Предсказание. Эриан быстро вышел из ворот и направился по дороге, ведущей на ярмарочное поле с яркими разноцветными палатками

Эриан быстро вышел из ворот и направился по дороге, ведущей на ярмарочное поле с яркими разноцветными палатками. Ему не терпелось поскорее вернуться к разгульному ярмарочному веселью. Черт побери, ну и забияка наш принц, сердито ругался Эриан. Этот сволочной калишит чуть не проткнул ему брюхо, а я спас его, и что получил вместо благодарности?

Огромный стражник сердито сплюнул на пыльную дорогу и почувствовал себя немного лучше. Он вспомнил о Джоффри, владельце пивной: уж у него-то наверняка припрятана парочка бочонков холодного пива где-нибудь неподалеку от самой удобной скамейки. На те серебряные монеты, которые позвякивали у него в кармане, он сможет пить весь день, да и на ночь еще кое-что останется.

Большая палатка Джоффри возвышалась над остальными и, как маяк, приманивала посетителей. Как и предполагал Эриан, Джоффри потчевал своих посетителей не только светлым и темным пивом, но и густым медом из Каллидирра. Явно желая обратить на себя внимание, стражник вытащил из кармана серебряную монету и купил огромную кружку меда.

Отвернувшись от стойки, Эриан стал внимательно разглядывать посетителей пивной. Неподалеку сидели северяне, тихонько потягивали свое пиво. В другом углу молодой бард развлекал группу мужчин и женщин, похоже из крестьян, подумал Эриан. И тут он увидел женщину, которая сидела в самом темном углу палатки. Она смело и насмешливо посмотрела на него – Эриан же с интересом стал рассматривать незнакомку. Только на одно короткое мгновенье глаза женщины вспыхнули – и все. Эриан заметил, что одета она в простую крестьянскую одежду, которая ей немного великовата.

Впрочем, соблазнительные очертания ее тела – на это он тоже обратил внимание – ясно проступали под случайными складками, словно бросали вызов простой и грубой одежде. Вдруг Эриан обнаружил, что стоит около женщины и не может отвести от нее глаз. Даже несмотря на то, что лицо незнакомки все еще оставалось в тени, она покорила его. Эриан сел с ней рядом и медленно, с трудом, вспомнил, где он находится и кто он такой.

– Меня зовут Эриан, – объявил он, испытывая неизъяснимую гордость от того, что еще способен говорить.

– Я… Меридит, – ответила женщина. Она опустила ресницы, а когда снова посмотрела на Эриана, он заметил, что глаза у Меридит какие-то странно неуловимые, почти пустые. Но ведь именно на него она глядела, когда он стоял в другом конце палатки.

– Необычное имя. Ты из Каллидирра, или, может, твой дом еще дальше?

На мгновенье ему показалось, что ее позабавил вопрос, но потом она ответила:

– Я приехала, да… издалека.

– Тебе нравится наша ярмарка? – спросил Эриан, с удовольствием думая о том, как проведет целый день, разделяя с Меридит соблазны ярмарки. А еще он подумал о ночи, которая возможно, будет продолжением этого дня.

– Тут довольно-таки интересно, – ответила женщина, будто бы угадав его мысли. – Но мне бы хотелось побольше увидеть.

Эриан сиял.

– Позвольте мне сопровождать вас! – Встав, он предложил ей руку, играя роль галантного кавалера. Она засмеялась и тоже поднялась. На секунду Эриан опять увидел, как вспыхнули огнем глаза женщины, и кровь в его жилах потекла быстрее.

День прошел быстро. Пивные и винные палатки были просто бесчисленны, и Эриан находил повод, чтобы каждую из них посетить и утолить жажду.

Меридит изредка выпивала стакан вина, но к напиткам вроде пива демонстрировала явное отвращение. Тем не менее она всячески уговаривала Эриана не обращать на нее внимание, а продолжать в том же духе. Позднее прохлада весенней ночи вынудила их прижаться друг к другу. Тело Меридит, казалось, охватил глубокий озноб, и Эриан был рад возможности закутать ее в свой плащ. Она очень быстро и с удобством устроилась у него под боком, так что огромный стражник пребывал в приятном возбуждении. Однажды, еще днем, они прошли мимо принца, прогуливавшегося по ярмарке вместе с королевской воспитанницей и, к удивлению Эриана, вором-калишитом, который в этот день обокрал принца. Стражник повернулся, чтобы высказаться по этому поводу, но тут он заметил, что Меридит наблюдает за принцем и его спутниками с какой-то пугающей напряженностью. Моментально стражник начал ревновать.

– Кто это? – тихо спросила она.

– Это наш юный щеголь-принц, вечно ведет себя так, будто весь город принадлежит ему, – проворчал стражник и продолжал свои не совсем справедливые обвинения, – он позорит само имя Кендрик! Совершенно не беспокоится о тех обязательствах, которые накладывает на него его титул: все, что его интересует – проклятые псы, да как повеселее провести время!

Эриан повернулся и сердито посмотрел на Меридит.

– Да и вообще, что ты на него так уставилась? Пошли отсюда! – он схватил спутницу за руку и потянул в другую сторону, но ее голос, в котором зазвучало напряжение, заставил Эриана остановиться.

– А девушка? Кто она?

Теперь и Эриан посмотрел назад, потому что на Робин его взгляд не раз задерживался и раньше. Хотя ее формы были скрыты под длинной накидкой, там были, вспомнил стражник, изящные округлости, которые превратили за последние два года девчушку в зрелую женщину. Воспоминания воспламенили его страсть, и он снова потянулся к Меридит. На сей раз он ее обнял, и она не отстранилась от него.

– Она королевская воспитанница-сирота, как говорят. Она живет в замке с тех пор, как была еще маленьким ребенком.

– Интересно, – задумчиво пробормотала Меридит.

А тем временем стражник уводил ее подальше от шумного веселья. От ее голоса, мягкого и хрипловатого, кровь Эриана закипала в жилах. Когда он нашел еще одну палатку, где подавали пиво, немигающие глаза женщины снова обратились к Тристану и Робин с любопытством и скрытой угрозой. Вот Эриан вернулся с полной кружкой, и Меридит весело рассмеялась, позволив гиганту взять себя под руку, пошла вместе с ним дальние мимо ярмарочных лотков.

Некоторое время спустя они вернулись к той самой пивной палатке, где встретились, и снова устроились на угловой скамейке. Эриан чувствовал, что говорит что-то очень сметное, поскольку Меридит взахлеб смеялась. Вдруг она замолчала, пристально взглянув на него. И опять что-то сверкнуло в ее глазах, на сей раз словно горячие угольки в ночи.

Меридит наклонилась вперед и поцеловала Эриана, и ее рот показался ему очень горячим. Теперь, когда она прижалась к нему, ее тело перестал бить озноб. Она стала горячей, и он почувствовал, как из всех пор его кожи начал сочиться пот. Эриан с жаром ответил на поцелуй, его рот крепко прижался к ее рту, а руки сами потянулись к ее телу. Меридит откинулась назад, и он прижался к ней. Она обняла Эриана, покусывая его ухо и шею.

Когда она снова подняла лицо, чтобы еще раз поцеловать его, он снова поразился опию, горящему в ее глазах, словно распахнулась дверца печи, и Эриан почувствовал жар и увидел бездонные огненные глубины…

И смерть. Меридит высосала душу из его тела, заменив ее чем-то отвратительным и извращенным. Душа человека вернулась в его тело, но она была превращена волшебной силой Темного Источника в нечто могущественное и отвратительное.

– Давайте вернемся обратно на ярмарку, – предложил принц после того, как они показали Дарусу бараки, где он будет жить.

Калишит заявил, что все принадлежащие ему вещи он носит с собой. Он сразу отказался от предложения Тристана сходить на стоящий в гавани галеон, доставивший его в Корвелл. Дарус был приятным и разговорчивым собеседником, однако, он сопротивлялся любым попыткам узнать что-либо о его прошлом.

– Что из себя представляет Калимшан? – спросила Робин.

Дарус пожал плечами, но тут же обезоруживающе улыбнулся.

– То же, что и любая могущественная страда, я думаю. Правят у нас, в основном, купцы, под контролем Паши. Я служил у самого Паши – весьма почетная должность, я полагаю, – однако тон калишита показывал, что он думает о подобной чести.

