Глава 1 Император защитит долгая ночь музыка сфер

Действующие лица

ПРИМАРХИ

Воитель Хорус – командир Легиона Сынов Хоруса

Ангрон – примарх Легиона Пожирателей Миров

Фулгрим – примарх Легиона Детей Императора

Мортарион – примарх Легиона Гвардии Смерти

СЫНЫ ХОРУСА

Эзекиль Абаддон – Первый капитан

Тарик Торгаддон – капитан Второй роты

Йактон Круз, Вполуха – капитан Третьей роты

Хорус Аксиманд, Маленький Хорус – капитан Пятой роты

Сергар Таргост – капитан Седьмой роты, мастер ложи

Гарвель Локен – капитан Десятой роты

Люк Седирэ – капитан Тринадцатой роты

Тибальт Марр, Другой – капитан Восемнадцатой роты

Каллус Экаддон – капитан отделения Катуланских Налетчиков

Фальк Кибре, Головорез – капитан отделения Юстаэринских терминаторов

Неро Випус – сержант, тактическое отделение Локасты

Малогарст, Кривой – советник Воителя

ДРУГИЕ КОСМОДЕСАНТНИКИ

Эреб – Первый капеллан Несущих Слово

Кхарн – капитан Восьмой штурмовой роты Пожирателей Миров

Натаниэль Гарро – капитан Гвардии Смерти

Люций – мастер меча, десантник Легиона Детей Императора

Саул Тарвиц – Первый капитан Легиона Детей Императора

Эйдолон – лорд-командир Легиона Детей Императора

Фабий – апотекарий Легиона Детей Императора

ЛЕГИО МОРТИС

Принцепс Эсау Турнет – командир «Диес ире», титана класса «Император»

Модератор Титус Кассар – один из старших офицеров «Диес ире»

Модератор Иона Арукен – еще один старший офицер «Диес ире»

ДЕЯТЕЛИ ИМПЕРИУМА

Регул – адепт механикум

Инг Мае Синг – астропат

Кирилл Зиндерманн – главный итератор

Мерсади Олитон – официальный летописец, документалист

Эуфратия Киилер – официальный летописец, фотограф

Питер Эгон Момус – архитектор

Маггард – наемный убийца Малогарста

Часть первая ДЛИННЫЕ НОЖИ

Глава 1 ИМПЕРАТОР ЗАЩИТИТ ДОЛГАЯ НОЧЬ МУЗЫКА СФЕР

– Я был там, – сказал Титус Кассар, и его слабый, дрожащий голос был едва слышен в дальних уголках зала. – Я был там, когда Хорус отвернулся от Императора.

Его слова исторгли общий вздох ужаса у собравшихся последователей учения Божественного Откровения, и все, как один, склонили головы, согнувшись под тяжестью жестокой истины. В дальнем ряду зала – пустующего склада на одной из нижних палуб флагмана Воителя, «Духа мщения», – Кирилл Зиндерманн поморщился при этих словах Кассара. Парня никогда бы не взяли в итераторы, но в его словах звучит непоколебимая уверенность человека, не сомневающегося в своей правоте.

Этой уверенности Зиндерманн завидовал.

Сам он уже много месяцев не чувствовал ничего похожего.

Будучи главным итератором Шестьдесят третьей экспедиции, Кирилл Зиндерманн должен был пропагандировать Имперские Истины Великого Крестового Похода, убеждая приведенные к Согласию миры в преимуществах имперского правления и величии Империума. Это была благородная миссия – нести в самые отдаленные уголки непрерывно разраставшегося Империума Человечества свет разума и знания.

Но в какой-то момент все изменилось.

Зиндерманн не понимал, когда это все началось. На Ксенобии? На Давине? На Аурее? Или на какой-то другой из множества планет, приведенных к Согласию? Когда-то Кирилл был известен как непреклонный проповедник светских идей, но времена изменились, и Кирилл все чаще вспоминал Сахлониума, суматуранского философа, который задавался вопросом: почему свет новой науки не проникает так далеко, как поверья старых колдунов? Монотонная проповедь Титуса Кассара снова завладела вниманием Зиндерманна. Высокий и угловатый, Титус носил форму модератора, одного из старших офицеров «Диес ире», титана класса «Император». Зиндерманн подозревал, что своим положением в рядах последователей Божественного Откровения Кассар был обязан высокому званию и дружбе с Эуфратией Киилер. Новый статус оказался ему явно не по зубам.

