Капитул Дюны 34 page

Насмешливое сочувствие Одраде. Если Досточтимые Матроны так получают и отдают приказы, то для анализа поведения этих дам не нужно вмешательство Беллонды.

Мысли Мурбеллы тем временем приняли совершенно другое направление. Я больше не Досточтимая Матрона.

Решительный разрыв произошел так недавно, что Мурбелле было неудобно исполнять роль Досточтимой Матроны. Ее перерождение было метафорой того, что должно произойти со всеми ее бывшими Сестрами. Это новая для нее роль, и она пока плохо с ней справляется. Другая Память представила длинную цепь личностей, в конце которой была сама Мурбелла. Это было не перерождение, а простое приобретение новых способностей.

Простое?

Изменение было очень глубоким. Понял ли это Дункан? Ей было больно оттого, что Айдахо может никогда не познать ее новую личность.

Это то, что осталось от моей любви к нему?

Мурбелла отвлеклась от этого вопроса, не желая слышать ответ. Она почувствовала, что ее отталкивает что‑то, лежащее гораздо глубже того пласта, который она решилась бы копнуть.

Есть решения, принять которые мне помешает любовь. Это решения проблем Сестер, а не моих собственных. Вот откуда проистекает мой страх.

Она успокоилась, когда подумала о насущных проблемах, которые надо было решать непосредственно в данный момент. Она отослала свой Совет, пообещав смерть и боль для тех, кто не сможет обуздать свою страсть к насилию.

Далее, Преподобная Мать должна быть обучена новой дипломатии; нельзя идти рядом ни с кем, даже попарно. Со временем это станет легче. Досточтимые Матроны усвоят образ мыслей Преподобных Матерей. Настанет день, когда не будет больше Досточтимых Матрон; останутся только Преподобные Матери с усиленными рефлексами и повышенными сексуальными способностями.

Мурбелле пришли на память слова, которые она слышала, но до последнего момента не принимала их сердцем: «То, что мы можем сделать для выживания Бене Гессерит, не знает границ возможного».

Дункан поймет. Я не смогу утаить это от него. Ментат не сможет относиться ко мне так, словно я не пережила Агонии испытания Пряностью. Он поймет, что я стала другой. Он открывает свой ум так же легко, как я открываю дверь. Он осмотрит свою сеть: «Что я поймал на этот раз?»

Не то же самое ли произошло с леди Джессикой? Образ Джессики в Другой Памяти был искажен многочисленными передачами памяти. Мурбелла приподняла завесу и оживила старое знание.

Джессика. Ересь? Должностное преступление?

Джессика ринулась в любовь так же, как Одраде ринулась в море. В том и другом случае волны захлестнули Общину Сестер.

Мурбелла почувствовала, что память ведет ее туда, куда она не хотела идти. Боль сдавила ей грудь.

Дункан, о, мой Дункан! Она опустила голову, закрыв ладонями глаза. Дар, помоги мне. Что я должна делать?

Никогда не спрашивай меня, почему ты стала Преподобной Матерью.

Я должна. Последовательность ясна и…

Это следствие. Мысли о причинах и следствиях отвлекают тебя от цельной картины.

Тао?

Проще: Ты здесь.

Но Другая Память идет все дальше и дальше, и дальше…

Вообрази, что это пирамиды – переплетенные пирамиды.

Это слова!

Твое тело функционирует?

Мне больно, Дар. У тебя нет тела и поэтому бессмысленно говорить с тобой…

Мы занимаем разные ниши. Боль, которую я пережила, – не твоя боль, радость, которую я испытывала, – не твоя радость.

Мне не нужно твое сочувствие! О, Дар. Зачем я родилась?

Ты родилась для того, чтобы потерять Дункана?

Дар, прошу тебя!

Итак, ты родилась и теперь понимаешь, что никогда не может быть достаточно чего‑то. Ты стала Досточтимой Матроной. Что еще могла ты сделать. Но тебе было мало этого. Мало? Ты стала Преподобной Матерью. Ты думаешь, что этого достаточно? Никогда не бывает достаточно, пока человек жив.

Ты говоришь, что я постоянно должна жить за пределом своих возможностей.

Ха, нельзя принимать решения на такой основе! Разве ты не слышишь его? Не думай, делай! Ты хочешь избрать легкий путь? Почему обязательно испытывать печаль при столкновении с неизбежностью? Если это все, что ты можешь видеть, то сосредоточься на том, чтобы улучшить род человеческий!