– Ну, так как насчет ярмарки? – снова напомнил принц, которому уже захотелось выпить.

– Вы идите, – сказал калишит, – а я хотел бы разобраться с вещами и немного отдохнуть.

– Ты пойдешь с нами! – тон Робин не допускал никаких возражений. – Сегодня самый веселый день в Корвелле за всю весну, и я не позволю тебе пропустить его. В это мгновенье принцу показалось, что по лицу Даруса пробежала тень. Тристан надеялся, что он не послушается Робин и останется, но тот подчинился.

– Ладно, давайте повеселимся.

Золотые отблески заходящего солнца еще играли на поверхности корвелльского залива, когда Тристан, Робин и Дарус вернулись на ярмарку.

Многие гуляки несли факелы, и яркие светильники висели практически над каждым лотком, так что весь луг был залит светом. Однако, подальше от центра гуляния холодный весенний воздух был темным и таинственным.

Озаренное светом весеннее празднество достигло кульминации. Барды с особенным чувством ударяли по струнам своих инструментов, звуки разных песен сливались в один нестройно звучащий напев. Лавочники дружно предлагали свои изделия, торговцы медом и пивом уже подсчитывали немалые барыши, и множество золотых и серебряных монет переходили из рук в руки.

На празднике ффолков спиртное, как и всегда в таких случаях, лилось рекой, и весенняя ярмарка помогла побыстрее забыть скучное однообразие зимы. Нередко в проходах между палатками или под скамьями можно было наткнуться на свалившихся и тут же заснувших гуляк. Но те, кто еще был в состоянии держаться на ногах, не обращали на них ни малейшего внимания.

Сама атмосфера ярмарки пьянила Тристана не хуже крепкого вина. Дарус же наблюдал за праздником без малейшего удивления.

– Раза в два лучше, чем в прошлом году, – заявил принц, глядя, как весело смеется Робин, – так оно и должно быть, – тут он неожиданно остановился, вспомнив о карлике. – Собака. Мне нужно найти Полдо и довести дело до конца.

– Мне кажется, кто-то тут упоминал мое имя? – Тристан обернулся и увидел сияющее лицо маленького Полдо. Вцепившись в его руку, юная девушка-карлица смущенно поглядывала на них.

– Разрешите представить Элиан, – формально произнес Полдо.

– Моя дорогая, это Тристан Кендрик, принц Корвелла, королевская воспитанница Робин и… скажите… а вы разве… – глаза Полдо округлились при виде Даруса.

– А это Дарус из Калимшана, – вмешался Тристан, кланяясь Элиан, которая густо покраснела.

– Приятно познакомиться с вами, – она хихикнула, голос у нее был еще более высоким и пронзительным, чем у Полдо. Тристан вынул кожаный мешочек из кармана.

– Вот твои деньги, Полдо. Сорок золотых, правильно?

– Хм, с такой памятью тебе никогда не стать королем! – усмехнулся Полдо. – Я припоминаю число пятьдесят.

– Действительно, – пробормотал Тристан, отсчитывая еще десять золотых. – Я заберу собаку утром.

– Ну что ж, мы уходим! – объявил карлик, пряча монеты. – У карликов Лоухилла сегодня грандиозные танцы! – И он вместе со своей подружкой растворился в толпе.

– Я не знаю, с чего начать! – закричала Робин, повернувшись на одном каблуке и пытаясь увидеть сразу все. Пара винных стаканов валялась на земле между ними, и Робин, удивленная, сделала шаг назад.

– Смотрите! – вдруг воскликнула она, и, схватив Тристана за руку, потащила его за собой мимо акробатов. Но Тристан заметил, что другой рукой она тянет Даруса.

– Может быть, кружка холодненького пива… – предложил принц.

Через мгновенье Робин подвела их к небольшому прилавку, и Тристан обнаружил, что он покупает выпивку не только для своих спутников, но и для полдюжины оказавшихся тут же ффолков.

– Премного благодарен, мой принц! – узнал его старый фермер, широко улыбнувшись, Тристан подумал, что он слышит свой титул только от старых друзей или пьянчуг. У края стойки бард наигрывал веселую деревенскую мелодию. Несколько столь же веселых девок, окружавших музыканта, подбадривали его, смеялись и приплясывали, высоко поднимая ноги, так что скоро вокруг собралось немало зрителей. Ярмарочная атмосфера заставила их забыть, что музыка была медленной и не мелодичной, потому что бард плохо настроил свою лютню. Принц лишь пожалел о том, что на весеннюю ярмарку все лучшие барды собирались в Кер Каллидирре, замке Высокого Короля.

Тристан с интересом наблюдал за происходящим вокруг, но Робин уже снова тянула их вперед.

– Пойдем! – позвала она, прежде чем исчезла за огромным зелено-желтым шатром из блестящего шелка. Казалось, что в свете факелов полог сияет, как в лучах солнца, особенно яркий на фоне черной ночи.

Последовав за Робин, мужчины увидели, что она с любопытством всматривалась за занавеску – в полумрак шатра. Едкий дымок курился из-за занавески, и девушка закашлялась. Она уже собралась войти внутрь, когда Дарус вышел вперед.

– Это шатер калишитов, Робин, и я знаю этот запах – запах травы гиньяк. Совсем неподходящее место для юной особы.

– Почему ты думаешь, что здесь у меня могут возникнуть неприятности?

– спросила она, и ее глаза сердито сверкнули.

– Я не хотел… пожалуйста! – запнулся Дарус, неожиданно смутившись.

– Но поверь мне, лучше нам повеселиться в каком-нибудь другом месте!

Робин снова посмотрела на вход. Тристан, зная упрямый нрав девушки, был уверен, что она не послушается Даруса и все равно войдет внутрь, но, к величайшему удивлению принца, Робин без дальнейших споров развернулась и пошла прочь.

Пройдя мимо Даруса и принца, она зашагала дальше. Тристан заметил испуганный взгляд, брошенный Дарусом на шатер, и побежал догонять девушку.

– Сюда, – весело позвала Робин у входа в другой шелковый шатер. Они сгрудились внутри и минут семь наблюдали, как заклинатель змей ловко заставлял своих любимцев вылезать из больших глиняных кувшинов. В задней части шатра другой заклинатель змей показывал огромного фирболга, прикованного к толстенному столбу. Гигант спал, так что его свирепость невозможно было проверить.

– Посмотрите на это! – прокомментировал принц, показывая на громадный нос, шевелящийся в такт громоподобному храпу.

– Бедняга, – сказала Робин, сердито оглядевшись по сторонам. – Держать его так, прикованным, словно дикое животное!

– Он хуже, чем животное, – бросился в атаку Тристан. – Он настоящее чудовище!

– Какое чудовище! – фыркнула Робин. – Старый и уставший, моя бы воля, я бы его отпустила! И она выскочила из шатра.

Снова молодым людям пришлось догонять ее, чтобы не потерять из виду.

Вскоре Тристан оказался в огромном, задымленном шатре, где натертые маслом танцовщицы волнообразно изгибались под резкие звуки крошечных цимбал и зазывно ревущих труб. Он с удовольствием наблюдал бы и дальше за их экзотическими танцами, но вдруг почувствовал раздражение от того, что робин с интересом, несмотря на окружающих ее мужчин, наблюдает за несколько непристойным танцем.

– Пошли, – сказал он резко, и вместе с Дарусом они потянули Робин к выходу.

За эту ночь троица побывала почти во всех палатках и шатрах ярмарки.

Несколько раз они заходили в палатки, где продавали мед или вино, и возбуждение от выпитого заставляло все вокруг вертеться еще быстрее. В одной из таких палаток Тристан заметил дюжую фигуру Эриана, который уже завалился в угол и мирно спал. В другой они заказали баранью ногу, и Дарус вцепился в нее, как будто не ел несколько дней. В остальных палатках они увидели самые разнообразные товары – все, что сделали или вырастили трудолюбивые ффолки. Изящный фарфор, разноцветные шерстяные плащи и накидки, сверкающее стальное оружие – все это говорило о мастерстве народа Тристана, и он не без гордости сравнивал прекрасное оружие с дешевыми железными изделиями северян. Робин поторговалась со сморщенной старухой-ткачихой за новую накидку с вышитым ярким растительным орнаментом. Набросив ее на своя хрупкие плечи, она соблазнительно закружилась перед своими спутниками.

