Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Эпилог I
– Слушай, Уолт, – начал говорить Бивас, задумчиво разглядывая могучий дуб, чьи корни вырвались из темницы земли и кривыми арками расползались на захват новых владений. – Гривомудрая – это как? Мудрая грива? Или какая‑то «гривом удрая»? – Отстань. Бивас обиженно засопел. Обижался и сопел он где‑то минуту, потом снова предпринял попытку разговорить товарища. – Слушай, я тут на днях философский трактат одного ааргха прочитал. О сущности Невидимого Розового Единорога. И… Взгляд Уолта был выразительнее многих слов. «Философский? Прочитал?» Сомнение скорее касалось вообще умения Биваса читать, нежели того, что он ознакомился с философским трактатом. Вместо Уолта, молчаливого в последние дни, словно он принял обет, откликнулся Алфед Лос, сопровождавший боевых магов в их прогулке по Перипату. – Не подразумеваешь ли ты книгу Урграмаха Четыресмегиста, где он касается принципиальных вопросов веры и соотношения мнения и истины в религиозных практиках? – Э… да? – рискнул предположить Бивас. – Тогда возрадуйся! Не далее как в прошлом месяце я рецензировал ее для журнала «Магия и жизнь» и могу в полной мере обсудить с тобой вопросы, касающиеся доксического знания и его верификации! «Спасите!» – заорать Бивасу не позволила масконская гордость, но глаза выдавали его с головой. – Пойдемте лучше пить пиво. – Ударий решил внести предложение, подходящее, как он был свято уверен, для любой ситуации. «Хорошее пиво и Тварь оценит», – любил приговаривать маг после четвертой кружки гномьего темного. Ксанс и Бертран поддержали Удария. Бертран к тому же вспомнил, что сегодня травницы празднуют что‑то вроде Восьмого Дня Недели, а это значит, что сговорчивых девиц под вечер найти будет довольно легко. – Вы думаете, их тоже заинтересует проблема апофатики Невидимого Розового Единорога? – оживился Алфед. – Заинтересует, заинтересует! – закивал Ксанс. Он давно поспорил с Бивасом о том, что будет делать Лос в комнате с тремя голыми девицами: разглядывать их с научным интересом, читать лекцию о единицах магической силы или же все‑таки предастся плотской любви, – и Ночному эльфу все не терпелось доказать правоту своей точки зрения. Пьяные травницы подходили для этого лучше всего. – Идите, – сказал Уолт. – Нет, ну так дело не пойдет! – возмутился Бивас. – Слушай, Уолт, ты же, насколько я знаю, любишь много читать? «Кому‑то же надо!» – ответил взгляд Ракуры. Бивас не смутился и продолжил: – Так вот, в большинстве приключенческих книжек все как начинается, а? Герой просыпается после безумной пьянки с жутким похмельем. А после этого отправляется приключаться. И вот кажется мне, – Бивас многозначительно ткнул пальцем в небо, – что успех‑то книги во многом от пьянки и зависит! – С какого перепугу ты пришел к такому выводу? – изумился Ксанс. – Ну как? Вот смотрите: каждый знает, что такое похмелье. Каждый страдал от него. А герою надо сопереживать! Синэстезия – или как там ее? Вот герою и сопереживают. Простой народ тянется к близкому, знакомому и родному. Поменьше умничанья, побольше сисек! – Ты вообще это к чему все говоришь? – поинтересовался Бертран. – А это… Ну дык это… Уолт должен идти с нами! – Не могу, – вздохнул Ракура. – Рад бы, но меня Джетуш вызывает. – Магистр обозначил Жест, указывавший на телепатическую связь. – Так что идите, а я, как освобожусь, подойду. В эту часть Главного Корпуса доступ имели немногие. Длинный высокий коридор. Стены в виде развернутых Свитков чуть заворачивались на концах вверху и внизу. Вычурные магические знаки на стенах, не содержащие Силы – или Уолт не мог ее ощутить. Высокие стрельчатые окна. Статуи Великих Архимагов древности, по преимуществу полубогов. Ажурные каменные лилии – по вечерам и ночью они разгорались дневным светом. Иногда в нишах стояли артефакты – и снова Уолт не мог уловить, заряжены они магической энергией или нет. Всезнающая мощь Меона осталась в Подземелье. Уолт оставил ее в Подземелье. Правильно ли он поступил, когда за несколько мгновений до возвращения отправился в Аномалию, к затянувшему рану Наосу, и вышвырнул Тень из души вместе с Меоном и остатками Тиэсс‑но‑Карана? Тогда, возле