами и нашими бывшими супругами не будет никаких неурядиц. И если наши дети будут с нами общаться. — Но все это вполне достижимо! — успокоил ее Буравин. — Сегодня к нам придут Костя с Лешей. Завтра мы позовем Катю. С Таисией я все улажу сам. А Борис как будто и не предъявляет никаких претензий. — Ну да. У него сейчас период гордого молчания, — вздохнула Полина. — Ну что ж, гордое молчание — шаг к началу нового диалога! — улыбнулся Буравин и потянулся к Полине, чтобы поцеловать ее. Полина засмеялась и увернулась от поцелуя. — Что такое? Разве я плохо выбрит? — Для приема детей нормально, а для поцелуев — как небритый кактус! — сказала Полина, нежно гладя его по щеке. — Нет, ну надо было так оскорбить! Небритый кактус! Вот сейчас побреюсь, тогда берегись! И Буравин решительно направился в ванную — бриться. У Самойлова это же утро было совсем другим. Он проснулся в одиночестве. Долго рассматривал потолок, потом подушку рядом. Он даже погладил эту подушку, словно она была живой. — Эх, Полина, Полина… — сказал он подушке, аккуратно поправил ее и, наконец, встал с постели. Он бесцельно побродил по комнате, рассматривая вещи так, как будто он видел их в первый раз, потом открыл шкаф и потрогал рукой пустые плечики. В углу шкафа сиротливо стояли туфли Полины. — И туфли оставила… — вздохнул Самойлов. — Прямо как Золушка! В душе у Самойлова образовалась пустота, которую невероятно трудно было выносить. Он ходил, прислушиваясь к этой пустоте, ощущая, что неожиданно куда-то исчез целый мир, который был рядом, но он в суете даже не понимал, что этот мир так важен для него. Потеря потрясла Самойлова. Он осознал, что такое настоящая боль. Было так пусто и тихо, что казалось: мир рухнул и его надо строить заново. Но сил на это не было совершенно. Для Алеши утро тоже было неспокойным. Он проснулся и почему-то сразу обратил внимание на свою инвалидную коляску — как напоминание о прошлом. Он решил ее разобрать и убрать подальше с глаз. За этим занятием его и застал Костя. — Леха, ты пойдешь со мной к матери? — спросил, он. — Она нас обоих пригласила. — Не знаю, что-то не хочется. Честно говоря, не могу видеть рядом с мамой Буравина. Все никак не привыкну, что она теперь живет не с отцом… — Брось. Нужно смотреть на жизнь проще. Тем более что ни ты, ни я изменить ничего не можем. — Теоретически я с тобой согласен. А вот практически… Ладно, хватит об этом. Помоги мне лучше кресло разобрать, — попросил Алеша — у него что-то не ладилось. — Зачем? — Чтобы выбросить. — Да ты подожди выбрасывать, оно ведь новое совсем. Может, кому-нибудь еще пригодится, — уже договаривая эту фразу, Костя почувствовал, что сглупил. — Нет, видеть это кресло не могу. Во-первых, мне его купил Буравин. А во-вторых, — эти колеса напоминают мне о том, о чем хочется забыть. — А во мне будят чувство вины… — тихо добавил Костя. — Ты опять за свое? Ну разве ты виноват в том, что я чуть не стал инвалидом? — Понимаешь, тогда, после аварии, все желали тебе как можно быстрее выздороветь. А я… — Костя запнулся, но все-таки продолжил: — Я тогда так сильно ревновал тебя к Кате, что меня посещали только черные мысли… И только-то? А я-то подумал, что ты испортил тормоза на моей машине или сделал еще что-то в этом духе! — засмеялся Алеша, не понимая, что попал в самую точку. — Мысли — это просто мысли, и ничего больше. Я прощаю тебя раз и навсегда. И давай не будем больше возвращаться к этой теме. — Как скажешь, — быстро согласился Костя. — Вот и хорошо. Предлагаю сделать еще один шаг ко всеобщему прощению и примирению. — Какой? — Давай наших невест помирим, — заговорщицки предложил Алеша. — И вы с Катей, и мы с Машей решили пожениться. Девчонки скоро станут родственницами — зачем им ссориться? — Мысль хорошая. А