Баллов I

Рисунки с выраженным положительным содержанием, напри­мер:

а) изображение счастливых или успешных и предпринимаю­щих активные действия персонажей;

б) изображение отношений любви или заботы.

Таблица 2. Критерии оценки рисунков /" согласно шкале образа «я»

Балл

Болезненные фантазии: испытуемый идентифицируется с грустным, беспомощным, одиноким, пытающимся покончить жизнь самоубийством, мертвым или находящимся в смертель­ной опасности персонажем.

Балла

Неприятные фантазии: испытуемый идентифицируется с ис­пуганным фрустрированным, несчастным или страшным пер­сонажем.

Балла

Противоречивые или амбивалентные фантазии: испытуемый идентифицируется с переживающим противоречивые чувства или равнодушным персонажем, либо образ «я» не просматри­вается или неясен, а также если испытуемый идентифицирует­ся с рассказчиком.

Балла

Приятные фантазии: испытуемый идентифицируется со счаст­ливым, но пассивным персонажем или тем, кого спасают.

Баллов

Фантазии, связанные с исполнением желаний: испытуемый идентифицируется с активным, достигающим сво­ей цели и удовлетворенным персонажем, в том числе с тем, кто совершает деструктивные действия, нападает и достигает сво­ей цели, а также с тем, кого любят.

Поскольку объем наблюдений связанных с использовани­ем РТС с перенесшими насилие детьми и подростками пока сравнительно невелик, приводимые ниже результаты иссле­дования имеют предварительный характер. В то же время, ис­ходя из уже имеющегося материала, можно говорить о неко­торых значимых, на наш взгляд, тенденциях в визуально-гра­фических реакциях жертв насилия.

Использование тестов Сильвер с перенесшими насилие детьми и подростками (российское исследование)

С целью изучения визуально-графических признаков, свя­занных с психологическими последствиями перенесенного на­силия у детей и подростков, нами были обследовано 35 чело­век, 20 мальчиков и 15 девочек в возрасте от 10 до 15 лет. Все они в разные моменты своей жизни выступали жертвами сексу­ального (14 человек) и физического насилия. При этом у 30 че­ловек связанные с насилием эпизоды имели многократный ха­рактер. Лишь десять человек проживали в семьях. Остальные дети являлись воспитанниками детских домов. Во многих слу­чаях опыт перенесенного насилия у воспитанников детских домов был связан с их жизнью с родителями.

У всех обследованных нами детей и подростков были те или иные эмоциональные и поведенческие нарушения, классифи­цируемые, как «Расстройства социального поведения», «Сме­шанные расстройства социального поведения» (в частности, депрессивное расстройство), «Эмоциональные расстройства детского возраста».

27 детей и подростков были обследованы в момент их пре­бывания в психиатрической больнице поселка Дружноселье Ленинградской области (6 девочек и 21 мальчик). Их агрессив­ность и враждебность проявлялась в сквернословии, вспыль­чивости, драчливости. Они грубили взрослым, обижали млад­ших, на замечания воспитателей и педагогов реагировали аф­фектом. В анамнезе у некоторых из них имелись суицидные попытки (делали на руках порезы, пытались душиться поло­тенцем). Многие были склонны к бродяжничеству, курению, алкоголизации, приему токсических веществ или наркотиков. В период обследования большинство из них получали медика­ментозное лечение. Остальные 8 человек (3 мальчика и 5 дево­чек) были обследованы амбулаторно, при посещении ими дет­ского психиатра (психотерапевта), а также центра психосоци­альной реабилитации.

Тестирование детей и подростков в психиатрической боль­нице проводилось с использованием рисуночного теста Сильвер, а в амбулаторных условиях — с применением теста «На­рисуй историю» (вариант А).

Исследование показало преобладание оценок в 1 балл, при­чем, как по шкале эмоционального содержания рисунков, так и образа «я». Так, из 35 человек, оценки в 1 балл по обеим шкалам имели 19человек. Согласно данным Сильвер (Silver, 1988a, b, 2005, 2007), такие оценки указывают на высокую вероятность кли­нической депрессии.

