Глава восьмая. Хорошенький розовый ротик Антонеллы приоткрылся

Хорошенький розовый ротик Антонеллы приоткрылся. Кристиано с трудом удержался, чтобы не закрыть его поцелуем.

– Это несерьезно!

– Почему нет? Это разумно. – Кристиано смотрел на нее. Он близок к достижению своих целей. Так близок, что уже ощущает вкус победы.

Антонелла сдвинула брови. Ее подозрительность его не удивляла. Она гораздо сильнее духом, чем он предполагал, когда познакомился с ней. Неужели это было только вчера? Казалось, с того момента прошли недели. Другая женщина билась бы в истерике после того, как их чуть не задавило насмерть. Но она выдержала да еще умело обработала его рану без малейших колебаний.

– Что именно разумно, Кристиано? – спросила Антонелла. – То, что мы должны продавать тебе руду, или то, что я соглашусь выйти за тебя?

– И то и другое. Вы продаете нам руду и выплачиваете долги, а я женюсь на тебе, демонстрируя свою добрую волю. Ты и твой брат не сможете усомниться в моей искренности, если я сделаю тебя ди Саваре.

Она фыркнула. Затем покачала головой:

– Я никогда не поступлю так с нашими подданными. Они решат, что я продалась врагу.

– Продалась? Или спасла страну от худшей судьбы?

– Что может быть хуже, чем подчинение Монтероссо?

– Прекращение существования государства. Раздробленность и переход под контроль различных клик. Гражданская война. Ни одна страна не рискнет тогда своими капиталами, чтобы помочь вам.

Ее серые глаза сделались огромными. Маленький порез на скуле портил безупречную кремовую кожу. Антонелла выглядела юной и ранимой, совсем не похожей на искушенную, эгоистичную принцессу, которую он рассчитывал встретить, когда летел в Санта‑Парадизо.

– Ты намерен получить контроль над нами, – сказала она. – Я не совсем понимаю, каким образом, но такова твоя цель.

– Я ничего от этого не выиграю. – Совесть мучила его, но выхода не было. Жизни множества людей будут спасены. Кристиано позаботится, чтобы разоружение Монтеверде было частью соглашения.

Антонелла вздернула подбородок. По‑прежнему непокорная.

– У нас есть и другие варианты, Кристиано.

– Время выходит, принцесса. Долги должны быть выплачены через неделю. Вега был вашей последней надеждой, а он выведен из игры. Если ты собираешься обратиться к Монтебьянко, они не помогут. Их предприятия станут дочерними компаниями корпорации Рауля Веги.

Выражение ее лица стало непроницаемым, однако он уловил проблеск отчаяния.

– Значит, ты и Монтебьянко склонил на свою сторону. Мне следовало догадаться.

– Пожалуй, да. Нашим странам выгодно вернуть Монтеверде на путь демократии. Больше не будет похищений членов королевской семьи или попыток шантажа. Я сделаю все, чтобы покончить с этим безумием. Монтеверде не может продолжать в том же духе. Пришло время перемен.

Антонелла отбросила за спину темную гриву волос.

– А зачем ты просишь меня о содействии? Иди к Данте и заставь его согласиться на твой план. Посмотрим тогда, как далеко ты сможешь зайти.

– Ты согласишься на это, Антонелла, иначе, когда наступит срок выплаты по займам, я позабочусь о том, чтобы королевство Монтеверде было уничтожено.

Антонелла ахнула, потом сдвинула брови и с яростью бросила ему в лицо:

– Ты хочешь стабильности? Или просто жаждешь мести? Определись, Кристиано.

Она попала в точку. Да, в глубине души он мечтает наказать Монтеверде за смерть Джулианны. Тогда, возможно, он наконец избавится от чувства вины. Но, наказывая, он попутно сделает жизнь в Монтеверде лучше. Какая ирония!

– Стабильность предпочтительнее. Но я не остановлюсь ни перед чем, если ты откажешь мне в содействии.

Тон Кристиано был холоднее и суровее арктической зимы. В глубине души ему претила собственная жестокость. Но мир важнее, чем его чувства. Гораздо важнее.

Антонелла сидела очень тихо, не сводя с него серых глаз. Он в любой момент ожидал слез. Приготовился к сцене. Там, в такси, она застигла его врасплох. Но сейчас слезы ей не помогут. Он не поддастся.

А потом она пригвоздила его взглядом, полным ненависти. Странно, но его восхищение возросло. Как и желание.

– Я поговорю с Данте, но не могу гарантировать, что он согласится на твой план хоть частично. Мой брат может предпочесть полное уничтожение дьявольской сделке с Монтероссо.

Кристиано вздохнул с облегчением:

– Я рад, что мы пришли к пониманию.