вот над ее реализацией нужно крепко подумать. — Главное — правильно выбрать время и место. Может быть, у Левы в ресторане? — Алеше нравилась мысль о примирении, и он уже планировал, как ее реализовать. — Хорошо, — согласился Костя, — а кресло я пока перенесу в свою комнату. А потом мы его выбросим. Пока братья возились с инвалидной коляской, Самойлов нашел сумку, аккуратно сложил в нее все случайно оставленные Полиной вещи, поставил сумку на тумбочку у кровати и снова лег. Он стал задумчиво рассматривать потолок. За этим философским занятием и застал его вошедший в спальню Алеша. — Пап, ты все еще лежишь? Смотри, какое утро солнечное! — А почему ты завтракать не идешь? Мы тебя так и не дождались, — поддержал брата зашедший следом Костя. — Спасибо, не хочется, — отрешенно ответил Самойлов. — Слушай, а ты на работу не опоздаешь? — заволновался Алеша. — Какая работа, ты что, забыл? У меня теперь нет ни фирмы, ни жены, ни друга… — Зачем ты так, — остановил его сын. — Папа, ты не грусти, — добавил Костя. — У тебя же есть мы. И вместе мы обязательно прорвемся! — Только не надо меня утешать, — грустно сказал Самойлов. — Со мной все в порядке. Я найду, чем себя занять. А у вас какие планы на сегодня? — Мы с Костей хотели встретиться со своими невестами. С Катей и Машей. — А, ну да. Вы же у меня оба — без пяти минут молодожены. — Самойлов немного помолчал, а потом спросил: — А к другим молодоженам тоже зайдете? Сыновья переглянулись. — Да, мама нас приглашала… Мы не хотели тебе говорить, чтобы не расстраивать… — сказал Костя. — Да ладно, я все понимаю, — кивнул Самойлов и протянул Алеше сумку с Полиниными вещами. — Возьми. Будете в гостях у… этих… отдашь сумку матери. Она тут в спешке кое-какие вещи забыла. — Пап, я, наверное, не пойду к маме. Пусть лучше Костя передаст. — Иди-иди. Я знаю, она будет рада тебя видеть. Алеша взял сумку и сочувственно посмотрел на отца. Братья решили сходить к матери. Алеша понимал, что маме тоже непросто без них, а Костя хотел подружиться с влиятельным тестем — Буравиным. Дети ушли, и Самойлов продолжил свое бесцельное хождение по квартире. Он пытался занять себя чем-то, но безуспешно. Наконец, Самойлов подошел к телефону и набрал номер. — Алло, Григорий Тимофеевич? Привет, Гриша. Самойлов беспокоит. — А, Борис, привет, — ответили в трубке. — Как дела? Да все как обычно — работаю. Встретиться и пообщаться я не против, но сейчас для этого неподходящий момент. Я занят сейчас. Будь другом, перезвони позже. — Хорошо, я позвоню попозже, — грустно вздохнул Самойлов. Он положил трубку. Долго рассматривал телефон, а потом набрал очередной номер. Услышав родной голос, он замер. — Алло, слушаю вас. Алло, говорите, вас не слышно, — Полина прислушалась и догадалась: — Боря, это ты? Самойлов вздрогнул, как от удара, и быстро положил трубку. Не в силах отвести от этой трубки взгляд, он тихо сказал: — Да, Полина, это был я… Полина все еще прислушивалась к гудкам в трубке и не решалась ее положить. — Кто звонил? — бодро спросил Буравин. — Не знаю. Какой-то странный звонок. Позвонили, помолчали… и мне показалось, что я узнала дыхание Бориса. — Дыхание Бориса, говоришь? Ты скучаешь по его дыханию? — Буравин изобразил шутливую угрозу на лице. — Витя, ну что ты говоришь! Как ты мог так подумать! — сказала Полина и нежно обняла его. — А разве ты не знаешь, что я уж-ж-жасно ревнив? — продолжал играть свою роль Буравин. — Что я невероятный собственник? — А брился ли ты поутру, Отелло? — поддержала его актерский этюд Полина. — А как же! Только что! — Буравин с гордостью предъявил Полине бритву, с которой пришел из ванной. Он осторожно положил бритву на столик и повернулся к Полине. — И теперь я намерен исполнить свою угрозу. Берегись, Полина! — он