Наоса, ему казалось, что другого выхода нет. Могущество Меона очаровывало. Могущество Меона манило. Могущество Меона пугало. Он уже изменил воспоминания наставника, Фа и Эльзы, вычеркнув все, что касалось Аномалии и последних событий в Цитадели, скрыл и собственные – Архиректор по возвращении обязательно залезет к нему в голову как всегда неожиданно и бесцеремонно. Кстати, так и случилось. Первым Эвиледаризарукерадин просканировал Уолта, а уже потом принялся за Джетуша и Эльзу. Фа, вернувшаяся в Преднебесную, главе была недоступна, о чем тот сожалел и не скрывал этого. В сознании Уолта, Эльзы и Джетуша Архиректор увидел одно и то же: в убоговской борьбе за власть чуть не погибли все нанятые маги, вскрывшие заговор Таллиса Уберхаммера и Грисса Шульфица против Архистратига Аваддана, и когда Разрушители сошлись в ужасной схватке, маги поспешили покинуть Пятый Круг Нижних Реальностей. Пострадала Эльза и погиб дознаватель Конклава, следящий за Уолтом. Уолт и Джетуш выжили. Там, возле Наоса, Уолт отбросил все, что связывало его с Меоном, вернув Тень в родную стихию. В качестве благодарности Тень орал благим матом и крыл Уолта на чем свет стоит. И угрожал. Кричал, что теперь без него Ракуре точно крышка, что когда придет время, он пожалеет! И что время это – не за горами! – Я справлюсь сам, – ответил Уолт. Меон мог многое. Но он не смог вернуть Эльзе Локусы Души. Ракура не хотел, чтобы кто‑то еще так пострадал из‑за него. И он больше не хотел жить, не вспоминая. Последним усилием, отдавая Тень Наосу, Уолт сделал так, чтобы никто не смог увидеть в его разуме отражения прошлых жизней, открыл Проход в Равалон, минующий Везде‑и‑Нигде с Ангелом Небытия, и вернулся. Никто не заметил, что Уолт отлучался. Мрачный Глюкцифен ничего не рассказывал Леонарду, подменявшему Магистров, дожидаясь, пока тот снимет Ограничение Времени и откроет Проход обратно в Подземелье, воззвав к Максвеллиусу. Убоги торопливо покинули мир смертных, опасаясь явления богов. И сразу после этого Джетуш открыл портал прямо в покои Архиректора, не объясняя подвергшимся воздействию убоговской магии ученикам, почему Уолт держит на руках Эльзу, куда подевались кони и по какой причине они смутно помнят последние четыре дня. Архиректор как раз пытался напоить Банкаста кефиром из Священного Источника, созданного Хоки в Восточных степях. Банкаст капризничал и повелительно мяукал, требуя, чтобы глава Школы Магии макал палец в кефир и давал его облизывать. Пускай лакают со всяких там блюдечек, скажем, студенты, а мы – волшебный кот Архиректора! И требуем соответствующего отношения! Дайре не повезло: выходя из портала, она умудрилась наступить Банкасту на хвост и тут же обзавелась кровным врагом до конца жизни. Бертран на полном серьезе предложил Темной Бестии уйти в жрицы под защиту богов. Ну а потом завертелось, закружилось: сканирование сознания, выявление скрытых инвольтаций, полуночные беседы с Архиректором и Джетушем. Глава ждал делегации убоговских Вестников от Баалааба, но, видимо, Разрушителям хватало проблем с разборками за освободившийся от хозяина Кратос. …Стоявший у стрельчатого окна Джетуш не обернулся, когда Уолт подошел. Лишь вздохнул и бросил: – Странное дело, Уолт. Сегодня мне отписался друг из Конклава. Хороший друг, надежный. В Седьмом департаменте нет тринадцатого отдела. Никакой закрытой информации, никаких тайн – тринадцатого отдела не существует ни официально, ни неофициально. И никогда не существовало. Об Игнассе фон Неймаре, если это его настоящее имя, тоже никто не слышал. Я сбросил гештальт, попросил поискать. Но думаю, ничего не найдут. Маг такого уровня легко может изменить даже рисунок собственной ауры. – Но зачем ему было обманывать нас, учитель? – Не знаю, – раздраженно сказал Земной маг. – Эв над этим голову уже который день ломает. Ох, Уолт, надеюсь, тобой не Отверженные заинтересовались. – Для чего я сдался чернокнижникам? – В жертву принести, – буркнул Джетуш. – Или какую‑нибудь девицу под тебя подложить – вдруг соединение ваших Астральных Созвездий предсказывает рождение могучего Черного мага? Тьфу, гадость какая! Не уточняя, имеет он в виду под «гадостью» – могучего Черного мага или совокупление Уолта с какой‑нибудь девицей, Джетуш отвернулся от окна и кивнул на стену. – Эльза просила тебя прийти, Уолт. Поэтому и позвал. Ступай к ней. Неприметная дверца в похожей на Свиток стене. За дверью комната. Шкаф с книгами, письменный стол, кровать. И чуть ли не искажающие реальность заклинания – много медицинских заклинаний. Бесполезных заклинаний. Выписанные со всего Ундориана маги‑лекари разводили руками. Вернуть магические способности ар‑Тагифаль было невозможно. Эльза сидела на кровати и смотрела в окно. Клубящаяся на кронах деревьев зелень радовалась наступлению месяца Цветения, отражалась на лице девушки изумрудными бликами. Еще можно сравнить с октариновой гаммой, близкой к смеси фиолетового и зеленого… Нет. Нельзя сравнить. Эльза видела слабые отблески магических цветов, но полноценные цвета волшебства теперь навсегда были от нее скрыты. В этом виноват ты, Уолт. Она повернулась и улыбнулась ему, застывшему на пороге. Толчок в спину – Джетуш помог ученику выйти из ступора и войти в комнату. С легкой улыбкой Земной маг закрыл дверь, оставляя молодых людей наедине. Боги, помогите этим смертным, которые так часто не понимают друг друга и самих себя. Помогите им понять.
II
– И напоследок, уважаемые, я хотел бы, чтобы вы рассмотрели данные по одному интересному субъекту. Свитки с блиц‑информацией я только что переслал каждому из вас. – Уолт Намина Ракура. – Я уже второй раз слышу его имя. Не он ли помешал осуществлению проекта «Проклятая Кровь»? – Да, экселенц, вы правы, именно он. – Не кажется ли вам, коллега, что его вмешательство в наши два основных проекта является… противодействием? – «Виртуалы» утверждают, что его появление в ветвлении событий случайно. – Случайно? Два раза? Позвольте, я сам перепроверю выводы «виртуалов». – Извольте, коллега. Кстати, к слову. Амальгама снова пыталась проникнуть в Равалон через Нижние Заслоны. Такого мощного удара Подземелье еще не испытывало. – Однако Архилорд не соизволил беспокоиться. Значит, нападение Амальгамы оказалось не так опасно, как можно представить. – Да‑да, уважаемые, Амальгама переоценила себя. Проект «Кружева Бессмертия» провалился, но проект «Шуньята» себя оправдал. Теперь среди Разрушителей у нас есть союзники. – Я разделяю вашу радость по поводу проекта «Шуньята», однако не забывайте: провал «Кружева Бессмертия» откладывает осуществление плана «Нирвана» на несколько десятилетий. И мне бы не хотелось, чтобы Уолт Намина Ракура снова случайно вмешался в наши дела. – Не могли бы вы уточнить, как именно он вмешался в «Кружева Бессмертия»? – Соглядатай, к сожалению, не смог предоставить полной картины происшедшего, но, судя по всему, Ракура сумел как‑то повлиять на действия нашего компаньона. – А точнее? – Увы, точнее не скажешь. Или появился там, где не надо, или натолкнул убогов на ненужную мысль. Раздражающий субъект. Думаю, мы воспользуемся Стражами Системы, если Ракура снова объявится. – Почему бы не стереть его прямо сейчас, коллега? – Потому что Джетуш Сабиирский и Эвиледар оказывают ему протекцию. А наш соглядатай позволяет через косвенные действия Ракуры узнавать о делах Архиректора. – От этого есть польза, экселенц? – Да. Есть. В любой момент мы можем получить доказательства, что Школа Магии активно сотрудничает с Лангарэем. Ракура работает над магией крови, и не простой крови, а упыриной. Все это с разрешения Архиректора. Когда Школа будет нам мешать, мы сразу сдадим ее Конклаву, а уж он разберется быстро. – Значит, уважаемые, оный Ракура, сам того не зная, поможет осуществлению наших планов? Прелестно! – Постарайтесь, чтобы он не помешал действующим проектам. Какие сейчас находятся в разработке? – «Вечность», «Боль Хаоса», «Палач». Что касается последнего проекта, то тут следует подумать о привлечении Отверженных. – Подумаем. Какие проекты мы готовим к осуществлению? – «Печать бесстрашных», «Тьма», «Яд», «Общее дело». – Запомните, коллеги, Уолт Намина Ракура не должен помешать ни одному из этих проектов. – А если он снова…. случайно? – Тогда, несмотря на очевидную пользу, мы его сотрем. – В таком случае, на сегодня все. Встречаемся через год.
