Глава 12. Сегодня вернулся в Танхалу

"Сегодня вернулся в Танхалу. Тут все по-прежнему: театр идеологического абсурда и слякоть на улицах.

То, что с нами случилось, похоже на эту сумятицу грязных сугробов, бездонного неба, то голубого и слепящего до рези в глазах, то сплошь туманного, катастрофических оттепелей, жестокого гололеда и пробуждения всякой жути, бесцеремонно утверждающей свое право на существование. Может, в другое время долгого года оно и не могло бы случиться. Съездили, называется, за сластишонами…

Лучше напишу все по порядку. Мне это просто необходимо, а то я словно застрял в каком-то непонятном сне, но если изложу на бумаге — окажусь снаружи, за пределами сна.

Началось с того, что мы втроем — я, Дэнис и Вир — отправились на остров Хилиус. Сластишоны растут в Лесу, в прибрежной зоне вокруг Хилиуса. Это древесные грибы, то ли паразиты, то ли симбионты. Мы взяли тесаки и мешки, немного продуктов, оружие. Решили, что поедем утром, переночуем в гостинице на острове и на следующий день вернемся.

Ни Дэнис, ни Вир ни разу еще в Лесу не бывали. Народная Повстанческая армия, куда вступила Вир, была, по сути, городским подпольем, а теперь они надели форму вроде как у лесной пехоты и занимаются тем, что вылавливают "мерсмоновых прихвостней", патрулируют улицы и ссорятся с полицией. А Дэнис и вовсе человек городской, так что для обоих эта вылазка в Лес обещала стать настоящим приключением.

Что ж, приключение получилось намного круче, нежели они рассчитывали. Нам стоило вернуться домой сразу, как у моего автомобиля заглох мотор на улице Облачных Танцев. Открыв капот, я обнаружил, что какая-то сволочь погрызла оберег, защищавший машину от случайных поломок — погрызла, а сама закуклилась. Я выкинул в грязь у кромки тротуара фасолевидный бурый предмет величиной с куриное яйцо, поднял взгляд и увидел на фонарном столбе черно-белый рекламный листок автомастерской, которая меня ждет не дождется в переулке за углом. Тут же созрело решение: оставить машину у них, взять такси и мчаться на вокзал — может, еще успеем на поезд.

Дома на улице Облачных Танцев грязновато-белые, с горгульями и разбитными кариатидами, а сама улица плавно изгибается, так что машины возникают внезапно, из ниоткуда. Пока я ловил такси, лейтенант Одис цедила ехидные замечания насчет штатского разгильдяйства (мол, в Народной Повстанческой автомобили ни с того, ни с сего не ломаются), Дэнис терпеливо молчал. Часа через полтора мы добрались до вокзала на окраине столицы.

Привокзальная площадь была запружена такой толпой, что я почувствовал оторопь. Я до сих пор не привык к большим толпам — это чуждая мне стихия.

Из-за столпотворения шофер не смог подъехать к зданию вокзала, остановился в тесном, мощеном булыжником проулке и сказал нам, куда идти. В этом районе я был в первый раз. Мое внимание привлекла вереница стрельчатых арок, под которыми устроились лоточники со всяким мелким товаром. Показав на нее, я предложил:

— Давайте, если потеряемся, встретимся под этой аркадой.

Вир хмыкнула и заметила, что теряются только штатские, а Дэнис согласился:

— Хорошо, если потеряем друг друга, встречаемся здесь.

В холодных сводчатых залах тоже царила сутолока, да еще тяжелый звериный запах, как из берлоги — это тянуло снаружи, с перронов.

Оштукатуренные стены залеплены рекламными и политическими плакатами: покупай наборы кастрюль от Лучарви; выявляй и уничтожай магических Соглядатаев Темного Властителя; пальто от Норы Шебоди — самые лучшие; если ты лучше всех — иди в лесную пехоту; не забудь перекусить перед дорогой в кафе "Встреча" в переулке Радостных Встреч; если ты враг Мерсмона — долой длинные волосы, парикмахерская на втором этаже здания вокзала работает круглосуточно.

Карикатуры на Мерсмона, похожие и не очень, а также призывы быть начеку соседствовали с рекламой утепленных женских ботинок, расписных обеденных сервизов и противопростудных настоек, тут же кто-то прилепил листок с надписью вычурным готическим шрифтом: "Властитель вернется!"

