ЧАСТЬ 1 7 page

Его слова были неожиданными и до странности трогательными. Габи слегка подалась вперед.

— Не знаю, прав ли ты, но все равно спасибо. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление. Мы с мамой каждую неделю разговариваем по телефону и, поверь, держимся в рамках приличия. Просто иногда мне хочется, чтобы все было по-другому. Чтобы мы с удовольствием проводили время вместе.

Тревис промолчал, и Габи испытала облегчение при мысли о том, что он не попытался предложить ей совет. Будь на его месте Кевин, она начала бы заигрывать, чтоб сменить тему. Габи подтянула колени к груди и обхватил их руками.

— Скажи… что самое приятное в работе ветеринара?

— Животные, — сказал Тревис. — И люди. Ты ведь примерно такого ответа и ожидала?

Габи вспомнила Еву Бронсон.

— Животные — это неудивительно…

Он поднял ладонь:

— Пойми меня правильно. Не сомневаюсь, некоторые люди, с которыми я имею дело, чертовски похожи на тех, с которыми имеешь дело ты.

— То есть нахальные? Нервные? Чокнутые?

— Конечно. Люди есть люди, и большинство из них считают животных членами семьи. Разумеется, они требуют полного обследования, как только заподозрят, что с их любимцем что-то не так. То есть привозят его по крайней мере раз в неделю, иногда чаще. Почти всегда поводов для беспокойства нет, но мы с отцом выработали целую систему.

— Какую?

— Мы приклеиваем желтый листочек на обложку карточки изнутри. Если очередная дама приводит своего Снежка или Пушка и мы видим желтый листок, то проводим быстрый осмотр и говорим, что в данный момент не видим ничего необычного, но хотели бы взглянуть еще разок через неделю, чтобы удостовериться. Это помогает нам быстро принимать и спроваживать подобных пациентов, поскольку их хозяева в любом случае собираются «заехать через недельку». Все счастливы. Мы — внимательные ветеринары, хозяева уверены, что с их питомцами все в порядке и что причины для беспокойства действительно были, раз уж мы хотим посмотреть животное еще раз.

— Интересно, как отреагируют врачи в нашей клинике, если я начну клеить желтые листочки.

— Все так сложно?

— Ну… Каждый раз, когда выходит свежий «Ридерз дайджест» или по телевизору идет речь о редком заболевании со специфическими симптомами, в приемной появляется толпа детей, которые, разумеется, страдают именно от этого недуга.

— Наверное, я бы вел себя так же, будь у меня ребенок.

Габи покачала головой:

— Сомневаюсь. Ты мне, скорее, кажешься человеком, способным ко многому относиться просто. Вряд ли ты сильно изменишься, когда станешь родителем.

— Возможно, ты права, — согласился Тревис.

— Конечно, я права.

— Потому что ты меня знаешь?

— Эй, не начинай сначала.

Они еще полчаса сидели рядом и болтали — очень свободно. Габи рассказала о родителях, об их противоположных характерах, о своих сестрах и о том, каково было расти, приспосабливаясь ко всем ним. Она рассказала о колледже и о фельдшерской школе, о вечерах, проведенных в Бофоре до переезда. Габи лишь мимоходом упоминала Кевина, и это удивляло девушку, пока она не осознала, что пусть он теперь и является неотъемлемой частью ее жизни, так было не всегда. Каким-то образом беседа с Тревисом напомнила ей, что она сформировалась как личность задолго до встречи с Кевином.

В конце концов Габи призналась, что порой разочаровывается в работе. Она проговорилась даже о том, о чем намеревалась молчать. Хотя Габи не упомянула доктора Мелтона, но пожаловалась на некоторых родителей, с которыми ей доводилось сталкиваться. Габи не называла имен, но Тревис то и дело улыбался — видимо, он прекрасно понимал, о ком речь.