оценил глазами расстояние до желанного дивана. — Витя, Витя, успокойся! Ты ведешь себя как мальчишка, — улыбнулась Полина. — Конечно, как мальчишка, — быстро согласился Буравин. — А разве в медовый месяц нужно вести себя иначе? — Но скоро придут дети… — неуверенно начала Полина. Но Буравин, как настоящий мужчина, уже чувствовал волну ее ответного желания и крепко обнял Полину. — Дети обещали быть к обеду. Так что у нас еще есть время! — прошептал он ей на ушко и поцеловал. Самойлов же после разговора с Полиной взял телефонную книжку и долго ее листал, вчитываясь в каждую строку. Потом положил книжку на место и, пригорюнившись, заговорил сам с собой: — Надо же, полный блокнот телефонных номеров, а пообщаться не с кем. Один занят, другой в отъезде, третий в запое… — тут лицо его просветлело, словно он, наконец, нашел выход из безвыходного положения. Самойлов направился на кухню, достал из холодильника бутылку, быстро, словно боясь передумать, открыл ее, наполнил рюмку и выпил. Потом сел у кухонного стола и прислушался к терзающей его боли, ожидая, когда она немного притихнет, атакуемая алкоголем.
* * *
В это же утро в дом к Зинаиде почтальон принес письмо. Зинаида положила письмо на стол и стала хлопотать, готовя завтрак. На кухню зашла Маша, счастливо улыбаясь. — Доброе утро, Маша. Садись завтракать. Маша села за стол, машинально взяла кружку с чаем, да так и застыла с ней в руках. — Маш, ты чего? Пей чай. — Бабушка, я так счастлива. Все наши с Лешей неприятности остались позади. Теперь мы точно будем вместе. Мы и под дольменами прошли, и ты нас благословила… — Я сказала — благослови вас Бог, — уточнила бабушка. — А какая разница? — улыбнулась Маша. — Где я, а где Бог. Есть разница, есть. Маша, я тебе вот что скажу: Леша — конечно, партия хорошая, но пожениться вы успеете всегда. — Бабушка, но мы не хотим ждать! Да и зачем? Что нам мешает пожениться прямо сейчас? Зинаида взяла со стола конверт и протянула его Маше. — Вот это мешает. Маша взяла письмо и ахнула: — Бабушка, это письмо из института! Что в нем? Зинаида взяла конверт, вынула из него письмо и сказала: — Маша, это тебе вызов пришел! Зинаида склонилась над письмом и прочла: — «По результатам вступительных экзаменов, принятых выездной приемной комиссией мединститута, в связи с наличием положительной рекомендации и необходимого стажа работы Никитенко М. Н. зачислена на лечебный факультет мединститута. Просим прибыть для оформления документов». Маша выхватила письмо из рук Зинаиды и продолжила читать: — «Зачислена на лечебный факультет». Ух ты! Бабушка! Неужели это правда? Маша радостно обняла Зинаиду, но вдруг призадумалась. — Но если я сейчас уеду в институт, мы с Алешей не сможем жить вместе… — улыбка исчезла с Машиного лица. — Ничего страшного. Я же говорила — пожениться вы всегда успеете. — Ну как ты не понимаешь! Мы не можем ждать. — Это почему же? — подозрительно спросила Зинаида. — Но мы так любим друг друга! — А, в этом смысле… — Зинаида успокоилась. — Маша, тебе выпал такой шанс! И ты не хочешь им воспользоваться? — Очень хочу, очень. Но и Лешу оставить не могу… Мы с ним обязательно что-нибудь придумаем! — А ты думаешь, Леше понравится, если его новоиспеченная жена будет зубрить латынь вместо того, чтобы готовить обеды? — Бабушка, Леша не такой. Вот увидишь, он будет очень рад и обязательно меня поддержит! . — Ага, и борщ тебе сам сварит… — иронично продолжила Зинаида. Маша взяла письмо и пошла к себе в комнату. Ома не ожидала, что счастья будет так много, что прямо через край. И любимый Алеша наконец-то рядом, и сбылась мечта о поступлении в институт. Врач — это профессия, которая всегда влекла ее. Но выбирать между любимым человеком и любимой профессией — это очень трудно.