Наконец, троица остановилась перед белой полотняной палаткой брата Нолана. Плотный священник выскочил из палатки и с возмущением обратился к Тристану.

– Какой стыд! Какая распущенность! – лысая голова брата Нолана блестела от пота, а глаза прямо-таки метали молнии от охватившего его гнева. В добавок к этому, он негодующе кивал в сторону весело танцующих крестьян и пьяных гуляк. – Боги милосердны, и на многое смотрят сквозь пальцы, но я боюсь за очень многие души сегодня, – продолжал, задыхаясь, жаловаться священник.

Хотя служители новых богов уже более века жили на островах Муншаез, многие ффолки продолжали почитать Мать-Землю. Некоторые принимали и даже высоко ценили новых священников, потому что их религия была целительной и милосердной. Однако, старые традиции по-прежнему имели большое влияние среди ффолков, а присутствие друидов серьезно мешало новым богам укрепиться в Гвиннете.

Источником силы друидов служили те места островов Муншаез, где сохранилась дикая природа, в особенности Лунные Источники. Живущие, в основном отдельно, в изолированных рощах, друиды собирались в общинах ффолков во время таких событий, как ярмарка, или когда случалось что-нибудь серьезное: наводнения, землетрясения или войны.

– И вдобавок, словно всех этих безобразий недостаточно, моей религии был нанесен ужасный удар, – пухлый палец брата Нолана, дрожащий от справедливого возмущения, показывал в сторону прохода между палатками.

Тристан едва сдержал улыбку, когда понял причину огорчения священника.

Палатка брата Нолана, предназначенная для прославления новых богов, стояла прямо у дороги, ведущей в центральную рощу друидов. Большая каменная арка, украшенная белой омелой, обозначала вход в рощу и являлась непереносимым оскорблением для легкоранимого священника.

– Да уж, неудачное расположение, – посочувствовал принц, но тут он заметил, что Робин снова уходит. – Простите, но вы должны меня понять, – на бегу извинился он.

Робин прошла под аркой и оказалась в роще друидов, сразу вслед за ней торопливо прошагали Дарус и Тристан. В роще было тихо и очень темно. Хотя роща и находилась в самом центре ярмарки, казалось, они попали совсем в иной мир, удаленный от бесшабашного разгула. Робин медленно, с благоговением шла вперед. На секунду она остановилась, наклонила голову и что-то тихонько прошептала; затем шагнула вперед и, казалось, заскользила по мягкой траве, направляясь вглубь рощи.

– Где мы? – спросил Дарус, непроизвольно понизив голос до шепота.

– Это Корвелльская Роща – здесь живут друиды, – объяснил принц. – В самом сердце Рощи находится волшебный Лунный Источник. Роща священна – ни одно дерево не может быть срублено и ни одному животному, ступившему под своды Рощи, не может быть причинен вред.

– Похоже, что религия играет важную роль в вашей жизни, – проговорил калишит.

– Возможно. Робин проводит здесь много времени. Она утверждает, что Роща ее успокаивает. Мне кажется, иногда она учится вместе с друидами.

– Да? – от удивления брови Даруса поползли вверх, и он стал напряженно вглядываться в тени, лежащие у них на пути.

– Тогда понятно, почему она так уверенно себя здесь чувствует, лично я вряд ли смог бы разглядеть свой собственный нос в этой кромешной тьме.

– Иди за мной, – сказал принц. Он уверенно шагнул вперед и тут же споткнулся о корень; если бы не Дарус, который успел схватить его за плащ, он со всего маха растянулся бы на земле.

– Ты что, не можешь идти поосторожнее? – Голос Робин звучал резко, но приглушенно. Она обернулась к спутникам:

– Идите за мной, и осторожно, пожалуйста.

Путники медленно продвигались вперед; их глаза уже стали привыкать к темноте. Вдруг их осенило, что на самом деле вокруг них изливается слабый свет. И Дарус увидел источник света – озеро с молочно-матовой водой, которое окружали огромные дубы; ветви их были такими густыми, что не пропускали даже света полной луны.

– Завтра друиды будут праздновать здесь весеннее равноденствие, – объяснила Робин. Вдруг Тристан заметил едва уловимое движение среди окружавших их деревьев. Резко повернувшись, он увидел, как на свет, рожденный Лунным Источником, вышло несколько человек, закутанных в плащи с капюшонами. Принц распознал в них друидов и вдруг удивился тому, что не ожидал их тут увидеть. Друиды приближались с величественной грацией, при этом они были с головы до ног закутаны в пышные одеяния.

– Принц Корвелла, – заговорил самый высокий из них. Его голос был приятным и глубоким, но у Тристана сложилось впечатление, что тому трудно говорить, словно ему не часто приходится пользоваться речью. – Мы ждали тебя.

– Но как… – смущенно начал Тристан.

– Я знала! – вмешалась Робин. – Ведь не случайно же я почувствовала, что должна войти в Рощу. И я привела тебя сюда! – сказала она Тристану, гордясь собой. При появлении друидов Дарус стал лихорадочно оглядываться по сторонам, он не мог сдержать дрожь.

– Кто вы? – потребовал он ответа.

– Это друиды, – спокойно объяснила ему Робин. – И, пожалуйста, говори потише!

– А ты, дитя мое, – проговорил другой голос, и Тристан с изумлением взглянул на полную пожилую женщину. В отличие от других друидов, она откинула капюшон плаща и все увидели пухлое морщинистое лицо и добрую улыбку. Женщина ласково смотрела на Робин. – Боже мой, как время… – голос ее вдруг сорвался, и она закашлялась. Другие друиды молча разглядывали молодых людей, затем пожилая женщина отошла в сторону, слегка кивнув друиду, который заговорил с ними первым.

– Знай, принц ффолков, – сказал высокий человек очень серьезным голосом, – образы Источника предсказывают, что вас ждет лето, наполненное горем, и трагическая осень. Ты заслужишь право управлять своим королевством этим летом или станешь виновником несчастий своего народа.

– Что? Какое горе? О чем вы…

– Муншаез в серьезной опасности – столь страшной, что она угрожает даже могуществу самой богини. Покончишь ли ты с этим Злом или будешь способствовать его торжеству – мы еще не знаем. – Женщина перебила друида, и Тристан заметил, что тот сразу замолчал, дав ей возможность продолжить.

– Ах, вот ты о чем! – воскликнула она. – Да, конечно, ничего приятного тут не будет. Тебя могут убить. А может быть, и нет. И, честно говоря, я считаю, что уже пора кому-нибудь, наконец, снова отыскать Меч Симрика Хью. Только, – закончила она, и голос ее потеплел, – пожалуйста, будь очень осторожен!

Она отвернулась, но принц заметил, что в ее глазах заблестели слезы.

Что– то в том, как она, уже уходя, посмотрела на Робин, удивило Тристана, но, взглянув на девушку, он заметил, что та с благоговением смотрит вслед уходящей женщине. И тут друид-мужчина снова обратился к Тристану.

– Будь осторожен, Принц Корвелла, и береги своих спутников. Тень могущественного Зла пала на твой путь. И тебе выбирать между светом, который прогонит Зло, и тьмой, которая поглотит тебя навсегда! – В его голосе звенели сила и настойчивость, и принцу вдруг показалось, что голос этот, подобный грохоту боевого барабана, разносится над рощей, проникая в самые отдаленные ее уголки.

– Подождите… – принц хотел расспросить загадочного незнакомца, но увидел перед собой лишь пустоту да удаляющиеся тени, причудливо преломленные в белом свете Лунного Источника.

* * * * *

Зверь, все еще в обличье молодой женщины, покинул праздничную толпу и шел по полю, радуясь своей возрожденной, благодаря недавнему пиршеству, силе.

Для Казгорота не существовало ни дня, ни ночи. Чудовище упорно продвигалось на север, вересковые поля уже сменились скалистыми холмами.

Даже глубокий снег, лежавший среди зазубренных каменистых препятствий не слишком смущал его. Казгорот, вес которого немного превышал вес обычной женщины, провалился в снег до самой земли. Хрупкое женское тело стало решительно прокладывать себе путь сквозь самые глубокие снежные заносы.

Наконец, чудовище добралось до вершины невысокого горного кряжа и увидало распростершиеся перед ним холмистые земли центрального Гвиннета.

