Глава 39. Сутки, до вторника, Шурочка периодически задавала себе один и тот же вопрос: «Хочется, или нет?»

Сутки, до вторника, Шурочка периодически задавала себе один и тот же вопрос: «Хочется, или нет?»

Не хотелось. Не хотелось! Не хотелось даже курить. Шурочка забыла про курево! Забыла про сигареты.

Во вторник Шурочка поехала в храм сама. Но Маша уже ждала её там.

– С тобой пойду, – сказала она. Батюшка уже улыбался им навстречу.

– Как?

– Хорошо, – ответила Шурочка.

– Совсем хорошо? Желание уколоться осталось? Только честно, полностью честно!

– Нет. Не хочу. Сама себе не верю, но не хочу….

– Слава Богу. Слава Богу… Как отмычкою – отомкнуло душу твою. И что же ты теперь хочешь?

– Хочу в пустыню, как Мария Египетская.

Батюшка улыбнулся.

– Ну, милая моя, значит, всё правильно. Все нормальные люди, как в первый раз это Житие прочитают, так в пустыню хотят. Всё правильно.

И батюшка погладил Шурочку по голове. От этого неожиданного движения у Шурочки на глаза навернулись слёзы.

– Батюшка, она живёт одна. Мать живёт с отчимом, и не знает ничего. В институте у неё «академ», – это уже вступила в разговор Маша.

– Знаю, я знаю, куда ты клонишь, – сказал батюшка Маше. – Я уже думаю!

– Я в институт не вернусь, – Шурочка высказала то, что вызревало в ней всё это время. Если в пустыню нельзя, то я хочу, как Машка… помогать хочу…

– Ишь, какая прыткая… Помогать… Окрепнуть надо. Во всех смыслах. В первую очередь – в вере. Институт – не помеха. Маша вон – в институте. А вот ты не боишься, что тебя через месяц назад потянет? Свобода поманит, и снова кайфа бесплатного захочется? Душу захочется дьяволу продать?

Батюшка говорил резко, и Шурочка сжалась от его слов. «И правда, как это я осмелилась… неделю назад ещё в ломке корчилась. Чудо со мной произошло. Чудо. Мне кажется, что уже годы с того времени прошли. Прости, Господи…»

– Ладно, – сжалился над ней батюшка. – Возвращайся домой. В субботу – к вечерне и на исповедь. В воскресенье – на литургию. В четверг – на школу приходи, где такие, как ты, собираются. Книги читай. А я Матушке Анастасии позвоню. Есть тут под Москвой один монастырь женский. Туда тебя определим, если Бог даст. Побудешь послушницей. Будет тебе там и укрепление в вере, и помощь, и пустыня. Согласна?

– Да, – сердце Шурочки стучало. Её казалось, что всем слышно, как оно стучит. – Можно мне к Юре съездить? В тюрьму? Может, получится на свидание попасть?

Батюшка задумался и сказал:

– Юре ты пиши, с матерью передавай письма, и так, по почте. Но ездить – не благословляю пока. Окрепнешь – поедешь. Всё, идите с Богом.

– Маша, а что, это все священники так с нами возятся? С наркоманами? – Спросила Шурочка, когда они с Машей спустились по лестнице храма.

– Да нет, что ты. В Москве таких батюшек можно по пальцам пересчитать. А центр такой, можно сказать, и вообще один.

– Как один? А нас‑то – много как. И никто ничего не знает, никто и представить себе не может, что можно помогать… так. И что действительно – вырваться можно. Почему, Маша?

Какое‑то время они шли молча.

– Маша, почему?

Я думаю, как тебе ответить. Ты ведь поняла, кто помогает? Бог! А Богу кто сопротивляется? Вся темная сила стоит против Бога. Тот, кто наркотики распространяет. Ищи, кому выгодно, чтобы центров таких не было? Кто бизнесом на нашей смерти занимается и огромные деньги на этом зарабатывает. Вот тебе и ответ. Наркодельцов много, а центров таких – мало. И ещё… Я уж не знаю, как это сказать… Я сама об этом думала столько раз…

– Скажи!

– Ну, вот помогло тебе… потому что Бог помог. Потому что – всё честно. Все, кто тебе помогал… Как помогали? Во Славу…

– Во Славу Божию!

– Да! Честно, и во Славу Божию. Может, хотел бы кто‑то тоже помогать. Но в сердце у него корысть… или жажда прославиться… или гордость – мол, это я помогаю! Многие пытаются помогать, но не тем духом помогают. Не тем духом! И не даёт им Бог открыть такой центр. Поняла? И люди у них не выздоравливают, а снова начинают.

Не заливается чистая вода в грязный кувшин. А вычистить кувшин – можно только во Славу Божию.