Тем временем Меган и Лиз убрали остатки еды, а Лэрд и Элисон вернулись обратно. Мэтт лежал, наполовину закопанный в песок, причем ребятишки то и дело попадали ему лопаткой в ухо или в нос. Потом у ног Габи приземлился диск, и она увидела Джо.

— Кажется, пора вызволить Мэтта! — крикнул он. — Не хочешь этим заняться?

— То есть отвлечь детей?

Джо ухмыльнулся:

— Сомневаюсь, что у нас получится.

Тревис взглянул на нее:

— Ты не против?

— Нет. Иди.

— Предупреждаю, будет шумно. — Он встал и крикнул детям: — Эй, малыши, хотите посмотреть, как играет в «тарелочку» настоящий мировой чемпион?

Те дружным хором отозвались: «Да!!!» — побросали лопатки и ринулись к воде.

— Надо идти, — сказал Тревис. — Публика ждет.

Когда он зашлепал по воде, Габи поймала себя на том, что внимательно следит за его действиями и испытывает нечто вроде привязанности.

Времяпрепровождение с Тревисом оказалось вовсе не таким, как она себе рисовала. Никаких претензий, никаких попыток понравиться; судя по всему, он интуитивно чувствовал, когда лучше промолчать, а когда — ответить. Габи догадалась, что это — ощущение глубинной связи, которое некогда привело ее к Кевину. Она жаждала не только физического возбуждения, которое охватывало ее в те вечера, когда они были вместе; еще сильнее девушке хотелось уюта, который она испытывала в те минуты, когда они разговаривали или когда Кевин тихонько брал ее за руку, когда они шли к машине. В такие мгновения Габи думала: «Вот единственный мужчина, с которым я хочу провести свою жизнь». Минуты, которые в последнее время становились все реже.

Габи задумалась, рассеянно наблюдая за тем, как Тревис ловит диск. Он промахивался, так что «тарелочка» ударяла его в грудь, и с драматическим всплеском обрушивался в воду. Малыши визжали от восторга, как будто в жизни не видели ничего смешнее. Когда они кричали: «Еще, дядя Тревис!» — он немедленно вскакивал. Он делал длинную, нарочито медленную пробежку, прежде чем метнуть диск Джо, а потом, состроив соответствующую гримасу, комически изображал бейсболиста в ожидании подачи. Подмигнув детям, обещал: «Ну, в следующий раз я не промахнусь!» — и тут же падал как подкошенный, поднимая тучу брызг, отчего дети хохотали еще громче. Тревису, судя по всему, искренне нравилось веселить малышню, и от этого Габи испытывала к нему все большую теплоту. Она по-прежнему пыталась понять, как относится к Тревису, когда он наконец вышел из воды и, отряхиваясь, зашагал к ней. Он плюхнулся на песок, их плечи соприкоснулись, и Габи мгновенно представила себе картину: они сидят рядом, точь-в-точь как сейчас, и это уже их сотый выходной…

Они провели еще час на пляже, затем принялись за погрузку; по пути домой каждая парочка снова прокатилась на парасейле, хотя на сей раз Габи летала вместе со Стефани. К вечеру катер вернулся в бухту, и Тревис остановился, чтобы купить креветок у местного рыбака, которого, видимо, хорошо знал. Когда они наконец причалили, дети уже крепко спали. Взрослые были довольны прогулкой, их лица потемнели после нескольких часов, проведенных на солнце.

Как только катер разгрузили, все понемногу разъехались; остались только Габи и Стефани с братом. Тревис возился на причале — он растянул парашют для сушки и теперь мыл катер при помощи садового шланга. Моби крутился рядом.

Стефани закинула руки за голову.

— Думаю, мне тоже пора. Сегодня ужинаю с родителями. Они обидятся, если я у них не побываю. Сама знаешь, что это такое. Пойду попрощаюсь с братом.

Габи кивнула, сонно наблюдая за тем, как Стефани перегибается через перила веранды.

— Эй, Тревис! — крикнула та. — Мне пора! Спасибо за прогулку!

