Фотография

Комиссар с Сагой не знали, удастся ли им выжать из Эдит Шварц какие-нибудь полезные для следствия сведения, но надеялись, что она сможет привести их к фотографии. Тогда этот эпизод можно было бы закрыть.

Сага включила правый поворотник, съехала с автострады и сбросила скорость. Теперь они ехали по шоссе № 77, по виадуку под автострадой, по направлению к Нивсте, однако вскоре свернули на узкую гравийную дорогу и поехали параллельно автостраде.

На окраине пашни виднелся невысокий еловый лесок. Каменный забор возле коллектора удобрений в одном месте разрушился, жестяная крыша покосилась.

– Вроде приехали, – сказала Сага, взглянув на навигатор.

Они медленно подкатили к ржавому засову на ограде и остановились. Шум с автострады в этом месте ощущался как безжизненный изменчивый гул.

Метрах в двадцати виднелся одноэтажный дом из грязного кирпича, с наглухо закрытыми ставнями и поросшей мохом цементной плиткой на крыше.

Когда они подходили к дому, послышался странный свистяще-воющий звук.

Сага взглянула на Йону, и они осторожно двинулись к входной двери. За домом что-то лязгнуло, и металлическое завывание послышалось снова.

Звук быстро приближался – и вот к ним кинулась большая собака. Она, раскрыв пасть, остановилась на задних лапах в метре от Саги. Потом ее дернуло назад; собака припала на передние лапы и зло залаяла. Огромная овчарка с неопрятной шерстью. Потом собака мотнула головой и отбежала в сторону; стало видно, что ее поводок привязан к длинному тросу. Когда овчарка бегала, трос натягивался, свистя и позванивая.

Собака повернулась и кинулась на Йону; поводок удержал ее и дернул назад. Собака зашлась было лаем, но замолчала, как только из дома раздался женский голос:

– Нильс!

Собака заскулила и заходила кругами, поджав хвост. В доме скрипнул пол, и вскоре дверь открылась. Собака кинулась за дом, оставляя за собой свистящий звук. Эдит вышла на крыльцо в сиреневом махровом халате в катышках и взглянула на гостей.

– Нам нужно поговорить с вами, – сказал комиссар.

– Я уже рассказала все, что знаю.

– Можно войти?

– Нет.

Комиссар заглянул ей за спину, в темноватый дом. В прихожей было полно кастрюль и тарелок, на полу – серый шланг пылесоса, одежда, обувь и ржавые банки из-под консервированных крабов.

– Можно и здесь остаться, – покладисто сказала Сага.

Йона раскрыл блокнот и стал задавать вопросы, чтобы проверить детали, которые он слышал в записи допроса. Это обычный способ обнаружить ложь или искажения: нелегко держать в памяти все детали, которые ты выдумал.

– Что Пальмкруна ел в среду?

– Телячьи котлеты в сливочном соусе.

– С рисом? – уточнил Йона.

– С картошкой. С вареной картошкой, как всегда.

– Во сколько вы пришли на работу в четверг?

– В шесть.

– Почему вы в четверг рано ушли из квартиры Пальмкруны?

– Он отпустил меня на выходные.

Комиссар взглянул ей в глаза, не зная, как перейти к самому важному.

– В среду Пальмкруна уже повесил веревку с петлей?

– Нет.

– Нашему коллеге, Йону Бенгтссону, вы говорили, что повесил, – заметила Сага.

– Нет.

– У нас есть запись допроса… – начала было Сага со сдерживаемым раздражением, но тут же осеклась.

– Вы что-нибудь спрашивали у Пальмкруны про петлю? – продолжал Йона.

– Мы не обсуждали друг с другом личные дела.

– Разве не странно оставлять кого-то в доме, где с потолка свисает веревка с петлей? – поинтересовалась Сага.

– Не могу сказать, что я бы с удовольствием осталась посмотреть, что будет, – усмехнулась Эдит.

– Понимаю, – спокойно согласилась Сага.

Тут Эдит в первый раз взглянула на девушку повнимательнее. Не испытывая неловкости, медленно рассмотрела ее волосы лесной феи с разноцветными лентами, ненакрашенное лицо, линялые джинсы и кроссовки.

– И все-таки. – Сага явно устала. – Нашему коллеге вы сказали, что видели петлю в среду. А мне сейчас говорите совершенно противоположное.

Йона заглянул в блокнот и перечитал, что ответила Эдит на вопрос Саги о веревке.

– Эдит, – сказал он, – мне кажется, я понял.

– Отлично, – тихо отозвалась женщина.

– Вы ответили «нет» на вопрос, повесил ли Пальмкруна веревку с петлей в среду, потому что веревку повесил не он.

Пожилая женщина сурово посмотрела на него и хрипло сказала:

– Он попробовал, но у него не получилось. Зимой ему сделали операцию, и спина у него гнулась с трудом… Поэтому он попросил меня привязать веревку.

Стало тихо. Деревья неподвижно стояли в солнечном свете.

– Так значит, это вы в среду прикрепили веревку с петлей к крюку? – спросил Йона.

– Он приготовил ее, сделал узел и держал лестницу, а я полезла привязывать.

– После этого вы убрали лестницу и вернулись к своим обычным обязанностям, а в среду вечером помыли посуду после ужина и ушли домой.

– Да.

– Вернулись на следующий день утром. Вошли, как обычно, приготовили завтрак и накрыли на стол.

– Откуда вы знали, что он уже не висел в петле? – вмешалась Сага.

– Я убиралась в малом салоне, – ответила Эдит, и нечто вроде язвительной улыбки на секунду появилось на ее испитом лице.

– Вы уже говорили, что Пальмкруна позавтракал как обычно. Но в это утро он не поехал на работу.

– Он просидел в музыкальной комнате не меньше часа.

– Слушал музыку?

– Да.

– Перед обедом он кому-то звонил, разговор был недолгий, – сказала Сага.

– Про это я не знаю, он сидел в кабинете с закрытой дверью. Но перед тем как сесть за стол, а на обед был тушеный лосось, он попросил меня заказать такси на два часа.

– Он собирался ехать в аэропорт Арланда? – уточнил Йона.

– Да.

– Пальмкруна куда-нибудь звонил без десяти два?

– Да. Он уже надел плащ и разговаривал в прихожей.

– Вы не слышали, что именно он говорил? – спросила Сага.

Эдит постояла, почесала свой пластырь и взялась за дверную ручку.

– Умереть – это не самое страшное, – тихо сказала она.

– Я спросила – не слышали ли вы, что именно он говорил.

– Прошу прощения, – коротко сказала Эдит и собралась закрыть дверь.

– Подождите, – попросил Йона.

Дверь неожиданно осталась полуоткрытой; хозяйка глядела на комиссара через щель, но шире дверь не открывала.

– Вы успели сегодня рассортировать почту Пальмкруны? – спросил Йона.

– Естественно.

– Принесите, пожалуйста, все, кроме рекламы.

Эдит кивнула, закрыла дверь и вскоре вернулась с синим пластмассовым ведерком, полным конвертов и бумаг. Комиссар забрал ведерко, сказав «спасибо».

Эдит закрыла и заперла дверь. Через несколько секунд снова засвистел поводок. Подходя к машине, комиссар с Сагой услышали у себя за спиной злобный лай.

Сага завела мотор и тронула машину с места. Йона надел резиновые перчатки и стал рыться в почте; наконец он вытащил белый конверт с написанным от руки адресом, вскрыл его и осторожно вынул фотографию, которая стоила жизни двум людям.