Эуфратия Киилер – фотограф, проповедник…

Святая.

Он вспомнил о своей первой встрече с Эуфратией, отважной и очень самоуверенной женщиной, на посадочной палубе перед спуском на поверхность Шестьдесят Три Девятнадцать. Тогда они оба и представить себе не могли, какой ужас ожидает их в Шепчущих Вершинах.

Вместе с капитаном Локеном они столкнулись с порождением варпа, чудовищем, завладевшим телом Ксавье Джубала. Позже Зиндерманн попытался осознать произошедшее и с головой зарылся в книги в поисках ответа, надеясь выяснить природу жуткого явления. У Эуфратии такого убежища не было, и она обратилась за утешением к религии – набирающему силу Божественному Откровению.

Культ, провозгласивший Императора живым богом, из разрозненных ячеек быстро превращался в мощное движение, которое, к ярости Воителя, распространилось по всем экспедициям Великого Похода. И если прежде Божественное Откровение испытывало недостаток, так сказать, в материальных доводах, то в лице Эуфратии Киилер была найдена первая мученица и святая.

Зиндерманн хорошо помнил день, когда своими глазами увидел Эуфратию, не отступившую перед кошмарным чудовищем, вырвавшимся из врат Эмпиреев, и, более того, заставившую его убраться обратно. Он видел и смертоносное пламя, охватившее Эуфратию, и ослепительный луч, бьющий из серебряного талисмана в форме имперского орла. Не он один стал свидетелем чуда: его видела Инг Мае Синг, главный астропат флотилии, и еще дюжина солдат. Слухи быстро распространились по кораблю, и за одну ночь Эуфратия в глазах верующих стала святой, иконой, к которой можно было прикоснуться в этом отдаленном уголке Вселенной.

Кирилл и сам не понимал, зачем, рискуя быть узнанным, пришел на это собрание, вернее, на службу, религиозную церемонию. Деятельность Божественного Откровения была запрещена, и, если бы о поступке Зиндерманна узнал кто-то из посторонних, его карьере итератора пришел бы конец.

– А теперь давайте задумаемся над словом Императора, – продолжал Кассар, заглядывая в небольшой томик в кожаном переплете.

Книга напомнила Зиндерманну блокноты марки «Бондсман № 7», столь ценимые Игнацием Каркази, погибшим поэтом, автором скандальных стихов. Тех самых, которые, как подозревала Мерсади Олитон, и привели поэта к гибели.

По мнению Зиндерманна, учение Божественного Откровения едва ли было менее опасным.

– Сегодня среди нас есть новообращенные, – объявил Кассар, и Зиндерманн ощутил направленные на него взгляды собравшихся. Несмотря на то, что итератор привык считать своей аудиторией народы целых континентов, на этот раз внимание людей его несколько смутило. – Вполне естественно, что люди, впервые ощутившие потребность поклониться Императору, задают вопросы, – продолжал Кассар. – Они понимают, что Император должен быть богом, поскольку обладает божественным могуществом, намного превосходящим способности любого из людей, но за пределами этого понятия они блуждают во тьме.

По крайней мере, с этим Зиндерманн не мог не согласиться.

– Вот один из наиболее часто задаваемых вопросов: «Если Император действительно является богом, то как Он проявляет свою божественную силу? Мы не видим, чтобы Его рука простиралась с небес, и лишь немногие из нас удостоились чести лицезреть Его лик. Неужели Он не заботится о своих подданных?». Эти люди не в силах осознать неверность такой постановки вопроса. Длань Императора прикасается к каждому из нас, и все мы должны возносить Ему молитвы. В глубинах варпа несокрушимый дух Императора ведет борьбу с темными силами, которые грозят вырваться и поглотить всех нас. На Терре Он творит чудеса, способные нести мир и просвещение всей Галактике, способные воплотить все наши мечты. Император ведет нас, учит нас, но более всего – Император нас защищает.

– Император защищает! – произнес дружный хор голосов.

– Дорога Божественного Откровения, вера в Божественное Слово Императора – нелегкий путь. Имперские Истины неумолимо отторгают невидимое и неведомое, но Божественное Откровение требует силы воли, чтобы верить в то, чего мы не в состоянии увидеть. Чем дольше мы смотрим во тьму Галактики и живем лишь при свете пламени ее завоевания, тем яснее понимаем, что лишь божественность Императора есть единственно верная истина. Мы не ищем Божественного Слова, мы просто слышим его и должны ему следовать. Вера – это не верность знамени, не теория, подлежащая обсуждению, это нечто в глубине наших душ, нечто сложное и неизменное. Божественное Откровение есть выражение этой веры, и, лишь познав Божественное Слово, мы сможем понять путь, предопределенный человечеству Императором.