Будь ты проклята! Зачем ты сделала это со мной?

Сделала что?

Ты заставила меня взглянуть на меня и моих бывших Сестер другими глазами.

Какими глазами?

Проклятие, ты же знаешь, что я хочу сказать!

Бывшие Сестры, говоришь ты?

Как ты коварна.

Все Преподобные Матери коварны.

Ты никогда не перестанешь учить!

Разве я учу?

Какой наивной и глупой я была! Я спрашивала, что вы делаете на самом деле.

Теперь ты знаешь это не хуже меня. Мы ждем, когда человечество станет зрелым. Тиран дал ему время, но теперь мы должны дать ему заботу.

Какое отношение Тиран имеет к моей боли?

Ты глупая женщина! Ты не сумела пройти испытание Пряностью!

Ты же знаешь, что это не так!

Перестань спотыкаться об очевидное!

Какая же ты сука!

Я предпочла бы называться ведьмой. Но и то и другое лучше, чем шлюха.

Единственная разница между Досточтимыми Матронами и Бене Гессерит заключается в местах, где они торгуют. Ты сочетала браком наши Общины Сестер.

Наши Общины?

Ты скрестила их для достижения власти! Как это отличается от…

Не извращай, Мурбелла! Сосредоточься на выживании.

Опять выживание!

Выживать в Общине, которая обеспечивает сохранность других. Так замужняя женщина вынашивает детей.

Итак, речь идет о первичном творении.

Это решение, которое тебе придется принимать самой; семья, и что связывает и цементирует ее. Что придает перца жизни и счастью?

Мурбелла начала хохотать. Она опустила руки, открыла глаза и увидела, что у ее стола стоит Беллонда и смотрит на Верховную укоризненным взглядом.

– Вечное искушение Преподобной Матери, – сказала Белл, – поболтать немного с Другой Памятью. Кто был на этот раз? Дар?

Мурбелла кивнула.

– Не доверяй ничему, что скажет тебе эта память. Это предания, а судить обо всем надо самой.

Одраде говорила об этом теми же словами. Смотреть на события давнего прошлого глазами давно умерших людей. Подглядывание в замочную скважину!

– Там нельзя пропадать часами, – сказала Беллонда. – Это очень утомительное упражнение, и его продолжительность должна быть ограничена. Надо стоять на твердой почве. Одной рукой держись за причал.

Опять! Прошлое, приложенное к настоящему. Как обогащает Другая Память повседневную жизнь!

– Это пройдет, – продолжала Беллонда. – Похоже на шляпу: ей радуешься, пока она новая, а потом привыкаешь.

Она положила на стол Мурбеллы доклад.

Старая шляпа! Старый пиджак! Так много в этих простых идиомах.

Мурбелла откинулась на спинку стула и принялась просматривать доклад Беллонды. В сознании неотвязно звучали слова Одраде: «Королева Пауков попала в мою паутину». Паутина несколько поизносилась, но она все еще способна захватывать существа, которые предстояло переварить. Запуск начального поля, мигнул индикатор, Беллонда от нетерпения скривила рот, застыв в ожидании. Ключевые слова: «Архив» и «Анализ».

Глядя на Белл, Мурбелла не могла не оценить мудрость, с какой Одраде использовала эту пожилую женщину. Пороки так же ценны, как и добродетели. Когда Мурбелла закончила чтение, Беллонда продолжала стоять, сохраняя прежнюю позу.

Верховная Мать понимала, как Беллонда относится к тем, кто вызывает ее. Она относилась к ним, как к не совсем полноценным людям, считая, что они слишком фривольно относятся к Архиву, и их надо постоянно ставить на место. Фривольность: настоящая bkte noire для Беллонды. Мурбелле это показалось забавным.

Она скрыла насмешку, продолжая с удовольствием наблюдать за поведением старухи. В отношении Беллонды приходилось соблюдать известную щепетильность. Ничто не должно отвлекать ее, силы нельзя распылять. Доклад был образцом краткости, выразительности. Каждое слово на своем месте. Аргументы убедительны. На основании такого доклада можно делать выводы и принимать решения.

– Тебе доставляет удовольствие приглашать меня? – спросила Беллонда.