Лучи яркого весеннего солнца отражались от сотен скалистых отрогов, простирающихся до далекого горизонта вокруг громадной, поросшей деревьями, впадины. В ее центре искрились на солнце глубокие воды озера Мурлок. От мерцающего света, исходящего от поверхности воды, у чудовища заболели глаза, и оно отвернулось.

Мурлок. До затуманенного сознания Казгорота дошло, что заповедное озеро продолжало оставаться хранителем силы богини. Центральный Гвиннет всегда был тем местом, где ее сила была особенно велика. Именно сюда бежали оставшиеся в живых ллевирры, когда они проиграли свою последнюю битву с людьми за королевство Муншаез.

Ффолки считали, что эльфы, которые называли себя ллевиррами, исчезли с островов Муншаез; Зверь же знал, что это не так. Долина Мурлок приютила гномов и фирболгов, которые предпочитали держаться подальше от людей. А в самых укромных ее уголках находились поселения ллевирров. Зверь постарается их избежать: могущественное волшебство ллевирров было одной из немногих сил в Гвиннете, вызывавших у чудовища опасения. Зверь еще не был готов нанести удар. Достаточно хитрый, он понимал, что сначала ему необходимо заполучить союзников – именно за ними он сейчас и направлялся.

Продолжая сохранять человеческий облик, Казгорот начал опускаться в широкую лощину. У него не было никакого дела в долине Мурлок, однако, она оказалась у пего на пути, а значит этой земле все же придется перетерпеть его присутствие. День за днем продвигался вперед Казгорот; постепенно его силы стали убывать, и чудовище почувствовало в себе раздражение. Зверь знал, что ему уже необходимо подкрепиться, так что он с вновь пробудившейся энергией стал искать очередную жертву, чтобы удовлетворить все сильнее грызущий его голод.

И вскоре зверь увидел в лесу одинокого мужчину. Пробуждающееся подсознание чудовища толкнуло Казгорота на хитрость. Женское тело сжалось и, жутко извиваясь, стало принимать новую форму. Став миниатюрнее и изящнее, оно сохранило женскую округлость и длинные золотистые локоны.

С легкостью проскальзывая между деревьями, Казгорот приближался к своей жертве в новом обличье.

* * * * *

Холодные воды тяжело давили на морское дно, недосягаемое для теплых солнечных лучей. Здесь не было ни зимы, ни лета, ни дня, ни нош. Была лишь прохладная темнота, вечная ночь, которая укутывала это пространство, почти лишенное жизни.

И все же зов богини проник в морские глубины, настойчиво пытаясь разбудить одного из ее спящих здесь детей. Сначала зов не был услышан, и тот, к кому она обращалась, продолжал спать. Могло пройти целое столетие, или даже больше, прежде чем он пробудился бы… Но зов матери не ослабевал, и, наконец, огромное существо, глубоко погрузившееся в ил морского дна, пошевелилось. Стряхивая со своего гигантского тела приставшую грязь, оно поднялось со дна и поплыло, почти не двигая телом, сквозь глубины моря. Через некоторое время оно снова стало медленно опускаться на дно.

Но богиня нежно подтолкнула свое гигантское дитя. Громадная голова его начала поворачиваться из стороны в сторону, а могучие плавники крепко уперлись в морское дно. Мощный хвост вспенил воду, и огромное существо изогнулось всем телом.

Потом оно начало двигаться – медленно, постепенно набирая скорость.

Плавники уверенно раздвигали воду, а широкий хвост загребал с несокрушимой силой. Все выше, все ближе к владениям света и солнца, к теплым течениям двигалось существо.

Оно поднималось все быстрее, и энергия, казалось, переполняла могучее тело. Струи пузырей вырывались из огромного рта и стекали мимо ряда мощных зубов вниз вдоль громадного туловища.

Вода впереди становилась со временем все светлее. И очень скоро существо увидело бледно-серое сияние, идущее от поверхности моря. Потом серый свет стал голубым, и, наконец, показалось солнце – едва различимая сквозь толщу воды мерцающая желтая точка.

С громким всплеском тело вынырнуло на поверхность моря, посылая фонтаны брызг во все стороны. Все выше и выше выходило существо из бурлящего моря. Вода грохочущими водопадами сбегала с его черной кожи.

Наконец, огромная голова замедлила свое движение и на миг остановилась. С шумом, который эхом прокатился на многие мили вокруг, тело плашмя упало на поверхность моря. Волны расступились во все стороны – да такие большие, что могли бы легко перевернуть солидное судно. Впрочем, на горизонте не было видно ни земли, ни паруса.

Некому было созерцать пробуждение Левиафана.

Охота

Траэрн из Оаквейла спокойно прогуливался меж огромных дубов своих владений. Его коричневое одеяние хорошо сливалось с узловатыми стволами, а прочный дубовый посох служил надежной опорой, когда он легко перепрыгивал через упавшие деревья и другие препятствия.

Друид постарел, но по-прежнему гордился хорошим состоянием своего леса и цветущим здоровьем его обитателей. Охрана лесов вокруг Мурлока считалась почетной должностью среди друидов, и Траэрн был действительно достоин оказанного ему доверия. Он успешно избегал конфликтов с ллевиррами, хотя волшебный народец часто посещал его владения. Траэрн намеревался мирно провести остаток своих дней, ухаживая за Оаквейлом.

Каждый поворот лесной тропы, по которой он сейчас шел, и каждый кусочек лишайника и мха, покрывавших бесчисленные стволы деревьев, были ему знакомы, как вещи в собственном маленьком домике. Привычное окружение, знакомое до самого крошечного цветка, наполняло миром его душу. Впрочем, теперь его покой был нарушен. Главный Друид Гвиннета, Генна Мунсингер, срочно призвала всех друидов к берегу озера Мурлока. Такое редкое событие могло означать только одно: страшная опасность нависла над землей. Траэрн был особенно расстроен тем, что беда пришла именно сейчас – на закате его длинной жизни; он даже прогнал прочь филина, принесшего ему эту весть.

Неожиданное движение невдалеке привлекло внимание друида, и, чуть помешкав, он бросил беглый взгляд в сторону кустарника. Его глаза уже давно утеряли былую остроту, но он снова заметил какое-то легкое шевеление. Сердце Траэрна забилось в волнении, когда он увидел изящную, стройную ножку и легкую прозрачную накидку, исчезнувшие за деревом.

Дриада! Траэрн начисто забыл о предстоящей встрече, так ему захотелось отыскать лесную фею. Ее жилище, должно быть, где-то неподалеку! Может быть, она его позвала?

Траэрн знал, что иногда дриада могла призвать друида некоторое время пожить с ней. Эти счастливцы никогда потом ничего не рассказывали, но в их глазах подолгу жили прекрасные воспоминания. Теперь – кто знает, может быть, и его позвали! Друид снова увидел стройную фигурку, когда фея скользнула за другое дерево. На этот раз она обернулась, и его раззадорили искрящиеся весельем глаза и легкий звенящий смех.

Запыхавшись, Траэрн последовал за дриадой, обогнув следующее дерево.

От нетерпения он едва не споткнулся, но все же почти догнал лесную фею, спрятавшуюся за стволом огромного дуба.

Там Казгорот и поймал его.

* * * * *

Птица высоко взлетела в воздух, трепеща крыльями; Тристан быстро поднял лук и, прицелившись, выстрелил. Стрела отклонилась от цели футов на десять, и он мрачно выругался.

Птица полетела дальше, а внизу стрелой пронеслась тень. Кантус ярдов сто следовал за парящим объектом. Когда, наконец, птица стала опускаться, огромная собака присела, потом метнулась в прыжке – птица была еще на высоте восьми футов, когда мощные челюсти на ней сомкнулись. Великолепный мурхаунд округлился за те несколько недель, что прожил у Тристана. Своей квадратной челюстью, толстой шеей, украшенной обитым железными гвоздями ошейником, и широкими плечами он производил впечатление солидного пса.

– Молодец! – зааплодировала Робин, когда Дарус свистнул собаке, чтобы она возвращалась.

– По крайней мере, один из вас добыл мясо к нашему столу, – проворчал Арлен, с разочарованием глядя на Тристана.

– Забудь про этот проклятый лук! – выругался Тристан, бросая на землю оружие, которое никак не подчинялось его рукам. – Я могу прекрасно постоять за себя мечом!

