Глава 7. Новая эпоха 9 page

"Остерегайся сожалений, Дарион", - строго произнес Фэйрбэнкс, пристально глядя на юношу. - "Они - еще та чума. О многом ты просто не мог знать". "Я не сдамся, Фэйрбэнкс", - покачал головой юноша, пребывая в тяжелых раздумьях. - "Я добьюсь того, чтобы душа его обрела покой... Но скажи мне честно... Ведь это все сон, верно? Ты же мертв".

"Да", - улыбнулся Фэйрбэнкс. - "То, что осталось от моего смертного дела, гниет в казематах Алого Монастыря". "Тогда что это?" - вопросил Дарион, разведя руки в стороны. - "Почему ты здесь?" "Отыщи Тириона Фордринга, пребывающего в изгнании там, где река Тондрорил несет свои воды в Чумные Земли", - изрек Фэйрбэнкс". "Для чего?" - уточнил Дарион, но собеседник его уже поднялся на ноги. "Иди своим путем, мастер Дарион", - печально произнес он. - "А мне пора идти... пока не настала ночь".

"Погоди!" Дарион проснулся от собственного возгласа, однако детали сна - видения? послания? - отпечатались в его разуме. Подобрав Испепеляющему с пола полуразрушенной хижины, где он остался на ночь, Дарион двинулся к дереву, у которого привязал коня.

"Что скажешь, отец?" - с горечью обратился он к клинку, заключенная в котором душа которого упрямо отказывалась разговаривать с ним. - "Теперь изводишь меня молчанием? Не хочешь, кстати, материализоваться и срубить мне голову?.. Ладно, да будет так. Мы отправимся к реке Тондрорил, пока Алые Крестоносцы не настигли нас, чтобы забрать украденного мною коня".

У шумного водопада в Восточных Чумных Землях Дарион отыскал неприметную хижину, которая, вполне возможно, и является домом Тириона Фордринга - знаменитого в прошлом героя Второй Войны, а ныне - изгнанника, заклейменного паладинами Серебряной Длани как предателя, сдружившегося с орочьим отродьем.

"Эй, Тирион!" - прокричал Дарион, не желая, чтобы Фордринг - если он действительно проживал в сей хижине - посчитал его за врага. - "Тирион Фордринг!" Ответа не последовала, и юноша, пожав плечами, осторожно приоткрыл дверь домика, ступил внутрь... и в то же мгновение ощутил молот, приставленный к шее.

"Что у тебя за дело, юноша?" - неприветливо вопросил седовласый длиннобородый человек, могучее сложение которого выдавало бывалого воина. "Мое имя... Дарион", - прохрипел юный Могрейн, благо молот - оружие паладинов Света - несколько смущал его, благо оказывал немалое давление на шею. - "Дарион Могрейн, сир. Я пришел, чтобы просить тебя о помощи".

"Младшенький Александроса?" - во взгляде Тириона приязни ничуть не прибавилось. - "Я ничем не могу помочь тебе. Шел бы ты своей дорогой". "Свет ниспослал мне видение", - объяснил Дарион, когда бывший паладин счел возможным отвести молот в сторону. - "Он открыл, что ты можешь помочь мне... или, по краймей мере, дать мудрый совет!" "Значит, Свет указал тебе неверный путь", - с горечью молвил Тирион. - "Я - отверженный, изгой. Советую тебе уйти... и искать помощи в ином месте".

"Дело касается души моего отца!" - воскликнул Дарион. - "Может, ты и отверженный, изгой. Но ты - единственный, к кому я еще могу обратиться за помощью". "Души отца, говоришь?" - нахмурился Тирион. - "Александрос был олицетворением чистоты Света. Не могу представить, чтобы душе его что-то угрожало... Ладно, я выслушаю тебя. Ради твоего отца. Проходи".

...Позже, внимательно выслушав рассказ юного Дариона, Тирион надолго замолчал, погрузившись в раздумья. "Твой рассказ меня встревожил, и это еще мягко сказано", - изрек он наконец. - "Если дух Александроса и меч связаны, как ты утверждаешь... Когда я был судим - лишен ранга и положения в обществе, - то боялся, что Свет оставит меня. Но Свету нет дела до людских судилищ".