III
В тишине вечности глухо щелкнули ножницы. Орна Смера, Никакая Сестра, разрезала медную нить. Очередной смертный раньше положенного срока отправился в посмертие. Ничего удивительного. У богов нити золотые, спиралью уносятся в высь Порядка. Серебряные нити убогов всегда прямые, туго натянутой струной дрожат над бездной Хаоса. Между ними – ряды медных нитей. Смертные и Бессмертные считают, что Смера слепа. И именно поэтому она обрезает нити жизни, которые плетут Мала, Рода и Бабу. Но это не так. Просто иногда нить должна быть разрезана, но не потому, что так предопределено. А потому, что так сложились обстоятельства – и только поэтому. И тогда рядом оказывается Смера. Смертные шутят, говоря, что Смеры боятся даже боги и убоги. Смертные придумали, будто титанида может по своей воле разрезать нити, если ей не понравится поведение Бессмертных. Но и это не так. Все Орны не более чем инструмент в руках Создателя. Не Смера шла к нити, разрезаемой раньше отмеренного срока, а титаниду вели к ней. Бессмертные важно изрекали, что Младшая, Средняя и Старшая Орны суть воплощение Судьбы, а Никакая – суть воплощение Случая. Таким образом, говорили Бессмертные, проявляет себя Воля‑Желание Зодчего Миров. А это уж точно не так. Ибо для Тва рца нет ни Судьбы, ни Случая, а есть только Со‑Бытие. Орна задумчиво оглядела серебряные нити, тянувшиеся из зияющей бездны к миру смертных. Серебро опутывало медь – это смертные поддавались на уговоры, отдавая бессмертную душу за сущую безделицу. Серебро коконом охватывало пурпур – это духи, элементали, гении и прочие из стихийной братии попадали под власть убогов, лишившись своего Источника. Серебро переплеталось с золотом – это боги и убоги сходились в дуэлях в Безначальном Безначалье Безначальности. Серебряных нитей много. Много и золотых нитей. Но медных больше, намного больше. Поэтому и помогают боги смерти Старшей и Никакой Сестрам, обрезая нити смертных, за которыми те не успевают следить. Так повелось с тех самых пор, как первые смертные ступили на земли Равалона. Что значит одна разрезанная нить в этом гобелене судеб? Может, совершенно ничего. Может, изменение всего. Судьба и случай отплясывают в обнимку, а Зодчий Миров любуется танцем, смысл которого известен лишь ему. Бабу, Старшая Сестра, только разрезает нить, когда приходит срок, отмеренный существу. А Смера, Никакая Сестра, разрезает нить, когда мера оказывается несоответствующей. Нити смертных и Бессмертных режутся одинаково легко. Медь, серебро, золото. Когда все исчислено, взвешено и отрезано, между ними нет разницы. Орна Смера задумалась. Судьба и случай кружились вокруг в удивительном танце. В прекрасном танце. В бессмысленном танце. Co‑Бытие шло за Co‑Бытием, и разрезались новые нити. Медь, серебро, золото. Так было. Так есть. Так будет. Для вечности нет ничего нового. Однако даже вечности позволено удивляться. Вот и сейчас: в последний миг ножницы Смеры отодвинулись от другой медной нити. Только что судьбу сменил случай, превратившийся в новую судьбу, – и сразу же новую судьбу прогнал новый случай, став новейшей судьбой. Co‑Бытие для этого смертного, истинное Co‑Бытие. Смера точно знала: Создатель не вмешивается в дела своего Произведения. Но такое Со‑Бытие… Нет. Не Создатель. Может, кто‑то другой, но не Зодчий Миров. Стоящий ниже его на ступени Бытия, но способный подменить, если придется. Космократор, отвечающий за проявление Мультиверсума в Метаоне? Тваштар, ведающий проявлением в Меоне? Ангелы, именующие себя Наместниками Единого в Бытии? Кто‑то из Столпов Мироздания заинтересовался Уолтом Намина Ракурой и удержал его нить. Что же в тебе такого, смертный? Не часто Смера думала над подобными вопросами. Трепетали серебряные нити, тянущиеся в Хаос. Подрагивали золотые нити, тянущиеся в Порядок. Извивались медные нити, протянутые между Хаосом и Порядком. Они ждали титаниду. А Орна думала. Когда вокруг вечность, есть время подумать.
Date: 2015-07-17; view: 311; Нарушение авторских прав |