Глава 18. Нет! Сопротивление бесполезно

Нет! Сопротивление бесполезно! Если уж приходит время любить, ничего не сделаешь – не убежишь, не спрячешься. И каждый мечтает о ней, страдает, каждый ждёт. Каждый мечтает о любви – о любви непременно большой, непременно чистой, непременно светлой.

А самое‑то интересное в том, что у каждого эта любовь – своя, собственная. Если ты хочешь полюбить, как Джульетта, то тебя и звать должны – Джульеттой! А если зовут тебя Нина, или Маша, то ты и полюбишь, как может полюбить Нина, или Маша!

Вот о чём все забывают! Все хотят – как Джульетта, или как Ромео. И расстраиваются, чудаки, если у них так не выходит!

Но первая любовь имеет ещё одно свойство, которое одинаково – и для Ромео, и для Джульетты, и для Нины, и для Маши, и для Коли, и для Саши. Настоящая первая любовь всегда бывает – на полную силу, на полную катушку.

Человек впервые всегда любит в полную свою силу. Скажи мне, какая у тебя была первая любовь, и я скажу, какая в тебе скрыта сила. Что скрывать человеку, когда он любит в первый раз? Когда нет для него никаких условностей, когда почти не занимает его ничто материальное.

Вот почему так прекрасна первая любовь.

Почему же первая любовь бывает, чаще всего, неудачной?

А это потому же, почему не складываются, не получаются некоторые жизни. Подыми голову вверх, и спроси.

Спроси, почему люди бывают жадны, злы, безжалостны и беспомощны?

Спроси, почему полны тюрьмы? Спроси, почему есть дома ребёнка, и дома престарелых? Почему люди так поступают друг с другом?

А ведь у всех у них, у всех была первая любовь…

Спроси, спроси по всё это. Спроси…

Просто про неудачную первую любовь принято рассказывать всем, а вот про свои неудачные жизни люди говорят гораздо меньше.

Некоторым – стыдно. Как это – жизнь неудачно сложилась? А что же ты делал всю жизнь, что же ты складывал‑то её так неудачно? Стыдно, больно.

А другие – просто не понимают, как их жизнь сложилась. И понимать не хотят. Живут себе – не тужат. Живут, как живётся.

Но и те, и другие, редко вспоминают свою первую любовь, то есть редко вспоминают то время, когда они жили на полную катушку.

Да, есть ещё и третьи. Это те, кто до старости всё бьются, всё хотят жить так, как жили, когда любили в первый раз. Они всё стремятся куда‑то, всё бегут вперёд.

Можно сказать, что бегут они всю свою жизнь – за первой любовью.

Вот и бьются они – путешествуют ли, исследуют ли что‑то, песни ли поют, а может – стихи сочиняют, труды всякие научные пишут, или что другое делают – но что‑то они обязательно делают! И делают так, чтоб – на полную катушку, на трезвую голову и твердую память. На полную силу. На первую любовь, так сказать.

Такие‑то и могут иногда сказать честно, насколько жизнь их сложилась. То есть – сколько мгновений в своей жизни смогли они прожить – на полную катушку, на полную силу, на первую любовь.

Только первых и вторых – больше, больше…

Все наши давно уже давно улеглись, а спать не хочется никому. Слышно, как у мальчишек играет тихая музыка – у них ещё батарейки не сели в приёмнике.

– Хоть бы сказку рассказал кто‑нэбудь, э! – просит Мариэта.

– Тебе рассказать сказку, как дед… – это Нинка вступает.

– Э, нэ надо про коляску твою! Твоя коляска уже вся… э… запачканная стоит…э… никому нэ интэрэсно!

– Новенькая, Анька, ты сказку расскажи! – просит Аська.

– Да я вообще‑то знаю одну, русскую народную. Я её потому знаю, что специально читала, чтоб в палате, в больнице у себя рассказать. Мы там все по очереди рассказывали.

Мы тоже по очереди рассказывали, только всё рассказали уже. Давай свою русскую народную.

Ну ладно. В некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь, и было у него три сына…

Тихо потекла мерная мелодия сказки. Анька оказалась хорошей рассказчицей. Она рассказывала так, что все аж переживать начали, как там Иванушка справлялся со своей непростой задачей.

– Ну и вот. Залез Иванушка коню своему златогривому в правое ухо, а в левое вылез, и превратился он в добра молодца, так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Размотал грязную тряпку с пальца, а там – сияет перстень самоцветный. Обнял он царевну, поцеловал в уста сахарные, и стали они жить поживать, и добра наживать. А царь дал им пол царства, как и обещал.

Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец. Все помолчали немного, потому что здорово Анька сказку рассказала.

– Всё! Будешь ты теперь у нас сказочницей‑рассказочницей! – первой опомнилась Нинка.

– Да я больше, так подробно, ни одной не знаю! – отнекивалась Анька.

– Ничего, в библиотеку сходишь.

– А что, библиотека есть?

– Есть, есть. Читать любишь? – это уже Маша спрашивает.

– Люблю. Очень люблю, и читать могу быстро.

– Правда, вот привыкнешь немного, и пойди в библиотеку. Там и на мою долю возьмёшь чего‑нибудь.

– Нет, Анька, ты скажи, как это он – в одно ухо влез, а в другое вылез? – Нинка ещё не успокоилась.

– Честное слово, сколько раз эту сказку рассказывала, столько раз все спрашивают одно и то же! Всем всё понятно – и про коня, и про терем, и про поцелуй. Непонятно только, как это – в одно ухо влез, а в другое вылез!

Девчонки посмеялись немного, а Нинка продолжала:

– Сейчас бы влезть в одно ухо, а в другое вылезти!

А где ты ухо возьмёшь?

– А я вот сюда, в подушку влезать буду, в подушечный угол!

– В подушку влезешь, а из другого конца – курицей вылезешь! – это Аська.

– Нет, жабой вылезешь!

– Нет, бабой Ягой!

– Нет, чудом вылезешь! Чудом в перьях!

– Ну вот, раскудахтались! – Нинка уже сидела, положив подушку на голову, загнув один угол внутрь, как генерал в треуголке. – Я думала, вы добрые, а вы… Вот вам назло никуда влезать не буду!

– Девчонки, сколько можно хихикать! Ну‑ка спать всем! – отозвалась со своего поста Лида.

– Спокойной ночи всем! Анька, не забудь сказать: «Приснись жених невесте, на новом месте». Завтра расскажешь, кто приснился.

– Угу. Не забуду. Спокойной ночи.