Записки Марата Калитина

Запутанный, невероятно сложный и длинный путь привел меня к ним. Я начал его давно. Мне нужна была их тайна, но они не собирались раскрывать ее никому. Они так тщательно охраняли ее, что тайны как будто не существовало.

Несуществование – вот какой они изобрели способ сохранить свою тайну.

Наблюдая за ними, я не сразу сообразил, близки ли мои поиски к завершению или же я в очередной раз обманулся. И только когда я увидел «обряд эльдорадо», интуиция подсказала мне, что тайна почти у меня в руках.

Я затерялся среди них, стал таким же, как они. Но я не был одним из них, а они не подозревали об этом. Я напал на след. Я подошел так близко, что дыхание тайны опаляло меня…

Эльдорадо! Солнечный танец, пляска бессмертия! О, как сладостно было купаться в твоих лучах и знать, что развязка близка, что неисчислимые странствия мои подошли к своему пределу! Что скоро, очень скоро я смогу вернуться туда, где меня ждут! Вернуться победителем…

Глубокое темное озеро лежало на высоте, куда не долетали птицы…и небеса отражались в нем, как в огромном волшебном зеркале. Это озеро образовалось в кратере потухшего вулкана. Они говорили, что озеро соединяется с самим сердцем земли, и почитали его как живое существо.

В назначенный день, в назначенный час все племя проделывало долгий путь к покатым, похожим на чашу, берегам священного озера. Звуки ритуальной музыки, ее магические ритмы эхом отражались от окрестных скал, песнопения Жрецов достигали своей кульминации, и… все стихало. В неподвижной и какой‑то сверхъестественной тишине вдруг раздавался «голос озера», – это был плеск от жертвенных даров, бросаемых неисчислимой толпой. Изумруды и золото сыпались в воду, подобно сверкающему дождю, исчезая в непроницаемых глубинах.

Затем жрецы медленно раздевали своего правителя, обмазывали его тело клейким раствором и принимались дюйм за дюймом покрывать кожу золотым песком, пока он не превращался в Эльдорадо, «золотого человека». И тут… я все понял. Я уже не смотрел, как правителя с почестями повели на пышно украшенный плот и спустили тот на воду. Когда затих дождь из жертвенных даров, «золотой человек» прыгнул следом и вынырнул из глубины озера уже без покрывавшего его золота…

Грянувшие барабаны оглушили меня, вывели из задумчивости. Я ликовал. Этот обряд сказал мне больше, чем я мог надеяться…

Марат отложил ручку и перечитал написанное. Перенесенная на бумагу история, беспокоившая его целые сутки, померкла и как бы отодвинулась вдаль. Ему действительно стало легче.

«Откуда ко мне приходят эти мысли? – спрашивал он себя. – Что со мной? Какому наваждению я поддался?»

Он искал ответов и не находил их. Вспоминая свое детство, он не мог назвать источник нахлынувших на него видений. Да, он читал, как в 1521 году Эрнан Кортес поразительно легко разделался с великой империей ацтеков, а Франсиско Писарро двенадцатью годами позже – с империей инков в Перу. В 1536 году набожный Гонсало Хименес Кесада со своим отрядом за несколько месяцев покорил страну чибча.

Марат, затаив дыхание, представлял себе, как люди Кесады прорубались сквозь непроходимые джунгли с помощью мачете[10]и переходили болота по пояс в воде, чудом спасаясь от ядовитых змей, аллигаторов и ягуаров, как… Да что говорить? Конкистадоры[11]казались ему настоящими героями. Он даже не знал, кем больше восхищается, индейцами или их завоевателями. И те и другие будоражили его воображение, будили желание самому отправиться на поиски затерянных в лесных дебрях легендарных городов. Он бредил горными кручами Анд, несметными сокровищами, которые надо искать на востоке, где укрывается озеро Гуатавита…

Эльдорадо, заветная страна, в которую безуспешно стремились кладоискатели всего мира! Неуловимая, она маячила то за следующим горным хребтом, то за следующей рекой… Несмотря на неудачи, поиски Эльдорадо не прекращались. Предпринимались попытки осушить заветное озеро. Один богатый купец из Боготы нанял тысячи работников, чтобы прорыть ров в прибрежном холме и выпустить воду. Его затея почти удалась. Но когда вода хлынула из озера, были обнаружены всего несколько крупных изумрудов и золотых безделушек.

Другой искатель сокровищ пытался проделать в скале туннель для отвода воды, но своды туннеля рухнули и погребли под собой «джентльменов удачи».

