Больше книг Вы можете скачать на сайте - FB2books.pw 3 page. Йошт затравленно смотрит полными ужаса глазами на волхва, шлепает ртом как рыба, крик застревает в глотке

Йошт затравленно смотрит полными ужаса глазами на волхва, шлепает ртом как рыба, крик застревает в глотке.

Веслав мгновенно схватил его за плечи, начал трясти, что-то кричит, но слова тонут во мраке.

– …Не поддавайся тьме! – сквозь звенящую тишину наконец пробился вскрик волхва. – Гони ее!.. Представь свет солнца!

Йошт напрягся, голова задрожала, сквозь пелену мрака начал проступать мутный диск, принялся гореть все ярче и ярче, потом он вспыхнул и взорвался мириадами желтых пятен, боль вихрем пронеслась в голове.

Вскоре все стихло, Йошт лежит, тяжело дышит, глаза как блюдца, волхв стирает выступивший крупный пот со лба.

– Что… что это было, дядя Веслав? – испуганно, еле передвигая губами, молвит Йошт.

– Тьма, странник из Карпени, – немного уставшим, но спокойным голосом ответил старец. – Что-то я поторопился, сказав «не бойся»… Еще чуть – и сцапала бы тебя. Это от него.

Волхв кивнул в сторону зловещего цветка.

– Тьма от… папоротника?! – с ужасом выговорил Йошт.

– Да, когда папоротник цветет – он взывает к самым темным сторонам зверя и человека.

– Выходит, что это внутри меня все было?..

– Именно! – подтвердил Веслав. – Я ж не зря тебе говорил, что это растение – самое любимое в царстве Мары, а это и есть тьма, она в каждом из нас живет. Не все, правда, с нею справляются, но ты молодец! Сдюжил! Теперь ей с тобой справиться будет труднее.

Венед лежит на траве, глаза очумелые, уставились в небо. Волхв поднялся, сделал несколько шагов, повернулся к Йошту:

– Нам нужно торопиться, сегодня самая короткая ночь в году, можем не поспеть.

– Так мы за ним пришли, – говорит Йошт, особое ударение, полное страха и ужаса, поставил на слове «ним».

– Нам он ни к чему. Нам другой интересен. Он, как правило, растет совсем недалеко от папоротника.

Волхв постучал трижды о землю, что-то прошептал и двинулся дальше, нагнулся и стал очень тихо и осторожно передвигаться среди подлеска и колючего кустарника, заботливо отгибает в стороны ветки, тщательно всматривается в траву.

– Так что же мы ищем, дядя Веслав?

– Другой цветок, он как бы противостоит папоротнику.

– Противостоит папоротнику? Как это?

– Знаешь, ведь на всякую силу есть другая сила, на всякое явление есть явление обратное – одно противостоит другому, но в то же время и дополняет его. Это Закон, Йошт, Закон равновесия, это как ночь или день. Коль Род не сотворил бы луны, а оставил лишь солнце, мы бы и не узнали, что есть день, да и свет вообще.

– Ого! Как запутанно! – изумился Йошт. – Неужели все, что создал Род, такое сложное?

– Как раз напротив, это очень просто, правда, не всегда люди это понимают. Стараются облечь во что-то сложное, не понимая одного – суть всегда проста. Как говорят мудрецы с Востока – все простое пытаемся непременно сделать сложным, а сложное… усложнить еще больше!

– А этот цветок, который ищем, он волшебный?

– Любой цветок, любая травушка волшебная, если их правильно понимать. Они ведь живые, и если добрые, чистые и светлые слова будешь им говорить, получишь лекарство, ну а если будешь заговаривать злыми смыслами – получится сильнейший смертоносный яд. А вот и наш красавец!

Волхв осторожно раздвинул кусты орешника, из-под травы пробивается яркий свет крохотного солнца. В лесу стало светло как в полдень. Сам цветок искрится разноцветными огнями, будто россыпь драгоценных самоцветов. Среди кустов и близлежащих деревьев раздался жалостливый вой, кряхтение.

– Они боятся его света. Посмотри, разве можно не любоваться такой красотой? Это Алый цвет. Или иван-да-марья по-нынешнему.