Протянув руку, Тирион принял у Дариона Испепеляющий и, воззвав к Свету, испросил явить ему истинную суть меча... после чего с гримасой искреннего омерзения вонзил меч в стол. "Меч снедает порча", - пояснил он. - "А внутри него пленена душа. Если она действительно принадлежит Александросу Могрейну, то, боюсь, от него ничего уже не осталось". "То есть?" - встревожился Дарион. "То есть душа твоего отца потеряна для искупления, мальчик", - пояснил Тирион. - "Ты сделал все, что мог. Думаю, тебе лучше примириться с этой мыслью". И с этими словами он вышел из дому.

"Мы должны найти способ!" - воскликнул Дарион, бросившись следом. - "Ты должен помочь мне!" "Твоя ливрея..." - не оборачиваясь, бросил Тирион. - "Ты не из Алых Крестоносцев..." "Я из нового ордена", - с гордостью произнес юноша. - "Серебряная Заря. Братство, которое верует в равенство всех рас и народов, посвятившее себя искоренению зла в мире".

И столь напыщенно и наивно прозвучали его слова, что Тирион не выдержал, расхохотался в голос. "Бедный глупец..." - вымолвил он наконец. - "Тебе предстоит бесконечное сражение". "Неужто вся душа твоя заполнена лишь горечью?" - покачал головой Дарион. - "Мой отец верил в тебя даже тогда, когда остальные проклинали твое имя! Неужели ты повернешься ко мне спиной, как повернулся к Таелану?"

"Ах ты, сопляк!" - Тирион в гневе обернулся к юноше. - "Не пытайся говорить со мной так, будто тебе ведома истина! Ты ничего не знаешь!" "Ты прав - я ничего не знаю!" - выпалил Дарион в ответ. - "Таелан никогда не говорил об этом. До меня доходили лишь слухи. Если отказываешься помочь мне, хотя бы расскажи, почему тебя окрестили предателем".

Таелан Фордринг вчитывался в строчки письма, которое знал наизусть, и которое было дорого ему как последняя память об отце. Неимоверно дорого, но в этом он не признается никогда и никому.

"...Я хочу, чтобы ты знал", - значилось на потрепанном листе пергамента, оставленным Тирионом сыну незадолго до изгнания его с земель королевства, - "что я очень люблю тебя и ты всегда пребудешь в моем сердце. Твоя жизнь и деяния станут моим искуплением, сынок. Ты - моя гордость и моя надежда. Будь хорошим человеком. Будь героем. Прощай".

В покои Таелана, слабо освещенные свечами, неслышно ступил Датрохан, приблизился к юноше, погрузившемуся в чтение знакомых до боли слов. "Письмо твоего отца..." - с ноткой неодобрения заметил он. - "Я слышал, что ты все еще носишь его с собой. Мы никогда не говорили о суде над Тирионом. Я был так, когда выносился приговор. Я был более, чем кто-либо изумлен, когда он отказался признать свои ошибки и просить суд о милосердии. Казалось, будто он вновь предает всех нас. Пусть мне больно говорить об этом, но твой отец заслужил изгнание. И сейчас он - отшельник, в то время как ты воплощаешь в жизнь волю Благого Света. У меня на тебя большие планы... Таелан. Я хочу, чтобы ты занял место Рено в качестве командующего в Алом Монастыре".

"Я?" - растерянно произнес Таелан. - "Ну, конечно, это было бы честью для меня". "Так пусть ею и будет", - произнес Датрохан. - "Твои возможности бесконечны, пока ты смотришь в будущее и не пытаешься жить прошлым. Я советую тебе сынок... сожги письмо".

С этими словами Сайдан Датрохан вышел за дверь, а Таелан поднес пергамент к пламени свечи... но в последний момент крепко прижал его к груди, склонил голову. Нет, это часть его наследия, и не расстанется он с нею за все блага этого мира.

"Охотясь, я заметил следы. Орочьи следы", - рассказывал Тирион Фординг молодому Дариону. Они сидели на склоне холма у лачуги, неотрывно взирая на низвергающийся водопад, и опальный паладин заново переживал всю боль, все моральные дилеммы... и сделанный им судьбоносный выбор...