Опоздали мы на полчаса. Следующий рейс на Хилиус — завтра в это же время.

— Зверопоезд никого ждать не будет! — наставительно сказала женщина с морщинистым пухлым лицом, смотревшая на нас сквозь мутное стекло справочного окошка, словно печальная рыба из аквариума.

Мы отошли к стене, где злобный Темный Властитель трусливо улепетывал, теряя корону, от целящихся в него из винтовок лесных пехотинцев. Ничего не остается, кроме как ехать домой.

— В казарме вас бы научили не опаздывать, как миленьких! — пренебрежительно фыркнула лейтенант Одис. — Вы бы за это сортир чистили, и ты своими лапами, и ты своими изящными пальчиками.

— Ты-то вместе с нами опоздала, — заметил Дэнис.

— Не моя машина! — находчиво отпарировала Вир. — Это же курам на смех, чтоб личинка оберег погрызла! Когда я расскажу об этом в казарме, все будут смеяться.

— А у вас там, в казарме, одни куры? — осведомился Дэнис невинным тоном.

Мне показалось, что Вир сейчас на него набросится, и я приготовился вклиниться между ними — только драки не хватало! — но тут кто-то сочувственно поинтересовался:

— Опоздали, ребята? За сластишонами собирались?

Рядом с нами остановился парень в форменном комбинезоне погонщика. Он сказал, если мы дадим ему на бутылку пива, то сможем отправиться на Хилиус прямо сейчас, на другом зверопоезде. Этот поезд, вообще-то, пассажиров не берет, его только начали объезжать и приучать к маршруту, но никто не заметит, если мы потихоньку сядем в один из вагонов, а во время остановки на Хилиусе сойдем.

Он повел нас к двери с табличкой "Служебный вход". Через грязные кафельные подсобки, загроможденные бидонами и металлическими контейнерами с наклейками "Корм N 1", "Корм N 2", "Минеральные добавки", мы вышли на запасной перрон.

С одной стороны бетонной цитаделью высилась береговая стена с блестящей наледью и бахромой сосулек наверху, с другой — живой стеной поднимался Лес. Гигантский пустотелый червь-путешественник вытянулся вдоль платформы, он был не слишком длинный — метров двадцать-тридцать, недоросток. Камнеподобная шкура пока еще серо-бурая, пестрые пятна должны появиться на ней ближе к лету.

Воровато оглядевшись, погонщик раздвинул складки диафрагмы, и мы забрались в вагон. Похоже, тут уже катались безбилетные пассажиры: в углу валялось несколько тюфяков и подушек. Сквозь многочисленные щели проникал внутрь свет серого дня, и мы видели друг друга словно в плохо освещенном подземном переходе. Пол шершавый и волнистый, зато теплый. Мы уселись на тюфяк возле стены, и вскоре поезд тронулся. К его звериному зловонию привыкаешь за первые полчаса, тряска тоже была выносимая.

— Если я скажу ребятам и девчонкам из казармы, что ты сказал, когда мы стояли в зале ожидания, они тебя проучат, — вернулась к прежней теме Вир. — Никто не может так отзываться о Народной Повстанческой армии!

— А кто начал первый? — спросил Дэнис.

— А ты научись слушать, что тебе говорят, и не показывать свой гонор! В армии этому учат в первую очередь!

Еще немного — и я попрошу ее замолчать, тогда мы поссоримся. А если б на ее месте была Калерия или Инара, мы бы всю дорогу весело болтали… Изнывая от желания осадить Вир, я прислушивался к доносившимся до нас выкрикам погонщиков, то протяжным, то коротким и резким. Меня что-то слегка беспокоило, и вначале я связывал это с тем, что у меня испортилось настроение из-за Вир, а после понял, что причина другая.

Я не мог вспомнить, как выглядит парень, посадивший нас на поезд. Осталось впечатление, что он примерно мой ровесник и тоже со шрамами на лице — похож на меня, это сразу внушило доверие — но мысленно увидеть его никак не получалось. Деградирую. Следопыт с плохой зрительной памятью — такой же нонсенс, как парфюмер, лишенный обоняния, или глухой дирижер.

— Вы помните, как выглядит наш благодетель?

— Не обратил внимания, — отозвался Дэнис. — Но он показался мне интеллигентным человеком — в смысле, не из тех, кто с первого взгляда вызывает какие-то подозрения.