– Не пришли, просто ты не оставляешь мне выбора, – огрызнулась Антонелла. – Неужели трудно было сразу сказать, чего ты хочешь?

Он невесело усмехнулся:

– А какая разница? Разве что тогда ты убежала бы не в другую комнату, а на улицу, навстречу урагану. – Он покачал головой. – Нет, ты нужна мне живой и здоровой, Антонелла. Не будь ребенком.

Ее подбородок задрожал, но она не заплакала. Поразительно!

– Порой дети убегают ради самосохранения. Ты никогда не думал об этом? Впрочем, откуда тебе знать?

– Я знаю о самосохранении, принцесса. Я сидел в бункере на границе, в то время как пушки Монтеверде стреляли по нам. И я вызволял наших солдат из ваших пыточных камер…

– Прекрати, – прошипела Антонелла. – Ты пошел на это добровольно. – Она помолчала. – А родителей ребенок не выбирает.

Кристиано заморгал. О чем, черт побери, она говорит?

Антонелла отвернулась и взбила подушку кулаком. Затем легла на бок и поджала ноги. Кристиано было любопытно, что она имела в виду, ему хотелось, чтобы она открыла все свои тайны…

Он добился своего. Еще на шаг приблизился к победе. Скоро Монтеверде будет принадлежать ди Саваре. Он упорно шел к этому последние четыре года. Так почему же нет ощущения триумфа? И почему его больше волнуют слова Антонеллы о детях и их родителях?

Ее разбудил собственный крик, долгий и мучительный. Настолько мучительный, что заболело горло. Антонелла резко поднялась, но ничего не увидела в чернильной темноте. Было жарко. Паника обуяла ее, и она снова закричала.

– Антонелла!

Руки Кристиано обхватили девушку, притянули к большому теплому телу. Она сопротивлялась, вырывалась и брыкалась.

– Антонелла, – прошептал Кристиано. – Проснись. Ты в безопасности.

Она плакала и дрожала.

Ей приснился сон. О боже!

– Ты в безопасности, – повторил он, гладя ее по руке. Его ладонь словно оставляла огненный след, но Антонелле было не до этого. Она вспоминала кошмар, который ей привиделся: ее отец, безжизненный хомяк, Бруно… Она умоляет пощадить песика, лицо ее в крови и синяках…

– Все в порядке, Кристиано, – выдавила наконец девушка. – Отпусти меня. Со мной все в порядке.

Это не так, но она не позволит ему прикасаться к ней. Может, он и готов успокоить ее, но ему на нее наплевать. Она всего лишь пешка в игре, не более. Она нужна Кристиано целой и невредимой, но ему нет дела до того, счастлива она или грустит. Ничто не имеет значения, кроме мести. Неужели она в самом деле согласилась выйти за него? Конечно, она ничего не сказала, но брак входит в условия сделки. Кристиано намерен жениться на ней, дабы получить преимущество. Но у нее нет иллюзий относительно того, каким будет этот союз. Ни любви, ни надежды. Только подозрение и ненависть. В каком‑то смысле это даже хуже, чем брак с Раулем Вегой.

– Я зажгу свечу, – сказал Кристиано.

Она воспользовалась возможностью и отодвинулась от него.

– Не стоит. Со мной действительно все в порядке.

Но он все же зажег свечу и внимательно посмотрел на Антонеллу:

– Что тебе приснилось?

Она обхватила себя руками.

– Я не собираюсь делиться этим с тобой.

– Иногда это помогает, – заметил он. – Знаю по опыту.

Антонелла покачала головой, зажмурив глаза:

– Перестань притворяться, что тебе не все равно, Кристиано. Я не буду делиться с тобой тем, что терзает меня. Мне будет только хуже.

– Попробуй, тогда и узнаешь, помогает это или нет.

– Если тебе по душе эта идея, расскажи лучше о своей жизни, – парировала она. – Что произошло, когда твоя жена погибла? – Девушка не хотела причинять ему боль, но Кристиано должен понять, что она чувствует, когда он так небрежно предлагает ей рассказать о себе. Да, она не теряла любимого человека при столь трагических обстоятельствах, однако у нее не меньше причин для страданий, чем у него.

Напряжение в маленькой комнатке стало почти осязаемым.

– Я был не в себе, – признался Кристиано. – Правда, недолго. Я обижал людей, Антонелла. Обижал тем, что не позволял им помочь мне.

Она представила его, одинокого, безутешного, обуреваемого яростью, срывающего зло на всех и вся.

– Должно быть, ты очень сильно любил ее.

Интересно, каково это – быть горячо любимой?

Судя по всему, ей никогда не испытать этого, хотя Лили однажды сказала, что единственный мужчина появляется тогда, когда меньше всего ожидаешь. Она не доверяет мужчинам и, кроме того, считает, что ее нельзя любить.