"Кстати говоря, в ту пору орки были нашими злейшими врагами", - продолжал Тирион. - "Мы считали их злобными чудовищами... Следы привели меня к обрушившейся башне, где я обнаружил орка. Он был далеко не молод, но орк - он и есть орк. Мы сразились, и я с удивлением обнаружил, что умения одного не уступают другому. Поединок привел к тому, что башня окончательно обрушилась, и я лишился чувств. Позже я пришел в себя в собственной постели. После я узнал, что орк вытащил меня из-под обломков, привязал к седлу. Мой верный конь Мирадор привез меня домой. Я вернулся, чтобы поговорить с орком. Я узнал его имя - Эйтригг, ровно как и то, что "зеленокожие", которых столь истово ненавидят люди, ценят честь меня меньше нас. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Я поклялся, что сделаю все, чтобы исполнить его желание, но судьба обратилась против нас... Лорд-командующий Датрохан проведал об Эйтригге и приказал мне привести его и отряд воинов к тому месту, где скрывается орк. Эйтригг яростно сражался, но был взят под стражу. Я пытался вмешаться, но... было уже поздно. Меня обвинили в измене. И все же я не отказался от клятвы, данной Эйтриггу. Меня объявили предателем, с котором запрещено всякое общение. Эйтригга собирались казнить в Стратолме, но повесить не успели, ибо я спас его жизнь так же, как он ранее спас мою. А вскоре появился военный вождь Орды, Тралл, и увел Эйтригга с собой. Больше я его никогда не видел... То было делом чести. Без чести человек - ничто. Конечно, Утер, Датрохан и иные по-другому смотрят на это. Несмотря на мой статус "отверженного", я следил за мирскими событиями последних лет. В тот день, когда Таелана принимали в орден паладинов, я тайно присутствовал на церемонии. Я был так горд им... Но теперь, когда он яшкается с этими Алыми Крестоносцами... Извращенное сборище, которое такой же гнойник на наших землях, как и чума Плети".

"Таелан не такой, как они", - осторожно заметил Дарион, все еще находящийся под впечатлением от исповеди опального паладина. - "Я бы сказал, что он, скорее всего, просто сбился с пути... Хотя я понимаю, что он делает. Я знаю, каково это... потерять отца. Спасибо за рассказ, брат Тирион. Теперь я понимаю, что ты встал перед сложнейшим выбором и принял единственное верное решение. Я тоже принял решение, и сейчас должен встретиться с остальными в Часовне Надежды Света и продолжить свои поиски".

Дарион поднялся на ноги, устремился к мирно пощипывавшему травку коню... "Любовь", - неожиданно промолвил Тирион, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит седовласый воин. "Я поразмыслил над твоими словами", - пояснил Тирион, с лица которого не сходило задумчивое выражение, - "и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу зла, запятнавшее порчей меч, будет достаточно могущественно, чтобы освободить душу твоего отца. Но предупреждаю: подобное деяние порою - истинное испытание веры".

"Деяние со славу любви..." - тихо повторил Дарион. - "Спасибо. Тебе следует присоединиться к нам. Ты вдохновлял моего отца; ты можешь вдохновить и других. Серебряной Заре нужны такие люди, как ты". "Я видел, как все хорошее в моей жизни увядает", - отрицательно покачал головой Тирион. - "И все чего ради? Нет, твое предложение мне неинтересно".

"Когда-то ты был живым воплощением Света", - произнес Дарион, вскочив на коня. - "Вера, мудрость, доблесть... честь. Эти идеалы что-то для тебя значили. Ты можешь вновь стать таким человеком. Будь паладином. Будь вдохновением для других. Будь силой... Будь героем". И с этими словами

Дарион устремился прочь, а Тирион еще долго неподвижно стоял, глядя ему вслед. Юноша и не подозревал, что, сам того не ведая, всколыхнул чувства старого воина.

На закате лазутчики спешно доставили лорду Тирососу донесение в Часовню Надежды Света о том, что с севера и запада приближается неисчислимое воинство Плети, и оплота Серебряной Зари мертвяки достигнут в худшем случае на следующее утро, а то и еще раньше.