В то же время, рисунки пяти человек были оценены в 1 балл по шкале эмоционального содержания и в 5 баллов — по шкале образа «я». Согласно данным Сильвер (Ирвуд Ч Федорко М Хольцман Э МонтанариЛ Сильвер Р 2004; Silver, 2005,2007), такие оценки характерны для агрессивных детей и подрост­ков. Хотя их рисунки часто передают деструктивные отноше­ния, авторы идентифицируются с персонажами, которые, что-то разрушая или на кого-то нападая, достигают своих целей и испытывают удовлетворение.

Рисунки семи девочек и мальчиков в нашем исследовании были оценены в 2 балла по шкале эмоционального содержания (рисунки с умеренно отрицательным эмоциональным содер­жанием) и шкале оценки образа «я». Рисунки троих человек были оценены по обеим шкалам в 3 балла (рисунки с неясным или амбивалентным эмоциональным содержанием), и рису­нок лишь одного человека получил 4-балльную оценку по обе­им шкалам (рисунок с умеренно положительным эмоциональ­ным содержанием. Оценку в 5 баллов по шкале эмоционально­го содержания не получил никто.

С целью более детальной оценки эмоционального содержа­ния рисунков и образа «я» испытуемых и их связи с конкрет­ной тематикой рисунков было решено разделить рисунки пяти основных типов (рисунки с выраженным отрицательным, уме­ренно отрицательным, нейтральным, умеренно положитель­ным и выраженным положительным содержанием) на 21 ка­тегорию. Перечень тематик и их балльных оценок приводится в таблице 3. В таблице 4 приводятся данные о распределении различных тематик в рисунках респондентов.

Таблица 3. Характеристика различных категорий рисунков, в зависимости от их эмоционального содержания и тематики

Таблица 4. Соотношение рисунков с разным эмоциональным содержанием и тематикой в группе детей и подростков, являющихся жертвами насилия

Как следует из таблицы 4, наиболее часто в группе детей и подростков, являющихся жертвами насилия, создавались ри­сунки следующих категорий: с изображением мертвых или находящихся в смертельной опасности персонажей (34,3%); с изображением агрессии или деструкции (14,3%); рисунки с изображением одиноких или беспомощных персонажей (8,6%), с изображением сцен самоубийства (8,6%), а также с изображением враждебности или угрозы (8,6%). Некоторые категории тематик — в основном, с положительной эмоцио­нальной нагрузкой — не проявлялись вовсе.

В качестве наиболее показательных рисунков можно было бы привести следующие. Автором первого рисунка (рис. 5) яв­ляется девочка 10 лет, находящаяся на воспитании в детском доме; ее родители лишены родительских прав. Для девочки ха­рактерны депрессивные реакции. Она пережила сексуальное насилие и в настоящее время проходит реабилитацию.

Рис. 5. Рисунок девочки 10 лет, перенесшей сексуальное насилие.

Ее рисунок дополняется следующим рассказом: «Был весен­ний день; девочка играла и увидела собаку. Потом собака уку­сила ее, и она горько заплакала. Девочка тяжело переживала эту травму».

По шкале эмоционального содержания данный рисунок можно оценить в 1 балл (изображение деструктивного взаи­модействия); по шкале оценки образа «я» — также в 1 балл (идентификация с одиноким, беспомощным персонажем).

Автор другого рисунка (рис. 6) — мальчик 11 лет. Он также находится на воспитании в детском доме, был подвергнут сек­суальному насилию и, так же как вышеназванная девочка, уча­ствует в специализированной реабилитационной программе, проводимой амбулаторно. К своему рисунку он придумал сле­дующий рассказ: «Пошел мужчина гулять, и вдруг собака его покусала. У мужчины было много крови и его отвезли в боль­ницу». Оценки этого рисунка по шкалам эмоционального со­держания и оценки образа «я» аналогичны предыдущему.

Рис. 6. Рисунок мальчика 11 лет, перенесшего сексуальное насилие.