– Конечно, можешь, – согласился старый воин, – но ты никогда не станешь королем ффолков, если они не увидят, что ты владеешь луком так же хорошо, как и мечом!

– Я не хочу быть королем! – отрезал принц. – Я собираюсь в город. – Он повернулся и пошел прочь, мимо своего учителя и Робин.

– Тристан Кендрик! – язвительно окликнула его Робин. – Для того, кто не хочет быть королем, ты слишком уж любишь вести себя по-королевски! Где во всем Гвиннете тебя научили грубить своему учителю?

Принц повернулся, проглотив сердитый ответ, и посмотрел на Робин и Арлена. Дарус стоял чуть в стороне, делая вид, что происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения.

– Ты права, – согласился он, опустив глаза и качая головой. – Извини, старина, – он протянул руку. Старый воин коротко пожал ее, а потом резко сказал:

– Приготовься, – он достал другую птицу и повернулся к принцу. – И будь внимателен, черт возьми! Последний выстрел был просто ужасен: ты забыл о ветре, и похоже, даже и не пытался учесть, что твоя цель двигалась!

Снова и снова птица взмывала вверх, а принц стрелял из своего большого лука. После каждого нового промаха у него все больше портилось настроение, хотя несколько стрел задели цель. Принц заметил, что Робин отошла к Дарусу, который каждый раз пускал неутомимого Кантуса в погоню за птицей.

– Ну, последний раз, – сказал Тристан, уже с трудом сдерживая охвативший его гнев и крепко сжимая в руках лук. Арлен взмахнул рукой, и новая птица взметнулась в воздух. Когда Кантус помчался по заросшему вереском болоту, принц быстро достал стрелу и поднял лук. Через мгновенье тетива была туго натянута, и Тристан прицелился.

Он постарался учесть ветер и скорость полета птицы. И как раз в этот момент ветер совершенно стих. Выпустив стрелу, принц следил за ее полетом к цели.

Раздался звук плотного удара, и перья полетели во все стороны.

Несмотря на то, что птица резко изменила направление полета и стала падать, огромный мурхаунд извернулся и, подпрыгнув, схватил остаток цели широко раскрытыми челюстями.

– Хороший выстрел, мой мальчик, – проворчал Арлен, что для него было выражением высшей похвалы. – Еще есть надежду, что из тебя получится настоящий лучник! Тристан с трудом улыбнулся, довольный своим успехом, но все еще Переживая прошлые неудачи. И все же похвала была ему приятна.

– Ну, а теперь нужно сделать перерыв и поесть, – приказала Робин, подходя с Дарусом к ученику и учителю. Принц внимательно посмотрел на нее, но девушка, казалось, не обратила на это никакого внимания.

– Здесь я кое-что для тебя приготовила, – сказала она, протягивая принцу закрытый котелок.

Тристан, любуясь сильными челюстями Кантуса, пока Дарус забирал у него сбитую птицу, взял котелок и рассеянно открыл его. Услышав нетерпеливый вздох Робин, принц сообразил, что она ждала от него каких-то слов. Теперь он уже опоздал – Робин сердито направилась к калишиту.

Тристан опустил взгляд и увидел, что она приготовила одно из его самых любимых блюд – смесь грибов, листьев салата, лука и чеснока. Он начал было благодарить девушку, но она демонстративно повернулась к нему спиной и предложила точно такой же котелок Дарусу. Уязвленный, принц сел на землю и стал есть.

– Привет! – высокий голос донесся от подножия холма, и Тристан увидел маленькую фигурку Полдо. Через несколько минут старик присоединился к ним.

Крепкий маленький человечек мог пройти многие мили, не чувствуя усталости, но сейчас он с удовольствием повалился на траву.

– Как я погляжу, он быстро учится! – заявил Полдо, кивая в сторону огромного пса, который отдыхал, растянувшись на теплой от солнца траве.

– Да уж. Если бы его хозяин был хотя бы наполовину также искусен, – пробормотал Арлен, и все весело расхохотались, за исключением самого Тристана, конечно. Действительно, Кантус отлично приспособился к жизни в Кер Корвелле.

Менее чем за две недели собака запомнила все команды рукой, которыми направлял ее Дарус.

Она бегала быстрее и прыгала выше всех остальных собак. Такой собаки ни принцу, ни Дарусу никогда раньше встречать не доводилось. Когда Кантус оказался в своре собак, принадлежавших принцу, они с Ангусом некоторое время злобно рычали, стоя друг против друга, при этом старый пес весь ощетинился, но благоразумно отступил под напором новичка, когда тот тихонько, почти нежно коснулся зубами его худой шеи. С этого мгновения Кантус стал вожаком своры.

– Когда ты возьмешь его на настоящую охоту? – спросил Полдо. – Если ты, конечно, хочешь сначала научиться стрелять… Надеюсь, что нет, – собака не проживет так долго…

И снова все весело рассмеялись, а Тристан почувствовал, что краснеет.

– Вовсе нет, – ответил он. – Мы собираемся прогуляться в лес Ллират на следующей неделе.

– Отлично, – заявил Полдо. – Мне скучно в Лоухилле, хотя, надо признать, Элиан – просто милашка. И все равно, я с удовольствием поброжу по лесу. Да здравствует охота! Когда мы отправляемся?

– Нам надо еще спросить у отца, – ответил Тристан. – Но, надеюсь, что долго нам ждать разрешения не придется.

– Здорово, – обрадовался Дарус. – Мне не терпится побродить по вашему острову, чтобы получше узнать его.

Тристан вдруг обратил внимание, что акцент калишита с каждым днем становится все менее и менее заметным.

– Я с вами, – объявила Робин.

Принц удивленно посмотрел на девушку.

– Ведь ты раньше ненавидела охоту… – начал он.

– А я и не изменила своего отношения к охоте, – ответила Робин. – Но мне надо собрать в этом году некоторые виды грибов, а растут они только в Лесу Ллират, больше нигде в Гвиннете их отыскать невозможно. Мне придется смириться с теми бессмысленными убийствами, которые вы будете совершать… если только, конечно, вы не считаете, что я должна отправиться одна.

– Нет, конечно, – одновременно вскричали Арлен и Тристан. Дарус удивленно глядел на всю компанию.

– А что из себя представляет этот ваш Лес Ллират? Какая-нибудь хитроумная ловушка?

– Да, нет, – смеясь, ответил ему Тристан. – Но Лес Ллират – самая отдаленная область нашего королевства. Там вполне можно встретить дикого кабана ила даже медведя – людей там живет немного.

Тристан повернулся к Робин.

– Мне бы очень хотелось, чтоб ты отправилась снами, просто я думал, что ты не получишь никакого удовольствия. Вот и все.

– Ну, если ты уверен, что я не буду уж очень вам мешать, – холодно произнесла она.

Тристан знал, что в действительности Робин понимала лес и чувствовала себя в нем увереннее, чем он. Арлен научил его тому, как надо вести себя на дикой природе, но Робин, казалось, обладала какой-то особой и естественной связью с ней.

– Ну, вот и договорились! – радостно закричала она. – Давайте отправимся завтра!

– А сколько нужно времени, чтобы туда добраться? – спросил Дарус.

– Всего несколько дней в дороге, и, конечно же, нам захочется побыть немного в лесу. На сколько дней будем рассчитывать? – обратился принц с вопросом к Арлену.

– Ну, давайте считать, дней десять. Мы сможем собраться к завтрашнему дню?

– Ты ведь поедешь с нами, Полдо? – спросил принц. Когда карлик радостно кивнул ему в ответ, Тристан сказал:

– Отправляемся впятером!

Когда они повернули к замку, принц добавил:

– Возьмем с собой десять лошадей – я сам отправлюсь в конюшню и выберу их.

– Я соберу спальные меха и все необходимое для приготовления пищи, – предложила Робин. Полдо и Арлен сказали, что упакуют еду, на случай если охота окажется неудачной, а Дарус взял на себя заботу о собаках. К тому моменту, когда они оказались у ворот замка, все обязанности были распределены, и, решив отправиться на рассвете, друзья разошлись в разные стороны – каждому не терпелось заняться приготовлениями к предстоящей охоте.

Тристан вошел в большой зал и увидел, что его отец сидит один у камина, в котором едва теплился огонь. Он даже не поднял головы при появлении принца. Хотя ставни высоких окон были открыты, казалось, что комната все равно наполнена глубоким, тревожным холодом.

