Глава 10. В начале марта съемочная группа наконец добралась до Язгулемского хребта

Памир

В начале марта съемочная группа наконец добралась до Язгулемского хребта.

Остановились в маленьком горном селении, поблизости от строящегося туннеля. Впрочем, «поблизости» – громко сказано. До туннеля надо было добираться около часа. Метростроевцы, работающие в туннеле, жили в специальных вагончиках. Киношников встретили без энтузиазма, скорее даже с воинственным неприятием. Будут путаться под ногами, мешать. А прокладка туннеля сквозь гору – работенка не шуточная.

Режиссер Бахмет несколько раз встречался с начальником строительства, инженером Паршиным, о чем‑то подолгу разговаривал с ним. Видимо, убеждал в необходимости сотрудничества.

– У меня техника безопасности! – кричал Паршин. – Я не хочу садиться в тюрьму из‑за ваших людей. Это гора, а не танцплощадка. Какой‑нибудь обвал породы, и всем крышка…

Режиссер обещал осторожность и тщательную подготовку к съемкам. Паршин не сдавался. Наконец долгожданное разрешение было получено.

– Бахмет заплатил Паршину кругленькую сумму, – шептала Глафира на ухо Ларисе. – Иначе тот нипочем не позволил бы. Сердитый мужик… зверь.

– Правда? – делала большие глаза Мельникова.

– А то! Гаврилов еще в Москве приказал Бахмету не жадничать и специально выделил деньги на «подмазку». Так и сказал: «Делай что хочешь, но эпизоды сними!» Вот.

– Неужели нельзя как‑то проще? – удивлялась Лариса. – Декорации использовать, например. Или эту… компьютерную графику. Сейчас многие так делают.

– Ты что? У Бахмета знаешь, какой девиз? Достоверность, достоверность и еще раз достоверность. Если в фильме должен быть Памир – значит, настоящий Памир. Если туннель – значит, настоящий туннель. И никакой халтуры!

– Вашему Таврилову, видать, деньги девать некуда…

Администраторша кивала головой, соглашалась.

– Где он их только берет? – вздыхала она. – Живут же люди! Роскошно, с шиком.

Лариса привыкала к жизни в горном кишлаке. Она ходила к арыку по воду, жарила и тушила баранину с картофелем, заваривала кок‑чай. Хозяйка‑таджичка учила ее печь лепешки, знаками показывая, как месить и раскатывать тесто, когда вынимать из печи.

– У тебя здорово получается, Мельникова, – дула на горячую лепешку Глафира. – Вкуснотища!

Жизнь шла своим чередом. Актеры репетировали какие‑то свои сцены, операторы возились с техникой, Бахмет недовольно ворчал, каскадеры изучали окрестности, подбирая удобные места для трюков.

– У нас появились соседи, – сказал однажды за ужином Борис.

– Кто такие? – вскинулся режиссер. – Неужто конкуренты? Тоже кино снимают?

– Вроде нет. Разве что любительское. Я у них видеокамеру видел. Скорее всего, это альпинисты. Они разбили лагерь недалеко от того скального гребня, где мы собираемся снимать завтрашний эпизод.

– Ты уверен, что это альпинисты? – недовольно спросил Бахмет.

– Нет, конечно. Надо будет сходить к ним, познакомиться, поговорить.

– Сколько их?

– Пятеро. Все молодые, симпатичные ребята.

– Настоящие альпинисты? – восторженно воскликнула Лариса. – Вот здорово! А можно будет посмотреть, как они на гору полезут?

Никто не ответил. Только Глафира незаметно наступила ей на ногу.

– Любопытной Варваре нос оторвали! – в сердцах сказала она помощнице, когда все разошлись. – Давай посуду мыть.

– Ладно… – смутилась Лариса. – А что я сказала‑то?

– Говорить будешь, когда тебя спросят. Видела, как Бахмет рассердился?

– Да он всегда сердится…

– Все равно, не твоего ума дело!

– Почему это?

– Нет, вы посмотрите на нее! – возмутилась администраторша, со стуком складывая чистые тарелки. – Сказано тебе, не лезь, куда не следует! Хуже будет.

Мельникова замолчала в недоумении. Что такого, если она познакомится с альпинистами? Кому от этого может быть хуже?

На следующий день Борис сходил к ребятам в лагерь. Они действительно оказались альпинистами.

– Долго они здесь пробудут? – спросил Бахмет. – Надеюсь, у нас не прибавится хлопот?

– Какие хлопоты? – удивился каскадер. – Ребята они спокойные, приехали на месяц, тренироваться.

– Торчать на площадке, глазеть на съемки не будут?

– Нет. У них тут еще дело есть. Они товарища разыскивают.

– Среди метростроевцев, что ли?

– Не похоже, – покачал головой Борис. – Меня расспрашивали, не видел ли я чего, не слышал ли?

– Выходит, их товарищ в горах потерялся?

Режиссер вдруг сильно разволновался, вытащил из кармана трубку и закурил.

– Говорят, здесь недалеко община какая‑то есть…

– О, черт! – Бахмет слишком сильно затянулся и закашлялся. – Этого еще не хватало! Какая община? Ты решил меня с ума свести?

– Да я– то тут при чем? – развел руками Борис.

– Что за община, спрашиваю?