«Прекрасные слова, – подумал Зиндерманн. – Прекрасные слова, идущие от самого сердца».

Он видел, что незамысловатая проповедь глубоко проникла в души всех собравшихся. Опытный оратор, обладай он такой же верой, с этими словами мог бы покорить целые миры.

Кассар не успел больше ничего сказать, так как из лабиринта коридоров, ведущих к заброшенному складу, послышались выстрелы. Проповедник обернулся и увидел, как с грохотом распахнулась железная дверь и в помещение ворвалась женщина, в глазах которой была паника.

Собрание ошеломленно замерло, взгляды присутствующих обратились на Кассара, словно тот мог объяснить происходящее. Но проповедник находился в таком же замешательстве, что и остальные.

– Они обнаружили вас! – воскликнул Зиндерманн, осознав, что происходит.

– Уходите быстрее! – закричал Кассар. – Разбегайтесь по разным коридорам!

Зиндерманн спешно стал пробираться сквозь перепуганную толпу к тому месту, где стоял Кассар. В руках некоторых верующих появились винтовки, и Зиндерманн узнал солдат Имперской армии. Остальные были членами корабельной команды, и итератор, хорошо изучивший религиозные течения, понимал, что люди в случае необходимости будут отчаянно защищать свою веру.

– Пойдемте, пора выбираться отсюда, – сказал Кассар и потащил пожилого итератора к одному из запасных выходов. – Не тревожьтесь, Кирилл, – добавил он, заметив беспокойство на лице своего спутника, – Император нас защитит.

Болты ударили в потолок, и яркие вспышки осветили стены. Бросив взгляд через плечо, Зиндерманн заметил у входа массивную фигуру воина Астартес. При одной мысли о том, что их врагами могли оказаться эти непревзойденные солдаты, сердце Зиндерманна дрогнуло.

Он торопливо устремился вслед за Кассаром в извилистый боковой коридор, ведущий через несколько бронированных дверей к недрам огромного корабля. «Дух мщения» был колоссальным сооружением, и Зиндерманн до недавних пор понятия не имел о существовании этих помещений с голыми мрачными стенами, столь сильно отличавшими их от великолепия верхних палуб.

– Ты знаешь, куда идти? – хрипло спросил он Кассара.

Дыхание пожилого итератора вырывалось из груди частыми короткими толчками, а ноги уже дрожали от непривычной нагрузки.

– В машинное отделение, – бросил Кассар. – Здесь целый лабиринт всяких складов, подсобок и переходов, и в команде машинистов у нас есть друзья. Проклятье, ну почему они не хотят просто оставить нас в покое?

– Потому что они вас боятся, – ответил Зиндерманн. – Как и я боялся совсем недавно.

– Вы уверены в этом? – спросил Хорус, примарх Легиона Сынов Хоруса и Воитель Империума.

Его голос эхом раскатился по обширному залу стратегической палубы «Духа мщения».

– Настолько, насколько это возможно, – ответила Инг Мае Синг, главный астропат Шестьдесят третьей экспедиции.

Ее лицо казалось изможденным и осунувшимся, и невидящие глаза глубоко утонули в запавших глазницах. Необходимость посылать сотни телепатических сообщений через всю Галактику отнимала у нее невообразимое количество сил. Помощники астропата, в таких же развевающихся белых балахонах, собрались вокруг своего лидера и беззвучно шевелили губами, словно повествуя об ужасных образах, заполнявших их головы.

– Сколько у нас осталось времени? – спросил Хорус.

– Об этом трудно судить точно, как и обо всем, что связано с варпом, – ответила Инг Мае Синг.

– Госпожа Синг, – холодно произнес Хорус, – точность – это все, что мне от вас требуется, и теперь больше, чем когда бы то ни было. Направление Великого Крестового Похода после таких известий должно резко измениться, и в случае вашей ошибки оно изменится в худшую сторону.

– Мой господин, я не могу дать вам точного ответа, но уверена, что уже через несколько дней варповые штормы скроют от нас звезды, – сказала Инг Мае Синг, игнорируя скрытую в словах Воителя угрозу.