Данные рисунки указывают на высокую вероятность деп­рессии. Наличие симптомов депрессии у этих детей было под­тверждено клиническим обследованием у психиатра. Мы обра­тили внимание на то, что на многих рисунках с изображением одинокого и беспомощного, а также находящегося в смертель­ной опасности персонажа (оцененных по обеим шкалам в 1 балл), этот персонаж подвергался нападению со стороны жи­вотного. Возможно, что пережитый ребенком опыт насилия, совершенного родителем, в силу действия защитных механиз­мов перерабатывается таким образом, что ребенок замещает в своих фантазиях родительскую фигуру образом животного.

Примером рисунка с иной — самодеструктивной тематикой является работа мальчика 11 лет, многократно подвергавшегося сексуальному насилию.;

Под его рисунком (рис. 7) он написал: «Однажды один маль­чик засунул себе в голову нож, и его похоронили в гробу».

Оценка по шкале эмоционального содержания 1 балл, по шкале образа «я» — также 1 балл.

Изображен одинокий, пытающийся покончить жизнь само­убийством персонаж, с которым идентифицируется автор ри­сунка. На данном рисунке, в отличие от предыдущих, отсутству­ет изображение какого-либо иного персонажа, который мог бы выступать источником неприятных переживаний и провоци­ровать другой персонаж к самоубийству. Возможно, что это яв­ляется следствием механизма диссоциации и вытеснения из со­знания связи между травмой и ее обстоятельствами.

Рисунки некоторых детей свидетельствовали о проявлении как элементов гипотимии (образы, несущие угрозу и вызываю­щие неприятные чувства), так и раздражения, причем аффек­ты раздражения и гнева в изобразительной продукции нередко имели завуалированное выражение, как, например, на приво­димом ниже рисунке (рис. 8). Его автором является мальчик 9-летне­го возраста, неоднократно подвер­гавшийся в семье физическому насилию. В момент обследования отмечено сниженное настроение. Родители находятся в ситуации развода. У мальчика имеется пси­хосоматическое заболевание (тя­желая форма ангины, перешедшая в затяжной бронхит).

Подпись под рисунком 8: «Од­нажды в стране чудес на солнеч­ном вулкане случилось чудо. Он начал извергаться ножами, и ря­дом росли из ножей деревья».

Оценка по шкале эмоциональ­ного содержания 1 балл, по шкале образа «я» — 2 балла. Изображе­ны деструктивные объекты — вул­кан, ножи. По всей видимости, ав­тор рисунка идентифицируется с вулканом.

Рис. 7. Рисунок мальчика 11 лет, многократно подвергавшегося сексуальному насилию.

Рис. 8. Рисунок мальчика 9 лет с психосоматическим заболеванием.

Примерами рисунков с деструктивной тематикой могут служить приведенные ниже изображения. Первый рисунок создан делинквентным мальчиком 9 лет, многократно подвер­гавшимся физическому насилию.

Рис. 9. Рисунок делинквентного мальчика 9 лет, многократно подвергавшегося физическому насилию.

Подпись под его рисунком (рис. 9) гласит: «Бежала мышка. Змея увидела ее и съела. Она была довольна».

Оценка по шкале эмоционального содержания 1 балл, по шкале образа «я» — 5 баллов. Изображены деструктивные от­ношения, один из персонажей, хищная змея, с которой иден­тифицируется автор (мальчик 9 лет) испытывает удовлетворе­ние, съев другой персонаж.

Подпись под рисунком 10: «В горах самый большой вулкан начал кипятиться, он стал выбрасывать большие камни, выли­вать лаву, и все погибло. Ему было «все равно»».

Рис. 10. Рисунок, созданный делинквентным подростком (14 лет) — жертвой физического и сексуального насилия.

Оценка по шкале эмоционального содержания 1 балл, по шкале образа «я» — 3 балла. По всей видимости, автор рисунка (мальчик 14 лет) идентифицируется с вулканом.

Рис. 11. Рисунок делинквентного подростка (13 лет), систематически подвергав­шегося избиениям в роди­тельской семье.

На рисунке 11 под рисунком подпись: «Девочка пошла в лес за грибами, и вдруг ее укусила змея. Она разозлилась из-за того, что девочка ее потревожила».

