Глава 10. Ник сидел на уроке английского и жутко скучал

Ник сидел на уроке английского и жутко скучал. Кто вообще придумал этот предмет? Правда? Он говорил на английском, очень даже бегло начиная с утра и до поздней ночи. Все, что заставляло его страдать в школе, было невероятной потерей времени. Невероятно раздражало. Будет ли через сотню лет важно, читал он Моби Дика или нет?

Разве он будет когда — нибудь подавать заявления на работу, в котором требовалось бы разобрать предложение по членам или найти герундий?

«Прекрати ныть, Ник. Попробовал бы ты быть бессмертным демоном, который живет с рассвета времен, и слушать это дерьмо, когда английский не твой родной язык. И хотя ты считаешь, что говоришь свободно, но я, по крайней мере, знаю, что такое герундий».

Ник посмотрел на Калеба, который сидел в ряду позади него, телепатически общаясь с ним.

«Но эти долгие годы лишь капля в твоей невероятно долгой жизни. Хотя в моей они занимают большую часть».

В его голове фыркнул Калеб.

«Смотри, ты уже начал пользоваться некоторыми изученными ранее вещами. Математикой, например. Так в чем дело? Возможно, это не такая уж потеря времени».

Ник фыркнул.

— Смотрите, кто вышел из комы. Тебе есть, что сказать классу?

Моргая, Ник сосредоточился на учителе.

Какую тактику использовать? Лучше притвориться дурачком. Обычно это спасало его от наказания.

— А, что?

Миссис Ричардсон вышла вперед и уставилась на него, как гадкий тролль, коим она и являлась. Она ненавидела преподавание, и все это знали. Ее излюбленным занятием было смущать или принижать студентов, каждый раз, когда она заставляла их раскрывать рты.

— Вам скучно, Мистер Готье?

Господи, впечатляюще, как ей удавалось произносить его имя, словно оскорбление. Он бы хотел владеть подобными дьявольскими человеческими приемчиками. Но сначала, ему нужно выбраться из горячей сковороды и по возможности миновать огонь.

— Не скучно. Я чихнул. Простите.

— Какое нелепое оправдание для чиха.

Уверен, раньше она работала в Верховном Суде.

— Я старался не побеспокоить класс.

Она сузила глаза еще сильнее, словно знала, что он врал, но не было доказательств, чтобы обвинить его в этом.

— Тогда, возможно, вы хотите высказать нам свою точку зрения о желании Ахава[11] отомстить?

«Ну, вообще-то нет».

Но он знал, что должен, раз уж это был его шанс спрыгнуть с ее крючка, когда еще и стул под ним вдобавок самовоспламенился, и он ответил честно:

— Это было глупо.

Она приподняла бровь?

— Насколько глупо? Глупо как то, что ты и твои друзья проводите все свое время, играя в видео игры, выкидывая деньги в абсолютно бесполезное потребительское звено? Или глупо как то, что вы считаете, что дремя и, переписываясь на моем уроке, все равно сдашь экзамен?

«Глупо, как то, что ты веришь продавцу, который сказал, что это платье хорошо на тебе смотрится?» — тяжело было проглотить этот комментарий, но он знал, что лучше его оставить при себе. Только ей можно было быть в этом классе ядовитой. Остальных же отстранят от уроков.

Прокашлявшись, Ник почесал шею, чувствуя себя некомфортно из-за того, что все уставились на него. Большинство посмеивалось. Двое издевались, а одна девочка, закатила глаза, словно у него были проблемы с головой. Он ненавидел быть в центре внимания. Зачем учителя делают это? Они как будто специально выделяли детей, которые хотели оставаться в стороне, или они как будто специально ждали неподходящего момента, чтобы вызвать к доске.

Разве они не могли позволить ему пролетать мимо их радара? Хотя бы день или два?

Нет, давайте унизим Ника еще больше. Как будто и без этого жизнь не полный отстой.

Ник заставил себя смотреть на ее сумочку, прежде чем начал защищать себя.

— Ну,.. он позволил этому разрушить его жизнь. Он стал так одержим преследованием того, что ранило его, что забыл обо всем остальном. Он изолировал себя от всего и от всех. Стал параноиком. Он чувствовал, что не может доверять никому вокруг. И в итоге он потерял все, даже жизнь. И ради чего? Очень глупо, скажу вам.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы ты был Ахавом, то забыл бы обо всем и продолжил жить? Даже если любовь всей твоей жизни была убита, а ты остался без одной конечности?