* * *
Таисия после разговора с Буравиным пребывала в плохом настроении. В комнату вошла Катя и сразу оценила ситуацию: — Привет. Чего грустим? — Не грущу — думаю. — О чем? — О твоем отце. Я только что ему звонила. — Да? Зачем? — Напомнила, что нам с тобой нужно на что-то жить. — Думаешь, папа об этом забыл? Я уверена, что он и так будет нам помогать, — уверенно сказала Катя. — А я не уверена, потому что знаю мужчин. Пока они любят или хотя бы делают вид, что любят, они чувствуют себя обязанными обеспечивать женщину. А как только любовь проходит, от внутреннего чувства долга не остается и следа. — По-моему, к папе это не относится, — заметила Катя. — Еще как относится. Я понимаю, что отец кажется тебе идеальным мужчиной. В молодости я тоже так думала. А теперь оказалась брошенной женой. — Даже если отец и бросил тебя, то меня-то он не бросал! — сказала Катя. — Он обещал, что будет мне помогать. И я ему верю. — Дорогая, хочу тебе напомнить, что ты собираешься выйти замуж. — Мама, при чем тут это? — При том, что содержать тебя должен Костя Самойлов, а не отец! Или ты хочешь не только поселить Костика в нашем доме, но и посадить его на мою шею? Если мужчина входит в дом жены, он должен доказать свою состоятельность хотя бы умением зарабатывать деньги. — А я не сомневаюсь, что Костя ради меня в лепешку расшибется! — Катя по-прежнему была полна оптимизма. — Тогда ты должна надеяться на него, а не на материальную помощь отца. — Мама, с Костей я разберусь сама. А по поводу папы ты лучше успокойся. Хватит жить прошлым, он ушел и, увы, не вернется. — Что значит успокойся? Что значит не вернется? — Таисия и не думала прекращать борьбу. — Это ты мне говоришь? Да мы же с тобой одного поля ягоды — отступать не в нашем характере! — Мама, важно не только бороться до конца, но и уметь вовремя признать свое поражение. — Признать поражение? Ни за что! — Значит, вопрос не в деньгах, — задумчиво подвела итог Катя. — Похоже, ты все еще веришь, что отца можно вернуть. И все разговоры с ним обо мне только козырь в твоей игре. Ведь так? — А тебя это беспокоит? — Конечно! — Напрасно. Беспокойся лучше о Косте. — А чего мне о нем беспокоиться? В нем я уверена. — Ну да, Костя горы свернет ради тебя. Лишь бы не свернул шею себе или кому-нибудь другому ради этой светлой цели. — Мама, почему ты так говоришь? — Потому что неплохо знаю твоего жениха. — Я с ним тоже не первый год знакома. И выхожу за него замуж потому, что он любит меня по-настоящему. По-моему, это достаточное основание. — Ну, возможно, — неожиданно согласилась Таисия. — Кстати, Костя вот-вот должен быть здесь. Сказал, что сначала зайдет к матери, а потом — к нам. — К Полине? Значит, он сейчас у Буравина? — Таисия изменилась в лице. — Да, мама, да. И хватит вздрагивать. Он же должен налаживать контакт с будущим тестем! — Надо было начинать с будущей тещи, — не согласилась Таисия. — Я бы ему объяснила, как общаться с Виктором. — Да? И что бы ты ему сказала? — Я бы посоветовала сразу же брать быка за рога. Не затягивая, обсудить деловые вопросы и денежные проблемы. — Уж чему-чему, а этому Костю учить не надо. Для него деньги — вторая любовь после меня. — А ты не боишься, что со временем эти приоритеты могут поменяться местами? Кате не понравился мамин вопрос. Она покачала головой и вышла из комнаты. Расследование дела смотрителя шло к концу, и следователь решил поговорить с подсудимым. Он зашел к смотрителю в камеру, огляделся и сказал: — Утро доброе. — Ну, может, минуту назад оно и было добрым, а после твоего прихода — вряд ли, — откликнулся смотритель. — Чего надо-то? — Попрощаться хотел. Я твое дело в суд передаю. — Поди, скучать, по мне будешь, когда меня на зону переведут? — с иронией спросил смотритель. — Не буду. И надеюсь больше никогда тебя не увидеть. — Намекаешь, что остаток жизни я за решеткой проторчу? — А тут и намекать нечего. По твоей статье