— Рад, что ты заглянула, — ответил тот, помахав рукой.

— Может, поджаришь что-нибудь на гриле?

Габи говорит, что умирает с голоду.

Сонливость точно рукой сняло; но прежде чем Габи успела запротестовать, Тревис поднял большой палец.

— Через минуту что-нибудь приготовлю, — отозвался он. — Вот только закончу с катером.

Стефани не спеша вернулась к Габи, явно довольная своими талантами.

— И зачем ты это сказала? — прошипела та.

— Потому что я еду к родителям и не хочу, чтобы мой бедный братец провел вечер в одиночестве. Он любит компанию.

— А если я предпочту пойти домой?

— Когда он закончит, скажешь, что передумала. Тревис не станет переживать. У тебя есть пара минут, чтобы подумать. Он, во всяком случае, спросил бы, хочешь ли ты есть, а услышав «нет», спросил бы во второй раз. — Стефани взяла сумочку. — Эй, было чертовски приятно познакомиться. Я рада, что мы встретились. Ты бываешь в Роли?

— Иногда, — ответила Габи, все еще смущенная тем, что произошло. Она не знала, сердиться или радоваться.

— Отлично. Значит, как-нибудь сможем вместе перекусить. Хоть завтра. Но сейчас мне действительно пора. — Стефани сняла солнечные очки и протерла их полой рубашки. — Так увидимся?

— Конечно, — ответила Габи.

Стефани миновала внутренний дворик и исчезла в доме; было слышно, как она шагает к выходу. Тревис уже спешил через лужайку, а Моби трусил рядом с ним. Впервые за весь день он надел рубашку, хотя и оставил ее расстегнутой.

— Подожди минутку, и я разожгу гриль, ладно? Как насчет кебаба из креветок?

Габи на мгновение задумалась, а потом поняла: либо кебаб из креветок, либо разогретый в микроволновке ужин и какое-нибудь ужасное ток-шоу по телевизору. Она невольно вспомнила то ощущение, которое охватило ее при виде Тревиса, играющего с детьми.

— Я только схожу переодеться.

Пока Тревис возился с грилем, Габи взглянула, как дела у Молли. Та мирно спала, окруженная щенками.

Девушка быстро приняла душ и надела легкую юбку и блузку. Высушив волосы, она задумалась, стоит ли накладывать макияж, и решила обойтись тушью. Солнце придало ее лицу свежести; отступив на шаг от зеркала, Габи сообразила, что впервые за несколько лет собирается ужинать не с Кевином, а с другим мужчиной.

Она могла бы оправдаться тем, что это всего лишь продолжение праздника или что ее вовлекла в эту авантюру Стефани. Но Габи знала — на самом деле все иначе. Нужно ли стыдиться того, что она решила поужинать с Тревисом? Скрывать это от Кевина? Первой мыслью было: нет никаких причин не говорить Кевину. В течение дня ничего особенного не произошло — и вообще она провела больше времени со Стефани, чем с Тревисом. В чем проблема?

«Разумеется, в том, что вы ужинаете наедине», — ответил внутренний голос.

И что в этом особенного? Стефани не ошиблась: Габи проголодалась, а у соседа есть еда. Человеческая потребность номер один. Она ведь вовсе не собиралась с ним спать — или даже целоваться. Они подружились, только и всего. Если бы Кевин был здесь, она бы настояла, чтобы Тревис и его пригласил на прогулку.

«Но Кевина здесь нет. Ты расскажешь ему об этом ужине?»

«Конечно, расскажу», — отвечала Габи, пытаясь заглушить голос совести. Иногда она его буквально ненавидела. Он звучал точь-в-точь как голос ее матери.

Решившись, она в последний раз взглянула на себя в зеркало и, довольная увиденным, выскользнула во двор.

Габи пробралась через живую изгородь и возникла на краю лужайки. Тревис краем глаза заметил ее появление и беззастенчиво уставился на гостью. Как только она ступила на веранду, в атмосфере будто что-то изменилось. Тревис был захвачен врасплох.