— Совершенно верно. Плохие вещи случаются со всеми. Натяни свои штанишки, большой мальчик и живи. Нужно забыть это и продолжать двигаться вперед.

Она похлопала карандашом по щеке, словно размышляя над его восприятием книги.

— Интересная идея. Наивная и незрелая, но интересная, — она посмотрела на Калеба: — А вы что думаете, Мистер Малфас? Вам есть, что добавить к недоработанной идее Мистера Готье? Что вы вынесли из книги, если вы, конечно, ее читали, а не смотрели кино, как Миссис Харрис.

Тина попыталась спрятаться за парту. Ричардсон никогда не простит это бедной девочке.

Калеб откинулся назад и скрестил руки на груди, в той издевательской манере, которой следуют те, кто, возможно, читал все книги, когда — либо написанные.

— Я здесь вижу параллель с «Царем Эдипом»[12].

— Интригует. Продолжайте.

Калеб зевнул перед ответом.

— Даже когда некоторые видят свой путь и знают свою судьбу, они не могут не остановить, не изменить ее. Пророчество есть пророчество. Происходят вещи, которые мы не можем контролировать. Если ты пытаешься предотвратить ее, жизнь переворачивается с ног на голову.

— Объясни.

— Ну, Ахав часто говорил многим людям, что если не прекратит выполнение своей навязчивой задачи, то умрет. Как сказал Старбек: «Это несчастливое плавание, недоброе у него, было, начало, не к добру оно и ведёт. Позволь мне обрасопить реи, пока не поздно, и с попутным ветром мы пойдём домой, чтобы выйти в новое плавание, более счастливое, чем это», — Калеб посмотрел на Ника. — Ахав не послушал и умер, потому что был глуп.

Ник засмеялся.

Пока учительница не посмотрела на него.

Вздрогнув, он мгновенно успокоился.

— Отличное подведение итога, Мистер Малфас, — она пошла к доске. — Сейчас время для сочинения, класс. Надеюсь, что все уже закончили прочтение книги. Если нет, то скоро я об этом узнаю, и вы пожалеете, и даже не пытайтесь натравливать своих родителей на меня. Если я получу, хоть один звонок о неправильном обращении с детьми, я автоматически вычту 35 баллов из вашей финальной оценки. И десять баллов еще с кого-нибудь, чтобы тоже неповадно было.

Ник игнорировал ее, так как хотел знать, почему Калеб так явно адресовал последние слова ему. Он в своей жизни был кем угодно, но точно не идиотом. Особенно не по отношению к своей жизни. Одержимость не для него. Он предпочитал действовать кулаками…

Так, подождите. А Калеб знал, что он хотел найти Алана после того, как тот подстрелил его?

Тогда ладно, это было не так просто простить. Но этот кусок дерьма подстрелил его. Подстрелил его. И убил бы, не засомневавшись не на секунду, если бы Кириан не остановил его, и еще избил бы двух невинных стариков. Кому-то нужно было остановить животное. Найти Алана не было одержимостью. Это было одолжением обществу.

Неожиданно, включилась система внутренней связи, заставив несколько детей, в том числе и Ника, подпрыгнуть на стульях.

— Миссис Ричардсон? Не могли бы вы отправить Ника Готье в офис?

Желудок Ника ухнул вниз. Такие вызовы ничем хорошим не заканчивались, по крайней мере, те, что были с его участием.

«Ну что я теперь натворил?»

На самом деле это был неправильный вопрос.

«В чем они меня теперь обвиняют?» — он был единственным человеком, которому ничего не сходило с рук. И его всегда приводили в качестве примера остальным. Что хуже, даже когда он был невиновен, его все равно обвиняли и приводили в пример.

Она скривила рот, разговаривая по интеркому.

— Он уже идет.

Ник собрал сумку, на случай если ему светило отстранение и встал. Кто-то бросил в него комком бумаги, пока Ричардсон писала задание на доске, спиной к нему. Естественно, она это пропустила. Если бы это сделал Ник, то она обернулась бы и поймала бы его в тот момент, как только бумага вылетела из его руки.

Игнорируя оскорбление, которое, как он был уверен, исходило от миньонов Стоуна, и то, что это полностью вывело его из себя, он закинул рюкзак на плечо и начал Батаанский марш смерти[13] по направлению к офису. Блин, что может быть хуже? Разве можно бояться больше?

Может хоть один день в школе обойтись без вызова в главный офис? Хоть один? Ну, правда, разве это так много?