Йошт смотрит на чудо-цветок и не может оторваться, такого он никогда не видел.

– Йошт, нам нужно торопиться, скоро луна пойдет на убывающий оборот.

– И что тогда?

– Ох, лучше тебе этого не знать…

Волхв осторожно обхватил хрупкий стебелек и потянул на себя, стебелек туго щелкнул, отсоединяясь от корней. Свет мгновенно угас, Веслав осторожно завернул сорванный Алый цвет в приготовленную сияющую белизной тряпицу. Свет опять вспыхнул, но горит уже не так ярко. Волхв бережно присыпал землей то место, где мгновение назад был иван-да-марья, чтоб на следующий год он вновь осветил округу божественным светом.

Когда Йошт и волхв пошли обратно, тут же в кустах что-то зашевелилось, похрюкивает, жутко сопит, кто-то среди кустов и деревьев жалобно заскулил, отплевывался. Йошт еле передвигает ноги от страха, несколько раз, когда кто-то шипел совсем рядом, хватался то за пояс волхва, то за полу его рубахи.

– Не оглядывайся, – бросил через плечо Веслав. – Иди вперед и не смотри назад.

– Там… там, наверное, чудища подземного мира? – трясущимися от страха губами проговорил Йошт, он так и норовит посмотреть назад, в сгустившуюся темноту, будто чья-то рука с силой обхватила рыжеволосую голову и заставляет оглянуться. – Нагонят же нас!..

– Не нагонят, – спокойно, с холодком в голосе ответил волхв. – Быстрее ножками перебирай – и не нагонят. Разве что пару ночей спать не дадут. От кошмаров.

Веслав повернулся к нему и подмигнул открывшему рот от испуга карпенцу.

Йошт облегченно вздохнул.

Впереди замаячил ослепительно яркий свет папоротника. Приблизившись к нему, волхв нарочито приподнял кверху сверток с тускло светящимся цветком. Любимец Мары мгновенно потускнел, стал похож на светляка, спрятавшегося в густой траве. Однако как только Веслав ушел немного вперед, папоротник вновь вспыхнул. Еле различимые бесформенные тени потянулись на холодный свет.

Венед не удержался и обернулся. И сердце мгновенно сжало леденящим ужасом, по коже стремительной волной прокатился мороз: из кустов на него прыгнула огромная бесформенная тень с разинутой пастью. Десятки глаз горели как жаркие угли. Длинные уродливые когтистые лапы потянулись к нему со всех сторон.

Йошт содрогнулся, спешно затряс головой, зажмурился. Ноги сами понесли его вперед, погребая под собой мухоморы-поганки, ломая сухие ветки, круша многолетний мох. Больше назад смотреть не тянуло.

Йошт и волхв наконец вышли из леса. Дальше дорога лежит в весь. Путь домой как всегда идет быстрее. Тропа делает широкую петлю, вдоль нее вырастают землянки древлян-изгоев.

На пустыре толпятся одетые в лохмотья люди. Волхв направился к ним. Перед ним расступились. Йошт озирается по сторонам, все кланяются Веславу, лица у всех хмурые, женщины всхлипывают, у многих на щеках блестят влажные дорожки.

Волхв остановился, венед глянул ему через плечо – посредине пустыря на деревянных жердях лежит человек, молодое посеревшее лицо в поту, рядом согнулась тощая девушка с копной огненно-рыжих волос. Она смачивает кусок потемневшей материи в бадейке с водой и прикладывает к животу лежащего паренька. Тот от каждого прикосновения дергается, из побелевших губ вырывается стон. Венед с ужасом разглядел под пропитанной кровью тряпицей страшную рану.

Волхв нагнулся, внимательно посмотрел на рану, осторожно ощупал рваные края. Парень застонал громче.

– Будь здрав, светлый Веслав, – раздался рокочущий голос, из толпящегося люда к волхву вышел крупный мужчина средних лет. С могучих плеч ниспадает волчья шкура, на шее болтается ожерелье с медвежьими клыками.

– И тебе здравия, Буевой, – задумчиво отозвался волхв. – Вепрь?

Буевой кивнул.