Она гораздо умнее, чем мне казалось! Я вызывала ее? Она немногословна, но всегда знает, когда она нужна. Она всем своим видом говорит мне, что Сестры являют собой образец смирения. Верховная Мать может представлять собой все, что угодно, и не быть такой, как все остальные Сестры.

Мурбелла положила руку на доклад.

– Будем считать это точкой отсчета.

– Тогда мы должны начать, прежде чем твои подруги обнаружат видеокамеры наблюдения. – Беллонда уверенно села в свое любимое кресло‑собаку. – Там умерла, но я могу послать за Шианой.

– Где она?

– На корабле. Изучает коллекцию червей в большом зале. Она говорит, что каждую из нас можно научить управлять ими.

– Очень ценно, если это правда. Оставь ее в покое. Что со Сциталем?

– Он все еще на корабле. Твои подруги его не нашли. Пока. Мы скрываем его.

– Продолжайте делать это и дальше. Это хороший предмет для возможного торга. К тому же они мне не подруги, Белл. Что с Раввином и его партией?

– Они устроены с комфортом, но волнуются. Они знают, что Досточтимые Матроны здесь.

– Прячьте их хорошенько.

– Это сверхъестественно. Голос другой, но я отчетливо слышу Дар.

– Это эхо в твоей голове.

Беллонда рассмеялась.

– Теперь слушай, что ты должна распространить среди Сестер. Надо действовать с большой осторожностью, показывая себя миру, как людей, которыми следует восторгаться и которым надо подражать. «Вы, Досточтимые Матроны, можете не захотеть жить, как мы, но вы можете научиться нашим сильным сторонам».

– Ах вот оно что.

– Все упирается в собственность. Досточтимые Матроны – собственность своих вещей. «Я хочу этот дом, хочу игрушку, хочу этого мужчину». Вы берете то, что хотите, и пользуетесь до тех пор, пока это не надоедает вам.

– А мы идем по дороге, предназначенной нам, и радуемся тому, что видим.

– В этом‑то и заключается наш недостаток. Мы не даем себе отдыхать. Мы боимся любви и эмоций. Способность к самообладанию – способность корыстная. «Видите, что у меня есть. У вас этого не будет до тех пор, пока вы не пойдете по нашему пути». Никогда не пробуйте так обращаться с Досточтимыми Матронами.

– Ты хочешь сказать, что мы должны любить их?

– Но как еще можно заставить их восхищаться нами? Это победа Джессики. Когда она отдавала, она отдавала все. Мы слишком много накопили, теперь надо омыть мир нашим благом. Перед таким подходом невозможно устоять.

– Мы не так‑то легко соглашаемся на компромиссы.

– Досточтимые Матроны любят их не больше.

– Но это признак их бюрократического происхождения!

– Да, это научило их всегда идти по пути наименьшего сопротивления.

– Ты приводишь меня в замешательство. Да… Мурбелла.

– Разве я сказала, что мы пойдем на компромисс? Компромисс ослабит нас, и мы знаем, что есть проблемы, которые не решаются с помощью компромиссов. Мы должны принимать верные решения, какими бы горькими они ни были.

– Притворимся, что мы любим их?

– Это только начало.

– Это будет кровавый союз, объединение Бене Гессерит и Досточтимых Матрон.

– Я предлагаю делить нашу память с ними, как можно чаще. Мы можем потерять много людей, пока Досточтимые Матроны будут учиться.

– Военно‑полевой брак.

Мурбелла встала, думая уже о Дункане и о том, что он делает на корабле. Каким был корабль, когда она была там последний раз? Теперь он был открыт, перестав быть невидимкой. Странное нагромождение машин и механизмов; вид он имел, пожалуй, даже уродливый. Странно было даже представить себе, что эта чудовищная махина способна подняться в воздух и раствориться в космических далях.

Раствориться в космосе!

Она увидела соединение кусочков ментальной мозаики Дункана.

Фрагмент, который нельзя удалить! Настроиться… Не думай, делай!

В этот краткий миг Мурбелла поняла со всей страшной отчетливостью, что решил сделать Дункан.

***

Тебя могут сокрушить в тот момент, когда ты думаешь, что взял в свои руки решение своей судьбы. Будь осторожен и готов к неожиданностям. Когда мы творим, находятся другие силы, действующие в том же поле.

Дарви Одраде

– Двигайся аккуратнее, – предупредила его Шиана.

Айдахо вряд ли нуждался в подобном предупреждении, но тем не менее был признателен за него.