Его желудок сильно сжался, он открыл дверь и прошел к длинной деревянной стойке. Секретарь, примерно возраста его матери, но совсем не такая привлекательная, кисло улыбнулась ему.

— Мистер Хэд хотел вас видеть.

Конечно. А что ему еще тут делать? Он же не занимается доставкой еды.

Ник подошел к слегка приоткрытой двери за стойкой, постучал по мутному стеклу, на котором сверкала новенькая табличка с именем директора.

РИЧАРД ХЭД.

ДИРЕКТОР.

— Войдите.

Ник приоткрыл дверь пошире, чтобы зайти в Камеру Смертников. Внутри было темно и мрачно. По какой-то причине флуоресцентное освещение в этой комнате отливало серым, и создавало на всем омерзительный покров.

— Закрой дверь за собой.

Ага, этот тон не предвещал его заднице ничего хорошего. Ник подчинился, затем пошел, чтобы присесть напротив темного деревянного стола. Странно, но убрали все вещи Питерса, а вещи Хэда лежали так, словно он был директором здесь многие годы. Об этом было думать как-то неприятно. Однажды на работе тебя съедает коллега, и на следующий день мир забывает о твоем существовании. И больше о Питерсе никто не говорит.

Его полностью стерли. Мурашки побежали по спине Ника. Пусть Питерс был придурком, но печально было осознавать, как мало мир волнует, что тебя не стало.

А тем временем, они остались…

Лысый мужчина средних лет, новый директор, выглядел еще строже, чем Питерс. Они прислали его из специального лагеря, чтобы напыщенными, снисходительными разговорами заткнуть им рты?

Он смотрел на Ника над оправой своих коричневых очков.

— Ты знаешь, почему здесь?

«Тебе нужно кого-то выпороть, а я твоя палочка-выручалочка?» — сам он в это точно верил.

— Нет, сэр.

— Думай, Готье, думай.

«Я самый невезучий из всех рожденных людей, и парни как ты любят откручивать мне голову?» — легче сказать, что нужно придержать сарказм, чем сделать.

— Извините, сэр. Понятия не имею.

Хэд положил ручной Нинтендо на стол.

— Кажется знакомым?

Ну и что он должен ответить? Конечно, казалось. У большинства из одноклассников был такой. Они были у всех, украшенные владельцами.

Самодовольство Хэда усилилось.

— Язык проглотил, мальчик?

Нет, его язык был в замешательстве. Он по-прежнему не понимал, что происходит. Прежде чем он смог заговорить, раздался стук в дверь.

Новый тренер открыл ее.

— Помешал?

— Да, — тон Хэда был холоднее, чем выражение его лица.

Тренер проигнорировал это.

— Готье, рад, что ты здесь. Я как раз собирался тебя искать, — он подошел и отдал Нику его форму.

Ник обрадовался бы, но учитывая обстоятельства, он собирался подождать с празднованием.

— Я бы посоветовал вам не торопиться с этим, — сказал Хэд жутким тоном.

Тренер нахмурился.

— Почему?

— Я готов отослать этого малолетнего преступника в тюрьму, и последнее что нам нужно, чтобы заключенный носил школьную спортивную форму.

Ник закашлялся. В тюрьму? За что? За то, что дышит?

— Что он сделал? — спросил тренер.

«Ага, что я сделал?»

— Воровство. Это… — он показал Нинтендо. — … было найдено в его шкафчике. Это принадлежит…

— Килу Пуатье. Он одолжил его Нику в спортзале.

— Что?

Ник замер, когда слова директора повторились и в его голове криком. Никто не одалживал ему это, но он и не крал тоже. Но он знал, что лучше молчать, пока он не разберется в том, что происходит.

Все может и будет использовано против тебя.

Тренер указал на Ника.

— Я видел, как Кил дал его ему.

Ник все еще отказывался в это верить.

— Вы ошибаетесь. Серийный номер в моем списке украденных предметов принадлежит Брайсу Паркингтону.

— Но опять же, я знаю, что видел в классе. Если он и украден, то Пуатье подставил Ника. Но это еще не доказано. Вы уверены в правильности номера?

— Конечно, уверен. Номер вот тут, — Хэд сравнил два номера, затем ругнулся.

— Это странно. Я клянусь, что номера совпадали ранее.

Тренер пожал плечами.

— Обычная ошибка. С любым случается. Кроме того, номера этих устройств такие маленькие. Что несложно прочитать их неверно, — он указал на Ника. — Пошли, Готье. Я провожу тебя в класс.

Хэд продолжал бормотать сравнивая серийные номера, пытаясь найти между ними соответствие.

