Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Право вернуться
Мы молчали. Экскурсовод не шевелился, сидел в кресле, запрокинув птичье лицо. Отдыхал? — Так что же, мы все — будущие знаменитости? — спросил Тимур. Инга взглянула на него и сказала печально, задумчиво: — Великий полководец Тимур… — Великий художник! — отрезал он. Пояснил: — Я рисовать любил… очень. — Какие вы… гады… — вдруг сказал Толик. Он уже пришел в себя и сидел на полу рядом с моим креслом. — Ну ладно, хотите нас завоевать… Чушь, тупость… Но это было, всегда было на Земле. А вот заставлять детей убивать друг друга… Это прозвучало непривычно, тем более от Толика. Мы никогда не признавали себя детьми. Мы так хотели быть взрослыми… А человек становится взрослым, когда перестает этого хотеть. — И это было, — спокойно ответил Экскурсовод. — Всегда. Во все времена. Дети дрались друг с другом, завоевывая место под солнцем. Дети убивали друг друга — не всегда физически, чаще духовно. Жизнь давала им оружие, время устанавливало правила и учило их нарушать. Мы только взяли на себя роль хозяев Жизни и Времени. Она не слишком приятна, эта роль. Наши правила жестче — но они честнее. Мы выбираем тех, кто пригоден для нас. А ваши правители выбирают тех, кто нужен им. Всегда. Во все времена. — Но там мы не убивали! — закричал Толик. — У нас не было мечей! — Были. И настоящие… Мечи с клинками из слов и поступков. Они ведь тоже убивают, эти клинки. — Экскурсовод, — тихо сказал я, вставая с кресла. — А ведь ты умнее, чем хотел притвориться. Он тоже встал. Перья на лице пришельца начали топорщиться. — Ты тоже, командир людей. Ты умеешь любить и ненавидеть, в этом твоя сила. А я лишь знаток… языка и людей. Умеющий менять поведение. — Где гиперпереход на Землю, щегол? — с яростью произнес я. — Где? — Гиперпереход гаснет после прекращения подачи энергии, — медленно ответил он. Ненависть сделала меня умнее. — Как долго он гаснет, сволочь? — Полцикла. Мой меч прижался к горлу Экскурсовода так быстро, что на пол упало несколько шоколадных перьев. — Переведи на наше время! — Шесть-восемь часов, — неохотно произнес пришелец. — Где он? — За стеной, — с почудившейся мне издевкой сказал Экскурсовод. — Стена поднимается по сигналу пульта. Пульт обесточен. Я беспомощно посмотрел на ребят. И увидел Тимура с излучателем дежурного лотанца в руке. — Динамита нет, обойдемся этим, — произнес он. — На что тут можно нажать? …Стену разбило еще эффектнее, чем входную диафрагму. Может быть, Тимур случайно дал большую мощность? За искореженной сталью была совсем маленькая комната. С полками по стенам, где в беспорядке лежали одежда и чемоданы, связанные шпагатом книги и портативные магнитофоны. И несколько фотоаппаратов в кожаных чехлах. В центре комнаты, мерцая зеленовато-голубым светом, плавало без всякой опоры круглое зеркало метрового диаметра. Обжигаясь о горячий металл, я забрался в комнату. Подошел к светящемуся кругу. Это было не зеркало. Дрожащая пленка, колеблющийся воздух, облачко цветной пыли. Зыбкий круг, за которым качались темные сосновые ветви и топорщилась желтеющая осенняя трава. Неуловимая грань, за которой был крутой склон, спускающийся к шоссе, и заходящее солнце, отражающееся в прозрачном бутылочном осколке. — Он? — прошептал я. Экскурсовод был рядом — его втащили за мной Крис и Тимур. — Он. — Как пользоваться? — Просто войти. Войти! Просто войти! И вернуться на Землю! Меня охватил смех. Я коснулся пальцами мерцающей пленки — и почувствовал холод земного ветра. Он пахнет осенью, этот вечер. Он рядом, за гранью гиперперехода. Ветер не хочет врываться в душные каюты корабля, он ждет нас. Мы придем. — Кольцо сужается, Дима, — Крис