"Петля затягивается", - склонил голову лорд Максвелл; даже он на мгновение предался отчаянию. "Еще не поздно тебе и остальным спасти свои шкуры, сир", - прошептал брат Бриггс, склонившись к нему. - "Есть еще немного времени". "Ты хорошо хранил тайну Часовни Надежды Света, брат Бриггс", - грустно улыбнулся Максвелл. - "Но, похоже, тайна стала известна нашим врагам. Теперь нам предстоит... защитить то, что лежит под землею".

Объявив всеобщий сбор паладинов Серебряной Длани, Максвелл Тиросус терпеливо дождался, когда несколько сот воинов построятся у подножья холма, на котором и возведена скромная часовенка... имеющая столь великое значение для паладинов, и вовсе не из-за стратегических соображений. "Вы все знаете, что стоит на кону", - обратился лорд Тиросус к внемлющим ему паладинам. - "Если кто-то из вас хочет уйти, сейчас самое время это сделать... Никто? Встаньте рядом со мной, братья и сестры... и вместе - Орда, Альянс, Ночные эльфы, Кровавые эльфы - мы одержим победу! Ибо каждый из вас обладает тем, чего нет у врага - живым и доблестным сердцем воина!"

"Какую прекрасную встречу ты мне приготовил, брат Максвелл!" - отчетливо прозвучал звонкий голос; ведя коня в поводу, к лидерам ордена Серебряной Зари приближался тот, которого не чаяли они увидеть среди живых. "Дарион!" - восклинул Максвелл. - "Благодарение Свету, ты жив! А Александрос? Он..." Максвелл замолчал, не в силах продолжить, но Дарион понимающе кивнул.

"Мертв", - тихо произнес он, опустив голову. - "Он мертв... а его очерненная душа пленена ныне в Испепеляющем". "Мертв, пленена..." - растерянно повторил Максвелл. - "Не уверен, что понимаю тебя. А Грунн'хольд и остальные?" "Выжил лишь я один", - скорбно произнес Дарион. - "Я надеюсь, что погибли они, помогая одержать окончательную победу, и что я сумею даровать покой душе отца".

"Надеешься", - с оттенком грусти улыбнулся Максвелл. - "Ты пришел в нужное место... конечно, если мы сумеем уберечь его от Плети. Как раз сейчас они уже подступают". "Но почему?" - недоуменно вопросил Дарион. - "Зачем Плети нападать на скромную часовенку в дикоземье?" "Именно потому, что находится часовня в дикоземье, она и стала прекрасным выбором", - резюмировал Максвелл. "Но для чего?" - Дарион был вконец сбит с толку.

Вместо ответа Максвелл наказал Дариону следовать за ним, и повел юношу внутрь часовни, где обнаружились весьма обширные подземелья, в каменных нишах которых виднелись каменные саркофаги. "Я был среди тех немногих, кому поручили выполнение сей тайной задачи", - рассказывал Тиросус по пути, в то время как спутник его вертел головой по сторонам: он и помыслить не мог, что под землею скрывается подобное! - "После того, как Артас убил отца, нашего любимого короля, и Плеть разорила Лордерон и Столицу, было решено, что усопшие воители не должны встать в ряды воинства Короля Мертвых. Посему мы достали тела их с погостов и из катакомб: тела воинов, священников, паладинов... чемпионов давно минувших сражений... И мы переправили их сюда, в эту неприглядную далекую часовню, где вновь предали их освященной земле. Тысячу величайших воителей сего мира. Но стоит им попасть в лапы Плети..." "Они будут подъяты слугами Короля Мертвых", - мрачно кивнул Дарион. "Да", - согласился Тиросус. - "Детали машины разрушения, остановить которую невозможно". "Теперь я понимаю, почему столько воинов собрались снаружи, готовясь дать отпор врагу", - произнес Дарион. - "Для меня будет честью сражаться рядом с вами!"

Той ночью сон Дариона непрестанно тревожили кошмары; он погружался все глубже и глубже в мутное марево - в мир, куда не проникает Благой Свет. Но даже в сих чернильных глубинах Дарион видел отца, опускающегося в глубины забвения.