— Подождите, — сказал он, когда они подошли к двери. Он протянул устройство Нику. — Ты должен забрать его с собой, раз уж никто его не крал.

Его тон снова стал резким.

— И если я поймаю тебя играющего в коридоре или кабинете, то конфискую его.

— Да, сэр, — Ник схватил игру и быстро вышел. Он все еще не понимал, что происходит, но он точно знал, что не собирается раскрыть рот и навлечь на себя еще больше неприятностей. Тем более что он был ни в чем не виновен.

Как только они вышли из офиса и оказались на полпути от любого, кто мог бы подслушать их, тренер остановил его.

— Ты гадаешь, что же происходит?

— Совсем запутался. Определенно.

Тренер забрал Нинтендо из рук Ника и поиграл им.

— Я тут покопался в твоем личном деле. Весьма впечатляюще.

У Ника было плохое ощущение, что он говорит вовсе не об оценках и результатах тестов.

— Насколько?

— Ты сдал вступительный экзамен с самой высокой оценкой из всех детей когда-либо. Ты единственный, кто набрал сто баллов и ответил на три дополнительных вопроса правильно. Ты это знал?

Отлично. Хоть раз он ошибся. Волна гордости захлестнула его. Это о чем- то да говорило, ведь это была одна из лучших школ страны, не говоря уж о штате Луизиана, в нее тяжелее поступить, чем в школу Бена Франклина.

— Нет, — они сказали ему, что он хорошо справился и дали полную стипендию. Но никто и никогда не говорил, что он справился на «отлично». Ух, ты. Не удивительно, что его мама выходила из себя, когда думала, что он расслабился.

— Но не это я нашел самым очаровательным. Я хочу поговорить о другом твоем рекорде.

Его желудок ухнул вниз. Началось…

Лузер. Тупица. История твоей семьи ужасна. У тебя нет надежды на будущее, так что мы уже сейчас можем вышвырнуть тебя в ту канаву, которая породила тебя. Он слышал это столько раз, от стольких людей, что даже имена их всех не сможет назвать. Питер получал садистское удовольствие, сообщая ему о том, что у него вообще нет будущего.

— Только в прошлом году, — продолжил тренер, — ты участвовал в тридцати пяти драках. Тридцати пяти. Парень, да это же рекорд. Если убрать все дни, когда ты отсутствовал, получается, это было каждый третий день в школе. Факт того, что ты все еще здесь, даже с учетом всех твоих образцовых отметок, это самая удивительная вещь, которую я когда-либо слышал. Я работал во многих школах годы, и никогда не видел никого, кто бы создавал столько проблем. Правда. Впечатляет.

Это уничтожило всю гордость Ника. Он знал, что это выглядело плохо, но эта была совсем не его вина. Ему было все равно, когда они оскорбляли его, что было частенько, но когда дело касалось его матери, он сходил с ума. К сожалению, Стоун это знал, поэтому они безжалостно обзывали его мать, говорили ужасные вещи о ней и ее характере. За исключением нескольких ошибок, которые делал любой, его мать была святой, и он ударит любого, кто скажет иначе, что и происходило каждый третий день в школе.

Вздохнув, Ник протянул форму.

— Думаю, вы хотите это вернуть.

Тренер отказался брать ее.

— Нет. У меня есть другое предложения для мальчика, с такими уникальными… способностями.

Нику не нужен был его маятник или книга, чтобы понять, куда дует ветер. Его нутро говорило, что ему это не понравится, и когда тренер заговорил, то подтвердил его опасения. Вслух.

— У меня есть группа мальчиков, которые оказывают мне услуги. Я бы хотел, чтобы ты присоединился к элитной группе.

Ага, точно. Нет, спасибо. С некоторыми группами он не хотел связываться, и эта звучала как та, что должна быть наверху этого списка.

— Приятель, я не делаю ничего извращенного. На самом деле…

— Ничего подобного, Ник, — он поднял Нинтендо. — Мы добываем вещи.

Да ну нахрен… Тренер часть этого?

Это невозможно. Зачем ему этим заниматься?

Но опять же, в школе не было воров, пока не появился тренер. Учитывая это, во всем появляется жуткий смысл. Дополнительный доход работнику, которому недоплачивают. Все учителя всегда жалуются на зарплату, и многие ищут, как увеличить доход.

Однако это было чересчур.

— Вы воруете, — обвинил Ник.

Тренер скривил лицо.