лет двадцать строгого режима гарантировано. В твоем возрасте это почти смертельно. — Это еще бабушка надвое сказала. В нашем деле никто никому никаких гарантий дать не может. Рано ты меня со счетов сбрасываешь, рано. — Я и сам понимаю, что рано. Еще бы немного времени ты у нас провел, я бы на тебя столько интересного накопал! — Умерьте пыл, гражданин начальник. От работы кони дохнут. — При чем здесь кони? Из-за таких, как ты, люди гибнут. — Из-за таких, как я? А кто моих сыновей замордовал? Не наша доблестная милиция? — Нет. Дети у тебя погибли потому, что ты их воспитал по своему образу и подобию. Они за твои грехи поплатились. — О грехах заговорил? Ты, может, по совместительству попом подрабатываешь? — Смотритель становился все мрачнее и мрачнее. Нет. Просто думал, что ты захочешь облегчить свою душу и рассказать мне напоследок о своих темных делах. Я ведь знаю: их за тобой немало числится. — Если знаешь — предъявляй доказательства. А нет — так иди отсюда. Ты не священник, чтобы я перед тобой каялся. Ты — мой злейший враг! — подвел итог беседе смотритель. Следователь вернулся к себе в кабинет, понимая, что разговор не состоялся. Как говорится, врагами были, врагами и остались. Но рабочий день шел своим чередом, и к Буряку пришел неожиданный для него посетитель. — Разрешите представиться. Марукин Юрий Аркадьевич. Младший следователь прокуратуру. Буду работать под вашим началом. — А, я слышал о вас, — вспомнил следователь. — Ну что ж, будем знакомы. Мне, я думаю, представляться не нужно. — Надеюсь, мы сработаемся, — несколько угодливо сказал Марукин. — Посмотрим, — сухо кивнул следователь." — Григорий Тимофеевич, скажите, а как продвигается дело Михаила Родя? — А почему вы спрашиваете? — Ну как же! Начинаю вникать… — А, ну да. Родь, он же смотритель маяка, сейчас находится в одиночной камере. Его дело практически завершено. — Когда передаете в суд? — Со дня на день. — По-моему, торопиться с этим не стоит, — мягко намекнул Марукин. — Почему? — Я нашел материалы, которые расскажут об этом человеке много интересного. Марукин положил на стол папку, которую до этого момента держал в руках. — Я думаю, здесь можно найти доказательства причастности Родя к нескольким преступлениям. — Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался следователь, — дайте посмотреть. — Пожалуйста. Следователь открыл папку и стал перебирать бумаги: — Постойте. Откуда это у вас? — Так я же готовился к работе под вашим началом. Покопался в архиве, кое-что нашел. — Ничего себе кое-что. Папка внушительная. — Сам не успел проанализировать толком, но понял, что благодаря этим материалам некоторые старые загадки могут быть раскрыты, — скромно сказал Марукин. Следователь долго изучал представленные Марукиным документы. — Здесь много интересного, — сказал он наконец. — Но беда в том, что здесь нет прямых доказательств причастности Родя к преступлениям. Только косвенные. А до суда осталось очень мало времени. — Значит, нам нужно получить чистосердечное признание самого Родя. — В общем, да. Только рассчитывать на это не приходится. Родь не такой человек. — Григорий Тимофеевич, на прежнем месте работы я славился умением проводить допросы. Давайте я попробую допросить смотрителя. — Попытаться, конечно, можно. Только вряд ли из этого что-нибудь получится. — Знаете, как говорят: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Марукин. — Ну хорошо, пробуйте, — согласился Буряк. — Скажите, а как вообще содержат Родя? Как за ним наблюдают? — Сейчас он содержится как обычный преступник. Но по-хорошему, в его камере надо бы установить прослушивающее устройство. — Полностью вас в этом поддерживаю, — кивнул Марукин. — А еще нужно тщательно проверять тех, кто будет его навещать, — продолжал следователь. — У Родя часто бывают посетители? — заинтересовался Марукин. — Пока его никто не навещал. Но лишняя предосторожность не помешает.