— Еще долго ждать ужина? — запросто поинтересовалась соседка.

— Пару минут, — ответил он. — Ты как раз вовремя.

Она взглянула на креветок, насаженных на вертел вместе с разноцветным перцем и луковицами. В животе немедленно заурчало.

— Ого, — восхитилась Габи. — Выглядит аппетитно.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Тревис указал на противоположный конец веранды. — Кажется, осталось немного пива и содовой.

Пока Габи шла к холодильнику, Тревис пытался не обращать внимания на то, как грациозно покачиваются ее бедра. Он удивлялся, что это на него нашло. Тревис проследил, как девушка открыла холодильник, порылась в его содержимом и извлекла две бутылки пива. Когда она протянула ему пиво, их пальцы слегка соприкоснулись. Тревис открыл бутылку и сделал долгий глоток, глядя на Габи. Та молча смотрела на воду. Солнце, висевшее над верхушками деревьев, еще светило ярко, но жара спала, и через лужайку протянулись тени.

— Вот почему я купила здесь дом, — наконец сказала она. — Ради вот таких видов.

— Да, тут очень красиво. — Тревис поймал себя на том, что не может отвести от нее глаз, и попытался отогнать все подсознательное. Он кашлянул. — Как поживает Молли?

— Все в порядке. Когда я заходила, она спала. — Габи огляделась: — А где Моби?

— Наверное, рыщет по лужайке. Стряпня его не интересует, раз уж он понял, что я не намерен делиться с ним креветками.

— Он ест креветки?

— Он ест все.

— Да уж, тонкий вкус, — шутливо заметила Габи. — Я могу чем-нибудь помочь?

— В общем, нет. Разве что принести тарелки с кухни.

— Конечно. — Она кивнула. — Где они лежат?

— В шкафу, слева от раковины. И захвати ананас. Он на столе. И нож.

— Сейчас.

Когда Габи направилась к двери, Тревис снова пристально взглянул ей вслед. Что-то в ней явственно его привлекало. Не только то, что Габи была хорошенькая; симпатичных женщин хватает. Прямота и естественное чувство юмора намекали на врожденное чувство осознания добра и зла. Красота и здравый смысл — редкое сочетание, и Тревис сомневался, что Габи знает о своем даре.

Когда она вернулась, кебаб уже был готов. Тревис выложил на каждую тарелку по два шампура, добавил несколько ломтиков ананаса. Оба сели за стол. Река, словно зеркало, отражала небо; тишину лишь однажды нарушила стайка скворцов.

— Как вкусно, — с чувством сказала Габи.

— Спасибо.

Она отпила пива и указала в сторону катера:

— Завтра снова куда-нибудь на нем собираешься?

— Вряд ли. Наверное, вытащу мотоцикл.

— Мотоцикл?

— Когда учился в колледже, купил старенькую «хонду» 1983 года выпуска, которую нужно было чинить и чинить. Я намеревался починить ее и подзаработать. Времени ушло много… Сомневаюсь, что я вообще получил хотя бы цент. Но по крайней мере всю работу сделал сам.

— Во всяком случае, это было полезно.

— Скорее бессмысленно. И не очень практично — мотоцикл то и дело ломается, а запчасти почти невозможно найти. Такова цена обладания антиквариатом.

Габи отхлебнула еще пива.

— Наверное. Я даже не могу самостоятельно сменить масло.

— Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле?

— Нет. Это слишком опасно.

— Опасность зависит скорее от водителя и от внешних условий, нежели от мотоцикла.

— Но твой то и дело ломается.

— Да. Мне нравится ходить по краю.

— Я уже заметила.

— По-твоему, это хорошо или плохо?

— Ни то ни другое. Во всяком случае, непредсказуемо. Особенно когда я вспоминаю о том, что ты ветеринар. В этой профессии есть нечто… постоянное. Когда я думаю о ветеринарах, то непременно представляю себе солидного мужчину, с женой в переднике и детьми, которых нужно водить к дантисту.