– Отец, мы отправляемся на охоту в лес Ллират, – разозлившись, Тристан про себя проклинал то волнение, которое всегда заставляло его голос дрожать, когда он разговаривал с отцом. – Арлен поедет с нами. Нас не будет дней десять – может быть, две недели. – На мгновенье принцу показалось, что отец его не слышит, поскольку король даже не пошевелился.

Наконец, он повернулся и холодно посмотрел на сына.

– А почему бы нет, – проговорил король Кендрик, в его голосе зазвучало презрение. – Уж лучше, чем гоняться за шлюхами и пьянствовать – говорят, это у тебя отлично получается. Ты позоришь корону!

– Что? – Отвращение, которое Тристан заметил в глазах отца, заставило его замолчать: что бы принц ни сказал сейчас, король только еще больше разозлятся – так было уже не раз.

– Оставь меня, – прорычал король, поворачиваясь к камину. С трудом сдерживаясь, чтобы не закричать и не затопать ногами от того, что он снова потерпел поражение и не смог нормально поговорить с отцом, принц Корвелла повернулся и, кипя негодованием, вышел из комнаты. Как и всегда, ему немедленно захотелось заглушить свой гнев какими-нибудь развлечениями, поэтому он поспешил заняться приготовлениями к охоте.

Компания покинула Кер Корвелл еще до рассвета, который надвигался с востока, мрачный и серый. Завернувшись в шерстяные плащи и меха, путники вывели лошадей из замковых конюшен, оседлали их и погрузили запасы. Полдо, который выбрал маленького лохматого пони, пришлось гоняться за ним по всему двору, чтобы оседлать эту лошадку, которая явно отнеслась к такой перспективе без энтузиазма. Восход почти не принес тепла, небо закрывали тяжелые мрачные тучи. Горные вершины были укутаны серым одеялом тумана, а в воздухе собиралась проникающая даже под теплые плащи влага. Большую часть дня друзья ехали на юго-запад по дороге на Кантрев Диннат.

Они почти не разговаривали. Сказанное отцом, как черная туча, омрачало все мысли Тристана. К тому же в сером дне он ощущал какую-то неясную угрозу, которая, казалось, ждала их впереди. И ему вспоминалось предсказание друидов на весеннем празднике равноденствия.

Робин тоже о чем-то глубоко задумалась. Время от времени она вздрагивала и, приподнявшись в седле, вглядывалась в серую туманную даль, будто ожидая что-то там увидеть. Затем она снова опускалась в седло и задумчиво глядела на гриву своего коня. Арлен ехал впереди, взяв на себя роль телохранителя принца. Они с Тристаном давно к этому привыкли, и принц почти не обращал внимания на старого солдата. Только Дарус и Полдо, ехавшие последними, негромко разговаривали, рассказывая друг другу разные истории и хвастаясь своими подвигами. Собаки трусили рядом с лошадьми, бегать им вовсе не хотелось. В сумерках компания вошла в Диннат, небольшое фермерское поселение, и устроилась на ночлег в маленькой уютной гостинице.

Утром они отправятся на юго-запад, в сторону леса, а затем повернут на восток. Местность была неровной, следов почти не было, поэтому путники поняли, что в ближайшие несколько дней ям вряд ли придется ночевать под крышей.

– Сюда, сюда, садитесь за этот вот стол, – пыхтел старик, хозяин гостиницы, ковыляя к огромному дубовому столу, стоявшему у очага, в котором уютно потрескивали дрова.

– Не очень-то часто заносят к нам путешественников этой весной – сегодня, похоже, никого уже не будет. – Тристан никогда раньше не был в этой гостинице, и по реакции хозяина было непонятно, узнал тот принца или нет. Одетый в простую охотничью одежду, Тристан не очень-то хотел привлекать внимание окружающих к своей персоне.

Они уселись за стол, радуясь возможности согреться в тепле гостиницы после сырости и тумана. Опорожнив несколько кружек пива и легкого вина, принц почувствовал, что настроение у него немного улучшилось.

– Что привело вас в Диннат? – ворчливо поинтересовался хозяин гостиницы, убирая грязную посуду со стола.

– Охота! – провозгласил Тристан, поднимая свою кружку. – Олени в лесу Ллират сегодня спят спокойно в последний раз.

– Сейчас не время охотиться в лесу Ллират, – пробормотал старик. – Там неспокойно и совсем небезопасно.

Тристан рассмеялся, услышав предупреждение старика, но Арлен движением руки остановил его.

– Что ты имеешь в виду? Ты что-нибудь видел?

– Видел? Ничего я не видел, но зато я кое-что слышал. Всю зиму кто-то воровал овец, а кое-кто из пастухов, отправлявшихся на поиски, так и не вернулся назад.

– Бабьи сплетни, старик, – возразил принц. – Что может угрожать в лесу отряду хорошо вооруженных охотников?

Старик пожал плечами и сказал, отвернувшись:

– Дело ваше, сэр.

Робин бросила на Тристана сердитый взгляд, и ему стало не по себе. Не стоило обижать хозяина гостиницы, и почему только из-за своего вечного желания покрасоваться он все время выглядит ужасно глупо.

Арлен встал, потянулся и ушел в свою комнату. Робин быстро последовала за ним в отдельную комнату, которую путники сняли специально для нее. Полдо и Дарус тоже тихонько выскользнули из столовой. Прошедший день стал казаться еще мрачнее и безрадостнее из-за предупреждения хозяина гостиницы.

Правда, рассвет следующего дня был ясным, а день обещал быть теплее предыдущего; и снова путники отправились до восхода солнца, но теперь уже никакой настоящей дороги перед ними не было.

– Эта тропа приведет нас к опушке Леса Ллират, – проговорил Арлен, ступив во главе отряда на узкую извивающуюся тропинку. Местность была скалистой, лишенной какой-либо растительности, лишь изредка им встречались небольшие озера или домики пастухов. Но дальше на юго-запад даже и эти редкие постройки исчезли. Наконец, они разбили лагерь в месте, окруженном высокими скалами, которые должны были защитить их от пронизывающего ветра.

Тристан отправился в заросли кустарника, чтоб набрать хвороста для костра. Он нашел несколько хороших толстых веток и вдруг застыл, услышав шуршание позади себя. Он медленно повернулся и тут же успокоился, увидев, что из кустов вышел Дарус, который тоже собирал хворост.

– Тристан, – спросил тот, – что это за место такое? Мне тут не нравится.

– Не знаю, – ответил принц, – я был здесь много раз, но никогда не чувствовал ни малейшей опасности… до сих пор. Впрочем, может быть, у нас просто разыгралось воображение.

– Это точно, – пробормотал Дарус, но уверенности в его голосе не было.

– Конечно же, в предупреждении хозяина гостиницы что-то есть, – признал принц. – Но вполне возможно, что он просто проверял нас или преследовал какие-нибудь свои цели. Пока что мы не видели ничего необычного.

– Ты часто здесь бываешь?

– Когда мы с Робин были детьми, Арлен привозил нас сюда, и мы жили в лесу по несколько дней. Кажется, мы не были здесь уже лет пять или шесть.

Чудесное место – дикое и безлюдное, именно за это я и любил его всегда.

– Ты и Робин, – немного смущаясь спросил Дарус. – Вы?…

Несмотря на вспышку ревности, Тристан задумчиво ответил:

– Я не знаю. Мы вместе всю жизнь, и все равно Робин вызывает у меня такие чувства, которые я еще ни разу не испытал по отношению ни к одной девушке или женщине. При этом что-то в ней держит меня на расстоянии, не давая приблизиться. И… – он усмехнулся, – и во мне есть что-то такое, что мешает ей приблизиться ко мне.

– Она прелестная девушка – самая красивая из всех, кого мне приходилось видеть. Я бы хотел… – Дарус так и не закончил свою мысль.

– Да и я тоже, – засмеялся Тристан. – И я тоже.

На следующий день они подошли к границе леса: охота началась. Собаки, которым надоела медленная поступь лошадей, были спущены, и скоро они исчезли среди широко расставленных дубов девственного леса. Подгоняя лошадей, охотники устремились вслед за ними.