коснулся моего плеча. Я вздрогнул. Да, кольцо стало сантиметров на пять уже. Еще полчаса — и оно исчезнет. Еще десять минут… И в него будет невозможно пролезть. — Как его остановить? Как? Говори! — я затряс Экскурсовода, вцепившись в мягкие, покрытые скользким пухом плечи. — Реактор разрушен. Переход погаснет, — безразлично сказал он. Я повернулся к ребятам, выпустив пришельца. Поймал взглядом Ингу. Кивнул. Она вздрогнула. — Потом… Пусть другие, Дима… — Не время, — умоляюще сказал я. И вдруг закричал: — Лезь! Быстрее, дурочка! Тимур подхватил Ингу за пояс, с неожиданной силой поднес к колеблющемуся на полуметровой высоте кружку. Ему помог Крис, прошептал: — Лучше ногами вперед… не ударишься… — Ногами? — Тимур нахмурился. — Чушь… Я смотрел на Экскурсовода. — Все верно? Если с ней что-то случится… Ты же чувствуешь боль? И умеешь страдать?! — Все нормально, — вяло сообщил он. — Я понимаю… Инга вскрикнула, когда ее ноги вошли в мерцающую синеву. Крис с Тимуром замерли. — Отпускайте, — ловя взгляд Инги, приказал я. Она исчезла. Я посмотрел на Риту: — Давай… Но Рита не спешила. Она вопросительно смотрела на Криса. — Ты идешь? А Крис вдруг покачал головой. — Нет. Если мы уйдем, то кто объяснит ребятам, в чем дело? И проследит за этим… пернатым. Я остаюсь. Рита почему-то улыбнулась: — Я с тобой… мой командир. Мы с тобой. Я бессильно смотрел на них. Прошептал: — Крис… Он улыбнулся: — Как же я без ребят, Дима? Я ведь командир. Раз ты уходишь… — Я? — Ты. — А… Тим? Тимур виновато развел руками. — Димка, двоих Тимуров на одну Землю будет много. Я еще с этим не разобрался… — он взмахнул излучателем. — Да и корабль интересный… Возьми на память. Он снял с плеча перевязь со своим «самурайским» мечом. — Сувенир. Я не мог ответить. Меня душили слезы. Я лишь сорвал свой меч, протянул Тимуру. И тут Толик закричал, хватая меня за руку: — Идиоты, оно же совсем маленькое! В круге теперь было сантиметров сорок диаметра. А может и меньше. Светящееся пятнышко в стальной клетке. Крис, Тимур, Толик — они подсадили меня, подтолкнули к узкому отверстию перехода. Вначале я почувствовал холодный ветер, коснувшийся лба. Затем увидел заросший травой склон и почувствовал головокружение — теперь меня тянула к себе Земля. Сильные руки толкнули меня вверх — из мира Островов вниз — на Землю. Тщетно пытаясь притормозить, я покатился по крутому холму. Вот так, в падении, я и покинул мир Сорока Островов. Мое движение остановил ствол какого-то дерева. Я больно врезался в него головой. …Когда я пришел в себя, все тело болело, как после дежурства на восточном мосту. А чья-то рука легкая и прохладная, все гладила меня по лицу. — Инга, — не раскрывая глаз, прошептал я. — Извини, что я на тебя кричал… — Я понимаю, — помолчав, ответила она. Мы были на середине склона, между вершиной холма и пустой безлюдной дорогой. Инга сидела, прислонившись к злополучной сосне, и держала мою голову на коленях. — Инга, — глядя ей в лицо, легко и беспечно прошептал я. — А ведь мы так и не спросили, что это была за планета. Луна, Марс… Или соседняя звездная система… Она кивнула. Я посмотрел вверх, пытаясь найти пятнышко гиперперехода. И не нашел. Может быть, его видно лишь изнутри? — Как ты думаешь, они восстановят переход? — спросил я. Инга пожала плечами. — Не знаю… Дима, мы не виноваты? — В чем? — Ну… они остались там… Я смотрел на пустое шоссе. — Они слишком привыкли, Инга. Острова — это уже их мир. — И наш. — Немножко. — Но мы на Земле… — Инга не договорила. Выше по склону возник, появившись из воздуха, из ниоткуда, деревянный меч. Покачался без всякой опоры и упал на траву. — Мы на Земле, — повторил я. Встал и пошел вверх, за мечом.