Она не могла видеть его лица, но ощущала враждебное присутствие юстаэринцев-терминаторов Первой роты Сынов Хоруса, скрывавшихся в тени стратегической палубы.

– Спустя несколько дней мы едва ли увидим звезды, – повторила Инг Мае Синг. – Наши мысли и сейчас едва пробиваются сквозь бездну, а навигаторы утверждают, что уже сейчас с трудом прокладывают курс флотилии. Скоро Галактика скроется во тьме космической ночи.

Хорус в гневе сжал кулаки:

– Вы понимаете, что вы говорите? Это величайшая угроза для всего Великого Похода.

– Я просто излагаю то, что вижу, Воитель.

– Если вы ошиблись…

Угроза не была пустым запугиванием – как и всякая угроза, исходившая от Воителя. Было время, когда гнев Хоруса не выплескивался столь откровенно, но ярость, звеневшая в его голосе, доказывала, что те времена давно прошли.

– Если мы ошибаемся, мы готовы ответить.

Так было всегда, и ничего не изменилось.

– А что мои братья-примархи? От них есть новости?

– Мы не смогли установить контакт с достойным Сангвинием, – ответила Инг Мае Синг, – и Леман Русс ничего не доложил о своем походе против Тысячи Сынов.

Хорус коротко рассмеялся и, не скрывая резкого акцента уроженца Хтонии, сказал:

– Это меня не удивляет. У Волка есть голова на плечах, и ничто не может помешать ему преподать урок Магнусу. А что с остальными?

– Вулкан и Дорн возвращаются на Терру. Остальные примархи продолжают свои кампании.

– Ну, хоть здесь все в порядке, – вздохнул Хорус, но тотчас нахмурился. – А что слышно от главного фабрикатора?

– Прошу меня простить, Воитель, но мы не получили ни одной весточки с Марса. Мы попытаемся осуществить контакт механическими средствами, но на это уйдет несколько месяцев.

– Это ваша недоработка, Синг. Связь с Марсом чрезвычайно важна.

В последние недели Инг Мае Синг передавала множество закодированных телепатических посланий с «Духа мщения» к генералу-фабрикатору Келбор-Халу. И хотя их содержание оставалось для нее недоступным, окрашивающие их эмоции были совершенно ясны. Что бы ни планировал Воитель, механикумы играли в его замыслах ключевую роль.

Хорус заговорил снова:

– А остальные примархи, они получили мои приказы?

– Получили, мой господин, – ответила Инг Мае Синг, с трудом скрывая замешательство. – Ответ лорда Жиллимана, примарха Ультрамаринов, был простым и ясным. Они уже приблизились к скоплению Калт и готовы к высадке.

– А Лоргар? – спросил Хорус.

Инг Мае Синг немного помедлила, словно не в силах сформулировать следующий ответ.

– Его послание переполнено выражениями… гордости и повиновения, причем очень сильными, почти фанатичными. Он подтверждает получение приказа атаковать и быстро приближается к Калту.

Инг Мае Синг по праву гордилась своим самообладанием, совершенно необходимым тому, кто должен работать с варпом и постоянно держать под контролем свои эмоции, но даже ей не удалось скрыть свое смущение.

– Вас что-то беспокоит, госпожа Синг? – спросил Хорус, словно читая ее мысли.

– Мой господин?

– Мне кажется, мои приказы вас тревожат.

– Это не мое дело – проявлять беспокойство или иные чувства, мой господин, – безучастно ответила Инг Мае Синг.

– Правильно, – согласился Хорус. – Это не ваше дело, и все же мне кажется, что вы сомневаетесь в правильности моих действий.

– Нет! – воскликнула астропат. – Но я не могу не ощущать тяжести передаваемых сообщений, не могу не чувствовать груза крови и смерти, заключенного в каждом послании. Передавая их, я словно дышу дымом пожарищ.

– Вы должны доверять мне, госпожа Синг, – сказал Хорус. – Вы должны верить, что все мои шаги предприняты ради блага Империума. Понимаете?

– Понимание тоже не относится к моим обязанностям, – прошептала Инг Мае Синг. – Мой долг в Великом Крестовом Походе состоит в выполнении воли Воителя.

– Это правильно, но, прежде чем я вас отпущу, вы должны мне кое-что рассказать.

– Да, мой господин?

– Расскажите мне об Эуфратии Киилер, – приказал Хорус. – Расскажите о той, кого называют святой.

