Понятие трансцендентальной философии

1. Всякое знание основано на совпадении объективного и субъективного. Ибо знают только истинное; истина же состоит в совпадении представлений с соответствующими им предметами.

2. Совокупность всего чисто объективного в нашем знании мы можем называть природой, совокупность же всего субъективного назовем Я или интеллигенцией. Эти два понятия противоположны друг другу. Интеллигенция изначально мыслится как только представляющее, природа — как только представляемое, первая — как сознательное, вторая — как бессознательное. Однако в каждом знании необходимо совпадение того и другого (сознательного и того, что само по себе бессознательно); задача состоит в том, чтобы объяснить это совпадение.

3. В самом знании — поскольку я знаю — объективное и субъективное соединены таким образом, что невозможно определить, кому из них принадлежит приоритет. Здесь нет ни первого, ни второго, оба одновременны и едины. Когда я хочу объяснить это тождество, оно уже должно быть снято мною. Для того чтобы объяснить его, я должен — так как, кроме этих двух факторов знания, мне (в качестве принципа объяснения) ничего не дано — необходимым образом предпослать одно другому, исходить из одного, чтобы от него прийти к другому; из какого из них я буду исходить, нашей задачей не определено.

4. Следовательно, существуют только две возможности.

А. Либо мы принимаем в качестве первичного объективное и спрашиваем: как к нему присоединяется субъективное, которое с ним совпадает?

Понятие субъективного не содержится в понятии объективного, напротив, они исключают друг друга. Следовательно, субъективное должно присоединиться к объективному. В понятии природы не заключено, что существует также интеллигенция, которая ее представляет.Природа, по-видимому, существовала бы, даже если бы не было ничего, способного ее представлять. Следовательно, нашу задачу можно сформулировать и таким образом: как

к природе присоединяется интеллигенция или как природа становится представляемой?

В этом случае в нашей задаче природа, или объективное, принимается в качестве первичного. Такова, безусловно, задача естествознания. Что естествознание действительно — не ведая того — по крайней мере приближается к решению этой задачи, может быть показано здесь лишь в общих чертах.

Если всякое знание имеет как бы два полюса, которые предполагают и требуют друг друга, то они должны во всех науках стремиться друг к другу; поэтому необходимо должны быть две основные науки, и, исходя из одного полюса, невозможно не прийти к другому. Необходимо присущее всякому естествознанию стремление состоит, следовательно, в том, чтобы идти от природы к интеллигенции. Именно это, и ничто другое, лежит в основе стремления привнести в явления природы теорию. Наивысшей степенью совершенства естествознания было бы полное одухотворение всех законов природы, которое превратило бы их в законы созерцания и мышления. Феномены (материальное) должны полностью исчезнуть; остаться должны только законы (формальное). Этим и объясняется, что, чем больше в самой природе выступает закономерность, тем более исчезает внешний покров, сами феномены становятся одухотвореннее и в конце концов совершенно перестают существовать. Оптические феномены — не что иное, как геометрия, линии которой прочерчиваются светом, а материальность самого света также весьма неопределенна. В явлениях магнетизма уже нет и следа материальности, а от феноменов гравитации, которые даже сами естествоиспытатели считают возможным понять только как непосредственно духовное воздействие, вообще не остается ничего, кроме закона, действие которого в грандиозных масштабах представлено в механизме движения небесных тел. Совершенной была бы такая теория природы, в которой природа полностью растворилась бы в интеллигенции. Мертвые и бессознательные продукты природы суть лишь ее неудавшиеся попытки рефлектировать саму себя, а так называемая мертвая природа вообще не что иное, как не достигшая зрелости интеллигенция; поэтому в феноменах природы, хотя и бессознательно, уже сквозят проблески интеллигенции. Высшую свою цель — стать самой себе», объектом — природа достигает только посредством высшей и последней рефлексии, которая есть не что иное, как человек, или — в более общей форме — то, что мы называем

посредством которого природа впервые полностью возвращается в саму себя, вследствие чего обнаруживается с очевидностью, что она изначально тождественна тому, что постигается в нас как разумное и сознательное.