ДОМ
Мы вошли в город под вечер. Спустились по тянущейся с гор дороге мимо садов, без сомнения южных, с усыпанными огромными красными яблоками деревьями. Не удержавшись, я сорвал пару. Шагая по теплому, нагретому за день асфальту, мы вгрызались в сочные, безумно сладкие плоды и время от времени начинали беспричинно хохотать. Впрочем, почему беспричинно? Мы были на Земле. Дома. Мы вернулись. Окраину мы увидели издали. Какой-то микрорайон — девяти и двенадцатиэтажки с неторопливо загорающимися квадратиками окон. Я еще не знал, что мы будем делать — стучаться в первые же квартиры, искать отделение милиции или рассказывать о себе ученым. Но это тоже ничего не значило. Мы были дома. Перед одним из зданий, в пустынном, узком дворике, я увидел ухоженную круглую клумбу. Инга шла чуть впереди, не глядя на меня… Искушение оказалось слишком велико. Я торопливо сорвал несколько цветов. Бледные осенние хризантемы, пожухшие от близости автодороги, казались мне прекраснейшими в мире цветами. Догнав Ингу, я взял ее за руки. — Инга… Там ведь не было цветов, на островах… Ну, в общем… Возьми… Мы замерли, неловко держась за руки. Нас разделял лишь крепко сжатый обоими букет. Я чувствовал тонкие, теплые пальцы, касающиеся моей ладони. — Инга, я никогда не дарил цветов… Мы смотрели друг другу в глаза. И даже в темноте я видел свое отражение в ее зрачках. Совсем рядом. У самого лица. — Я никогда никого не целовала, Дим… Я даже не почувствовал ее губ. Я был словно в тумане, я проваливался в бездонную пропасть, кружилась голова и тело буравила мелкая дрожь. Запах ее волос, запах яблок, невесомое, сладкое касание губ — все сливалось в один бушующий круговорот. — Дима… — Инга… Мы оторвались друг от друга, как умирающий от жажды отбрасывает полупустую флягу. Боясь захлебнуться… Инга растерянно обернулась, кивнула на скамеечку у подъезда. Спросила: — Сядем? Мы не искали места для новых поцелуев. Ярко освещенная фонарями скамейка была для этого неподходящим местом. Нам нужно было опомниться от первого… Вокруг была тишина и наползающая ночь. Лишь изредка шумели проносящиеся по дороге машины, звук был приглушенным и виноватым. Даже они не хотели нам мешать. Мы молча смотрели друг на друга. Словно видели в первый раз. Или — в последний. Шаги и торопливый разговор, прерываемый визгливым хохотом, послышались с тротуара. Я скосил глаза. И увидел, как к подъезду направляется компания мальчишек. Им было лет тринадцать-пятнадцать, кто-то чуть старше, другие помладше. Веселая, хохочущая, обнимающаяся компания. Я чуть повернулся, разглядывая их со смутной, неясной нежностью. Я чувствовал себя старше этих ребят на пять, десять, сорок лет. На сорок островов… Ребята приблизились, и разговор смолк. По нам заскользили любопытные, насмешливые взгляды. Конечно, с нашим видом… Я подтянулся, прикрывая скамейкой дурацкий деревянный меч, висящий за спиной. Один из мальчишек вдруг резко остановился и шлепнулся на скамейку рядом с Ингой. Через секунду вся компания, только что направлявшаяся в подъезд, облепила скамейку. Все молчали. Несколько ребят жевали резинку, один медленно доставал из кармана рубашки помятую сигарету. Он повернулся ко мне, лениво спросил: — Спички будут? — Не курю, — невольно улыбнувшись, ответил я. У мальчишки даже лицо изменилось от удивления. Он взглянул на своего соседа. — Что он сказал? — Он сказал, что не курит, Валек, — послушно повторил тот. Валек посмотрел на меня еще удивленнее. И сказал: — Слушай, зачем тебе такая козочка, если ты не куришь? Все заржали. А у меня комом перехватило дыхание. Ну почему? Почему? — Убери руку! — звенящим голосом сказала Инга. Я дернулся. И почувствовал, как несколько сильных рук