Десант на край света

Я думал, что нам помешает снег. Но с замерзших равнин «моря» снег сносило ветром. Там, где лед трескался, и льдины громоздились одна на другую, намело самые настоящие торосы. Лавируя между ними, то и дело скользя и падая, наша маленькая группа продвигалась к горизонту.

Мы не прошли и половины пути, когда купол навис над нами огромной, хищной, жадно раскрытой пастью. До металлического потолка было метров двести. Можно рассмотреть и прожекторы: прозрачные красно-оранжевые шары и плиты — они оказались не сплошными, а сетчатыми, с полуметровыми ячейками, и между ними были отверстия: некоторые казались пустыми, темными, из других высовывались антенны причудливой конфигурации или поблескивающие, словно сделанные из мутного стекла, цилиндры.

Мы бежали к горизонту.

Я падал уже пятый или шестой раз, и на меня обязательно кто-нибудь наталкивался. Слишком уж тесной кучкой, прижимаясь друг к другу, шел в атаку наш отряд.

Снег набился повсюду: в кроссовки, в джинсы, под куртку. Он таял, и я был мокрым насквозь, словно под проливным дождем. Только движение не давало мне замерзнуть.

Воздух мерцал оранжевыми искрами: поднятая от нашего бега снежная пыль светилась под прожекторами.

До металлической стены, отвесно поднимающейся изо льда в небо, оставалось метров пятьдесят. Купол вначале шел вертикально вверх, затем начинал круто загибаться, набирая над нашим островом почти максимальную высоту. Основание купола было занесено снегом, целыми холмами снега… Мы уже карабкались по сугробам, приближаясь к решетчатой стене.

Первым ее коснулся Толик. Он бросился на стену, не замедляя бега, лишь выставив перед собой руки, и я даже успел испугаться, что никакой стены не окажется, что это будет очередной мираж, за которым тянется такая же снежная равнина… Или, что металлические прутья сантиметровой толщины, сплетающиеся в решетчатые блоки, окажутся под напряжением, встретят Толика фонтаном белых смертоносных искр…

Но этого не случилось. Толик налетел на стену, вцепился в прутья, пытаясь затормозить. Не сумел и ударился лицом о небесную твердь.

Тяжело дыша, на подламывающихся после бега ногах, я подошел к нему. Толик повернулся ко мне лицом: разбитым, с кровью, текущей из многочисленных ссадин, и счастливо улыбнулся:

— Добежали. А еще говорят, что до горизонта не добежишь. Врут, выходит…

Стена казалась нерукотворной, чем-то природным, как горы или полярный айсберг. Размеры ее подавляли, заставляли невольно опускать глаза.

Крис с тревогой оглядывал нас, он понимал, что сейчас вопреки всем его правилам, сложилась ситуация, когда думать стало вредно. Надо действовать, пока еще сохранились остатки безрассудной отваги, пока нас не испугали нечеловеческие размеры купола.

— Делимся на три группы, — отрывисто произнес он. — Первая: Тимур, Толик, Илья. Вторая: Меломан, Малек, Дима. Третья… Мы с Томом. Встреча здесь, через час… примерно. Тим, держи.

Он протянул Тимуру Риткины часы.

— А что делать-то? — хмуро спросил Меломан.

Крис взмахнул рукой, указывая на чернеющие метрах в пяти над нами отверстия туннелей.

— Исследовать эти симпатичные коридоры. И познакомиться с теми, кто в них живет.

Меня затрясла мелкая дрожь. Почему-то при виде темных провалов в решетчатой стене представлялся исполинский муравейник. Казалось, что еще мгновение, и в отверстиях покажутся чудовищных размеров насекомые…

— Пошли, — коротко приказал Крис и начал карабкаться на стену. Я чуть задержался, чтобы отстегнуть и бросить на снег рукава куртки. Если там кто-то есть, драки нам не избежать.

Лезть было легко: решетчатая стена представляла собой самую широкую в мире лестницу. Через полминуты мы с Игорьком и Меломаном стояли в нешироком круглом туннеле. Сделан он был из металлической сетки, как и весь купол, но ячейки имели меньший размер: по ним можно было свободно идти, ноги не проваливались. Оранжевый свет проникал в туннель лишь снаружи, в глубине таилась тьма.

— Я пойду первым, — неожиданно сказал Малек.