Оценка по шкале эмоционального содержания 1 балл, по шкале образа «я» — 2 балла. Изображены деструктивные от­ношения. По всей видимости, автор рисунка идентифициру­ется со змеей (так как более 90% испытуемых идентифициру­ются с персонажами своего пола).

Таким образом, в нашем исследовании, наряду с изображе­нием одиноких и несчастных, находящихся в смертельной опасности персонажей, было немало рисунков (14,3%) с про­явлением агрессии и деструкции. На одних из них изобража­лись разрушительные природные процессы (например, извер­жение вулкана) или способные вызвать разрушение объек­ты (ножи), на других — хищные животные, нападающие на своих жертв. Лишь в отдельных случаях разрушительные дей­ствия на рисунке совершались людьми. Это позволяет кон­статировать наличие связи между перенесенным насилием и агрессивными тенденциями у многих испытуемых.

Связь между перенесенным насилием и агрессивностью отмечается целым рядом авторов. Некоторые из них пишут о так называемой заместительной (викарной) травматизации, проявляющейся в склонности жертв насилия самим его совер­шать в отношении других людей или живых существ. Данный феномен, проявляющийся в нашем исследовании в создании рисунков с изображением деструктивных сцен, когда автор идентифицируется с агрессором, может быть отчасти связан с действием защитного механизма замещения. Возможно, что создавая рисунки такого рода жертвы насилия пытаются «рас­правиться» с агрессором. Однако сцена насилия не воспроиз­водится на рисунке буквально, и изображение насильника обычно отсутствует. Его место занимают другие персонажи или предметы.

Среди пяти детей и подростков, чьи рисунки имели дест­руктивную тематику, было трое мальчиков и две девочки. При этом рисунки мальчиков указывали на активную агрессию, а рисунки девочек — на реактивную (Silver, 2005). Подгруппа ак­тивных агрессоров, по данным Р. Сильвер (2005), включает де­тей и подростков, чьи рисунки отражают фантазии, связан­ные с физическим ущербом окружающим. Эти испытуемые идентифицируются с теми, кто проявляет жестокость в отно­шении жертв, но переживает при этом чувство удовлетворе­ния. Таким образом, такие рисунки оцениваются в 1 балл по шкале эмоционального содержания и в 5 баллов по шкале обра­за «я». Активные агрессоры отличаются инициативой, экспан­сивностью, стремясь утвердиться среди сверстников и завое­вать определенные привилегии.

У реактивных агрессоров агрессивные действия, как прави­ло, провоцируются действиями других и направлены на защи­ту своих интересов. Нередко реактивная агрессия проявляет­ся импульсивно и сопровождается неконтролируемым аффек­том гнева. Защитная реакция у реактивных агрессоров часто непропорциональна интенсивности провоцирующего дей­ствия. По данным Р. Сильвер, рисунки реактивных агрессо­ров, как и активных, иногда оценивались по шкале образа «я» в 5 баллов. В анамнезе у них нередко отмечается перенесенное насилие или потеря родителя.

Следует признать, что агрессивное поведение у детей и под­ростков, в том числе у тех из них, кто подвергался или подвер­гается насилию, может быть иногда связано с механизмами копинга, то есть таким поведением, которое направлено на ус­пешное преодоление стрессовой, несущей угрозу физическо­му, психическому или социальному благополучию ситуации. Большое значение в определении границ патологической и адаптивной (здоровой) агрессивности, связанной с механиз­мами копинга, имеет культурный контекст ее проявления, в том числе, тендерные нормы.»,

По данным разных исследователей (Сильвер, Копытин, 2001; Kopytin, 2000; Kopytin, Sventsitskaya, Svistovskaya, 2005; Silver, 1993, 1996), в рисунках мальчиков и юношей, а также взрослых мужчин деструктивные, связанные с насилием сце­ны проявляются значительно чаще, чем в рисунках девочек. Проведенные в США и Российской Федерации исследования с использованием тестов Сильвер показали, что такие сцены встречаются в рисунках лиц мужского пола в 4 — 6 раз чаще, чем в рисунках лиц женского пола. Как считает американс­кий исследователь Коннор (Connor, 2002), культура поддер­живает агрессивность мальчиков, поскольку рассматривает­ся как признак мужественности, в то время как девочки вы­нуждены подавлять свою агрессивность, поскольку родите­ли, учителя и социум в целом как правило считают ее недопу­стимой для женщин.