— Это звучит так некрасиво. Мы лишь добываем и заимствуем. Люди все равно не возвращают то, что взяли взаймы, а у этих маленьких снобов столько всего, а они это даже не ценят. Мамочка и Папочка немедленно купят им новое, а потерю покроет их страховка. Для этого же она и нужна, верно? Думай, что мы вроде Робин Гуда. Ты забираешь добро, которое они не заслуживают, у богатых, и отдаешь его нуждающимся. Нам.

Ник покачал головой от манеры, с которой тренер рассуждал. Пустословие не изменит этого. Они были ворами, все очень просто. Это нельзя было судить. Если ты отнимаешь, то отнимаешь, и это было неправильно. Мама растила его не для этого.

— Забудьте. Я не вор, — он начал уходить, но тренер остановил его.

— Ты поможешь нам, Готье. Если нет, то я сделаю так, что следующий предмет, который найдут в твоем шкафчике, приведет тебя гораздо ближе к тюрьме, — он помахал Нинтендо перед лицом Ника. — И руки директора Дика чешутся позвонить копам и если он представит разгневанным родителям, требующим поймать вора, козла отпущения, никто не будет рыдать по твоей жертве.

Ник запаниковал. Он знал, что это правда. Люди в школе даже слезинки не проронят, если он уйдет и будут думать, что он и должен был скатиться до уровня преступника. И никто не поверит, что он — самый бедный ребенок в школе, не настолько отчаялся, чтобы поступить так.

— Вы не посмеете.

— А ты проверь. Все уже и так думают, что ты лжец и вор. Девяносто процентов учеников и сто процентов совета школы считают, что ты сжульничал, чтобы поступить. Учитывая это, разве кто-то поверит, что я устроил все это для тебя. В конце концов, верят в то, что видят.

Ник хотел отрицать это, но знал, что тот прав. Многие одноклассники ненавидели его. И многие с удовольствием посмотрели бы, как он сядет в лужу. Дополнительным бонусом будет, если он попадет в тюрьму.

Это убьет его мать.

«Не смей попасть в тюрьму, Ники. Что бы ты ни делал, не будь как твой отец. Я столько работала и стольким пожертвовала, чтобы увидеть, что ты так кончишь»,— она столько раз говорила это ему, что проела ему плешь.

— Зачем вы со мной так поступаете?

Тренер жестоко усмехнулся.

— Потому что ты обладаешь навыками, нужными мне. У меня есть список вещей и мало времени, чтобы достать их. Если я провалюсь, то тебе не понравиться то, что случится с тобой. Но если ты поможешь… Я хорошо тебя отблагодарю.

Зачем ему нужно, чтобы Ник помогал в воровстве?

— Что? Проблемы с азартными играми, или как?

— Ты умный парень. Один долг мне уже нужно оплатить, и я сделаю для этого все. Ты поможешь мне, я помогу тебе.

А если не станет, урод направит его в тюрягу. Его передернуло от одной мысли.

Затем у него возникла идея.

— А если я займу тебе необходимую сумму? Ты сможешь рассчитаться с ростовщиками или с букмекерами или с кем-нибудь еще, и все будут счастливы.

Тренер покачал головой.

— Вещи весьма необычны. Деньги ничем нам не помогут и не оплатят мой долг и не спасут тебя от тюрьмы.

— Но я не хочу быть вором.

— Отлично. Возьми их взаймы. Мне все равно, как ты достанешь то, что мне нужно, если это у меня будет, и если они будут точно такими же, повторяю, точно такими же вещами, как в списке и украденными у тех людей, которых я назову тебе. Понял? Нельзя ничего заменять.

Ник кивнул. Если он сможет взять их взаймы, все не так уж плохо. Хотя он и знал, что тренер их не вернет…

Господи, как он вообще попал в эту передрягу?

Тренер протянул ему свернутый лист бумаги.

— У тебя шесть дней, Готье. После я выполню то, чего ты так боишься, и осчастливлю Мистера Хэда.

Восхитительно.

Ник смотрел, как уходил тренер. Его сердце громко стучало, он развернул бумагу и прочел. Онемев, он почувствовал, как у него отпала челюсть от тех вещей, которые тренер хотел, чтобы он украл у одноклассников. Но одна вещь особенно выбила его из колеи. Тренер хотел, чтобы он украл бриллиантовое ожерелье Никоды.

Ни за что. Я не стану этого делать. Он не хотел причинить Коди боль. Ни в каком виде. Он не станет это делать.

И пусть тренер делает, что хочет.