А на рассвете на равнине перед Часовней Надежды Света появилось воинство Плети - неутомимый вал, за которым оставалась лишь пустота. Сжимая Испепеляющий в руке, Дарион Могрейн встал рядом с Максвелом Тиросусом. "Час пробил, воины Света!" - зычно возвестил тот, обращаясь к изготовившимся к бою паладинам Серебряной Зари. - "Посмотрим же вместе смерти в глаза! За доблесть! За свободу!! За Азерот!!!"

А в следующую минуту армии сошлись на поле брани, и закипела жаркая сеча. Ни пяди свободной земли не оставили мертвяки Плети, а с небес атаковали чудовищные горгульи. Но самое страшное состояло в том, что павших воителей Серебряной Зари некроманты тут же обращали в мертвяков, и расправлялись те со своими же товарищами. Понимая, что в сем сражении против многократно превосходящих сил врага победу им не удержать, солдаты Серебряной Зари, тем не менее, не дрогнули, и продолжали бой. Ведь надежда, как ведомо, умирает последней, и да во тьме может вспыхнуть ее маячок.

Чуть после к сражению присоединился могучий седовласый воин, с легкостью разивший зомби и големов; бросив взгляд в его сторону, Дарион улыбнулся. Тирион Фордринг... Похоже, отец не ошибался в своем мнении о нем...

Несчетное количество нежити уничтожил Дарион Испепеляющим, но возник перед ним тот, против которого проклятый клинок бессилен. "Да возгласят геральды проклятых о нашей победе, ибо перед тобою - Кел'Тузад!" - провозгласил лич, наблюдая, как Дарион отчаянно продолжает разить мертвяков. - "Испепеляющий не столь силен, мальчишка... никакое оружие не сможет долго противостоять могуществу Плети! Число ваших воинов неумолимо сокращается. Ваши солдаты валятся с ног от усталости. Ваше начинание обречено. Какая еще может быть цель твоего жалкого существования, кроме как принять смерть? Склониться перед повелителем?"

Слова могущественного лича эхом отдавались в ушах Дариона, но он продолжал сражение, не смея отвлекаться ни на что иное. "Где же сейчас твой Свет, в который ты так истово веришь?" - глумливо вопросил Кел'Тузад. Слова его, ровно как и прощальная фраза Тириона, привели Дариона к осознанию сути его предназначения. Деяние во славу любви...

"Вот оно что!" - выдохнул юноша. - "Вот почему Свет никогда не омывал меня так, как отца. Я недостаточно веровал. Свет уже однажды вывел меня из тьмы. Возможно, он содеет то же еще раз. Быть может, это наш единственный шанс. Истинное испытание веры... деяние во славу любви. Вот, стало быть, в чем мое предназначение. Да будет так. Моя душа за твою. Я люблю тебя, папа".

И на глазах потрясенного до глубины души Тириона и иных воителей Серебряной Зари Дарион Могрейн пронзил себе грудь Испепеляющим. Вновь, как и в ночных кошмарах, ощутил он, как погружается в мутные глубины, тщетно пытаясь вздохнуть. Но за мгновение того, как канул он в пучины забвения, узрел Дарион сияние Света...

Столп ослепительного Света ударил с небес, сокрыв нечестивое воинство Плети, разом испепелив сотни, тысячи мертвяков. "Что это, Тиросус?" - в страхе и благоговении выдохнула Чистосердечная, отвлекшись от сражения. - "Что происходит?" "Это возмездие, офицер Чистосердечная", - отвечал лорд Максвелл. - "Возмездие тысяч душ, жаждущих отмщения".

Мир Дариона растворялся, ускользал, но достиг его далекий глас, который он не надеялся услышать боле. Глас отца. "Я люблю тебя, сынок", - прошелестел голос. - "Всем, чем я есть... чем был... чем буду".

Голос затих, и приблизилась тьма, которую Дарион принял, ибо в том состояла суть приносимой им великой жертвы. "Теперь ты мой, мальчишка", - ликующе расхохотался Кел'Тузад. - "Восстань, Дарион Могрейн. Восстань, Испепеляющий!"

