Пятьдесят один процент» Лоссова

Но предварительно надо было затоптать огонь дворцовой революции у себя дома. Гитлер в экстазе чуть не потерял рассудок и сравнивал себя в присутствии Лоссова с Гамбеттой^[84] и, уж конечно, с Муссолини; сотруднику Лоссова, подполковнику барону фон Берхему, он заявил, что чувствует в себе призвание спасти Германию. На возражения Берхема, что в проектируемой Гитлером германской диктатуре Людендорф невозможен по соображениям внешней политики, Гитлер ответил: «Людендорф будет выполнять только задачи военного характера, он нужен мне для привлечения рейхсвера. Он никоим образом не должен соваться в политику и мешать мне». В докладе подполковника мы находим следующее замечательное место: «Гитлер прибавил, что Наполеон при образовании своей директории тоже окружил себя только незначительными людьми».

Ближайшие сотрудники смеялись над такими выходками зазнавшегося Гитлера. И уж во всяком случае никто не мог в то время поверить, что Людендорф только монумент на колесах, который, по желанию Гитлера, подвозят на показ публике. «Разумеется, руководящий пост займет не Гитлер, – успокаивал Крибель, военный руководитель «Боевого союза», одного посетителя из северной Германии, – да у него вообще в голове только его пропаганда». Геринг уже 23 октября заявил начальникам штурмовых отрядов, что имперским диктатором будет, конечно, Людендорф, а Гитлера «уж как-нибудь включат в правительство». Как-нибудь… Геринг еще не представлял себе в точности, какое полезное занятие можно будет дать народному трибуну после захвата власти.

Однако – кто знает – быть может, человек, «снимающий головы», окажется самым подходящим для того «крайнего террора», который Геринг возвестил на упомянутом совещании? «Кто будет нам чинить малейшие препятствия, – сказал будущий председатель рейхстага, – того мы немедленно расстреляем. Вожди уже теперь должны наметить себе лиц, которых нужно будет уничтожить. Для устрашения надо будет сейчас же после переворота расстрелять хотя бы одного человека».

Это было подлинно революционное настроение, но для человека такого склада, как Кар, оно было слишком кровожадным. Он решил произвести чистку среди своих сподвижников и устранить слишком увлекающихся. С этой целью он созвал 6 ноября начальников военных союзов и вместе с Лоссовым сделал им строгое отеческое внушение, смысл которого сводился к следующему: Кар запрещает всякий переворот, кроме того, который он сам подготовляет. «Выступление начнется лишь тогда, когда все будет готово. Приказ к выступлению отдаю я».

А у Лоссова, припертого к стене начальниками военных союзов, вырвались тогда ставшие знаменитыми слова:

«Мой бог, ведь я готов выступить, я готов выступить, но только тогда, когда у меня будет пятьдесят один процент вероятности успеха».

Date: 2015-07-10; view: 350; Нарушение авторских прав