— Это скучно. Самым увлекательным занятием в жизни ветеринара, по-твоему, должен быть гольф?

Габи подумала о Кевине.

— Бывает кое-что и поскучнее…

— Между прочим, у меня есть родственники. — Тревис пожал плечами. — А что касается всего остального…

— Это своего рода предпосылка, тебе не кажется?

— Я думаю, что быть семьянином — это скорее иметь должный взгляд на мир, нежели жену и детей.

— Неплохо сказано. — Габи прищурилась и ощутила эффект от выпитого пива. — Я даже не в силах представить тебя женатым. Ты больше похож на тех, кто предпочитает ходить на свидания с десятками женщин. Вечный холостяк.

— Не ты первая мне это говоришь. Если бы я тебя не знал, то предположил бы, что сегодня ты слишком усердно прислушивалась к болтовне моих друзей.

— Они тебе льстили.

— Именно поэтому я и беру их с собой.

— А Стефани?

— Она загадка. И потом, Стефани — моя сестра. Выбора нет. Я очень привязан к своей родне.

— Почему мне кажется, что ты пытаешься произвести на меня впечатление?

— Возможно, так и есть. Расскажи о своем парне. Он тоже семьянин?

— Не твое дело.

— Ладно, не рассказывай. Как-нибудь в другой раз. Тогда поговорим о твоей жизни в Саванне.

— Я уже рассказала тебе о своей семье. Что еще ты хочешь услышать?

— Что угодно.

Габи помедлила.

— Летом там было жарко. Очень жарко. И влажно.

— Ты всегда такая скрытная?

— Небольшая таинственность придает интерес.

— Твой парень тоже так считает?

— Мой парень меня знает.

— Он высокий?

— Какая разница?

— Никакой. Я просто поддерживаю разговор.

— Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Ладно. Ты когда-нибудь занималась серфингом?

— Нет.

— Подводным плаванием?

— Нет.

— Жаль.

— Почему? Потому что я не знаю, чего лишилась?

— Нет, — сказал Тревис. — Потому что теперь, когда мои друзья женаты и с детьми, мне нужен человек, которого можно было бы регулярно вытаскивать из дому.

— Иными словами, тебе нужен партнер для развлечений. Ты катаешься на доске или на роликах, стоит тебе вернуться с работы.

— Ну, в жизни есть не только это. Например, парасейлинг.

Габи засмеялась, Тревис тоже. Габи вдруг поняла, что ей нравится звук его смеха.

— У меня один вопрос насчет ветеринарного колледжа, — сказала она ни с того ни с сего, более не заботясь о том, какое направление примет разговор. Было так приятно просто расслабиться и наслаждаться обществом Тревиса. Габи чувствовала себя непринужденно.

— Понимаю, что это глупо, но меня всегда интересовало, какой объем анатомии вам приходится зубрить. Вы изучаете все виды домашних животных?

— Только основные, — ответил Тревис. — Корова, лошадь, свинья, собака, кошка и курица.

— И о каждом из них нужно знать все?

— По части анатомии — да.

Габи задумалась.

— Ничего себе. А я думала, это нам, врачам, тяжело.

— Да, но учти, большинство хозяев не подадут на меня в суд, если у них умрет курица. А на тебе лежит большая ответственность, ведь ты работаешь с детьми. — Тревис помолчал. — Готов поспорить, ты прекрасно с ними ладишь.

— Почему ты так считаешь?

— У тебя аура доброты и терпения.

— Ты не перегрелся на солнце?

— Возможно. — Тревис кивком указал в сторону пустой бутылки: — Хочешь еще пива?

Габи только теперь заметила, что допила свою порцию.

— Нет, пожалуй.

— Я никому не скажу.

— Дело не в этом. Не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление.

— Ну, вряд ли такое возможно.

— Сомневаюсь, что моему парню это понравится.

