Глава 65. Сидя на окне своей палаты в клинике – поскольку родители девушки не имели средств, Томас, из соображений безопасности

Сидя на окне своей палаты в клинике – поскольку родители девушки не имели средств, Томас, из соображений безопасности, решил оплатить ее пребывание в клинике Гальярди из собственных денег, – Катрин сосредоточенно смотрела на часы‑браслет, подаренные Робертом в день их встречи.

Все быстро прошла… как в романе, славно сон!

И теперь ей предстоит вернуться в горькую реальность: вопреки ее надеждам, вопреки внутренней уверенности в том, что Роберт предназначен ей, он никогда не вернется. Она должна будет строить свою жизнь без него.

Но тогда зачем продолжать жить?

Почему бы не вскрыть снова этот глубокий шрам на запястье, но на сей раз не отступать? Теперь уж она доведет дело до конца, и никто не придет совершенно неожиданно, чтобы спасти ее, как это случилось в отеле. Она ляжет в теплую воду в ванной, проведет прямо по шраму длинную и очень тонкую линию, и тогда все невзгоды жизни перестанут иметь для нее значение. Все воспоминания об истерзанном детстве, все неудачи ее актерской карьеры, которая так и не сдвинулась с нулевой точки, ее разочарование, связанное с Робертом, трагедия изнасилования, унижение процесса – все это медленно уйдет. Перед нею раскинется дорога к свободе, и вот тогда она наконец сможет все забыть.

Она рассматривала свое запястье, а внутри крепло решение перейти черту, порвав с жизнью раз и навсегда. В этот момент в палату вошел Томас.

Он заметил, что девушка очень бледна, серьезна, и снова, так же как всякий раз, когда видел ее, поймал себя на мысли, что сходство Катрин с его умершей женой было поистине притягивающим: она могла бы быть ее младшей сестрой, могла быть его дочерью, – может, поэтому он с первого же мгновения решил взять ее под свое крыло?

Но времени уже не осталось. Было необходимо срочно найти что‑то, что обеспечило бы победу в этот ненадежный момент.

Катрин села на кровать, Томас подвинул к ней маленький стульчик с прямой спинкой.

– Нужно, чтобы ты постаралась вспомнить! – сказал Томас. – С кем ты пошла в бар «Гавана»? Ты все время говоришь, что направилась туда одна, но как ты можешь быть в этом уверена? Проститутка ждала тебя в баре, значит, кто‑то должен был прийти за тобой в палату, заставить тебя принять мнемониум, затем помочь одеться и отвести тебя в бар!

Произнося эти слова, Томас вдруг понял, что человек, которому удобнее всего было это сделать, – это, очевидно, тот, кто не привлекал к себе внимание в клинике, а значит, его привыкли там видеть и он мог свободно передвигаться.

Например, санитарка.

Или санитар.

– Не знаю, ни одного воспоминания.

– Нужно, чтобы ты вспомнила, Катрин, это крайне важно! Прокурор считает, что мы проиграем. По его мнению, история с презервативами очень повлияла на присяжных. Защите удалось посеять у присяжных обоснованные сомнения, и этого достаточно для победы. Постарайся вспомнить!

– Я… Пустота. Это не потому, что я не хочу вспомнить.

Она явно сосредоточилась, и вдруг ее лицо озарилось, а глаза округлились:

– Я вспоминаю!

– Правда? – вскрикнул Томас, полный надежды.

– Да, я припоминаю, зачем купила эти чертовы презервативы! Незадолго до этих событий я была у своего врача по поводу одной инфекции, и он прописал мне антибиотики. Он объяснил, что они могут снизить эффективность таблеток и будет лучше использовать презервативы, пока я принимаю антибиотики.

– А! – разочарованно сказал Томас. – Понятно. Но скажи, зачем двадцать четыре?

– Ну, – протянула она, покраснев, – презервативы суперразмера – это была шутка, чтобы подразнить моего друга. А фирмы «Шилд», потому что это моя фамилия!

– Понятно.

Он подумал, насколько простое это объяснение было бы хорошо принято в суде, тогда как неловкое молчание Катрин, напротив, заставило предположить удручающее легкомыслие, дополнительный штрих к уже и так не внушающему доверия портрету.

Но теперь уже слишком поздно. Прокурор, конечно, может снова вызвать Катрин в качестве свидетеля, чтобы она пояснила суду причину, по которой купила двадцать четыре презерватива, но если спонтанное признание убедило бы всех в искренности Катрин, то теперь оно покажется поддельным.