Последнюю попытку осушить озеро предприняли англичане, которые использовали гигантские насосы. Им удалось отвести почти всю воду, но жидкий ил на дне быстро засасывал каждого, кто осмеливался на него ступить. На следующий день ил затвердел как застывший цемент, и золотые предметы приходилось буквально вырубать из него…

Все это известно и имело мало общего с видениями, обрушившимися на Марата.

Богатства Эльдорадо до сих пор не дают покоя искателям приключений. Без устали пересекают они вдоль и поперек горные хребты, джунгли и саванну Южной Америки, но… тщетно. Эта тема послужила созданию не одного романа и кинофильма, не одной романтической и трагической истории.

«Выходит, Эльдорадо не какая‑то там страна несметных богатств, а всего лишь диковинный ритуал индейского правителя, – подумал Марат. – Однако… откуда я все это знаю? И о какой тайне идет речь?»

Устав от бесполезных усилий объяснить самому себе, что происходит, он отправился к Закревской.

– Ты мне посоветовала записывать все, что приходит в голову, – заявил он. – Ты и расхлебывай.

И положил перед ней листок с записями.

– Что это такое, по‑твоему?

Ангелина Львовна внимательно прочитала написанное и покачала головой.

– Может, в тебе просыпается талант писателя? – предположила она. – Творчество – самое загадочное свойство человека. Откуда берутся образы, сюжеты, события? Откуда снисходит вдохновение? Как устроено воображение? И почему у одних людей всего этого в избытке, а у других явно не хватает?

– Есть и третья категория, – добавил Марат. – Это те, у кого полностью отсутствует все, что ты перечислила. Я всегда относил себя именно к ним.

– Почему?

– Ну, посуди сама. В детстве я терпеть не мог ни читать, ни тем более писать. Меня влекли приключения, путешествия, игры на открытом воздухе. Я любил бегать, драться и испытывать себя на прочность. Какое творчество? Я ни разу в жизни не нарисовал ни одного стоящего рисунка, не резал по дереву, не выпиливал… Подобные занятия настолько мне чужды, что это поняла даже моя бабуля. И оставила меня в покое.

– Да, но…

– Как я люблю эти твои «да, но…»! С одной стороны – ты как бы соглашаешься, а с другой – собираешься возражать. Неплохая штука. Это психологи придумали?

– Не знаю. Я вообще‑то хотела сказать другое. Творчество может быть непроявленным… То есть оно зреет внутри личности, оставаясь до поры невостребованным.

– До какой поры? Она развела руками.

– Я изучаю этот аспект психики…

– Давай будем говорить на простом языке, – вздохнул Марат. – А то я начинаю чувствовать себя участником научной конференции.

– Извини… Я думаю, ты недооцениваешь свои способности. Ты же сам рассказывал, как, будучи мальчиком, сумел заразить своими фантазиями друзей и приятелей. Игры – это тоже разновидность творчества. Тебя вдруг привлекла давно угасшая цивилизация южноамериканских индейцев. Почему именно она?

Марат молчал. Он уже не раз задавал себе этот вопрос.

– Может, потому, что мне попалась в руки книга «Дочь Монтесумы»?

Закревская с сомнением смотрела на него.

– У вас в доме была библиотека?

– Да, – кивнул он. – И у родителей, и у бабули. Иметь библиотеку считалось престижным.

– Вот видишь? То есть книги тебе попадались разные, а прочитал ты именно эту. При всей твоей нелюбви к литературе.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что тема, изложенная в романе, совпала с твоим собственным скрытым интересом. И он проявился.

– Слишком сложно…

– А кто тебе говорил, что человек – это просто?

– Ой, Лина, Лина, ты меня совсем запутала… Калитин встал и принялся вышагивать по кабинету.

– Ладно, черт с ними, с видениями. Мало ли что иногда людям лезет в голову?

– Я бы не стала отмахиваться от того, что «лезет», – возразила Ангелина Львовна. – Но раз ты против…

– Да не против, не против! Хотя… почему‑то я не люблю копаться в себе. Вдруг отыщу что‑нибудь ужасное?

Закревская засмеялась.

– Боишься увидеть динозавров, обитающих в подсознании? Не так страшен черт.

Марат сделал еще пару кругов по кабинету, потом снова сел.

– Знаешь, что интересно? – неожиданно спросил он. – Откуда у инков и ацтеков было столько золота? И куда оно потом делось?

– Завоеватели разграбили, – предположила Ангелина Львовна. – Вывезли в Европу…

– Это понятно. Но тогда… должны были остаться места разработок, шахты, наконец. Что‑то я не слыхал, чтобы Мексика или Перу славились добычей золота.

– Мы с тобой не геологи.

– Тоже верно…