Присутствие на Капитуле Досточтимых Матрон облегчало задачу. Корабельные прокторы и охрана заметно нервничали. Приказ Мурбеллы запрещал ее бывшим подругам вход в корабль, но все знали, что враг здесь. Сканеры демонстрировали, как на посадочную площадку один за другим приземлялись лихтеры, откуда толпами высаживались Досточтимые Матроны. Многие из новоприбывших проявляли любопытство к чудовищному сооружению в космопорте, но никто не решился ослушаться распоряжения Великой Досточтимой Матроны.

– Они не ослушаются ее до тех пор, пока она жива, – пробормотал Айдахо, зная, что его могут услышать прокторы. – У них традиция – убивать лидеров, чтобы заменять их. Как долго продержится Мурбелла?

Видеокамеры работали на Дункана. Он знал, что через несколько минут его слова станут известны всем на борту корабля.

Шиана вошла в его кабинет вскоре после того и устроила Дункану форменный разнос.

– Что ты стараешься сделать? Ты же только расстраиваешь людей.

– Возвращайся к своим червям!

– Дункан!

– Мурбелла затеяла очень опасную игру! Она – единственный заслон между нами и этой стихией.

Он уже успел предупредить Мурбеллу о своей тревоге. Это не стало новостью для наблюдателей, но слухи разносились всеми, кто хотя бы краем уха слышал злые реплики Дункана. Клерки Архива, охрана корабля – словом, все.

Не слышали Дункана только Досточтимые Матроны. Мурбелла не допускала их в Архивы Беллонды.

– Время для этого наступит позже.

Шиана поняла свою роль.

– Дункан, перестань подогревать нашу тревогу или скажи, что нам делать. Ты ментат. Думай и действуй.

Ах, великий ментат должен продемонстрировать всем свои способности.

– То, что вы должны делать, совершенно очевидно, но я здесь ни при чем. Я не могу оставить Мурбеллу.

Но меня могут похитить.

Настал черед Шианы. Она вышла из кабинета и принялась разрабатывать свой план действий.

В качестве образца нам надо взять Рассеяние.

К вечеру она нейтрализовала всех Преподобных Матерей на борту и подала Дункану знак, что можно готовить следующий шаг.

Они последуют за мной.

Сами того не желая, представители Защитной Миссии подготовили сцену для восхождения Шианы. Большинство Сестер знало, какая сила таится в Шиане и как опасно то, что они делают. Но Шиана была здесь.

Неиспользуемая власть подобна марионетке: все видят нити, прикрепленные к телу и конечностям куклы, но никто не дергает за веревочки и кукла не движется. Соблазн велик: каждый думает: Я могу дергать за веревочки.

Давая пищу этому заблуждению, он связался с Мурбеллой:

– Когда я увижу тебя?

– Дункан, прошу тебя, – даже на экране проектора было видно, как она издергана. – Я занята. Меня не будет несколько дней.

На экране были видны Досточтимые Матроны, которые кривили физиономии, видя такое странное поведение своего лидера. Любая Преподобная Мать могла бы с первого взгляда определить, что они думают о Мурбелле.

Великая Досточтимая Матрона стала мягкотелой? Ведь это всего‑навсего мужчина!

Отключившись, Айдахо понял, что он видел вместе со всеми обитателями корабля.

Она в опасности! Разве она не понимает этого?

Теперь, Шиана, все зависит от тебя.

У Шианы были ключи, которыми можно было привести в действие полетные системы корабля. Мин не было. Никто не мог разрушить корабль, в последний момент нажав нужную кнопку. На корабле были только ценные пассажиры, особенно Тег. Другого груза не было.

Тег должен понять мой выбор. Другим – Раввину с его людьми и Сциталю – придется разделить нашу судьбу.

Футары в своих безопасных клетках мало тревожили Дункана. Интересные животные, но в данный момент это было не важно. В этой связи мысли о Сцитале тоже были достаточно мимолетны. Маленький тлейлаксианец оставался под круглосуточным неусыпным наблюдением, невзирая на другие волнения, которые обуревали охранников.

Он лег спать с разгоряченными нервами, причина чего была ясна каждому наблюдателю в Архиве.

Его драгоценная Мурбелла в опасности.

Она действительно была в опасности, но он не мог защитить ее.

Одно мое присутствие только усугубит опасность.