Веслав недовольно зацыкал, еще раз склонился над раненым, провел по краям раны пальцем, парень отозвался сиплым голосом, девушка трясущейся рукой прикладывает мокрую от крови тряпицу к животу, полные отчаяния голубые глаза уставились на старца. Веслав сочувствующе гладит ее по голове, шепчет слова утешения, она зарыдала.

Йошт услышал, как рядом заревел чумазый мальчуган.

– Буевой! – крикнул волхв, доставая из-за пояса белоснежный лоскут.

К нему с готовностью подскочил дюжий древлянин.

– Держи, Буевой, – сказал волхв, протянул древлянину в волчьей шкуре руку.

Вокруг все ахнули: на раскрытой ладони Веслава вспыхнул ослепительно-яркий свет иван-да-марьи. – Сделай взвар, пусть пьет утром и вечером.

– Блага тебе, светлый волхв, – дрогнувшим голосом произнес Буеслав, согнулся в низком поклоне. – Не знаем, как тебя и благодарить…

– Лучшая благодарность – если ваш охотник быстро на ноги встанет да побольше добычи принесет. Одной травой не проживете.

– Твоя доброта не знает границ, светлый волхв.

– Перестань! – отмахнулся Веслав. – Лучше приглядывай за ним, пока не окрепнет, рано в лес не пускай!

Когда шли обратно, Йошт заметил, как молодуха – та самая, что прикладывала тряпицу к ране, – проворно сунула за пояс волхву несколько беличьих шкурок. Веслав ничего не сказал, лишь укоризненно глянул вслед улепетывающей молодухе.

Жалость кольнула сердце венеда. «Наверняка отдали самое ценное, – сокрушенно подумал Йошт, – ведь дикари и голодранцы, а знают честь – за доброту благодарят самым дорогим…»

Внезапно перед карпенцем из кустов выпрыгнул полуголый мальчонка. Чумазое лицо светится улыбкой и задором. Он протягивает остолбеневшему венеду сморщенное яблочко.

– Бери, светлый друг!

Йошт ошарашенно отстранился, многозначительно посмотрел на волхва. Тот кивнул:

– Возьми, Йошт, не обижай его.

Рассвет лучезарными клинками разрезает виднокрай, гонит темноту все дальше и дальше. Чернота нехотя отступает, медленно расползается под ударами солнечных копий. Торопливо запел жаворонок, спохватился еще один. Вдали закукарекал петух, лениво замычали коровы.

Йошт довольно зажмурился, солнечный зайчик скользнул по щеке, защекотал глаза. Волхв степенно поклонился, коротко произнес: «У-ра».

В голове венеда никак не укладывается – почему мудрый старец вдруг так легко отдал чудо-цветок?

– Дядя Веслав, а зачем тебе был нужен этот Алый цвет? Для снадобья магического?

– Не совсем, – улыбнулся волхв. – Он нужен, Йошт, для соботки.

– Для соботки? – удивленно переспрашивает Йошт.

– Для события, – пояснил старец. – Скоро праздник Купалы, это и есть событие. Я должен был поехать в столичный град Кияр – Киев Антский по-нашему – каждый год туда езжу.

Тропа разделилась надвое, одна, поменьше, змеится к лесу, другая, покрупнее, ведет к их веси. Волхв свернул на маленькую. Этой мы еще не ходили, заметил Йошт.

– В это лето соботка будет особенная, – продолжает старец, – имянаречение великого князя всех славян! А Цвет должен быть вплетен в его венок, что значит отмечен светлым огнем Рода.

– А как же… теперь-то у тебя Алого цвета нет, и что же будет?

– А ничего не будет, – спокойно ответил волхв. – Все равно нарекут Светлым Князем.

– И ты совсем не жалеешь, что отдал его какому-то изгою-древлянину?

– Ни капельки! – добродушно усмехнулся Веслав. – Что цветок? А вот жизнь – дар бесценный.

Тропка нырнула в плотные заросли колючего орешника. Волхв уверенным движением концом посоха раздвинул плотную стену кустарника. Мошки брызнули в разные стороны, толстая самка недовольно дернулась – прервали обед – медленно сворачивает серебряные нити.