Этого, вероятно, достаточно для доказательства того, что естествознанию присуща тенденция наделять природу разумом; именно в силу этой тенденции естествознание становится натурфилософией, являющейся одной из двух необходимых основных наук философии *.

В. Либо в качестве первичного берется субъективное, и тогда задача заключается в том, чтобы объяснить, как к нему присоединяется объективное, которое с ним совпадает.

Если всякое знание основано на их совпадении (1), то задача, состоящая в том, чтобы объяснить это совпадение, несомненно, является наивысшей для всякого знания, а поскольку философия является, по общему признанию, наивысшей и главной наукой, то, несомненно, и основной задачей философии.

Однако поставленная задача требует лишь объяснения этого совпадения, оставляя совершенно неопределенным, из чего это объяснение исходит, что должно быть для него первичным и что — вторичным. Поскольку же эти противоположности необходимы друг для друга, то результат исследования должен быть одинаковым независимо от того, из чего мы будем исходить.

Считать первичным объективное и выводить из него субъективное является, как мы только что показали, задачей натурфилософии.

Следовательно, если трансцендентальная философия существует, ей остается только идти в противоположном направлении — исходить из субъективного в качестве первичного и абсолютного и выводить из него объективное. Таким образом, натурфилософия и трансцендентальная философия разделили между собой два возможных направления философии, и если всякая философия должна выводить либо интеллигенцию из природы, либо природу из интеллигенции, то трансцендентальная философия, перед которой стоит эта последняя задача, является другой необходимой основной наукой философии.

* Дальнейшее обоснование натурфилософии и ее необходимой тенденции можно найти в работах автора «Первый набросок системы натурфилософии», «Введение к наброску натурфилософии» и в пояснениях, которые будут помещены в 1 м выпуске «Журнала умозрительной физики» 2.

Выводы

В предшествующем изложении мы не только дедуцировали понятие трансцендентальной философии, но и дали читателю представление о всей системе философии в целом, состоящей, как теперь стало очевидным, из двух основных наук, которые, будучи друг другу противоположны по своим принципам и направлениям, ищут и дополняют друг друга. Здесь будет дано построение не всей системы философии в целом, а только одной ее основной науки, причем сначала мы дадим ее более точную характеристику в соответствии с выведенным нами понятием *.

1. Поскольку для трансцендентальной философии субъективное есть первичное единственное основание всякой реальности, единственный принцип объяснения всего остального (§ 1), то она необходимо должна начинаться с общего сомнения в реальности объективного.

Подобно тому как натурфилософ в своей исключительной направленности на объективное прежде всего стремится устранить всякое вмешательство субъективного в область своего знания, так трансцендентальный философ больше всего опасается какого бы то ни было вмешательства объективного в чисто субъективный принцип знания. Средством такого устранения служит абсолютный скептицизм, не частичный, направленный лишь против обычных человеческих предубеждений и никогда не достигающий их основы, а радикальный, направленный не против отдельных предубеждений, а против предубеждения основного, с устранением которого сами собой отпадают и все остальные. Ибо помимо искусственных, привнесенных предубеждений существуют изначальные, заложенные в человека не посредством обучения или искусства, а самой природой; для всех, кроме философа, они заменяют принципы всякого знания, а тому, кто размышляет только на основании собственного опыта, служат даже критерием истины вообще.

Основное предубеждение, к которому сводятся все остальные, состоит в том, что вне нас существуют вещи; эта уверенность, которая не опирается на какие-либо основания или выводы (ибо серьезных доказательств этого не существует), но которую все-таки невозможно искоренить

* Лишь завершение системы трансцендентального идеализма приведет к пониманию необходимости натурфилософии в качестве дополнительной науки, и тогда к трансцендентальной философии перестанут предъявлять требования, которые может выполнить только натурфилософия.