— За такую наблюдательность ты должен оба сортира дома вычистить! — презрительно ухмыльнулась Вир. — Это вообще была женщина в одежде погонщика. Красивая, кстати. А что, захотела — и пробилась на мужскую работу, вроде меня, я тоже в лесную пехоту пробьюсь.

Здрасьте, приехали… Я вслух сопоставил наши наблюдения, и повисло молчание. На лице Дэниса появилось растерянное выражение, и в зыбком вонючем полумраке вагона было видно, как постепенно бледнеет Вир. Потом она хрипло произнесла:

— На первой же остановке выходим!

Я кивнул.

Остановок не было. Мы мчались и мчались вперед, а потом вагон начало швырять из стороны в сторону, и выкрики зазвучали беспорядочно. Я слышал о том, что зверопоезд может взбеситься, но это, как говорят, большая редкость… До нас долетела команда: "Прыгай!!!" Значит, погонщики потеряли надежду взять его под контроль. Должно быть, мы сейчас движемся по такому участку, где можно спрыгнуть без риска, что зверюга тебя придавит.

Я жестом позвал Дэниса и Вир, мы кое-как добрались до входной щели. Она не открывалась. Пока я то пытался отжать диафрагму, то наугад тыкал ножом в поисках нервных узлов, участок, где погонщики сбежали, остался далеко позади. Наконец я все-таки попал в нужный узел, и диафрагма, затрепетав, раскрылась. Я вогнал нож поглубже. Нас обдавало ледяными брызгами, скользила мимо мельтешащая путаница ветвей — взбесившийся поезд ломился сквозь затопленный подлесок.

В облачном небе открылся подслеповатый желтый глаз солнца, и скоро я определил, что мы несемся солнцу наперерез. На юг. Там территория Темного Властителя. Вир и Дэнису туда ни в коем случае нельзя. Я-то еще мог рассчитывать на то, что меня отпустят, я ведь работник Трансматериковой, и на шкуре у меня нет ничего лишнего, кроме роскошной коллекции шрамов, а у них у обоих — "Смерть Мерсмону!"

Мы вылетели на открытый участок: низина, утыканная редкими кустиками, с оконцами черной воды среди снежного месива. Возможно, болото. Вдали, на востоке, виднелась береговая стена какого-то острова, и оттуда в нашу сторону мчался другой червь-путешественник. Безглазая каменная морда величиной с газетный киоск, за укрепленным на голове прозрачным лобовым щитком виднеются сгорбленные фигурки погонщиков.

— Столкнемся! — побелевшими губами прошептал Дэнис.

Но наш поезд, хоть и бешеный, словно почуял, какая грозит опасность — сбавил скорость и перестал ошалело шарахаться вправо-влево. Или появление здравомыслящего собрата ненадолго привело его в чувство?

Теперь мы двигались параллельно, и разделяло нас всего-то метра полтора. В бугристом серо-буром боку другого поезда открылась щель, оттуда высунулся краснолицый мужчина в форме проводника.

— Что случилось? — гаркнул он, перекрывая плеск и хруст.

— Он спятил! — прокричал я в ответ. — Что нам делать?!

— Прыгать сюда! Живо!

Проводник отступил в сторону. В полумраке полости виднелись бледные лица смотревших на нас пассажиров.

— Прыгаем! — держась за кожистый край диафрагмы, я повернулся к Вир и Дэнису. — Сначала ты, потом ты, потом я.

Плотно сжав губы, Вир кивнула и придвинулась к выходу.

— Допрыгнешь?

Она еще раз кивнула и сосредоточенно прищурилась.

— Давай!

Вир прыгнула — и растянулась на полу, проводник сразу схватил ее и оттащил вглубь вагона, освобождая место для следующего. Она успела вовремя: расстояние между вагонами начало неумолимо расти.

— Скорей! — заорал с той стороны проводник.

— Скорей! — присоединилась к нему Вир. — Залман, давай!

— Готов? — спросил я у Дэниса.

— Нет. У меня не получится.

Из-за того, что промежуток увеличился, шансов у него было меньше, чем у Вир, вдобавок наш сумасшедший поезд начал вихляться. Впрочем, я бы наверняка сумел благополучно перескочить из одного вагона в другой.

— Залман, брось его и прыгай! — крикнула Вир. — Кому он нужен?! Пусть пропадает, прыгай, слышишь!