Кристиано сжимал и разжимал кулаки. Антонелле показалось, что она перешла черту, которую не должна была переходить.

– Прости, не отвечай. Забудь мои слова.

Он пожал плечами:

– Да нет, все нормально, – но больше ничего не добавил.

– Сколько вы были вместе?

Кристиано снова пожал плечами.

– Это был бурный роман, – начал он. – Мы поженились через полгода после знакомства. Мой отец был недоволен, как ты понимаешь. Он мечтал о династическом браке… Джулианна погибла месяц спустя. – Он вздохнул, и это был самый горестный вздох, который она когда‑либо слышала. – Ничего не осталось от полной жизни красавицы. Я похоронил почти пустой гроб.

Антонелла опустила взгляд на свои сцепленные руки. Он потерял так много, пережил такую боль! Из‑за монтевердианской мины. Но не она изготовила ту мину. И она не считает, что жестокое насилие способно уничтожить разногласия между странами. Сможет ли Кристиано остановить войну? Не поэтому ли он вынуждает ее согласиться на брак с ним? Неужели союз между ними действительно выведет страны из кризиса?

Кстати, а почему Данте не сделал ничего, чтобы прекратить военные действия? Антонелла не задумывалась об этом раньше, но она всецело доверяла брату и не сомневалась, что он действует в интересах Монтеверде. И все же… Почему он согласился только на временное прекращение огня? Возможно, если бы Данте принял решение о заключении мира, она не сидела бы сейчас рядом с монтеросским принцем и не сгорала бы от желания крепко‑крепко обнять его.

– Мама умерла, когда мне было четыре года, – проговорила наконец девушка. – Я была совсем маленькой, но ее смерть оставила во мне пустоту, которая так никогда и не заполнилась.

– И тебе все эти годы снится мама? Или что‑то другое тревожит твои сны?

Антонелла сделала глубокий вдох, выдохнула, потом еще раз. Он только что поделился с ней чем‑то очень личным. Она должна ответить тем же.

– Мой отец сделался буйным после маминой смерти. Мы с Данте стали для него чужими, мы старались избегать его, но это не всегда получалось.

– Так это он бил тебя. – Это был не вопрос, и она промолчала. Просто кивнула.

Кристиано выругался.

– Он был болен, – объяснила Антонелла. – Я это знала. Мне следовало быть лучшей дочерью…

Он чертыхнулся еще громче, прервав ее. Странно, но она не испугалась, хотя раньше приступ мужской ярости всегда обращал ее в бегство.

– Это нелепо, – наконец проскрежетал Кристиано, словно царапнул железом по стеклу. – Дети ни в чем не виноваты.

– Да, но я знала, что не должна делать ничего такого, что разозлит его. А все равно иногда делала.

– Ты была ребенком, – горячо возразил он. – Виноват твой отец, не ты.

Данте тоже говорил ей, что она не виновата.

– Который час? – спросила Антонелла, у нее не было сил продолжать этот разговор. Она устала. Как же она устала!

Он посмотрел на часы:

– Три утра.

Кристиано пригладил волосы, зевнул. Потом поднялся на ноги:

– Я вынесу радио в другую комнату и попробую поймать прогноз погоды. Здесь сигнал слишком слабый.

Острое чувство одиночества пронзило ее. Удивило своей силой.

– Я пойду с тобой, – сказала Антонелла, тоже вставая.

Его улыбка была почти нежной.

– Я вернусь. Тебе не обязательно идти со мной.

Ее сердце заколотилось.

– Откуда ты знаешь? А вдруг еще одно дерево упадет, или крышу сорвет, или тебя унесет ветром?

– И ты сможешь этому помешать? Или хочешь, чтобы тебя унесло вместе со мной?

Она скрестила руки на груди:

– Не глупи. Ты не настолько мне нравишься.

Его смех удивил девушку.

– Что? – нахмурилась она, не понимая, над чем он смеется.

– Ты только что призналась, что я тебе нравлюсь.

– Ничего подобного!

Кристиано взял ее руку, поднес к губам. Трепет побежал по нервным окончаниям, проникая во все уголки тела и заставляя ее желать большего.

– Я тебе нравлюсь, – сказал он. – Ты ничего не можешь с собой поделать. А теперь давай проверим, не унесет ли нас, и попытаемся узнать, чего еще ждать от урагана. – Он вручил ей свечу. – Постарайся не дать ей погаснуть. Ветер наверняка гуляет по всему дому.

Антонелла пошла за ним следом, прикрывая свечу ладонью.

Ее пугало, что Кристиано ди Саваре нравится ей больше всех мужчин, которых она когда‑либо встречала.

Date: 2015-07-11; view: 288; Нарушение авторских прав