– Какие‑то чудики, – хихикнул каскадер. – Типа святые отшельники. Они тут общаются с Высшим Разумом.

Лариса засмеялась, а Бахмет бросил на нее недобрый, колючий взгляд.

– Возьми ребят и побродите вокруг, – велел он Борису. – Посмотрите, где эта община, чем занимается. И что там за люди. Пропавшего парня как зовут?

– Евгений Голдин, кажется.

У Бахмета испортилось и без того дурное настроение. Он на всех ворчал, всем делал замечания и выговоры.

– Ему сейчас лучше на глаза не попадаться, – посоветовала Глафира.

Они с Ларисой готовили в доме костюмы и инвентарь для завтрашних съемок.

– Мы завтра к туннелю пойдем? – поинтересовалась Мельникова.

– Если возьмут.

– Куда они денутся? Кто им все подавать будет? А кормить? До туннеля почти час пилить на автобусе. Вы мне скажите, Глафира, почему мы ближе не поселились?

Лариса не понимала, зачем сотрудники киностудии сами себе создают трудности? До самого туннеля ведет автомобильная трасса. Собственно, его и прокладывают для того, чтобы не объезжать гору, а сократить расстояние. Разве нельзя было поселиться рядом со строительством, отснять все, что положено, и дело с концом?

– Не лезь ко мне со своими вопросами, – огрызнулась администраторша. – Больно ты любопытная, Мельникова. Тебе больше всех надо, да?

– А мне кажется, вы сами не знаете, почему в вашем «Дебюте» царит такая неразбериха.

– Ну, допустим. И что?

– Странно все это. Руководителя вам толкового не хватает. Складывается впечатление, что куча денег выбрасывается на ветер, и всем плевать.

– Тебе зарплату платят, Мельникова? – сердито сказала Глафира. – Вот и молчи. Нам думать не положено. Что скажут, то мы и делаем. Разве плохо? Будешь много думать, голова распухнет.

С этим Лариса не могла не согласиться. Действительно, чего она возмущается? Деньги платят исправно, а за организацию съемок отвечает Бахмет.

Они с Глафирой долго возились, укладывая в ящики все необходимое, и легли позже всех. Администраторша сразу уснула, а Лариса все ворочалась и ворочалась. Вроде и притомилась за день, а сон не идет.

Она решила подышать свежим воздухом. Осторожно выбралась из‑под одеяла, надела джурабы, валенки и выскользнула за дверь.

Над Памиром лежала ледяная черная ночь. Луна была скрыта туманной дымкой и давала тусклый голубоватый свет. Лариса стояла возле дома, ежась от холода, смотрела на небо. Звезды были еле видны. Ей показалось, что она слышит скрип снега. Кто‑то бродит вокруг? Может, голуб‑яван? Ей стало жутко. Хотелось броситься обратно, в дом, в тепло и безопасность, но ноги будто приросли к земле, налились тяжестью.

Далеко, там, где начинались горы, возникло неясное движение и сполохи. Эти сполохи создавали такую игру света, что казалось, в черном пространстве появилась огромная, колышущаяся фигура. Она медленно раскачивалась, гигантской «тенью» скользила вдоль склона горы…

Лариса закричала – громко, отчаянно. Но из горла вырывались лишь глухие хрипы. Жуткий, невыносимый страх заставил ее рвануться назад, к двери в дом… Все померкло. Как она попала внутрь дома, как опустилась на пол и потеряла сознание, Мельникова уже не помнила.

Ее обнаружила Глафира, которая почувствовала неладное, встала и, сделав несколько шагов, наткнулась на лежащую помощницу. Голос администраторши оказался почище иерихонской трубы. Она так истошно завопила, что в секунду подняла всех, даже Бориса, которого из пушки не разбудишь.

– Что случилось? – кричал Бахмет, создавая еще большую панику. – Где фонарь?

Электричество в кишлаке давали с перебоями, а из‑за переполоха не сразу удалось сообразить, где фонари и свечи. Наконец, зажгли свет и увидели распростертую на полу без памяти Ларису. В группе был врач, который быстро привел пострадавшую в чувство.

– Что с вами? – опустившись возле Ларисы на корточки, спросил Бахмет. – Вам стало плохо?

– Оставьте ее в покое, – сказал врач. – Сейчас она все равно не в состоянии говорить. Утром расспросите.

Борис с доктором подняли Ларису и положили на деревянную кровать, где она спала.

– Может быть, у нее горная болезнь? – приставал режиссер к врачу.

– Здесь не так уж и высоко, – ответил тот. – Впрочем, каждый организм реагирует на высоту по‑своему.

– Так что с ней все‑таки?

– Ничего не знаю. Утром, все утром. Разойдитесь, пожалуйста.

До утра многие не спали, шепотом обсуждая ночное происшествие. После завтрака доктор решил поговорить с Мельниковой. Она смутно помнила, что случилось.

– Наверное, мне стало душно, и я… хотела выйти во двор. Потом… испугалась.

После подробных расспросов выяснилось, что у Ларисы был приступ горной болезни.

– Слабость, нервное расстройство, галлюцинации, – сказал врач Бахмету и Глафире. – Похоже, Мельникова пострадала из‑за слишком резкого подъема в горы. У нее хрупкий организм. К счастью, это поправимо…