— В таком случае хорошо, что его здесь нет. И потом, мы ведь только начинаем знакомство. Что тут плохого?

— Ну ладно. — Габи вздохнула. — Еще одну бутылочку, и все.

Тревис принес пива. Габи отхлебнула, ощутив приятное тепло в желудке, и немедленно услышала внутренний голос: «Тебе не надо было этого делать».

— Кевин тебе понравится, — сказала она, пытаясь восстановить дистанцию. — Он классный парень.

— Не сомневаюсь.

— И да, он высокий.

— А я думал, ты не хочешь его обсуждать.

— Не хочу. Просто даю понять, что люблю его.

— Любовь — это прекрасно. Ради нее стоит жить. Обожаю быть влюбленным.

— Слова многоопытного мужчины. Учти, настоящая любовь длится вечно.

— А поэты утверждают, что настоящая любовь всегда заканчивается трагедией.

— Ты поэт?

— Нет. Просто пересказываю тебе их слова. Это не значит, что я с ними согласен. Я, как и ты, предпочитаю романы с благополучным концом. Мои родители много лет живут в браке, и я надеюсь однажды повторить их судьбу.

Габи подумала, как приятно болтать с Тревисом о пустяках — и тут же напомнила себе, что у этого красавца, разумеется, большой опыт по части ухаживаний. И все же она была вынуждена признать, что его внимание ей льстит. Кевин, разумеется, этого не одобрит.

— А ты знаешь, что я чуть не купил твой дом? — поинтересовался Тревис.

Габи удивленно покачала головой.

— Его выставили на продажу одновременно с моим. Мне понравилась планировка, зато тут есть веранда, лодочный сарай и подъемник. Нелегкий выбор, надо сказать.

— А теперь у тебя даже есть джакузи.

— Нравится? — Тревис изогнул бровь. — Можем в нее забраться, когда сядет солнце.

Габи выразительно округлила глаза, стараясь не обращать внимания на пробежавшую по телу дрожь.

— Вряд ли.

Тревис потянулся, весьма довольный собой.

— Может быть, помочим хотя бы ноги?

— Против этого я, пожалуй, не стану возражать.

— Это всего лишь начало.

— И конец.

— Разумеется.

Заходящее солнце окрасило небо в золотистые цвета до самого горизонта. Тревис подтянул к себе еще один стул и положил на него ноги. Габи смотрела на воду, ощущая полузабытое чувство удовлетворения.

— Расскажи про Африку, — потребовала она. — Она действительно настолько прекрасна, как говорят?

— Для меня — да, — мечтательно сказал Тревис. — Мне все время хочется туда вернуться. Там почти ничего не напоминает о нашем мире…

— Ты видел львов и слонов?

— Сколько угодно.

— Они красивые?

— Настолько, что невозможно забыть.

Габи помолчала.

— Я тебе завидую.

— Ну так поезжай в Африку. Если соберешься, непременно побывай на водопаде Виктория. Это самое прекрасное место на свете. Радуга, туман, оглушительный рев — как будто стоишь на краю земли.

Она мечтательно улыбнулась.

— И долго ты там был?

— Когда именно?

— Сколько раз ты ездил в Африку?

— Трижды.

Габи безуспешно пыталась представить себе столь свободную жизнь.

— Расскажи мне все, — попросила она.

Они долго беседовали вполголоса. Сумерки сменились темнотой. Тревис описывал людей и места так живо и ярко, что Габи как будто видела их. Она то и дело ловила себя на мысли, что пытается понять, сколько раз он делился этими историями с другими женщинами… В середине рассказа Тревис встал из-за стола и принес две бутылки воды, поскольку Габи отказалась от пива; она оценила его поступок, и чувство приязни стало еще сильнее. Габи понимала, что это неправильно, но была не в силах остановиться.