Нетерпеливые псы, под предводительством неутомимого Кантуса, вспугивали птиц, преследовали и ловили злополучных кроликов, имевших неосторожность оказаться у них на пути, и тщательно принюхивались в поисках более крупной добычи. Собаки кружили вокруг охотников, надеясь взять след. Только Ангус стал бегать немного помедленнее. Старый псе провел несколько часов вместе со сворой, но в конце концов утомился и засеменил рядом с лошадьми. В течение нескольких дней они продвигались на восток. Арлен и Полдо, умело владевшие луком, наполнили свои ягдташи фазанами и перепелками, однако крупной дичи им не попадалось. Наконец, собаки почуяли оленя и помчались за ним вдогонку. Принц пришпорил свою лошадь и сквозь густые заросли поскакал вперед, его спутники старались от него не отставать. В конце концов собаки загнали оленя к отвесной скале.

Дарус сигналом остановил их, и Тристан тщательно прицелился в стройное животное, дрожащее от страха. Выстрел оказался точным, и стрела пронзила шею оленя, убив его на месте. Вот где пригодились бесконечные тренировки!

– Браво! – захлопал Полдо, не торопясь подъезжая к принцу.

– Хороший выстрел, – заметил Арлен, а Дарус согласно кивнул.

Робин отвернулась, когда олень упал, – и всякий раз, когда животное судорожно ударяло копытом по земле, ее передергивало. На секунду Тристан даже пожалел, что она здесь. И зачем только она настояла на том, чтобы поехать с ними? В ее присутствии радость от охоты была неполной.

Пока Тристан свежевал оленя, его раздражение улетучилось. Он вспомнил, что Робин хотела пособирать в лесу какие-то грибы и растения, он решил дать ей возможность этим заняться.

На ночь они разбили лагерь у небольшого чистого озера, окруженного высокими стройными соснами, земля под которыми напоминала мягкий упругий ковер. Хвороста было в избытке, и компания расположилась на ночь вокруг уютно потрескивающего костра. Однако, Робин все равно была какой-то тихой и подавленной в этот вечер, да и на следующее утро тоже.

– Может быть, стоит отдохнуть здесь пару дней, – предложил принц, когда друзья завтракали хлебом и сыром. – Робин сможет пособирать свои грибы, а мы займемся озером.

– Это и вправду чудесное месте, – согласился Арлен, оглядываясь с таким видом, будто бы только сейчас заметил, где они остановились: низкие, лесистые холмы, окружавшие озеро, как в зеркале отражались в спокойной воде. Они почти забыли о предупреждении друида и хозяина гостиницы: день был таким ярким и солнечным, и они так славно провели его все вместе. И все же что-то в тихом, словно покинутом лесу, что-то неясно пугающее, отравляло их радостное настроение.

Они скакали друг за другом, когда Робин неожиданно закричала:

– Смотрите! – и соскочила на землю. Подбежав к упавшему дереву, Робин радостно показала на длинный, вытянутый гриб, который рос из гнилого ствола.

И тут в нескольких ярдах за ее спиной кусты раздвинулись и из зарослей появилась серая голова огромного кабана. Его кроваво-красные сверкающие глазки оглядели поляну, и животное злобно заворчало. Сердце Тристана, казалось, перестало биться.

Клыки кабана, около фута длиной, зловеще сверкнули в неясном свете.

Услышав шорох в кустах позади, Робин повернулась и, увидев злобное существо, страшно побледнела: кабан был всего в тридцати футах от нее.

И в это мгновенье кабан с громкий хрюканьем бросился на свою жертву.

* * * * *

Спокойные глубокие воды озера Мурлок отражали серебряные лучи полной луны. Как только солнце село и на небе появилась луна, друиды начали собираться перед большим кругом совета. Отраженный лунный свет освещал их, и случись здесь оказаться постороннему наблюдателю, он бы заметил, что настроение у всех мрачное, будто бы они чего-то опасаются. Огромные каменные арки круга совета возникали из тени одна за другой по мере того, как луна всходила все выше. В центре круга блестело озеро, вода которого, отражая лунный свет, делала его еще ярче. Луна поднялась еще выше, и сверкающие пятна света, как живые звезды, последовали за ней. Легенды утверждают, что это лунные слезы: луна оплакивает горести наступившей ночи.

Друиды торжественно стояли по периметру круга в тени и ждали. Они молчали и не сводили глаз с Лунного Источника даже тогда, когда в круге появлялись все новые и новые друиды, которые выходили из-за сосен, окружавших Мурлок. Все они были одеты в коричневые или темно-зеленые плащи, кое-где украшенные растительным рисунком. Эти ффолки – мужчины и женщины – обладали не только силой, но и добротой. Их шаги не тревожили ни травы на земле, ни самой земли, и ни одно, даже крошечное, лесное существо не бежало в страхе, встретив их в лесу. Объединившись же, они обладали огромным могуществом.

Друид по имени Траэрн из Оаквейла, ковыляя и нервно оглядываясь по сторонам, вышел на поляну. Оцепив руки в рукавах своего плаща, он остановился подальше от остальных друидов. Бросая взгляды на тех, кто стоял к нему ближе всего, Траэрн злобно улыбался, сжимая искусанные до крови губы. Как он их ненавидел – всех!

Облизнувшись, он сделал над собой усилие, стараясь сдержать дрожь.

Нельзя привлекать к себе внимание. Натянув темный капюшон поглубже и спрятав в нем лицо, Траэрн ждал начала совета…

Некоторые друиды – те, кто прибыл издалека или просто захотел похвастаться своим мастерством, – появлялись более эксцентричными способами: между двумя огромными арками на землю опустилась сова. Ее очертания задрожали и она превратилась в высоко гордого человека – это был Квин Мунвейн, хозяин леса Ллират; неожиданно с неба к ногам Квина упал ястреб и быстро превратился в человека – Изольда Винтерглен стояла рядом с друидом из Ллирата. Ее владения включали леса северного Гвиннета, и несмотря на то, что она не поприветствовала своего южного соседа, все поняли, что начало совета приближается.

Отсутствовала лишь Великая Друида Гвиннета. Луна поднялась еще выше, ее серебряные лучи залили ясным светом большой круг. Теперь уже все арки были прекрасно видны. Каждая была сделана из трех огромных камней: два из них служили столбами, а третий был установлен наверху. Всего во внешнем круге таких арок было двенадцать. Лунный Источник светился своим собственным сиянием в центре круга. Вокруг него попарно стояло восемь каменных столбов. Никто из друидов не приближался к центру, но в ярком свете луны было видно, что их собралось уже около пятидесяти человек и все они расположились по периметру круга.

Неожиданно с тихим всплеском всколыхнулись воды Лунного Источника, и на серебристой поверхности появилось крошечное существо. С некоторым удивлением друиды наблюдали за маленькой лягушкой, которая прошла к одной из пар столбов, стоящей в центре круга. Мгновенье – лягушка исчезла и Генна Мунсингер, Великая Друида Гвиннета, предстала перед собравшимися на совет друидами.

Когда Генна приняла свой нормальный облик, луна достигла зенита. Ее яркий свет изливался между двумя колоннами и озарял Великую Друиду, так что все собравшиеся могли ее видеть. Генна Мунсингер выглядела усталой и постаревшей, но всепонимающая улыбка и кроткий терпеливый взгляд, которые и принесли ей этот высокий пост в соревновании с другими, более Энергичными, но не столь мудрыми друидами, остались неизменными. Она медленно повернулась, озаряя всех своей улыбкой, и напряжение, повисшее над ярко освещенным кругом, если и не совсем спало, то все же заметно уменьшилось. Лучи полной луны высветили морщины на постаревшем лице Великой Друиды, но перед живым сиянием ее глаз время казалось бессильным.

Ее тело было округлым и полным; держалась же она с большим достоинством: годы жизни не только не сломили и не ослабили ее, а, наоборот, закалили и добавили ей новой силы. Гладкий дубовый посох, у нее в руках сиял, отполированный до золотого блеска за долгие годы его службы.

Все глаза членов совета были прикованы к ней, но Генна долго ничего не говорила. Ветер успокоился, и на огромный лес опустилась странная тишина.

– Мои братья и сестры, – качала Великая Друида. Ее голос был тихим и мелодичным, однако, в нем звучало величие. Сейчас сила Друиды была глубоко запрятана, в ее голосе слышалась всего лишь грусть.