Дарион, ныне - рыцарь смерти, вечный служитель Плети, - поднялся на ноги; грудь еще все его пронзал исполненный порчи Испепеляющий. "Да, мы не достигли цели, но я удовлетворюсь тем, что получу в услужение тебя", - произнес Кел'Тузад. - "Плеть всегда может вернуться к Часовне Надежды Света. А теперь скажи мне, мальчишка... кого ты любишь?" Выдернув меч из груди, Дарион поднял взор на лича, честно ответив: "Никого".

...Пусть Дарион и не мог больше слышать голос Александроса, дух того, пребывающий ныне среди душ доблестных воинов, погребенных в Часовне Надежды Света, обратился к нему в последний раз: "Твоя жертва останется вечной ношей на моей душе, сынок. Ты никогда не оставлял меня, не оставлю тебя и я. Ибо ты преподал мне самый важный урок из всех, которые я усвоил: надежда... не умирает никогда!"

Чуть позже, отразив атаку нежити на Часовню Надежды Света, воители Серебряной Зари вновь нанесли удар по некрополю, проникнув во внутреннее святилище, пребывающее под охраной морозного ящера Сапфироса, некогда - синего дракона, обращенного Артасом в мертвяка. Покончив с несчастным, герои пробились в личные покои Кел'Тузада, где уничтожили физическое тело лича. Конечно, душа последнего тут же отправилась в загодя приготовленную филактерию. Прихватив оную, герои отправились в Часовню Надежды Света, но по пути некая сила воздействовала на их разумы, наказав передать вместилище души Кел'Тузада отцу Иниго Монтою, члену Братства Света, занятому изучением активности Плети на территории Лордерона. Так герои и поступили, но что интересно - к официальным лицам ордена Серебряной Зари филактерия так и не попала. Сохранил ли ее Иниго Монтой для себя? Или передал неким таинственным господам, буде таковые у него имелись?..

Судьба Кел'Тузада сокрыта тайной, но, так или иначе, Наксрамас пал и угроза вторжения Плети под водительством лейтенанта Короля Мертвых отведена... по крайней мере, на какое-то время...

Несколько недель спустя Балназзар, скрывающийся под личиной Сайдана Датрохана, покинул Алый Монастырь, отправившись на север, на Тирисфальские Просторы, где тайно встретился с собратом - Повелителем Ужаса Вариматрасом.

"Добро пожаловать, брат", - с издевкой приветствовал Балназзара Вариматрас. - "Тебе нездоровится? Какой-то ты слабый... бледный". "Как смешно", - фыркнул Балназзар, сбрасывая человеческое обличье. - "Ты принимаешь свое бытие как само самой разумеющееся, ведь тебе не нужно скрываться под личиной смертного". "Но ведь мы прилагаем все усилия, чтобы день, когда ты можешь навсегда отринуть смертное обличье, настал как можно скорее", - произнес Вариматрас. - "Что там с Плетью?"

"Оной нанесет тяжелый удар", - молвил Балназзар. - "И Алыми Крестоносцами, и Серебряной Зарей, ведомой Максвеллом Тиросусом. Но поражение лишь временно. Плеть вновь обрела Испепеляющий". "Это не важно", - отмахнулся Вариматрас. - "Практически все фигуры на доске уже расставлены, как и надлежит. К тому же, одна из них должна вот-вот появиться..."

Подтверждая его слова, чуть поодаль возникла фигура закутанного в плащ мага, лицо которого скрывала маска. Приблизившись, Кастильян молча протянул Вариматрасу некий флакон. "Один из наших самых преданных слуг", - представил чародея Балназзару натрезим. - "Он сумел внедриться в орден Серебряной Зари несколько месяцев назад. Обстоятельства привели его в Наксрамас, где он сумел обрести это - споры, составляющие основу чумы Плети. Они послужат компонентом для нашей собственной чумы, которая уничтожить людей, орков и нежить. И теперь остался лишь один компонент для завершения ее создания. Великий Аптекарь Путресс будет весьма доволен".

"Что ж, это радует и меня", - пророкотал Балназзар. - "Потому я и продолжу играть в свою маленькую игру, хоть и доставляет она мне лишь отвращение. А теперь извини, мне нужно посетить одну церемонию..."