У Мерсади Олитон до сих пор захватывало дух при виде капитана Локена. Воины Астартес являли собой весьма внушительное зрелище, когда маршировали в своих отполированных доспехах, но это не шло ни в какое сравнение с видом космодесантника – особенно Локена – без брони.

Обнаженный по пояс, одетый только в светлые армейские брюки и тяжелые ботинки, он был покрыт испариной, и все его внимание было сосредоточено на тренировочном сервиторе. И хотя лишь немногим летописцам довелось лично наблюдать за сражающимися Астартес, сложилось стойкое убеждение, что эти воины способны убивать голыми руками с не меньшей эффективностью, чем при помощи болтеров или цепных мечей. Глядя, как Локен отрывает у сервитора одну конечность за другой, Мерсади легко в это верила. В могучем теле капитана жила такая неистощимая сила, а проницательные серые глаза смотрели так сосредоточенно, что женщине оставалось лишь удивляться тому, что ее все еще удивляет столь совершенное мастерство. Космодесантник представлял собой живую машину, созданную для войны. Словно завороженная, Мерсади не отрывала от него взгляда, время от времени моргая, чтобы запечатлеть в ячейках памяти героический облик капитана.

Рядом с Мерсади на скамью сел Кирилл Зиндерманн и наклонился к ее уху.

– Разве у вас еще недостаточно снимков Локена? – спросил он.

Локен среагировал на появление итератора и оглянулся на них. Мерсади ощутила дрожь предчувствия. После окончания войны с аурейской технократией прошло слишком много времени, но с капитаном Десятой роты она смогла провести лишь несколько часов. Как его приближенный летописец, она понимала, что получила ничтожно малое количество информации о той кампании, но в последние месяцы Локен замкнулся в себе.

– Кирилл, Мерсади, – приветствовал их капитан, выходя из тренировочной камеры. – Рад видеть вас обоих, – добавил он, направляясь к своей оружейной.

– Я рад, что пришел сюда, Гарвель, – откликнулся Зиндерманн.

Главный итератор и так был уже немолод, но Мерсади видела, как сильно он постарел после того дня, когда чуть не погиб в пожаре Архива на борту «Духа мщения».

– Очень рад, – повторил Зиндерманн. – Мерсади была настолько добра, что пригласила и меня. В последнее время я слишком напряженно работал и теперь уже не так проворен, как когда-то. Время движется на крылатой колеснице.

– Цитата? – спросил Локен.

– Маленький отрывок, – ответил Зиндерманн.

– Вы оба не слишком баловали меня своим обществом в последние дни, – заметил Локен, улыбнувшись Мерсади. – Нашли для себя более интересный объект?

– Нет, ни в коем случае! – воскликнула она. – Но нам становится все труднее и труднее передвигаться по кораблю. Из-за указа Малогарста, ты, наверное, слышал о нем.

– Слышал, – согласился Локен. Он взял в руки деталь доспеха и открыл баночку с неизменным порошком для полировки. – Но я не вникал в подробности.

Запах полироли напомнил Мерсади о более счастливых временах, когда она сидела в этой комнате и записывала рассказы о великих триумфах и удивительных мирах, но она постаралась прогнать ностальгические мысли.

– Нам предписано находиться только в своих комнатах или в Убежище. Для того чтобы посещать другие места, требуется разрешение.

– И кто должен выдавать разрешения? – поинтересовался Локен.

– Не могу сказать точно, – пожала плечами Мерсади. – В указе говорится о необходимости направлять заявки в канцелярию Совета Луперкаля, но, что бы это ни означало, никто не смог добиться никакого ответа.

– Это, должно быть, неприятно, – произнес Локен, и от такого обыденного замечания Мерсади ощутила приступ гнева.

– Конечно, неприятно! Мы не в силах описывать Великий Крестовый Поход, если не будем встречаться с его участниками. Мы едва можем на них взглянуть, и то лишь иногда, не говоря уже о том, чтобы поговорить.

– У тебя есть возможность сделать это здесь, – сказал Локен.

– Да, безусловно. В вашем обществе я отлично научилась сидеть тихо и не привлекать к себе внимания, капитан Локен. Хорошо хоть, теперь вы тренируетесь в одиночестве.