Поднявшись на рассвете, Дункан вернулся в оружейную мастерскую, чтобы ее демонтировать. Шиана нашла его там и попросила пройти к ней в секцию охраны.

Там уже ждали около дюжины прокторов. Выбор, который они сделали, проголосовав за нового предводителя, не удивил Дункана. Гарими. Он слышал о ее поведении на Собрании. Подозрительна. Тревожна. Готова интриговать и играть в свои игры. Это была женщина с суровым трезвым лицом. Говорили, что она редко улыбается.

– Мы отключили наблюдательные камеры в этом помещении, – сказала Гарими. – В центральной диспетчерской увидят, как мы перекусываем и болтаем об оружии.

Айдахо почувствовал спазм в желудке. Люди Белл быстро раскусят эту маскировку. Особенно он опасался за свою куклу. Ее раскроют в считанные минуты.

Гарими правильно поняла гримасу Дункана, когда он нахмурился.

– В Архиве у нас свои люди.

– Мы собрались здесь, чтобы спросить, отправишься ли ты с нами? – сказала Шиана.

Его удивление было неподдельным.

Остаться здесь?

Он даже не раздумывал над этим вопросом. Мурбелла больше не принадлежала ему. Ее привязанность к нему рухнула. Она пока не приняла этого. Но она сделает это в тот момент, когда от нее потребуют принять решение, которое ради целей Бене Гессерит поставит Дункана в опасное положение. Теперь же она просто избегает встреч с ним без достаточных на то оснований.

– Вы собираетесь в Рассеяние? – спросил он, глядя на Гарими.

– Мы спасем все, что сможем. Проголосуем ногами, как говорили в очень давние времена. Мурбелла развалила Бене Гессерит.

В этих словах был скрыт неоконченный спор, который, как он верил, мог разрешиться победой Общины. Сестры не были согласны поддерживать игру Одраде дальше.

Айдахо глубоко вздохнул.

– Я отправлюсь с вами.

– Потом будет поздно жалеть, – жестко предупредила его Гарими.

– Это было бы глупо! – сказал он, давая выход своему горю.

Гарими не была бы удивлена таким ответом Сестры. Но Айдахо своим решением потряс ее, и она несколько секунд молчала, собираясь с мыслями. Честность поразила ее.

– Конечно, это глупо. Прошу меня простить. Ты уверен, что не хочешь остаться? Мы должны дать тебе шанс самому сделать свой выбор.

Щепетильность Бене Гессерит по отношению к верным слугам!

– Я присоединюсь к вам.

Горе, которое было написано на его лице, было непритворным. Он и не скрывал его, когда вернулся к консоли управления.

Мое предопределенное положение.

Он не старался скрыть свои действия, когда занялся кодами корабля.

Свои люди в Архиве.

На экране проектора замелькали электрические контуры, показавшие разрыв кода и цепей управления кораблем. Как обойти этот разрыв, Дункан понял через несколько секунд пристального изучения схемы. Ментат был готов к решению такой задачи.

Любое множество имеет свою простую суть.

Айдахо выпрямился в кресле и принялся ждать.

Момент отрыва от земли отдался грохотом в голове. Он на мгновение потерял сознание и пришел в себя, только когда корабль, оторвавшись от поверхности планеты и преодолев притяжение, вошел в свернутое пространство.

Айдахо взглянул на проектор. Вот они: пожилая чета в саду. Увидел он и переливающуюся сеть. Мужчина указывал на нее рукой и радостно улыбался. Фигуры двигались на фоне изображения цепей корабля. Сеть стала расти, нити утолщались на глазах, постепенно превратившись в ленты, которые были шире, чем линии на электрических схемах корабля.

Губы мужчины сложились в слова, которые Дункан угадал, не услышав ни звука: «Мы ждали тебя».

Руки Айдахо потянулись к консоли, чтобы изменить расположение цепи. На нежности и любезности просто нет времени. Надо разрушить идентификационную систему. Через секунду он добрался до процессора системы. Оттуда можно было выключать целые системные блоки. Сначала навигационная система. Он увидел, что сеть начала тускнеть и постепенно исчезать. На лице мужчины отразилось удивление.

Потом настала очередь нулевых полей. Айдахо почувствовал, как корабль пронзил свернутое пространство. Сеть растягивалась, наблюдатели, все те же мужчина и женщина, становились, наоборот, короче и прозрачнее. Айдахо выключил память, стерев все свои данные.