Кроме того, в литературе неоднократно отмечалось, что аг­рессивность мальчиков, как правило, имеет открытое, физи­ческое проявление, в то время как для девочек характерна скрытая или косвенная агрессия. В то же время, по данным Р. Сильвер (Silver, 2007), в рисунках мальчиков и девочек нередко про­является косвенная агрессия. Это обычно связано с тем, что разрушительные действия в рисунках и тех, и других чаще свя­заны с изображением природных процессов или объектов, а агрессивные персонажи, с которыми авторы рисунков могут идентифицироваться, изображаются реже. Это совпадает с результатами наших исследований.

Проведенное нами исследование позволяет констатиро­вать патологический характер многих рисунков детей и под­ростков, являющихся жертвами насилия. Такой характер ри­сунков обусловлен проявлением в них депрессивных и агрес­сивных реакций на полученную травму и указывает на выра­женную психологическую и социальную дезадаптацию, что подтверждается клиническими данными. В то же время мно­гие рисунки жертв насилия в нашем исследовании могут от­ражать проявление защитно-приспособительных реакций, направленных на преодоление психической травмы. В таком ключе могут рассматриваться, в частности, рисунки с дест­руктивной тематикой, в особенности те из них, которые оце­нены в 5 баллов по шкале образа «я». В некоторых случаях, отреагируя негативные, связанные с полученной психичес­кой травмой чувства в фантазиях и изобразительной деятель­ности, жертвы насилия тем самым могли достичь эмоциональ­ной стабилизации. Их реальное поведение при этом вовсе не обязательно имеет разрушительный характер. Существуют, по-видимому, и такие дети и подростки, являющиеся жерт­вами насилия, для которых характерны деструктивные про­явления не только в фантазиях и изобразительной деятель­ности, но и в реальности. Это требует дифференцированно­го подхода к планированию и проведению программ коррек-ционной и профилактической направленности, с учетом раз­личий между детьми и подростками с разными типами реак­ций на полученную травму.

Таким образом, тесты Сильвер могут быть использованы для диагностики различных состояний, связанных с психоло­гическими последствиями насилия. Во многих случаях данные тестирования могут иметь экспресс-диагностический, предварительный характер, в особенности если тесты используются в скрининговых исследованиях, в целях первичной психопро­филактики. Эти данные необходимо уточнять с использова­нием другого психодиагностического инструментария. В слу­чаях, когда рисунок оценивается в 1 балл по обеим шкалам, в связи с высокой вероятностью самодеструктивного поведения, требуется клиническое обследование и проведение превентив­ных мероприятий.

Тесты Сильвер могут также использоваться в контексте арт-терапии и психологического консультирования со следующи­ми целями:

• в ходе предварительного интервью или первых занятий, с целью оценки состояния особенностей защитно-при­способительных реакций у жертв насилия, характерных для них механизмов копинга и защиты; при этом тесты Сильвер обеспечивают безопасное для клиента саморас­крытие, поскольку клиент, как правило, не осознает свя­зи между травматичным опытом и его проявлением в рисунках;

• с целью включения клиента в изобразительную деятель­ность, когда он, например, не знает с чего начать, на ка­кую тему рисовать, стесняется это делать, заявляет, что не умеет рисовать; клиенту легче начать рисовать, когда в его распоряжении есть какой-либо стимульный мате­риал, в том числе в виде «готовых картинок»;

• с целью динамической оценки изменений в состоянии клиента, Достигнутых в результате проведенной с ним коррекционной работы, применения превентивных или развивающих программ, в том числе для подтверждения терапевтической эффективности вмешательства;

• с целью оказания на клиента коррекционного воздей­ствия, например, позволяя ему путем создания рисун­ков отреагировать негативные чувства (заместительная виктимизация), а также показывая ему на основе обсуж­дения созданных им рисунков и историй их связь с ха­рактерными для него формами реагирования, конкрет­ными обстоятельствами прошлого и настоящего.

Date: 2015-07-01; view: 553; Нарушение авторских прав