Мерсади уловила боль в глазах Локена и тотчас пожалела о своих словах. Раньше она почти всегда заставала его в компании других офицеров – самодовольного Седирэ, чьи жесткие безжизненные глаза напоминали взгляд океанского хищника, Неро Випуса или собрата по Морнивалю – Тарика Торгаддона. Но сейчас Локен один сражался с сервитором. Вышло это намеренно или случайно, Мерсади не знала.

– Как бы то ни было, – продолжала она, – для нас все стало намного хуже. Никто не желает с нами разговаривать. И мы больше не знаем, что происходит.

– Мы на пороге новой войны, – сказал Локен и, отложив доспехи, прямо посмотрел ей в лицо. – Флотилия направляется к месту встречи, где мы объединимся с другими Легионами Астартес. Предстоит очень сложная кампания, и, возможно, Воитель просто перестраховывается.

– Нет, Гарвель, – возразил Зиндерманн. – Все совсем не так, и я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не видеть, что ты и сам в это не веришь.

– Вот как? – сердито бросил Локен. – Вы считаете, что так хорошо меня изучили?

– Достаточно хорошо, Гарвель, – кивнул Зиндерманн. – Достаточно хорошо. Они давят на нас. Давят все сильнее. Не каждому дано это заметить, но так оно и есть. И ты сам это понимаешь.

– Разве?

– Игнаций Каркази, – напомнила ему Мерсади.

Локен поморщился и отвел взгляд, не в силах скрыть огорчения, вызванного воспоминанием о смерти Каркази, мятежного поэта, которому он покровительствовал. Игнаций Каркази доставлял ему немало неприятностей и раздражал своей несдержанностью, но он был единственным человеком, который осмеливался говорить и писать столь необходимую правду.

– Говорят, что он покончил жизнь самоубийством, – заговорил Зиндерманн, не желая, чтобы сожаления Локена отвлекли его от поднятой темы. – Но я не знал другого такого человека, который был бы настолько убежден, что Вселенная должна услышать его стихи. Он пришел в ярость после кровопролития на посадочной палубе и написал об этом. Он приходил в ярость по поводу многих других вещей и не боялся рассказывать о них. Теперь он мертв, и не только он один.

– Не только он? – воскликнул Локен. – А кто еще?

– Петронелла Вивар, эта несносная аристократка-летописец. Говорили, что она стала Воителю ближе, чем кто-либо другой, и вот она пропала, и я не думаю, чтобы она вернулась на Терру.

– Я помню ее, но вы вступили на скользкий путь, Кирилл. Надо быть очень уверенным, чтобы выдвигать подобные обвинения.

Зиндерманн не дрогнул под взглядом Локена.

– Я уверен в том, что все, нарушившие волю Воителя, умирают не своей смертью, – сказал он.

Итератор казался очень маленьким и хрупким рядом с капитаном, но Мерсади не могла не испытывать гордости, видя, как твердо он противостоит воину Астартес в споре и говорит неприятные для того вещи.

Зиндерманн помолчал, предоставляя Локену время, чтобы отмести обвинения и напомнить о том, что сам Император избрал Хоруса Воителем, поскольку лишь ему мог доверить распространение Имперских Истин. Напомнить о том, что любой из Сынов Хоруса сотни раз был обязан Воителю своей жизнью.

Но Локен ничего не сказал, и у Мерсади заныло сердце.

– Обо всем этом я читал столько раз, что сосчитать трудно, – продолжил Зиндерманн. – Например, в «Хрониках Уранана». Все тираны начинали с устранения тех, кто поднимал голос против. Верховные Лорды Индонезика в Темные Века поступали точно так же. Можешь мне поверить, Век Раздора наступил в тот момент, когда умолкли голоса всех сомневающихся, а теперь то же самое происходит и с нами.

– Кирилл, я всегда ценил в вас сдержанность ученого, – сказал Локен. – Вы взвешивали все аргументы и никогда не пренебрегали ими ради собственных домыслов. Скоро начнется война, у нас и так слишком много врагов, чтобы искать еще новых противников. Это занятие может оказаться очень опасным, и, скорее всего, результат поисков вам не понравится. Я не хочу, чтобы кто-то из вас двоих навредил сам себе.

– Ха! Теперь ты поучаешь меня, Гарви, – вздохнул Зиндерманн. – Как все изменилось. Теперь ты не просто воин, не так ли?

– Но и вы уже не просто итератор?

– Да, я думаю, ты прав, – кивнул Зиндерманн. – Итератор должен пропагандировать Имперские Истины, верно? Он не должен их критиковать или распространять слухи. Но Каркази мертв, и произошло… кое-что еще.