А также он задался вопросом, – может быть, именно наличие антибиотиков в крови Катрин объясняет тот факт, что мнемониум в ее случае был недостаточно эффективен и ей удалось вспомнить больше, чем ему самому?

– Думай лучше, Катрин! Помнишь ли ты, что именно делала перед тем, как уйти из клиники пятнадцатого июля?

– Я… я не помню ничего особенного. Все расплывчато.

– Кто последний, о ком ты помнишь? Возможно, этот человек привез тебя в «Гавану»!

– Я не знаю.

Ее брови были нахмурены, лицо помрачнело, а к глазам подступили слезы, так как она не могла помочь Томасу. Ей казалось, что препарат и, может быть, еще травма от изнасилования украли у нее не только часть памяти, но и кусок жизни. Ведь что есть наша жизнь на самом деле, если не череда воспоминаний? И что такое сознание без опоры на память?

После минутной слабости вдруг, словно первое благословение Неба после стольких неудач, блеснула ослепительная вспышка.

– Стоп, знаю! – вскрикнула она. – Я ехала туда на такси!

– Пойдем, – сразу решил Томас, направляясь к выходу из клиники.

Полицейский, обеспечивавший постоянную безопасность Катрин, проследовал за ними до ворот клиники Гальярди, где вереница из десятка такси ожидала случайного клиента.

Они остановились перед первой машиной.

– Вы садитесь? – спросил шофер.

– Нет, я хочу просто спросить, мой друг, узнаете ли вы эту девушку?

Водитель принял озабоченный вид. Может, этот тип – инспектор из полиции? Однако у него не такое лицо. Но сегодня в Нью‑Йорке ни в чем нельзя быть уверенным. Из осторожности он покачал головой в знак отрицания и отвернулся. Томас подумал, что лучше не настаивать.

У следующей машины они также столкнулись с недоверием. Но, возможно, Катрин сама могла бы опознать водителя?

Она быстро пробежала взглядом по автомобилям, чтобы не раздражать таксистов, и с досадой сказала Томасу:

– Нет, я никого не узнаю.

– Ты вышла из клиники вечером, а эти наверняка работают днем.

– И правда.

Нащупав новую нить в деле и незамедлительно последовав в этом направлении, они ощущали возбуждение. Теперь следовало вернуться в клинику и попытаться проработать другие возможные ходы.

Однако, на свою удачу, они немного задержались.

На крыльце клиники лицо молодой женщины просветлело при виде санитара, садившегося в такси, она остановилась, словно в трансе.

– Я приехала в «Гавану» с санитаром! – убежденно воскликнула она.

– Ты помнишь его имя, его лицо?

– Я… я не помню его имени. Но думаю, что смогу его узнать!

– Пойдем. – Томас, воодушевленный этим маленьким лучиком надежды, взял ее за руку.

Ему в голову пришла простая идея. Он потащил Катрин в кабинет для персонала, где попросил одну из служащих достать ему фотографии всех санитаров клиники. Та поспешила подчиниться и выложила на стол около пятидесяти снимков.

Первые фотографии Катрин, едва просмотрев, небрежно отложила в сторону; после десятка Томас подумал, что она скорее всего уже не помнит лицо этого санитара. Но вдруг она попросила его показать ей еще раз только что отложенный снимок.

– Пожалуйста, это тот самый.

Томас без труда узнал санитара с фотографии: это был Питер Лэнг, который уже не один год работал в клинике Гальярди; когда Катрин госпитализировали, он был прикреплен к ее палате.

– Питер? Ты уверена, что это был он? – спросил Томас.

– Да, абсолютно.

– Скажите, а Питер Лэнг сегодня здесь? – обратился доктор Гибсон к медсестре.

– А вы разве не знаете?

Она задала этот вопрос таким серьезным тоном, что Томас сначала решил, что она собирается сообщить ему о кончине санитара.

– Нет.

– Он уже по меньшей мере два месяца не работает в клинике. Его уволили.

– По какой причине?

– Я не знаю. Никто не знает.

Два месяца назад… что соответствовало времени совершения изнасилования. Что это – совпадение? А таинственное увольнение, причины которого никто не знает?

– А у вас сохранились его координаты?

Служащая полистала свой список, нашла данные, выписала их на листок и отдала Томасу.

Он проводил Катрин в палату и поспешил покинуть клинику.

Нельзя терять ни минуты!

Следовало найти Питера, расспросить его, и если он что‑то знает, то уговорить дать показания. Уже завтра.

Date: 2015-07-02; view: 253; Нарушение авторских прав