В глазах у Дэниса появилось обреченное выражение. Он уселся на пол и сказал, глядя на меня снизу вверх:

— Я точно знаю, что не допрыгну. Спасибо за все, что ты для меня сделал. Она права, прыгай скорее, пока еще можно.

Я тоже уселся на пол.

— Так я и дам тебе умереть, ты же мне за квартиру не заплатил!

Эта пудовая шутка заставила его нервно усмехнуться. Потом он пробормотал:

— Будет неправильно, если ты вместе со мной пропадешь.

— Если бы я мог пропасть в Лесу, это случилось бы давным-давно.

Вир вовсю ругалась, проводник тоже что-то кричал. Потом они, следуя по своей проторенной колее, отклонились к юго-востоку, а наша спятившая скотина радостно ломанулась в Лес — прямиком на юг.

Скорость мы набрали, как на гонках. За разверстой в боку вагона щелью сплошной смазанной массой мелькали деревья, маленькое тускло-желтое солнце отчаянно прыгало по облачному небу. Иногда нас швыряло от стенки к стенке — это если зверюга встречала препятствие, которое не могла снести с первого раза — и тогда приходилось держаться за специальные ременчатые петли, продернутые сквозь складки жесткой кожи. Зато от лейтенанта Одис отделались… Стыдно признаться, но эта мысль доставила мне нехорошее удовлетворение.

Прошло несколько часов. Ближе к вечеру поезд вылетел на гребень косогора: крутой откос, внизу — остатки снежной перины и заросли кустарника.

— Прыгаем здесь, — решил я. — Сгруппируйся!

Измученный Дэнис кивнул.

Я попросту вышвырнул его из вагона и следом выпрыгнул сам, со всеми нашими сумками.

Нам повезло, обошлось без переломов и вывихов, только снега набилось за шиворот и в рукава, да еще потерялась в сугробах одна из сумок, мы ее так и не нашли.

Зверопоезд завез нас черт знает куда. На севере и на востоке — хмурый Лес, на западе — заснеженный косогор, с которого мы кувырком скатились. На юге тоже был Лес, а за ним вздымались к облачным небесам горы — громадные, вроде той горы, что на Сансельбе, но там она одна такая, а здесь их целая цепь.

— Надеюсь, это не Кесуан, — убитым голосом сказал Дэнис. — Хотя, на карте к югу от Кордеи в этих широтах нет других горных хребтов, кроме Кесуанского.

— Потопали на север, — предложил я. — Незачем время терять. Нам еще надо найти место для ночлега.

По колено проваливаясь в рыхлый ноздреватый снег, продираясь через кустарник, мы потащились к Лесу. По дороге я отсек тесаком на пробу несколько веток, но для лука они не годились.

— Насколько я помню географию, от Кесуана до Кордеи почти восемьсот километров, — заговорил Дэнис. — У нас еда закончится раньше, чем мы дойдем.

— Да еды здесь сколько угодно! Это как раз не проблема, у нас будет разнообразная белковая диета. Главное, чтобы нас самих не съели.

Я хотел его успокоить, а вышло наоборот. Он занервничал, подобрался, тоже вытащил тесак и начал настороженно озираться.

— Не все, что здесь водится, кидается на людей. Если будешь делать, как я скажу, останешься жив. И вообще, главная опасность — промочить ноги.

На мне была моя следопытская одежда и утепленные непромокаемые ботинки, а Дэнис отправился за сластишонами в джинсах, фасонистой городской куртке и поношенной обуви.

— У тебя теплые кальсоны под джинсами есть? — спросил я, с замиранием ожидая отрицательного ответа.

— Есть.

Уже хорошо… Если простудимся, нам крышка.

Впереди что-то шевелилось. Толстая иззелена-желтая гофрированная особь неизвестной мне разновидности, величиной с собаку, объедала с куста молодые побеги. Заметив нас, она раздулась вдвое и зашипела.

— Спокойно, — сказал я. — Она не плотоядная. Видишь — пугает, чтобы мы ее не трогали.

Пробрались мимо, но Дэнис нет-нет, да и оглядывался на личинку.

— У человека много шансов пройти живым через этот Лес? — спросил он, когда мы вступили под сень деревьев.

— У человека — немного, но я сейчас не человек. Я сам лесной зверь — вроде оборотня, только не физически, как сказочные персонажи, а психологически. В Лесу я вижу, слышу и чувствую, как зверь, я буду охотиться и драться, как зверь. А ты, человек из города, идешь со мной, поэтому шансов у тебя — почти сто процентов, если будешь во всем меня слушаться и не подхватишь простуду.