– Что именно? – спросил Локен. – Ты говоришь о Киилер?

– Возможно, – ответил Зиндерманн, качая головой. – Я не уверен, но, кажется, она тоже имеет отношение к этой проблеме.

– К какой проблеме?

– Ты слышал, что произошло в третьем зале Архива?

– С Эуфратией? Да, там вспыхнул огонь, и она сильно пострадала. Теперь она лежит в коме.

– Я тоже там был, – сказал Зиндерманн.

– Кирилл! – предостерегающе воскликнула Мерсади.

– Прошу тебя, Мерсади, – обернулся к ней Зиндерманн. – Я знаю, что я видел.

– И что же вы видели?

– Ложь, – ответил Зиндерманн. – Ложь стала реальностью: явилось какое-то чудовище из тех, что порождает варп. Вместе с Эуфратией мы каким-то образом вызвали его через врата Эмпиреев при помощи «Книги Лоргара». Это была моя ужасная ошибка. Это было… колдовство, то самое колдовство, существование которого я так рьяно отрицал долгие годы. Я считал колдовство обманом, но чудовище появилось в архиве и стояло там точно так же, как я сейчас стою перед вами. Оно бы непременно убило нас, но Эуфратия встала у него на пути и осталась живой.

– Как? – спросил Локен.

– А вот этому у меня нет рационального объяснения, Гарвель, – пожимая плечами, произнес Зиндерманн.

– Хорошо, а как, по-вашему, это случилось?

Зиндерманн обернулся к Мерсади, и она взглядом умоляла его больше ничего не рассказывать, но старый итератор продолжил:

– Вам удалось уничтожить несчастного Джубала только при помощи болтеров, но Эуфратия не имела оружия. У нее была только ее вера, вера в Императора. Я… я думаю, что только свет Императора заставил ужасного монстра убраться обратно в варп.

Слушая, как Кирилл Зиндерманн рассуждает о вере и свете Императора, Мерсади не выдержала.

– Нет, Кирилл, – заговорила она, – этому должно быть какое-то другое объяснение. Даже несчастный случай с Джубалом не выходит за пределы физических возможностей. Ведь сам Воитель говорил Локену, что Джубалом овладел некий ксенос, вышедший из варпа. Я сама слушала ваши лекции, где говорилось, что колдовство и суеверия затуманивают разум и заслоняют от нас реальность. В этом и состоят Имперские Истины. Не могу поверить, что итератор Кирилл Зиндерманн больше не верит в Имперские Истины.

– Верить им, моя дорогая? – Зиндерманн печально улыбнулся и покачал головой. – Возможно, эта самая вера и есть наибольший обман. В прошлые века философы не раз пытались объяснить механику небес. Один из них высказал предположение, что Вселенная покоится на гигантских кристаллических сферах и управляется огромной машиной, что и обусловливает движение небесных тел. Его осмеяли, заявив, что подобная машина, если бы она существовала, была бы слишком большой и шумной, и каждый мог бы услышать ее работу. На что философ ответил, что все мы родились в этом шуме и так привыкли к нему, что не в состоянии услышать.

Мерсади присела рядом с Зиндерманном и обняла его за плечи, заметив с удивлением, что старик дрожит всем телом, а глаза его полны слез.

– Я начинаю слышать ее, Гарвель, – дрожащим голосом произнес итератор. – Я начинаю слышать музыку сфер.

Мерсади перехватила взгляд Локена, обращенный на Зиндерманна, и увидела в нем работу разума и честность, подмеченные итератором. Воинов Астартес всегда учили, что суеверие несет гибель Империуму и лишь Имперские Истины достойны того, чтобы отстаивать их в боях.

И вот теперь, у нее на глазах, все менялось.

– Варварус был убит намеренно, – после недолгой паузы произнес Локен. – Убит из нашего болтера.

– Гектор Варварус? Командир Имперской армии? – переспросила Мерсади. – Я думала, он погиб от рук аурейских воинов.

– Нет, – сказал Локен. – Его убил кто-то из наших.

– Но почему?

– Он хотел… Не знаю, наверно, отдать нас под трибунал… за гибель людей на посадочной палубе. Малогарст с ним не соглашался, Варварус настаивал… И вот теперь он мертв.

– Значит, это правда, – вздохнул Зиндерманн. – Несогласных заставляют умолкнуть.