Когда они поднялись, чтобы отнести посуду в дом, на небе уже сияли звезды. Пока Тревис мыл тарелки, Габи прошлась по гостиной и решила, что это место куда меньше похоже на приют холостяка, нежели она воображала. Мебель была удобная и стильная, в комнате порядок, пусть и не идеальный. Журналы лежали стопкой на телевизоре, на магнитофоне виднелся тонкий слой пыли — отчего-то казалось, что так и должно быть. Вместо картин и фотографий на стенах висели киноафиши, вполне отражавшие эклектичный вкус хозяина, — «Касабланка», а рядом «Крепкий орешек» и «Один дома». Габи услышала, как на кухне выключили воду; несколько секунд спустя Тревис вошел в гостиную.

Она улыбнулась.

— Готова помочить ножки?

— Только при условии, что ты не станешь раздеваться.

Они вернулись на веранду, к ванне. Тревис снял крышку, Габи сбросила сандалии. Вскоре они уже сидели рядом, болтая ногами в воде. Габи смотрела вверх и искала созвездия.

— О чем ты думаешь? — спросил Тревис.

— О звездах. Я купила справочник по астрономии и теперь пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь.

— И как?

— Ну, помню главные созвездия. Те, которые хорошо видно. — Она показала пальцем. — Если отмерить приблизительно две ладони от каминной трубы, увидишь созвездие Ориона. Слева будет звезда Бетельгейзе, а внизу — Ригель. Вот там — Гончие Псы. Яркая звезда наверху — Сириус, она входит в созвездие Большого Пса, а Процион — в созвездие Малого.

Тревис рассмотрел Орион, но, как ни старался, не мог различить остальные созвездия, на которые указывала Габи.

— К сожалению, последних двух я не вижу…

— Я тоже. Просто знаю, что они там.

Он тоже указал вверх:

— А я вижу ковш. Вон там. Кроме него, я ничего не знаю.

— Большая Медведица. А ты знаешь, что это созвездие ассоциировалось с фигурой медведя со времен ледникового периода?

— Нет.

— Мне нравятся названия, пусть даже я еще не запомнила все. Волосы Вероники, Плеяды, Гончие Псы, Кассиопея… звучит как музыка.

— Видимо, это твое новое хобби?

— Скорее, благое намерение, погребенное в мусоре повседневной рутины. Но пару дней я действительно была увлечена.

Тревис рассмеялся:

— По крайней мере ты честно призналась.

— Мои рамки мне известны. Я бы очень хотела знать больше. В седьмом классе у нас был учитель, который обожал астрономию. Он так рассказывал о звездах, что я запомнила некоторые вещи на всю жизнь.

— И что он говорил?

— Что смотреть на звезды — это как будто смотреть в прошлое, ведь некоторые так далеки, что их свет достигает нас через миллионы лет. Мы видим звезды не такими, какие они теперь, а какими они были в те времена, когда по земле бродили динозавры. В целом эта мысль меня просто… потрясла.

— Похоже, у вас действительно был отличный учитель.

— Да. Мы многое узнали, хотя я и позабыла почти все, как ты можешь судить. Но ощущение чуда никуда не делось. Когда я смотрю на небо, то знаю, что кто-то делал то же самое тысячи лет назад.

Тревис взглянул на Габи, зачарованный звуками ее голоса в темноте.

— И вот что странно, — продолжала она, — мы раскрыли столько секретов Вселенной, но обычные люди знают о небе куда меньше, чем наши предки. Не имея телескопов, не зная математики или хотя бы того факта, что Земля круглая, они пользовались звездами, чтобы прокладывать путь кораблям. Смотрели на определенные созвездия, чтобы понять, когда именно нужно собирать урожай. Возводили здания, ориентируясь на звезды, и учились предсказывать затмения… Порой мне даже интересно, на что это похоже — жить, полностью доверяя звездам.

Погрузившись в размышления, Габи долго молчала.

— Прости. Наверное, я тебе наскучила.

— Вовсе нет. Отныне я всегда буду вспоминать твои слова, глядя на звезды.

— Дразнишься.