И он был в этом уверен до шестого урока, пока не пришла полиция и не арестовала Дейва Смитфилда прямо в классе.

Дейв плакал, как ребенок, пока они заковывали его в наручники и зачитывали ему его права.

— Я не изготовляю наркотики. Клянусь вам! Кто-то подложил их ко мне в шкафчик. Правду говорю. Почему вы мне не верите? Я этого не делал. Не делал!

Они отказались слушать его и вывели из школы, пока Ник и остальные с ужасом наблюдали за этим.

Пока он не встретился с довольной ухмылкой тренера Девюса и его предупреждающим взглядом. Тогда он понял правду.

Тренер подложил это в шкафчик Дейва, и он же, вероятно вызвал копов.

И позже вечером, после футбольной тренировки, когда Ник смотрел новости в доме Кириана, он понял, насколько ненормальным на самом деле был его тренер.

Когда женщина-комментатор читала с телесуфлера, ее лицо было печальным.

— Сегодня ночью в тюрьме для малолетних преступников произошла трагедия. Четырнадцатилетний ученик школы Св. Ричардса Дэвид Джеймс Смитфилд, арестованный ранее за наркотики, обнаруженные в его шкафчике в школе, час назад найден мертвым в своей камере. Власти ожидают результатов вскрытия, но, по их мнению, произошло самоубийство…

Точно. У Ника по этому поводу были плохие предчувствия, и он достал маятник из кармана. Дейв не был похож на человека, способного убить себя, не сразу после ареста. Он знал этого парня многие годы. Всегда беззаботный, Дейв никогда не влезал ни во что аморальное или незаконное. И поскольку их школа была маленькой, то Ник знал бы, если б тот так поступал.

Сердце громко стучало, когда Ник раскрыл книгу на столе и перелистнул до страницы для маятника.

Дернул цепочку так, как учил его Грим, он сконцентрировался на вопросе.

— Имеет ли тренер отношение к смерти Дейва?

Без колебаний маятник сильно закружился над словом «да». А затем он начал продвигаться к странному узору, который он не понимал. Не в состоянии расшифровать ее, он перевернул на чистую страницу, и убедился что ни Роза, ни Кириан не увидят, как он использует ее.

— Ладно, книга. Скажи мне, что происходит, — с помощью маятника он проколол палец и уронил вниз три капли крови.

Они превратились в яркие пятна на белом, потом начали закручиваться и двигаться, как экзотическая змея. Ник наблюдал, как слова сами собой появлялись на страницах.

Легко найти, легко потерять

Будущее трудно порой предсказать

Но если ты не поддашься слегка

Жизнь тебе скоро скажет «пока».

Его желудок так сильно сдавило, что, наверное, он даже мог превратиться в бриллиант.

— Поддаться чему? Тому, что хочет тренер, или своим убеждениям?

Страница стала ярко красной, как кровь, затем изменилась. Буквально. Слова перетекли в иной текст.

Сквозь туман прольется свет.

Лишь тогда найдешь ответ.

И что это за фигня? И как ему этой ерундой воспользоваться?

Ник прорычал: «Идиотская книга. Ты не собираешься отвечать, да?»

Ответ у тебя, что давно ты искал.

и чтоб ты не делал, а ум — потерял

Не верь тому, что жизнь проста

И каждый шаг измеряй раз до ста

Итоги решений навсегда с тобой

Думай! Не лети на убой!

Не лететь куда?

А теперь у него началась мигрень от попыток расшифровать все это. Но одна вещь по-прежнему оставалась у него в голове. На один вопрос ему нужен был ответ.

«Это тренер убил Дейва?»

Ты знаешь ответ, ты в этом силен

Спросишь снова, не измениться он

Да, тренер не тот, кем всем вам кажется

В планах его фигурой ты главной окажешься

Ник это прекрасно понял. Он станет инструментов в руках тренера. От этого он почувствовал себя дурно. Он не хотел делать это.

«Я как-нибудь могу не красть для него?»

Слушай всегда ты сердца веленье

Насмешки других не имеют значение.

Проблема в том, что он не боялся насмешек других. Ими его кормили еще с рождения. Он боялся того, что тренер засадит его в тюрьму на большую часть его взрослой жизни.

Или, еще хуже, убьет его, как Дейва.

С этой мыслью пришло воспоминание о прошлом видении. То, где он лежал мертвый, сжимая ожерелье Коди.

То самое, которое тренер хотел, чтобы он украл…

А Грим думал, что что-то не так с его способность предсказывать.

Date: 2015-07-17; view: 356; Нарушение авторских прав