– Наша Мать говорила со мной, – продолжала Генна. Друиды поняли, что Великая Друида видела пророческий сон. – Следующая зима может оказаться для нее последней. Силы богини быстро слабеют, и враги, стремящиеся ее уничтожить, соберутся еще до того, как растает снег.

Она медленно совершила взором полный круг, поглядев на каждого друида в отдельности. На мгновенье она помедлила, ей показалось, что она заметила вспышку странного света в дальнем конце группы. Потом она перевела глаза дальше. Траэрн из Оаквейла вздрогнул, от напряжения, и еще глубже надвинул свой капюшон.

Друиды хмуро наблюдали за Генной, дожидаясь, когда она продолжит.

– Дети богини разбужены. Заявление вызвало удивленный ропот среди собравшихся, ведь даже самые старшие друиды не могли припомнить времена, когда богиня была вынуждена призывать на помощь своих детей.

Новость заставила всех приободриться, потому что дети богини – Левиафан, Единорог и Стая – были действительно могучими союзниками.

– И все же, даже этот шаг может оказаться недостаточным, чтобы восстановить Равновесие! – голос Генны стал жестче. – Повсюду появились фирболги, и их активность угрожает Равновесию. Остальная часть моего сна мне не ясна. Я могу только рассказать о том, что мне привиделось: каким-то образом из света возникла тьма, и теперь она движется по нашей земле.

Именно этой тьмы, каким бы ни было ее происхождение, и боится больше всего наша Мать. Соберутся могучие армии, и будет пролита кровь. Очень возможно, что враг проникнет в Долину Мурлок. Если это произойдет, те из вас, которым доверена защита долины, должны всячески препятствовать наступлению оскверняющих сил, не рискуя, однако, ни собой, ни своими священными рощами. Старайтесь не использовать животных, если вы только сможете избежать этого. Генна снова замолчала и, описав взором полный круг, посмотрела на каждого из своих друидов. Удовлетворенная, она заговорила снова:

– Помните, что армии, даже самые многочисленные, не самый опасный враг для Матери-Земли. Вы должны узнать все, что сможете, о природе необычных явлений, происходящих в ваших областях. Какой бы ни была «тьма, угрожающая свету», мы должны узнать о ней как можно больше. Боюсь, что это самая страшная угроза Равновесию, с которой мы когда-либо до сих пор встречались.

– Ну, а теперь, – голос Генны немного потеплел, – расскажите мне о том, что происходит в разных концах Гвиннета?

Квин Мунвейн, хозяин леса Ллират, выступил вперед и обратился к собравшимся друидам:

– Твое предупреждение разъясняет недавние происшествия в нашем лесу.

Великий лес уже испытал на себе вторжение грубой злой силы. И хотя я еще не выяснил ее природы, теперь я подозреваю фирболгов.

– А я видела, как северяне собирают свои армии, – сообщила Изольда Винтерглен, встав рядом с Квином. Ее владения охватывали огромный лес на севере Гвиннета. Лес разделял крепости кланов северян, которые многие столетия назад покорили северные окраины Гвиннета.

– Северяне, вооруженные до зубов, маршируют, распевая воинственные песни. – Изольда не скрывала презрения, которое она испытывала к северянам. – Они собрали в своих гаванях множество больших военных судов.

Кроме того, несколько дней назад они погрузились на корабли и отплыли. Я не знаю куда, но такого количества судов я никогда раньше не видела.

– Спасибо, – поблагодарила их за информацию Великая Друида. Ее тихий нежный голос ослабил волну страха, поднявшуюся после слов Изольды.

– Мои братья и сестры, – продолжала Генна, утешая и успокаивая собравшихся одним лишь звуком своего голоса. – Мы должны быть бдительны; наши враги сильны, но у нас есть могущественные друзья. Ах, да, – добавила она, как бы неожиданно вспомнив то, что собиралась сказать. – Как и в прежние времена, когда Равновесие оказывалось под серьезной угрозой, среди ффолков появится герой – герой, который и сейчас уже носит титул принца.

– Ну, что касается нынешнего принца, – проворчал Квин, – он молод и неуравновешен, и может наделать губительных ошибок.

– Вполне, – радостно согласилась с Квином Генна. – На самом деле я его видела и точно знаю, что он наделает массу ошибок, возможно и непоправимых. Но его уравновешивает девушка. А кроме того, разве у нас есть выбор?

– Да, да, девушка, – ответил Квин. – Она просто замечательная. В ней заложена огромная сила, которую ты в ней угадала.

Генна незаметно улыбнулась, но ничего не сказала. У нее сдавило горло и глаза наполнились слезами, когда она вспомнила о черноволосой девушке.

Откашлявшись, друида оглядела собравшихся всех по очереди своими ясными сияющими глазами. Казалось, ее взгляд одарил всех миром и покоем.

– Да защитит вас богиня!

Генна повернулась и вот она уже исчезла, правда, не совсем. Те, кто внимательно наблюдал за ней, увидели, как над поверхностью Лунного Источника мелькнула маленькая пушистая птичка. Ласточка взвилась в небо и мгновенно растворилась в ночи. Друиды покидали круг совета так же тихо, как и появлялись здесь, и вскоре все они скрылись в тени деревьев. Все, кроме одного. Он тихо стоял, глядя в воды Лунного Источника, и о чем-то напряженно думал.

Траэрн из Оаквейла выглядел совсем так же, как и несколько дней назад, изменилось лишь выражение его глаз. В них больше не сияла радость жизни; казалось, в них зажжен обжигающий огонь зла. Складки капюшона скрывали его лицо, но если бы кто-нибудь случайно взглянул на это лицо, ему бы показалось, что он смотрит на тлеющие угли догорающего огня. Ибо таковыми были глаза Казгорота.

Теперь, услышав Генну, – а ее устами говорила богиня, – Траэрн понял план, который разворачивался перед ним. С его помощью Равновесие будет нарушено, а Гвиннет окажется побежденным хаосом и отчаянием. Теперь Траэрн, друид, пешка в игре Казгорота, понимал, какую роль ему суждено сыграть в этом плане.

* * * * *

Лучи полной луны освещали спящую деревню Корвелл, которая расположилась под защитой замка, на берегу залива Корвелл. Несколько стражников равнодушно расхаживали по зубчатым стенам Кер Корвелла, другие мирно спали на своих постах. В деревне было тихо: таверны уже закрылись на ночь, а достойные ффолки давно спали в своих домах.

Стражник Эриан нервно расхаживал взад и вперед в своем крошечном доме неподалеку от замка. После весеннего праздника он чувствовал какое-то беспокойство и возбуждение – часто испытывал физическое недомогание.

Снаружи по улице проскакала лошадь, и он резко повернулся к двери, при этом из его горла вырвалось злобное рычание. Вот уже целый месяц, он чего-то боялся и чувствовал себя несчастным, но еще ни разу его не охватывало столь сильное беспокойство. Белый лунный свет пробивался сквозь окно и падал на пол его хижины, и он, не отдавая себе отчета в том, что делает, поднял лицо вверх, подставив его холодному свету. Наконец он лег на соломенный тюфяк, но сон к нему не шел. У него болело все тело, а в голове все перепуталось. Вдруг он резко сел и неожиданно даже для себя самого застонал, ибо все мышцы его тела протестовали против любого движения. С диким воплем Эриан скатился с тюфяка на пол.

Стараясь подняться, он понял, что стал инвалидом; ноги безжизненно тянулись за ним по полу. Он попытался ухватиться за ручку, чтоб подняться, но пальцы рук тоже не подчинились его воле. Завывая от ужаса, он катался по полу, пока не остановился в пятне лунного света, просочившегося сквозь единственное окно его крошечной хижины. Казалось, лунный свет принес ему успокоение, одновременно он куда-то звал Эриана; полная луна – яркий четкий круг света – глядела на него в окно, и он, наконец, начал понимать причину своей беспомощности. Слезы луны – сверкающая цепь звезд, которая следовала за луной по небу, – весело мигали, ему показалось, что они смеются над его несчастьем. Кожа на его лице и руках вдруг лопнула, но кровавые раны мгновенно исчезли под грубой коричневой шерстью. Во рту появились острые длинные клыки, а лицо запылало и исказилось от невыносимой боли. Он попытался дотронуться руками до глаз, но эти ненужные отростки превратились в лапы с острыми, кривыми когтями.

Лунный свет гладил искореженное и измученное болью тело Эриана, превращение которого, наконец, завершилось.