– Ну вот мы и пришли, – мягко проговорил волхв.

Йошт ахнул от удивления: высокий кустарник внезапно расступился и на крохотной опушке возвышается дуб-исполин. Ствол огромен, и десяток человек не обхватят, кора изборождена рельефными полосами и черточками, как благородное старческое лицо. Изумрудом лучших восточных мастеров горит листва. У подножия вырастает из земли алтарный камень, на нем лежат несколько цветов.

Волхв Веслав низко поклонился гиганту, тепло приветствовал:

– Здрав будь!

Густая крона отозвалась легким шелестом.

Йошт неумело склонил голову, украдкой глянул на волхва. Веслав медленно подошел к Древу, мозолистая рука бережно дотронулась до коры. Волхв шепчет ласковые слова, голос волхва показался венеду бархатным, полным любви.

Венед робко подошел к стволу, тоже дотронулся. Под повлажневшей ладонью что-то легонько дернулось, вверх по коре пробежали искорки, жилки на листьях постепенно начали светиться. Йошт слышит журчание внутри ствола, нестройные звуки постепенно выстроились. До уха остолбеневшего венеда доносится… музыка! Очень похожая на ту, которую он слышал в священной роще в Треполье.

Рыжеволосый карпенец оторвал руки от Древа, музыка утихла.

– Дядя Веслав это… это Он? – изумленным шепотом спрашивает Йошт.

Волхв кивает. Он достает подаренные ему беличьи шкурки, аккуратно кладет на алтарный камень. Йошт последовал примеру волхва – возложил сморщенное яблочко чумазого паренька.

– А я и не знал, что Он – дерево.

Волхв звонко рассмеялся:

– Он и дерево, и птица, и трава, и этот рассвет. Он многолик, он повсюду. Он и есть Природа. Ведь мы все при Роде. А это Древо – лишь один из символов, знаков в явном мире. Их много, нужно всего лишь внимательно читать их.

– Правильно читать… – повторил задумчиво Йошт, глаза, не отрываясь, смотрят на Древо. – И что можно прочесть из этих знаков? Будущее, что ли?

– Можно и будущее, и прошлое, но главное – понять настоящее. Завтра начинается сегодня. Смотри на знаки, слушай природу, научись понимать ее. – Волхв положил руку на плечо, мягко говорит: – Худого не твори, по кривде не живи, стариков уважай – младших не обижай! И будешь счастлив. Это и есть путь Прави. Так гласит Покон.

– Но дядя Веслав, ты ведь говорил, что путей много, можно выбрать любой.

– Все верно – дорог много, выбирай любую, но все они должны вести к Прави. То есть быть правильными.

– А как же определить, какая правильная, а какая нет?

– Слушай себя, в каждом из нас Его мудрость, Его искра. – Волхв указал рукой на Древо. – Будешь жить в ладу с собой, поладишь и с другими.

– Надо же, так просто! – обрадованно произносит венед. – Слушать себя, и всего-то!

– Просто, да не совсем, Йошт из Карпени, – задумчиво произносит Веслав, пальцы медленно поглаживают бороду. – Это сложный путь, извилист и тернист, но тот, кто его осилит, будет богат и счастлив!

Йошт вдруг нахмурился, стал переминаться с ноги на ногу, волхв бросил заинтересованный взгляд на венеда, но тот спешно отводит глаза.

– Случилось чего, Йошт из Карпени? Аль слова мои не по душе тебе пришлись? Соглашусь – сразу вот так не уразуметь, но ничего – время пособит все уяснить…

– Да я не о том… Переживаю я… – как-то невнятно отозвался венед, насупился, лоб в задумчивости морщит. – Я, это… В общем, дядя Веслав, я давно вам… то есть, тебе рассказать хотел… Я в веси не просто так объявился…

– Ну, удивил! – рассмеялся волхв. – Всяк человек просто так не появляется нигде. Ни в деревне, ни в граде, ни в нашей жизни вообще. Встреч и явлений всяческих просто так не бывает, все какой-то смысл несут.

– Да я не об этом… В общем… ищут меня злые люди.

– Знаю, видывал их.