* * *
Алеша и Костя остановились у двери квартиры, где жили Полина и Буравин. Алеша потоптался перед дверью и признался брату: — Костя, все-таки мне не хочется туда идти. Может, ты зайдешь один? Передашь маме вещи, а от меня — привет… — Ну что ты как маленький! Мама ждет, наверняка стол накрыла, пирожков напекла. Нельзя так, Лешка. — Понимаешь, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке. Мама все поймет и расстроится. — А если ты вообще не придешь, она расстроится меньше? — спросил Костя. — Давай зайдем на несколько минут, пообщаемся. Хотя бы ради приличия. — Ох уж эти мне приличия. Ну ладно, раз и отец тоже просил… Алеша собрался позвонить и уже потянул руку к кнопке звонка, но тут Косте пришла в голову странная мысль. — Слушай, а ведь у тебя должен быть ключ от этой квартиры. — Да, наверное. Буравин дал мне его еще тогда… когда дарил эту квартиру нам с Катей на свадьбу… — Алеша смутился от этого воспоминания. Но Костя даже не обратил на это внимания. — Покажи, — попросил он ключи. Алеша полез в карман, достал связку ключей и нашел среди них нужный. — Вот этот. А тебе зачем? — Давай маме сюрприз сделаем! Откроем дверь этим ключом, войдем неожиданно и удивим ее. — Ты что, с ума сошел? Это же непорядочно! — не одобрил решение брата Алеша. — Да ладно, ничего такого в этом нет. Она нам знаешь как обрадуется! — уверенно сказал Костя и, забрав у Алеши ключ, открыл дверь. — Костя, остановись, не надо, — все еще сопротивлялся Алеша. — Ну вот и все, уже открыл. Заходи, — сказал Костя. Он распахнул дверь в квартиру и уступил дорогу Алеше. Братья тихо зашли в квартиру и увидели в открытую дверь комнаты целующихся Полину и Буравина. Сыновья не ожидали увидеть такое. Им казалось, что мама — это только их мама, больше никому она не могла принадлежать. Даже выросшие дети остаются немного эгоистами в этом вопросе. Мама — это собственность ребенка, с такой установкой живут многие дети. Может, они в чем-то и правы. По крайней мере, семей, в которых дети — это главное, очень много. Полина почувствовала на себе взгляды детей и быстро отстранилась от Буравина. Ей вдруг показалось, что она что-то делает не так. Она смутилась и, направляясь к сыновьям, быстро заговорила: — Ой, мальчики… Здравствуйте. Проходите, проходите. Мы вас очень ждали. Я сейчас стол накрою. Буравин подошел вслед за ней и, улыбаясь, протянул Алеше руку: — Добро пожаловать в наш новый дом. Как видите, ваша мама живет во вполне сносных условиях. Алеша ответил рукопожатием и заспешил: — Мам, мы тут сумку принесли. Отец просил тебе передать кое-какие вещи. А я побегу, мне некогда. Алеша развернулся и вышел из комнаты. — Сынок, постой, — поспешила за ним Полина. — Мама, извини, но я тороплюсь. — Алеша, хоть на пять минут задержись. Расскажи, как вы там живете без меня. — Не могу, мам. Как-нибудь потом. Сейчас я очень спешу. Полина, расстроенная, вернулась в дом. — Да, ребята, вы нас застукали… — смущенно сказал Косте Буравин. — А как" вы вошли? Разве дверь была открыта? — Ну да, — не моргнув глазом, сказал Костя. — Не переживайте, Виктор Гаврилович, дело житейское. Мы все понимаем.
|