доказательством обратного (naturam furca expellas, tamen usque redibit3), претендует на непосредственную достоверность; поскольку же эта уверенность направлена на то, что совершенно от нас отлично, даже нам противоположно, так что совершенно непонятно, как оно может проникнуть в непосредственное сознание, ее можно считать только предубеждением, правда, врожденным и изначальным, но не перестающим вследствие этого быть предубеждением.

Разрешить противоречие, заключающееся в том, что суждение, которое по самой своей природе не может быть непосредственно достоверным, тем не менее слепо и без всяких оснований принимается в качестве такового, трансцендентальный философ способен, лишь исходя из предпосылки, что это суждение скрытым образом, не будучи до сих пор осознано, не просто связано с непосредственно достоверным, а тождественно с ним, что оно и это достоверное — одно и то же. Выявить эту тождественность и будет, собственно говоря, делом трансцендентальной философии.

2. Ведь даже для обыденного разума нет ничего непосредственно достоверного, кроме положения я существую; поскольку же оно вне непосредственного сознания теряет всякий смысл, это положение есть самая индивидуальная из всех истин и абсолютное предубеждение, которое должно быть принято прежде всего, для того, чтобы нечто другое могло стать достоверным. Следовательно, положение «вне нас существуют вещи» — и будет для трансцендентального философа достоверным также лишь в силу своей тождественности с положением я существую, и достоверность первого положения также будет равна только достоверности того положения, из которого оно выводит свою.

Таким образом, трансцендентальное знание отличается от обыденного двумя особенностями.

Во-первых, тем, что для него достоверность существования внешних вещей — не более чем предубеждение, за пределы которого философ выходит, чтобы обнаружить его основания. (Трансцендентальный философ отнюдь не стремится доказать существование вещей самих по себе; в его задачу входит только показать, что считать внешние вещи действительно существующими — естественное и необходимое предубеждение.)

Во-вторых, тем, что сливающиеся в обыденном сознании положения — я существую и вне меня существуют

вещи — трансцендентальный философ разделяет (предпосылает одно другому), именно для того, чтобы доказать их тождественность и действительно выявить ту непосредственную связь, которая в обыденном сознании лишь ощущается. Посредством самого акта этого разделения, если он полностью совершен, философ переходит в сферу трансцендентального рассмотрения, которое отнюдь не естественно, а искусственно по своему характеру.

3. Поскольку для трансцендентального философа лишь субъективное обладает изначальной реальностью, он делает своим непосредственным объектом только субъективное в знании; объективное станет для него объектом лишь косвенным образом, и если в обыденном знании само знание (акт знания) исчезает, будучи заслонено объектом, то в трансцендентальном знании происходит обратное — объект как таковой исчезает, будучи заслонен актом знания. Следовательно, трансцендентальное знание есть знание о знании в той мере, в какой оно чисто субъективно.

Так, например, в созерцании обыденное сознание постигает только его объективную сторону, само созерцание теряется в предмете, тогда как при трансцендентальном рассмотрении, напротив, созерцаемое лишь проступает сквозь акт созерцания. Таким образом, обыденное сознание является механизмом, в котором господствуют понятия, не различаемые, однако, в качестве понятий; трансцендентальное же мышление прерывает действие этого механизма и, осознавая понятие как акт, возвышается до понятии понятия. В обыденной деятельности, занимаясь объектом деятельности, забывают о самой деятельности. Философствование есть также деятельность, но не только деятельность, а одновременно и постоянное созерцание себя в этой деятельности.

Таким образом, природа трансцендентального рассмотрения должна вообще состоять в том, что все то, что в любом другом мышлении, знании или деятельности оказывается вне сознания и абсолютно необъективно, здесь доводится до сознания и становится объективным; короче говоря, в постоянной само объективации субъективного.

Искусство трансцендентального мышления и заключается в способности постоянно пребывать в этой двойственности действовании и мышления.