– Знаете? Откуда? Неужели… неужто Борята все рассказал?

– Смешной ты, Йошт из Карпени, – с улыбкой проговорил волхв. – Сразу после тебя в веси появились чужие люди. Тут уж не трудно догадаться… Интересно, что ты такое сотворил?

– Но я ничего плохого никому не делал!.. Разве что…

– Ага, небось в чужой сад залез, а? Или безделицу какую стащил…

– Вовсе нет! – раздраженно воскликнул Йошт, глаза воинственно уставились на волхва, но тут же потупились куда-то в землю, краска залила лицо. – Вот и Борята все твердит, что я тать… Но я и вправду ничего не крал, дядя Веслав!

– Верю, верю тебе, мой юный рыжеволосый друже.

– Они ищут меня за другое. Они – убийцы! – громко выпалил Йошт, глаза уставились на волхва. При последнем слове у старца едва заметно поднялись брови, но внешне Веслав по-прежнему спокоен. – Я, когда шел из Треполя, немного заплутал в лесу и наткнулся на степняков-разбойников…

– Ну, степняками-разбойниками ты меня не удивил. В наших краях они не редкость. Что, конечно же, печаль – жили бы в мире, а так… Но чтоб убийцы… Ничего не путаешь?

– Говорю, как видел… Они прямо на моих глазах убили молодую женщину в лесу… Прямо так копьем пригвоздили к земле. Мне тогда дурно стало… – Йошт покосился на волхва и заметил, как тот стал вмиг серьезным, брови сползли к переносице, жадно ловит каждое его слово. Йошт продолжает: – Там еще маленький паренек был… Они и его кончить хотели. Набросились ватагой! Все страшные желтолицые с раскосыми глазами… Один из них – самый маленький, все верещал, бил женщину и мальца плеткой, все орал, чтоб перебили всех, звал себя сыном какого-то хана. Да брешет, наверное.

– А как они тебя нашли?

– А никак! Я сам себя выдал. Точнее… В общем, не выдержал я и бросился на этих степняков, совсем парнишку жалко стало, он весь в крови там валялся, все плакал и все звал: мама! Мама! Вот я и не выдержал…

– И ты один против них выскочил?

– Наверное… Я тогда был немножко не в себе… Будто все как в тумане было. Но зато помню, как покалечил какого-то степняка, кажется, этого самого маленького, который брехал, что он сын великого хана…

Йошт остановился, облизнул пересохшие губы и со вздохом заключил:

– Вот тогда-то за мной и погнались…

Волхв напряженно всматривается в даль, лицо серьезное, губы неслышно шепчут какие-то слова. Наконец он пронзительно посмотрел на Йошта, как-то грустно улыбнулся и промолвил:

– Смелый ты в душе, Йошт из Карпени, хоть и труслив, аки заяц, пока…

Йошт смутился, потупил глаза, щеки едва заметно загорелись красным.

– Что теперь будет, дядя Веслав? Я не хочу, чтобы они меня настигли… Я их боюсь! Они меня грозились тоже убить, как и ту женщину, я слышал!

– Ну что ты, мой рыжеволосый друг, до этого, думаю, не дойдет…

Они молча стоят и смотрят на Древо. Вокруг щебечут птицы, вдалеке застрочил дятел, на полянку выбежала белка, встала на задние лапки, чвыркнула и в два прыжка оказалась на Древе, пушистый хвост скрылся в густой, переливающейся изумрудами кроне. Губы Йошта тронула улыбка, ему показалось – зверек подмигнул ему.

Вдруг за спинами прошелестели кусты, бряцнул металл, щелкнула ветка. Венед было дернулся на звук, но рука волхва крепко сжала его плечо.

– Не поворачивайся! Они не должны запомнить твое лицо. Я приметил их давно, они всю ночь шли за нами.

– Кто это, дядя Веслав?

– Тебе лучше знать, Йошт из Карпени.

Венед непонимающе косится на волхва, но через мгновение виновато опустил голову. Еще бы ему не знать!

К венеду и волхву, стоящим спиной, на полянку с Древом Рода вышли друг за дружкой пять человек, четыре из них – славяне, один низкого роста с раскосыми глазами, желтым лицом и со сгорбленным носом. Степняк.