И мы пошли.

Некоторое время туннель шел горизонтально, все дальше и дальше удаляясь от внутренней поверхности купола. Затем почти под прямым углом развернулся, и мы пошли с некоторым наклоном: поднимаясь выше.

Вокруг было темно. За решетчатыми стенами царила тишина, лишь изредка мы проходили мимо неразличимых во мраке, но слабо гудящих аппаратов. Несколько раз слышался звук, похожий на плеск медленно текущей воды. Один раз — что-то вроде тонкого звона, словно в металлическом ящике пересыпали стеклянные осколки.

— Уже двадцать минут прошло, — сообщил вполголоса Меломан.

— Откуда ты знаешь? — шагая за ним, поинтересовался я.

Меломан, похоже, смутился.

— Я… ну, напеваю про себя.

— Напеваешь?

— Да. Я, когда кассету слушаю, всегда так делаю. Ну… сейчас четвертую песню кончил. А они все примерно по пять минут.

— Игорь, а ты вслух можешь спеть? — с искренней надеждой спросил я.

— Нет! — Меломан даже испугался. — У меня голоса нет… Да и не стоит внимание привлекать.

Я улыбнулся. Стук наших ног по металлической решетке был слышен метров за двести.

— Меломан, как ты думаешь, зачем эти коридоры?

Он немного помолчал.

— Для ремонта. Тут повсюду механизмы, те самые, что делали для Островов… — он запнулся, — делали небо. Их же надо иногда осматривать, ремонтировать.

— Согласен… Интересно, куда мы переправили взрывчатку, что у них тут все отказало?

— Интересно…

Подошвы цокали по стальной решетке. Коридор изгибался, выводя нас обратно. Неожиданно Меломан чертыхнулся, едва не упав, остановился. Я наскочил на его плечо, замер.

— Впереди свет, — едва уловимым шепотом произнес Малек.

На сетчатом потолке коридора лежали оранжевые блики.

— Значит, мы вернулись к внутренней поверхности купола, — так же тихо сказал Меломан. — Но в другую точку, туда, где стоит прожектор.

Я не возражал. Я смотрел на оранжевые блики. Они то темнели, то делались ярче. Словно кто-то ходил между прожектором и нами, заслоняя свет туловищем. Огромным, шестиногим, покрытым хитином туловищем.

— Пустите, — вынимая меч из ножен, я протиснулся вперед. — Теперь поведу я.

Меломан не спорил. Мне показалось, что он тоже заметил мерцание прожекторных отсветов.

Смутно различая изгибы коридора, я шел по нему первым. В решетчатом туннеле делалось все светлее. Я уже различал лица Меломана и Малька. И маленькую круглую площадку, на краю которой горел шар-прожектор.

На площадке стояли двое.

Чувствуя, как наливается льдом рукоять меча, я сделал еще несколько шагов. И остановился, разглядывая парочку со смешанным чувством страха и отвращения.

Они были небольшого роста — метра полтора или чуть выше. Широкоплечие, я бы даже сказал — толстые, не передвигайся они по площадке с балетной грацией пружинистыми подскоками. Тонконогие, с выпуклой, как бочонок, грудной клеткой. Не то горбатые, не то с ранцами на плечах. Плотно укутанные в плащи из темно-коричневой поблескивающей материи. Головы скрывали широкие, надвинутые на лица капюшоны.

— Если меня стошнит, — тихо сказал Меломан, — не думайте, что я съел что-то несвежее.

Фигуры на площадке продолжали свой подпрыгивающий танец. Рядом с шаром-прожектором, имеющим почти метровый диаметр, лежала какая-то бесформенная, неподвижная масса. Казалось, что движения обоих существ совершаются именно вокруг нее. Периодически из-под темных плащей выныривала длинная, неожиданно толстая рука, касалась бесформенной груды, отдергивалась.

— Чинят? — предположил Меломан.

— Разве так чинят… — с сомнением сказал я.

Слишком громко сказал. Фигуры замерли, не докончив начатых движений. И медленно развернулись в нашу сторону. Вряд ли они видели нас — мы были в темноте, они — на свету. Но слышали несомненно: когда Меломан, доставая меч, зацепил им за мой клинок, парочка синхронно подскочила в воздух.

— Пошли знакомиться, — сказал я. И шагнул на площадку.