– И все же кое-кто остался, – произнес Локен, и в его голосе прозвенела стальная решимость.

– Тогда мы должны что-то делать, Гарвель, – сказал Зиндерманн. – Мы должны выяснить, что происходит с Легионом, и остановить зло. Локен, мы должны бороться. У нас есть ты, с нами правда, и нет причин, почему бы мы не…

Грохот распахнутой двери тренировочного зала и последующий лязг металла по металлу оборвал речь итератора. На Мерсади упала огромная тень. Обернувшись, она увидела позади сутулую фигуру Малогарста, одетого в светлую тунику, отделанную шнуром цвета морской волны. За Малогарстом, советником Воителя, закрепилось прозвище Кривой, как из-за ужасных ранений, деформировавших его тело, так и из-за способности решать самые запутанные проблемы.

Лицо Малогарста выражало крайнее недовольство, и, казалось, от всей его фигуры веяло злобой.

– Локен, – заговорил он. – Здесь гражданские лица?

– Кирилл Зиндерманн и Мерсади Олитон – официальные летописцы Великого Крестового Похода, и я могу за них поручиться, – ответил Локен, встав лицом к лицу с Малогарстом.

Малогарст был доверенным лицом Воителя, и Мерсади не решалась представить себе, к чему могло привести противодействие подобному человеку.

– Капитан, возможно, ты еще не знаешь об указе Воителя, – сказал Малогарст спокойным тоном, который так не вязался с возникшей между двумя Астартес напряженностью. – Эти клерки и писцы уже доставили нам немало неприятностей, и кому, как не тебе, это знать. Локен, в этом деле не должно быть никаких послаблений и исключений.

Локен продолжал стоять перед Малогарстом. И в какое-то мгновение Мерсади показалось, что он готов ударить советника.

– Мы все исполняем свой долг в проведении Великого Крестового Похода, Мал, – сдержанно ответил Локен. – Без этих мужчин и женщин великая цель не может быть достигнута.

– Штатские не воюют, капитан, они только жалуются и задают вопросы. Они могут писать все, что им угодно, когда война будет выиграна, могут распространять Имперские Истины среди покоренного нами населения. За исключением этих случаев, они не являются частью Великого Похода.

– Нет, Малогарст, – возразил Локен. – Ты неправ, и сам это знаешь. Император создал примархов и Легионы не для того, чтобы они погрязли в невежестве. И он послал нас покорять Галактику не для того, чтобы установить очередную диктатуру.

– Император слишком далеко отсюда, – сказал Малогарст и, повернувшись к дверям, махнул рукой.

В тренировочный зал вошло около дюжины солдат. Мерсади узнала их форму, но заметила, что на ней не было нашивок с именами и номером части. Но лицо одного из солдат было ей знакомо – равнодушное, с золотистыми глазами, лицо телохранителя Петронеллы Вивар. Мерсади вспомнила, что его звали Маггард, и удивилась тому, насколько он рослый и мускулистый. На его обнаженных предплечьях виднелись недавно зажившие шрамы, а лицо поражало крупными, почти как у Локена, чертами. Он сильно выделялся среди остальных солдат, и присутствие телохранителя сильно уменьшило недоверие Мерсади к дикому предположению о причинах отсутствия Петронеллы Вивар. Аристократка вряд ли вернулась на Терру.

– Отведите итератора и летописца в их каюты, – приказал Малогарст. – Поставьте караул и убедитесь, что не осталось никаких лазеек.

Маггард кивнул и шагнул вперед. Мерсади попыталась увернуться, но он оказался проворнее и сильнее. Схватив ее сзади за шею, он толкнул Олитон к дверям. Зиндерманн добровольно позволил солдатам себя увести.

Малогарст остался стоять между Локеном и дверью. Если бы Гарвель хотел остановить Маггарда и его солдат, ему пришлось бы сначала убрать со своего пути советника Воителя.

– Капитан Локен, – окликнул его Зиндерманн. – Если хотите узнать больше, перечитайте еще раз «Хроники Урша». Вы отыщете там все необходимые разъяснения.

Мерсади попыталась оглянуться. Из-за спины Малогарста она сумела поймать взгляд Локена, и капитан показался ей загнанным в угол хищником, готовым к атаке.

Дверь с треском захлопнулась, и Мерсади перестала сопротивляться Маггарду, уводящему ее и Зиндерманна к их каютам.

Date: 2015-07-10; view: 309; Нарушение авторских прав