– Это он, дун-хаа! – пророкотал он трескучим голосом. – Тот самый рыжий сын шакала!

К волхву и Йошту шагнул один из славян, в руке покачивается меч.

– Эй, старик, мы ничего не сделаем тебе плохого, просто отдай мальчишку!

Веслав вместо ответа лишь подмигнул карпенцу и шепнул:

– Иди лесом, по тропинке. На развилке свернешь направо и беги что есть мочи. Лес тебя защитит.

– Дядя Веслав, а как же…

– Да что со мной может случиться? – рассмеялся старец. – Я ж волхв, помнишь, ты говорил – мы бессмертные!

Сзади шаги приближаются, группа разбойников умело передвигается полукругом, клинки, готовые разить, выставлены остриями вперед.

– Чего же ты ждешь?! – вмиг отвердевшим голосом прикрикнул волхв. Он грубо пихнул венеда в спину. Тот обернулся, глаза наполнились слезами. – Беги в лес!

– Я… я не могу… вот так бросить, – сдавленно произнес Йошт.

Волхв почернел лицом. Сзади на вытянутую руку подскочил человек с лицом степняка.

– Уходи, нашел время в спасителя играть!

Сзади рыкнули. Веслав мгновенно вскинул посох, отпрянул в сторону – кривой меч гунна рассек воздух и ударил в землю, комья земли полетели в разные стороны. Веслав со всей силы обрушил навершие резного посоха на его голову. Хрустнуло. Степняк вскрикнул, осел наземь, из-под войлочной шапки ровными струями потекла кровь.

Волхв отбежал к Дубу, выставил перед собой палку, посмотрел вслед улепетывающему венеду, рыжая голова поймала взгляд волхва, на миг остановилась.

– Уходи, дурак! – гаркнул Веслав, глаза вдруг загорелись огнем, но сумел совладать с собой. На лице вновь сосредоточенность и спокойствие. – Лучше, мой друг из Карпени, сделай так, чтобы про это узнал князь Дажин, властитель Русколани.

Веслав вдруг грустно улыбнулся и добавил:

– Не горюй, рыжеволосый, дадут боги – свидимся!

Едва волхв договорил последнее слова, как тут же отскочил в сторону, налетевший на него коренастый в драном плаще пролетел вперед, врезался в траву, посыпались листья и мелкие веточки. Волхв выдохнул, глянул еще раз вслед венеду. Того уже не было, а за ним, перепрыгивая кусты и круша мечом вокруг ветви и высокую траву, устремился другой разбойник.

Веслав прыгнул к нему, люто заорал, посох расчертил широкую светящуюся дугу в воздухе и с силой обрушился на плечо преследователя Йошта. Крик огласил округу. Спина страшно изогнулась, перебитый позвоночник с треском вспорол острыми краями кожу, кровь брызнула фонтаном.

– …И взмахнула крылом рыжеголовая бабочка, – запыхавшимся голосом выговорил волхв, стирая липкую кровь со лба, – …и чую – будет буря!

Сзади напирают, рядом с лицом волхва вжикнула стрела, воткнулась в Древо, но тут же рассыпалась в прах. Волхв усмехнулся и с лютой гримасой бросился на разбойников.

Йошт со всей мочи бежит вперед, не оборачивается, страшно, поначалу он слышал шаги за спиной, но раздался дикий вопль и шаги исчезли, неужели дядя Веслав остановил?

Рыжеволосый венед внимательно смотрит под ноги, в голове только одна мысль – не упустить тропку, добежать до развилки! – но тропка упрямая, то появляется, то исчезает, прыгает, коварно обходит заросшие мхом валуны.

– Базук! Где Базук?! – донесся до уха Йошта бешеный крик одного из нападавших, лязг металла и сухой треск не умолкают. – Здесь маг, черт его дери! Без него не одолеем!!

Йошт представил, как дядя Веслав гоняет по полянке эту кодлу как бродячих собак! Может, одолеет их всех и выживет? Он же – волшебник!

