Тимур и скоморох Стафей

Станислав Тимофеевич Романовский с детства собирал елабужские легенды. Он записал одну из самых странных и экзотичных легенд Прикамья о грозном завоевателе Тимуре и вятском скоморохе Стафее и опубликовал её в своей книге «Башня над Камой».

«Изгоном с большим войском нагрянул грозный Тимур в Прикамье, взял крепости, сжёг города. А на раздорожье у Чёртова городища повелел поставить статую из мягкого камня с чашей в руках.

Прохожему и проезжему, русскому и булгарину, надлежало кланяться статуе, а в чашу класть дань, чем дороже, тем лучше.

Шёл по казанской дороге скоморох с Вятки Стафей, вёл за руку сына Герасима семи лет, нёс гусли на ремешке. Постоял Стафей перед статуей, почесал в затылке, сказал:

– Денег у меня нету. Не прогневайся.

Положил в чашу камень и пошёл было дальше, но его схватила стража и говорит:

– Хоть бы серебряную гривенку положил!

– А золотую можно?

– Ещё лучше.

– Дак дайте гривну-то. Я и положу. Долго ли?

Стража позвала кнутобойца. Он избил Стафея и отпустил его. Далеко идти Стафей не мог и остался ночевать в деревне Подмонастырке, что под горой Чёртово городище. Ночью скоморох встал, завернул серп в мешок и хотел выйти, да Герасим проснулся:

– Ты куда, тятя?

– Я-то? По траву, дитятко.

– Кому трава-то?

– Коровушке. Слышишь: ревёт в хлевушке.

– Она день и ночь, что ли, жуёт?

– А ты как думал? По ведру молока даёт одна.

– По ведру? Ну, ступай, тятя.

Сын уснул. Отец пришёл под утро, принёс в мешке голову статуи и чашу – он серпом их отпилил. Оставил мешок в сенях, никому ничего не сказал, лёг спать.

Стража спохватилась, да поздно. Ни головы нет, ни чаши. Некуда дань собирать.

Тимур сказал стражникам:

– До захода солнца не найдёте злодея – прощайтесь с жизнью. День ваш. Ночь моя.

Где искать пропажу? Велика земля русская...

Пока отец спал, сын проснулся, запнулся в сенях о мешок с поклажей, выкатил во двор каменную чашу и принялся сыпать в неё песок. А по деревне ходила стража, и чашу она узнала.

– Чего делаешь? – спрашивают стражники.

Герасим говорит:

– Я-то? В кашевара играю.

– Где чашу взял?

– Да нигде не брал. В сенцах она лежала.

– Там, поди, и голова есть?

– Тяжёлая она больно.

Стража пошла с обыском, всё нашла и привела Стафея вместе с сыном к Тимуру в крепость на горе.

Хану было холодно, и в жару он кутался в стёганый халат.

– Чего это у вас так холодно? – спрашивает он пленников.

А Стафей и отвечает:

– Кому холодно, а кому и жарко. Без причины да без привычки у нас и мёд в жару не тает. И девушка замуж выйти не чает! И утка на озере не закрячет. И дитятко без мамки не заплачет! И петух на шесток не заскочит. И медведь до Ильина дня лапы не замочит! А рыба ходит посуху, а кошка по воде. Богатый ходит по миру, а бедный в борозде: с золотым плужком, в сапогах – не босиком! Радость к радости. Гости на гости! Пекла тёща зятю блины: вот такой ширины, вот такой долины! Ох, до чего хороша у меня тёща! Много лет посулила кукушка в роще...

– Погоди, – говорит хан. – А мне сколько лет накукует кукушка?

Скоморох дух перевёл: как ответить? А хан говорит:

– Только не стращай меня, что я умру вскоре после твоей смерти. Так меня уже стращали. Их давно нет, а я есть.

– Неправду сказать – не поверишь, – говорит скоморох. – А правду сказать – не простишь.

Кругом горят медные жаровни. Тимур требует:

– Правду говори! На неё только глупый обижается.

– Правду сказать: не загадывал я на тебя, – говорит скоморох. – Не просил кукушечку считать твои годы. Не догадался. Сейчас поздно: откуковала кукушка в Большом бору.

– Сам-то ты не гадаешь? – спрашивает Тимур. – Не загадываешь наперёд?