— Нет, — серьезно ответил Тревис.

Он пристально взглянул ей в глаза. Габи внезапно показалось, что Тревис хочет ее поцеловать, и она поспешно отвернулась. В эту минуту она с необыкновенной отчетливостью слышала кваканье лягушек в прибрежных зарослях и пение сверчков. Луна стояла высоко, и от нее исходил мерцающий свет. Габи торопливо вытащила ноги из воды и стала прощаться.

— Ну вот, теперь они все в морщинках, — сказала она.

— Принести тебе полотенце?

— Ничего страшного. Но мне и в самом деле пора. Уже поздно.

Тревис встал и подал ей руку. Габи пожала ее, ощутив тепло и силу.

— Я тебя провожу.

— Не беспокойся, найду дорогу.

— Хотя бы до изгороди.

Она надела сандалии. Моби побежал вперед. Радостно свесив язык, он вернулся к ним, когда они ступили на лужайку, описал круг и ринулся к воде, словно намереваясь убедиться, что там никто не прячется. Потом внезапно остановился и бросился в противоположную сторону.

— Да уж, любопытства и энергии этому псу не занимать, — сказал Тревис.

— Похож на своего хозяина.

— Вроде того. Хоть я и не люблю валяться в рыбьих кишках.

Габи улыбнулась. Они быстро дошли до изгороди.

— Сегодня у меня был прекрасный день, — призналась она. — И вечер тоже.

— И у меня. Спасибо за лекцию по астрономии.

— В следующий раз я как следует подготовлюсь и поражу тебя своими космическими познаниями.

Тревис засмеялся:

— Неплохо сказано. Только что придумала?

— Нет, я цитирую нашего учителя. Он так говорил каждый раз, когда заканчивал урок.

Тревис переступил с ноги на ногу, потом снова взглянул на Габи.

— Что ты делаешь завтра?

— Ничего особенного. Поеду за покупками. А что?

— Хочешь покататься со мной?

— На мотоцикле?

— Я кое-что тебе покажу. Обещаю, будет весело. Заодно перекусим.

Габи замялась. Вопрос был не из сложных, и она прекрасно знала, как нужно ответить, чтобы не осложнять себе жизнь. Нужно лишь сказать: «По-моему, это не очень хорошая идея», — и все закончится.

Габи подумала о Кевине, об угрызениях совести, которые испытывала всего несколько минут назад, о выборе, который сделала, переехав в Бофор. Но несмотря на все это — а может быть, именно благодаря этому, — она вдруг улыбнулась:

— Конечно. Во сколько?

Если Тревис и удивился, то не подал виду.

— Часов в одиннадцать. Я позволю тебе выспаться.

Габи поправила волосы.

— Спасибо еще раз…

— И тебе тоже. Увидимся завтра.

На мгновение ей показалось, что сейчас она просто развернется и уйдет. Но их взгляды снова встретились. Прежде чем Габи успела понять, что он делает, Тревис положил руку ей на бедро и притянул Габи к себе. Он поцеловал ее — не слишком холодно, но и не слишком страстно. Лишь спустя секунду Габи осознала, что произошло. Оттолкнула Тревиса и выдохнула:

— Что ты делаешь?

— Не удержался. — Тревис пожал плечами. Непохоже было, что он сожалеет. — Просто я подумал, что это будет правильно…

— Ты же знаешь, у меня есть парень, — напомнила Габи. В глубине души она сознавала, что поцелуй ей понравился, и ненавидела себя за это.

— Прости, если я тебя смутил.

— Все в порядке. — Габи вскинула руки, удерживая его на расстоянии. — Просто забудь. Больше этого не повторится, договорились?

— Да.

— Вот и хорошо.

Габи вдруг очень захотелось домой. Не следовало ставить себя в двусмысленное положение. Она знала, что это должно произойти, даже предостерегала себя — и, разумеется, оказалась права.

Date: 2015-07-22; view: 275; Нарушение авторских прав