Лесное Восхожденье

Мы с каждым новым лагерем своей лесной свободы всё глубже погружались в светлый мир, пришедший из глубин тысячелетий, расправившей крыла, – лесной, блаженной сказкой, чтобы однажды с лиц исчезли маски и тёмные, невидимые сети, расставленные ложью повсеместно, однако мы в стремлении совместном – семью свободными лесными лагерями, в течение трёх жарких, шумных лет старались отыскать наш ясный свет за тайными, незримыми дверями.

Кому-то, может быть, со стороны всё это представлялось лишь обычным активным отдыхом, коммерческим проектом, но граждане лесной своей страны творили мир в общественном и личном – неведомой и светлой глубины.

Нас снова что-то двигало вперёд, всё дальше от невзгод и от забот, от суеты немытых городов с гарантией оплаченного рабства; и здесь был груз обыденных хлопот, да только как-то всё ж наоборот, ведь светлостью за искренность трудов, отплачивая, вторило пространство.

Дежурство по кухне и дров собиранье, восторг от игры, костровые собранья, и песни под звёздами, думы, реченья, а по утру – заревое свеченье снова являлось нам солнечным кругом, чтобы мы лучше узнали друг друга, вновь устремляясь в лесную страну, чтобы познать всю свою глубину, где под пологом священного леса встретиться вдруг с не придуманной сказкой, смыв в светлом озере тёмные маски – слитки из форм социального пресса.

Теперь, немного лет спустя, мне вспоминаются былые ощущенья и чувства приближенья к чему-то, где мы с мирами тонкими в невидимом сближении, открыли нечто общее, понятное обоим – на лестнице Земного Восхожденья. Как будто наши лагеря лесной свободы ступенью были первой на пути, представшем лестницей с пролётами этапов, поднявшейся из благости лесов, над ними уходя небесной лентой в незримую, заоблачную даль, где каждого всё ждёт его корабль в надежде долгожданного момента – отправиться в миры сиянных далей, вселенные блаженных исполнений всех светлых детских, ярких сновидений, где нет разлук, страданий и печалей.

Особо вспоминается один из лагерей, когда взыграла молодость и резвость отношений от пылких, романтических брожений среди мальчишек с рьяностью парней. Возник невинный огонёк на почве чувств неразделённых, который погрозил перерасти в пожар, коли не будет принято решенье – возможен неминуемый удар, как грубое вопроса разрешенье. И как обычно, у костра в ночи пришёл ответ – нам погрузиться в океан лесной – защитою от бед. Чтоб озеро лесное и благостное место открыло, – из какого мы все вылеплены теста. И мы в лесу, у озера придумали игру, на прочность проверяющую нашу детвору. В течении ночи мальчики посменно охраняли, обходом двигаясь по кругу, два лагеря: девочек и свой, прислушиваясь к музыке лесной, а звёзды им во тьме с небес блистали. День первый, ночь прошли спокойно в обустройстве и вживании в пространство, а в ночь вторую коррективы ввёл наш Сашка-старшина, испытывая храбрость часовых, но ближе к полночи весь лес вдруг смолк, притих, и напряжённой стала тишина.

Совет из старших наблюдателей расположился в стороне от лагерей, вмешательство здесь было минимальным, хотя порою шумно и скандально задор на тропах вспугивал зверей.

А в полночь о себе нам заявили те, кто вышел из невидимых дверей, кто ведает законы мерностей иных, неся собой забытые преданья, послышалось русалок стрекотанье, тяжёлое дыханье водяных. Вначале вдалеке покрикивало что-то, однако, приближаясь повсеместно со скоростью незримого полёта, листвой шуршало рядом и окрестно.

Среди лесного хора стражей ночи особо выделялось пенье леших, визгливо, напрягающе сердито, стараясь возбудить все наши страхи, непрошенным гостям дарились щедро разливы неприятных многозвучий, да так, что все ночные смолкли птахи, внимая необычности созвучий.

А мы как зрители-участники лесного кинозала всё продолжали наблюдать за тем, как на высоком берегу у озера лесная сказка шумно оживала. Как будто обрели здесь воплощенье придуманные ранее герои сюжетов наших игр-сказок посредством неизвестных превращений.

Нежданный поворот нас озадачил, но нам не оставалось ничего, кроме того, как ждать и наблюдать, как ночь в преддверии утра меняет лики, всё разворачивая свой лесной театр многопроявленностью тёмных декораций, высвечивая что-то нам внутри самих себя, быть может память понемногу возвращая, всех тех далёких, давних дней, где мы ещё умели понимать язык живого, чистого пространства, где силою единства постоянства мы были благородней и сильней.

Мы просто получили то в ответ, с чем в лес вошли – свой внутренний портрет, нам место силы щедро возвратило всё то, что нам мешает стать самим собой, украдкой тихо скрыв сознанье мглой, ночною стражей нас предупредило.

Ночь миновала и ликующий петух призывно закричал заре навстречу и в тот же миг ночная стража стала удаляться, от света убегая растворяться, а лес уж вёл предутренние речи – неповторимым птичьим переливом, умывшись заревым, живым разливом, чтоб Солнцу, освежившись, улыбаться.

Когда все отоспались после игр, ночных тревог, усталости и страхов, пред возвращением назад мы все собрались на неширокой солнечной поляне. Нам показалось, что в лесу все краски стали ярче и светлей, да и сам лес как будто изменился, как будто бы канал в пространстве проявился, через который лес в ЛЮБВИ преобразился – старанием всех взрослых и детей. Да и у нас там где-то вдруг внутри, как будто что-то вновь само включилось, сознанье прояснилось, окрылилось у тайной и невидимой двери, которая немного приоткрылась, открыв пред нами первую ступень по лестнице Лесного Восхожденья, уверенного, светлого движенья туда, где встал над миром Новый День.

19.06.2009 г.