сжали мне плечи. — Убери руку! — повторила Инга. Ее сосед лишь ухмыльнулся, не снимая ладони с коленки. В следующую секунду Инга привстала, чуть разворачиваясь… Со сдавленным криком пацан полетел на землю. — Да, эта козочка не по тебе, — задумчиво решил Валек. — Вали отсюда, а мы о ней позаботимся. — Мальчики, шли бы лучше вы сами… — начал я. Соскочили все, даже те, кто держал меня. — Как он нас назвал? — утратившим всякую интонацию голосом спросил Валек. Повторять ему никто не стал. Все смотрели на меня. — Я, в натуре, твой прикол не понял, — соскакивая со скамейки и подходя ко мне, произнес Валек. — Теперь на метле разъедемся. — Да ему все поровну, — ехидно сказал кто-то из-за спины. — Он ниндзя, меч таскает. Вот только картонный, боится мусоров дразнить. По мечу щелкнули пальцем. Тонкое, как фанера, лезвие отозвалось глухим стуком. А Валек шарил в кармане. Когда он вытащил руку, ладонь оказалась обмотанной толстой металлической цепью. — Извиняться как будешь, чокнутый? Может сразу на мослы встанешь? — Отвяжитесь, ребята, — попросил я. — Ну отстаньте! Двое опять приближались к Инге. Остальные собрались у меня за спиной. Валек одним движением раскрутил цепь на полметра, протянул: — Ну, начнем… — Инга, спину! Я крутанулся, выключая ее противника. Второй сразу же метнулся в темноту. Но Валек лишь оскалился, вскидывая руку с оружием. Тяжелые стальные звенья описали дугу рядом с моим лицом. Я пригнулся. Цепь в руках Валька с визгом резала воздух. — Дима, трое! Я на секунду повернулся назад. Инга уже откинула первого из нападавших и теперь работала со вторым. Я подпрыгнул, пытаясь достать последнего. Достал. И развернулся к Вальку: — Хватит? Он ругнулся. Растерянно, зло. И бросился на меня. «Ребята, южный мост…» «Костя уже в замке. От раны…» «Бросьте оружие!» «Я сам, я хочу домой…» Удар. Еще удар. Еще… Я едва успевал уворачиваться. Удар. «Обоих вас надо было кончать…» «Мы не берем пленных…» «Всегда во все времена». Ладонь сжалась на эфесе. Я почувствовал, как впивается в кожу стальная насечка рукояти. И выдернул меч из затрещавшей перевязи, распарывая тугие кожаные петли. Лезвие перерубило стальную цепочку, словно гнилую нитку. Крутящийся обрывок сверкнул, уносясь в темноту. Кто-то взвизгнул. Я вскинул меч — привычным, заученным навсегда движением. Валек присел, уходя от удара, даже не присел, а рухнул на колени. И получил удар коленом в лицо. Растянувшись на асфальте, он пытался заслониться растопыренными пальцами. Перехватывая меч двумя руками, я занес его над дергающимся телом. Услышал истерический, поросячий визг. И перекрывающий его Ингин крик. — Не смей! …Синий свет фонарей плясал на лезвии меча. Скорченные тени расползались по сторонам. Я прикоснулся к клинку. Прошептал, не слыша своего голоса: — Сволочь… Ты и здесь… Ладонью обхватив лезвие, я плашмя ударил меч о колено. Лезвие хрустнуло. — Сволочь… Я ломал клинок, не чувствуя боли в израненных пальцах. — Сволочь… Осколки беззвучно падали на грязную, загаженную землю. — Ты и здесь со мной… Навсегда, да? Навсегда? Обломок эфеса нелепо торчал из сжатой, окаменевшей ладони. Я ударил рукой по шершавой каменной стене. Выбивая его из кисти. Слепо шагнул в сторону, натолкнулся на скамейку, где сидел минуту назад, замер, глотая горячий влажный воздух. — Не надо… Димка… Не плачь, ты же сильный… Ты ведь даже там не боялся. Дима… Не плачь… Инга всхлипывала, прижимаясь ко мне. — Все пройдет. Правда… Не плачь. Успокойся… Я опустил голову, зарываясь лицом в ее волосы. И тихо засмеялся. Меня била нервная дрожь, и смех судорожными толчками выплескивался из легких. — Инга… Как смешно, Инга… Я не могу тебя обнять, у меня все руки в занозах. Инга…
|