Сеть и наблюдатели исчезли с экрана проектора.

Откуда я мог знать, что они здесь?

У него не было ответа. Ясно было только одно: он просто привык к повторяющимся видениям.

Шиана не показывалась, и Айдахо нашел ее у пульта временного управления кораблем. Она смотрела на панель с выражением неописуемого ужаса на лице. Проекция показывала, что они вышли из свернутого пространства. Айдахо не видел знакомых галактических систем, но он ожидал этого.

Шиана резко повернулась и посмотрела на Гарими.

– Мы потеряли все наши базы данных!

Айдахо постучал пальцем по своему виску.

– Они здесь, – сказал он.

– Но нам потребуются годы, чтобы восстановить самое необходимое! – запротестовала Шиана. – Что произошло?

– Мы находимся на корабле, не поддающемся идентификации, в неопознанной вселенной, – ответил Айдахо. – Но разве не этого вы хотели?

***

Нет никакого секрета в сохранении равновесия. Надо просто почувствовать волну.

Дарви Одраде

Мурбелле показалось, что прошла целая вечность с того момента, когда до нее дошло решение Дункана.

Раствориться в космосе! Покинуть меня!

Приобретенное при испытании Пряностью неизменное чувство времени подсказало ей, что на самом деле прошло не больше секунды, но впечатление было таким, словно Мурбелла знала о выборе Дункана с самого рождения.

Его надо остановить!

Она потянулась к пульту, когда Централ содрогнулся, как от землетрясения. Вибрация продолжалась неопределенно долго, потом стала медленно ослабевать.

Беллонда вскочила на ноги.

– Что это?..

– Только что стартовал корабль‑невидимка, – ответила Мурбелла.

Беллонда схватилась за пульт, но Мурбелла остановила ее.

– Он уже взлетел.

Она не должна видеть мою боль.

– Но кто… – Беллонда осеклась на полуслове. Она уже обдумала все, что произошло, и пришла к тем же выводам, что и Верховная Мать.

Мурбелла вздохнула. В ее распоряжении были все ругательства, накопленные человечеством за его долгую историю, но ругаться не хотелось.

– Я буду обедать в своей личной столовой вместе с членами Совета. Я хочу, чтобы ты тоже там присутствовала, – сказала Мурбелла. – Пусть Дуана опять приготовит тушеных устриц.

Беллонда хотела было возразить, но произнесла только одно слово:

– Опять?

– Ты что не помнишь, что вчера я ужинала одна? – Мурбелла напомнила о своих правах.

У Верховной Матери свои обязанности!

Надо сделать так много: следить за картой, за течением рек и за одомашниванием Досточтимых Матрон.

Волны бросают тебя из стороны в сторону, Мурбелла. Но ты снова встаешь и начинаешь свое восхождение вверх. Семь раз вниз и восемь раз вверх. Ты можешь балансировать на этой странной поверхности.

Я знаю, Дар, и добровольно воплощаю твою мечту.

Беллонда продолжала молча взирать на Верховную Мать. Мурбелла нарушила молчание:

– Я заставила своих советниц сесть на расстоянии от меня за вчерашним обедом. Это было так странно: огромная столовая и всего два занятых стола.

Зачем я веду эти пустопорожние разговоры? Как мне оправдать свое необычное поведение?

– Мы недоумевали, почему ты не допустила нас к обеду в нашу собственную столовую, – сказала Беллонда.

– Чтобы спасти вам жизнь! Но вы должны соблюдать и их интересы. Я читала по губам их высказывания. Ангелика говорила: «Она ест что‑то тушеное. Я слышала, как она обсуждала с поваром это блюдо. В какой чудной мир мы попали! Надо попробовать блюдо, которое она заказала».

– Попробовать, – повторила Беллонда. – Понятно.

Она помолчала, потом снова заговорила:

– Ты знаешь, что Шиана взяла полотно Ван Гога из… твоей спальни?

Почему мне так больно?

– Я заметила, что картина исчезла.

– Она сказала, что возьмет ее на время в свою комнату на корабле.

Мурбелла сжала губы.

Будь они прокляты! Дункан и Шиана! Тег, Сциталь… Все они бежали, и нет способа догнать их. Но у нас есть лаборатории, есть клетки Айдахо, которые можно выделить из наших детей. Это не то же самое, но очень близко. Он думает, что может сбежать от меня!