Переночевали мы на поляне, на подстилке из хвороста. Я разложил по периметру несколько больших костров, проверил, нет ли внутри круга паразитов и других кусачих тварей. В Лесу лучше бы ночевать на дереве, но там огонь не разведешь, и мы бы окоченели. Ничего, всякую лесную живность костры отпугивают, никто нас не тронул. Поужинали захваченными из дома продуктами.

Засыпая, я подумал: хорошо, что не взяли с собой Сандру! Хотя, по-моему, эта маленькая паршивка приспособится и выживет где угодно, хоть в городских трущобах, хоть на прибрежной свалке, хоть в Лесу. Грязная, оборванная, потерявшая человеческий облик — но выживет, будет питаться подножным кормом и мелкими личинками, и огрызаться на хищников, так что те начнут обходить ее стороной.

Наутро у нас все болело после вчерашней поездки. Мы наскоро перекусили и опять побрели на север. По дороге я нашел подходящую палку для дротика и решил, что завтра поужинаем жареной дичью.

Далеко уйти не успели. Вскоре послышался треск ветвей, топот, фырканье грыбелей — и чарующие мелодичные голоса.

— Они идут по нашему следу, — тихо сказал я Дэнису. — Попробуем сбежать. Если догонят, постарайся не показывать страха. Разговаривать с ними буду я, ты молчи.

Шестеро кесу верхом на грыбелях окружили нас на поляне, зеленоватой от снежных водорослей, с неряшливыми черными кучками оттаявшей прошлогодней листвы. Я сразу же заговорил на сескаде, не давая им перехватить инициативу. Сказал, что я из Трансматериковой компании, а это мой друг, и мы не имеем никакого отношения к мятежникам, мы попали сюда случайно, из-за того, что взбесился вабуру (так кесу называют пустотелых червей-путешественников), а теперь хотим вернуться домой, мы никому не мешаем и просим нас пропустить.

— У тебя есть запретный знак на спине? — выслушав, спросила предводительница.

— Нет, наргиянси (госпожа). Могу показать.

Я расстегнул и снял куртку, сунул ее в руки Дэнису (у того слегка дрожали пальцы). Потом стащил свитер. Разделся до пояса. Мне это нипочем — я закаленный.

Удивленные возгласы.

— Это похоже на шрамы, какие остаются от когтей рыщака, — заметила вполголоса одна из кесу.

— Я потом носил куртку из шкуры этого рыщака, наргиянси, — скромно сообщил я.

И начал поскорее одеваться — все-таки холодно.

Судя по звукам, с юга к нам приближалась еще одна группа.

— А у этого человека знак есть? — кесу показала на Дэниса.

— Нет, наргиянси, — соврал я, не моргнув глазом. — Не надо его раздевать, он не привык к холоду, заболеет.

— Тогда вы должны поехать с нами.

— Я могу поручиться, что у него нет знака. Пожалуйста, пропустите нас. Мы же идем вместе, и у меня знака нет, вы сами видели — значит, у него тоже нет, а то бы мы вместе не шли…

— Браво, Залман, блестящая логика!

Услышав этот низкий, с завораживающими интонациями голос, я осекся.

Из чащи на поляну выехала вторая группа. На рослом вороном грыбеле сидел Валеас Мерсмон, Темный Властитель. На нем были куртка и штаны из грубой, местами потертой черной кожи — боевая одежда кесу, и высокие сапоги с посеребренными шпорами. Длинные светлые волосы — предмет издевок карикатуристов антимерсмонианской коалиции — ниспадали на плечи. Непокрытую голову венчал обруч, усыпанный драгоценными камнями — единственное напоминание о том, что перед нами не просто узурпатор, а законно коронованный Весенний Властитель. По обе стороны от него восседали на грыбелях Лайя и Яранса.

Влипли!"

* * *

— Знаешь, ты был насчет меня прав, — заметила Сандра, поглаживая двух кошек, серую и трехцветную, примостившихся у нее на коленях.

— В чем? — спросил Залман.

— Ну, насчет того, что я бы адаптировалась и выжила, где угодно. И если я что-то решила — я это обязательно доведу до конца, так что твое выздоровление теперь только вопрос времени, понял?