– Загад не бывает богат. Я на гуслях играю.

Принесли гусли: основа сосновая, колки дубовые, струны звончатые. Ущипнул Стафей струны, и они громом грянули.

Повёл Стафей старину:

У честной вдовы да у Ненилы,

А у ней было чадо Вавила.

А поехал Вавила на ниву,

Он ведь нивушку свою орати,

Ещё белую пшеницу засевати,

Родну матушку свою хочет кормити.

А ко той вдове да ко Нениле

Пришли люди к ней весёлые,

Весёлые люди, не простые,

Не простые люди – скоморохи.

– Мы пойдём к Вавилушке на ниву,

Он не идёт ли с нами скоморошить?

Поёт-играет Стафей, а Герасим ему подпевает.

Слушают хан и его свита и ни словом не собьют песню, до того она хороша. Отец и сын поют-рассказывают, как скоморохи обучили Вавилу петь и играть во гудочек, как Вавила, прежде чем идти скоморошить, с пахоты зашёл к матери своей Нениле – попросить у неё благословения.

...Ещё тут честна вдова да тут Ненила,

Ещё стала тут да их кормити.

Понесла она хлебы-то ржаные –

А и стали хлебы-то пшеничны;

Понесла она курочку варёну –

Ещё курица да ведь взлетела,

На печной столб села да запела.

Ещё та вдова да тут Ненила

Ещё видит: люди не простые,

Не простые люди-то, святые.

Отпустила тут Вавилу скоморошить.

Остановился Стафей подтянуть струну, а Тимур не даёт:

– Чего встал посреди дороги? Дальше! Дальше играй.

Стафей всё же поправил струну, погладил Герасима по голове и говорит:

– Ты, сынок, отдохни. Дальше-то я один поведу:

А идут да скоморохи по дороге,

На гумне мужик горох молотит.

– Тебе бог помочь да те, крестьянин,

На бело горох да молотити!

– Вам спасибо, люди весёлые,

Весёлые люди, скоморохи!

Вы куда пошли да по дороге?

– Мы пошли на инищее царство

Переигрывать царя Собаку,

Ещё сына его да Перегуду,

Ещё зятя его да Пересвета,

Ещё дочь его да Перекрасу!..

Взвился голос гусляра, и так он ударил по струнам, что захрапели кони в конюшнях, чуя беду.

Тимур, темнея лицом, сказал:

– Дальше не старайся, мужичок! Знаю, чем твоя песня кончится. Не допеть тебе её до конца. Зря ты поверил кукушке, скоморох.

И махнул рукой.

Стража увела отца и сына на казнь. А Тимур долго разглядывал гусли, ногтем стучал по дереву, хотел сам сыграть, да не вышло. Рассердился хромец, бросил гусли в огонь, и они загорелись. Струны срывались с колков и звенели: плакали.

Пошёл Тимур поклониться могилам учеников пророка Магомета, что недалеко от крепости. Расстилал коврик, опускался на него и кланялся белым камням, под которыми лежали единоверцы. Просил хан благословения на новые походы:

– Москву не взял – столицу неверных. Один раз не взял, другой раз возьму. Аллах даст мне силы.

Молчали камни. Осыпались хлеба русских и булгарских селений. А хан лежал на коврике, и стража, боясь подойти к нему, не знала, жив он или мёртв.

Но поднимался Тимур, нетвёрдыми руками, никому не доверяя, сам сворачивал коврик и при месяце выходил на раздорожье, где стояла новая статуя из мягкого камня с головой на плечах и чашей на животе.

Недалеко от неё увидел он на дороге скоморохов – отца и ребёнка. Они держали свои отрубленные головы в руках и укоряли его:

– Почто с мечом пришёл к нам на Русь? Почто казнил нас? Почто песню не дослушал, а гусли сжёг? Почто?

Закрывал лицо руками Тимур, и не могла, да и не смела отгадать стража, какой червь точит его сердце и почему жить хану осталось мало.

Утром седлали коней его всадники, навсегда покидая Русь. Птицы метались по небу, не зная, куда деваться от топота копыт; Кама покрывалась рябью; мелкие реки выплёскивались до дна; трава обращалась в прах, а камни в пыль».