– Ты хорошо себя чувствуешь, Мурбелла? – участливо спросила Беллонда.

Ты предупреждала меня о диких выходках, Дар, но я не слушала тебя.

– После ужина я поведу своих советниц по Централу. Прикажи послушницам, чтобы перед уходом нам подали сидр.

Беллонда, ворча, удалилась. Но в этом поведении не было ничего удивительного. Старуха осталась верна себе.

Куда теперь ты поведешь меня, Дар?

Ты хочешь иметь поводыря по жизни? Разве ради этого я умерла?

Но они взяли с собой и Ван Гога!

Тебе будет не хватать этой картины?

Зачем они взяли ее, Дар?

В ответ раздался язвительный смех, и Мурбелла была счастлива, что никто, кроме нее, не может его слышать.

Разве ты не видишь, чего они хотят?

Воплотить схему Защитной Миссии!

Нет, не только. Их замысел намного шире… Наступает следующая фаза: от Mуад'Диба, Тирана, Досточтимых Матрон и нас к Шиане… и к чему еще? Разве ты не видишь этого? Ты уже готова назвать цель, она оформилась в твоих мыслях. Прими ее безропотно, как ты проглотила бы горький напиток.

Мурбелла вздрогнула.

Ты поняла, в чем заключается горькое лекарство будущего Шианы? Мы всегда полагали, что лекарства должны быть горькими, иначе они неэффективны. В сладости нет исцеляющего действия.

Это должно случиться, Дар?

Некоторые захлебнутся этим лекарством, но те, кто выживет, смогут создать много интересного.

***

Парные противоположности ограничивают твои устремления, и ты становишься их заложником.

Бич Дзенсунни

– Ты специально дал им уйти, Дэниел!

Старушка вытерла руки о запачканный садовый фартук. Раннее летнее утро. Распустившиеся цветы; с окрестных деревьев раздавались призывные трели птиц. Небо затянуто легкой дымкой, горизонт сияет желтоватым светом восходящего солнца.

– Знаешь, Марти, я сделал это не специально, – ответил Дэниел. Он снял шламу, пригладил ладонью седые волосы и надел шляпу. – Он меня удивил. Я знал, что он видит нас, но не думал, что он разглядит и сеть.

– А я нашла для них такую прекрасную планету, – посетовала Марти. – Одну из лучших. Там они могли бы по‑настоящему испытать свои способности.

– Теперь поздно стонать по этому поводу, – отрезал Дэниел. – Они там, где мы не сможем их найти. Он проник во многое, но я думал, что в любом случае сумею его легко поймать. Я ошибся.

– С ними был и Мастер Тлейлаксу, – проговорила Марти. – Я заметила его, когда они скользнули под сетью. Мне бы хотелось заполучить в нашу коллекцию еще одного Мастера.

– Не понимаю, зачем он тебе нужен. Вечно они свистом подзывают нас и вообще относятся, как к собакам. Все время приходится ставить их на место. Мне не нравится так обращаться с Мастерами, и ты это знаешь! Если бы не они…

– Они не боги, Дэниел.

– Мы тоже.

– Все же я думаю, что ты специально дал им удрать. Ты ничего не хочешь, тебе бы только подстригать свои любимые розы!

– Ну и что бы ты хотела сказать Мастеру? – спросил Дэниел.

– Я бы очень хотела подшутить над ним, когда он спросил бы, кто мы такие. Они всегда это спрашивают. Я бы сказала ему: «А что вы ожидали увидеть? Бога с развевающейся бородой?»

Дэниел рассмеялся:

– Это было бы забавно. Им было бы тяжело признать, что лицеделы могут стать независимыми от них.

– Не вижу причин. Это же естественное следствие. Они сами дали нам способность усваивать память и опыт других людей. Собрать побольше того и другого и…

– Это же наши маски, Марти.

– Все равно. Мастера могли бы давно понять, что в один прекрасный день мы наберемся чужого опыта и научимся сами принимать решения относительно своего будущего.

– И их будущего тоже?

– О, я извинилась бы перед ним, когда поставила бы его на место. Можно так много сделать, когда управляешь другими, не правда ли, Дэниел?

– Марти, когда ты напускаешь на себя такое выражение, мне сразу же хочется идти подстригать розы. – Он отошел к кустам, на которых на фоне зеленых листьев виднелись черные цветы размером с человеческую голову.