– Наперерез скачи! – совсем рядом из кустов раздался крик. – Этот рыжий сукин сын где-то поблизости, я чую – далеко не ушел…

Венед же вжал голову в плечи и ускорил бег. Голос оборвался, дико заржал конь, его сменило женское визжание.

«Горяна?!» – пронеслось в голове венеда.

Вопреки наставлениям волхва Йошт остановился, грудь ходит ходуном, пот градом заливает глаза. Осторожно раздвинул кусты и увидел, как на полянке кольцо всадников окружило белоголового паренька, он мужественно прикрывает собой рыдающую девушку.

Венед осмотрелся, рядом лежит конь, тут же барахтается в пыли всадник, надсадно хрипит. Йошт подлетел к нему и камнем добил по голове. Его тут же скрутило, вырвало.

– Вставай! Скорее вставай! – приказывает сам себе венед. Откашлялся и медленно раздвинул кусты.

Круг медленно сжимает Боряту и Горяну, копья выпирают вперед – еще немного – и врежутся в теплую человеческую плоть.

– Эй, урус! Сейчас на ремень резать тебя будем! – надменно воскликнул гунн, гордо восседая на черном коротконогом жеребце.

Раскосые глаза хищно блеснули недобрым огоньком, тонкие губы застыли в противной ухмылке, обнажились кривые желтые зубы.

– А девку твою насиловать будем э-э-э… долго-долго!.. – добавил еще один степняк в трофейной кольчужной рубахе.

Пятерка гуннских всадников захлебнулась хохотом. Лошади нетерпеливо переминаются с ноги на ногу, гарцуют, фыркают, бьют копытом. Блестят кривые ятаганы, на лезвиях чернеет запекшаяся кровь, подрагивают острия коротких копий.

Борята дышит тяжело и неровно. Мышцы на разбитых в кровь ногах сводит, во рту пересохло так, что глотать было мучительно больно. Но все же он стоял крепко, закрывая своим телом всхлипывающую Горяну.

– Э-э-э, долго бегать урус, как шустрый заяц, да от нас не убежишь! Мы быстрее ветра в степи! – гордо бросил низкорослый гунн, замысловато, но неуклюже крутанув ятаган в руке. – И значит, ты умрешь мучительно долго! Ну что, урус, будем рвать лошадями тебя.

Он подал лошадь чуть вперед. Послышались смешки, улюлюканье и негромкие выкрики на режущем ухо гуннском наречии. Блеснуло острие копья, кончик упирается в широкую грудь Боряты. На изодранной рубахе проступает красное пятно, быстро увеличивается в размерах.

– Ну, урус, проси пощады! – чуть помедлив, будто наслаждаясь предвкушением медленной казни, произнес коротышка степняк. Он еще сильней надавил на копье, кровь скользнула алой струйкой по животу. Но Борята стоит словно истукан, даже не поморщившись от боли. Лишь крепче прижимает всхлипывающую Горяну локтями к себе.

– Ай, какой урус крепкий, не сдается, – недовольно проговорил гунн и надавил на древко. Нагретый плотью русколана металл скользнул вниз, вспорол кожу. Кровь хлынула из раны, заливая грудь и живот, алой капелью устремилась в сочную степную траву.

– Проси пощады, мерзкий урус, – уже злобно бросил степняк. Казалось, еще мгновенье – и гунн с силой пронзит славянина.

Но Борята стоит как валун посреди бушующей горной реки – лишь от напряжения бугрятся мышцы на руках и груди да дернулось веко. Гунны на мгновение замерли – ант будто не кровью истекает, а напротив, жизненной силой наполняется.

– Зачем пришли на нашу землю? Почто грабите и жжете дома наши, степные шакалы?! – воскликнул Борята, отступив на шаг и расставив руки, будто стеной защищая Горяну.

На последнем слове смешки разом стихли, улыбки исчезли, сменились недовольными гримасами.

– Ты, урус, сильно-то не заговаривайся, – злобно процедил высокий гунн в позолоченном остроконечном шлеме с поднятой к верху личиной. – Мы – дети степи, а значит, здесь все наше, и мы берем то, что принадлежит нам! Мы здесь хозяева, а не вы!

– Этому не бывать! Здесь испокон веку наши земли, земли русколан, земли белояров! – крикнул Борята. – И никогда она вашей не будет!

Нависла звенящая тишина, лишь где-то вдали слышится треск пожарищ, смех убийц да крики женщин вперемешку с детским плачем.

– Слышишь, мерзкий урус, как умирают твои женщины и дети? – надменно бросил коротышка гунн. – Всю деревню вашу посекли как сорную траву! А потаскух ваших всех вразнос пустили! Сам пробовал – невысокую такую, старенькую… э-э-э, твоя сукина мать, наверное, это была!

Вновь раздался оглушительный смех. Борята напрягся всем телом, готовый броситься на гунна и удавить его голыми руками.

– Ты – сын шакала – отродье Чернобога!

Борята леопардом бросился на коротышку гунна-сквернослова. Низкорослый степняк враз вылетел из седла и упал возле Боряты. Борята в один удар сердца пнул его в грудь, подтащил к себе недоумевающего, с потерянным взглядом и от боли скорчившего ужасную гримасу гунна. Рука руса, точно удав, обвилась вокруг его шеи в твердый узел-замок. Все враз стихли. Лишь кони продолжали фыркать и переминаться с ноги на ногу.

– Ну вот и все, степной шакал! – с ухмылкой шепнул плененному гунну Борята. – Прощайся со светом белым, падаль!

И Борята стал медленно сжимать кольцо из рук вокруг шеи степняка. Послышался хруст позвонков и надсадный хрип гунна. Но удавить рус его не успел. Все тот же высокий степняк с поднятой личиной с силой ударил Боряту в лицо. У славянина потемнело в глазах и он откинулся наземь, неволей освобождая коротышку гунна из смертельного захвата.

Горяна вскрикнула, прижав белоснежные ладошки к исцарапанному личику.

Освободившийся гунн закашлялся. Но все же нашел в себе силы вскочить на ноги и подобрать с земли ятаган.

– Ах ты, сучий сын! – воскликнул гунн, подбежав к Боряте и замахнувшись кривым клинком. Смертоносная сталь холодно блеснула, готовая обрушиться на руса. В следующее мгновенье в сторону продолжавшего лежать оглушенного Боряты смотрели клинки и острия копий, точно ощетинившийся зверь.

– Стой, Гурзай! – воскликнул высокий гунн с поднятой личиной.

И Гурзай замер, будто пронзенный стрелой.

– Но, Базук, я желаю мести! – прорычал гунн, не опуская клинка и по-прежнему нависая над русом.

– Я хочу поговорить с ним сам, по-мужски, – спокойно добавил Базук и спешился.

Коротышка гунн зло выругался, развернулся и быстро направился к своей лошади.

Борята нашел в себе силы приподняться на локтях. По-прежнему перед взором летали мириады белых мух, а голова будто налитая свинцом.

– Ты, я вижу, смелый, урус, – произнес Базук, степенно прохаживаясь возле Боряты и не отводя от него взора. – Смелость – признак воина. Значит, ты – воин, пусть и слабый, но воин, а значит, должен умереть как воин.

Борята хотел что-то сказать, но слова застряли где-то в сильно пересохшем горле, сводимом судорогой.

– Вот тебе мое слово! – громко сказал Базук. – Тебе, как воину, даю право выбора. Выберешь себе смерть по нраву: или ты побежишь и мы стрелами пронзим твои спину, словно трусливого зайца, или умрешь от меча или копья! Выбирай!

Гунн замер над Борятой в ожидании ответа.

Внезапно Базук скорчился в страшной гримасе, хрип вырвался из полуоткрытого рта. Он упал с седла, в спине торчит оперенное древко стрелы. Гунны разом зашевелились, задергались. Звонко пискнула Горяна.

Борята окинул взором поляну и увидел застывшего в кустах Йошта, на побледневшем лице застыло удивление. В руках замер лук. Гунны тоже приметили его и с гиканьем кинулись через поляну к Йошту, у одного в руках лук. Сухо щелкнуло – рыжеголовый венед нырнул в густые заросли, стрела прошла над самой головой. В то же мгновение степняки засыпали кусты стрелами.