Таелан Фордринг смиренно преклонил колени пред алтарем в большом зале Алого Монастыря. Совсем недавно проводилась подобная церемония во славу Рено Могрейна, ныне погибшего.

"Во Свете мы собрались тут, чтобы причастить к нам нашего брата", - вещал Великий Инквизитор Исильен. - "Милостью его, он будет возрожден. Могуществом его, он будет просвещать народ. Черпая силы его, он будет бороться с тенью. Великий Крестоносец Датрохан", - он обратился к Сайдану, замершему чуть поодаль. - "Если вы считаете Таелана Фордринга достойным - благословите его".

Возложив длань на Таелана, Датрохан торжественно произнес: "Милостью Света, пусть твои братья исцелятся. Силою света, пусть враги твои обратятся в прах".

"Встань же, Таелан Фординг, и будь признан равным среди нас", - изрек Исильен, и юноша покорно поднялся с колен. - "Клянешься ли ты следовать заветам Алых Крестоносцев и очищать мир от порчи, где бы оная не пребывала?" Таелан задумчиво молчал...

Максвелл Тиросус отыскал Тириона Фордринга неподалеку от Алого Монастыря. Погрузившись в собственные думы, паладин не слышал приближения Тиросуса, пока тот не окликнул его.

"Как ты нашел меня?" - встрепенулся Тирион. "Наш шаман обладает замечательной способностью "видеть" на больших расстояниях", - отвечал Максвелл. - "Нас глубоко печалит потеря Дариона, но еще многое предстоит сделать. Серебряной Заре весьма пригодится твой опыт и твои лидерские качества". "Я все вспоминаю слова Дариона, Максвелл", - тихо произнес Тирион, скорбно склонив голову. - "Он во многом напомнил мне моего сына, Таелана... Я освобожу сына от Алых Крестоносцев. Но к этому нужно подойти весьма осторожно. Да... и выждать время".

"Таелан?" - громче и чуть более раздраженно повторил Исильен. - "Клянешься ли ты следовать заветам Алых Крестоносцев?" "Я... клянусь", - произнес Таелан Фординг.

"Может, Таелана спасти уже и невозможно, хоть я и молюсь, чтобы это было не так", - продолжал говорить Тирион, седлая коня. - "В любом случае, я этого так не оставлю. И после этого я встану рядом с тобою, Максвелл. А пока... если что-нибудь случится с моим сыном, Свет не убережет Алых Крестоносцев от гнева моего".

Максвелл кивнул, и всадники, пришпорив коней, устремились прочь от Алого Монастыря - прибежища порока, вершащегося во имя Света.

***

Тирион Фордринг пребывал в изгнании и не принимал участия в сражениях Третьей Войны, живя в лачуге на берегу реки Тондрорил, к северу-западу от Восточных Чумных Земель.

В вящему ужасу своему он узнал, что сын его - Таелан Фордринг, занял высокое положение в ордене Алых Крестоносцев. Конечно, после гибели Утера Светоносного орден Серебряной Длани фактически перестал существовать. Таелан держался до последнего. В сражении у Нортшира погибли все еще товарищи-паладины. И Таелан отбросил в сторону штандарт ордена вместе с собственной честью.

Тирион, все еще опасавшийся покидать место своего изгнания, обратился за помощью к искателям приключений, наказав им отыскать предметы, которые напомнят его сыну о прошлом и, возможно, вернут на пусть истинный. Это: игрушечный молот, который он подарил сыну, когда тому исполнилось 7 лет, и который Таелан оставил на мнимой могиле отца, на которую ему указала мать, леди Каранда; штандарт ордена Серебряной Длани - символ утраченной чести Таелана, который все еще пребывает на орошенной кровью земле Нортшира, что в северо-восточном регионе Восточных Чумных Земель; и, наконец, семейный портрет Тириона с супругой и сыном, написанный художником Ренфреем на острове Кэр Дарроу.

Верные своему слову, искатели приключений отыскали и преподнесли Тириону просимые тем предметы. Сознавая, что приблизиться к Таелану будет непросто, благо Алые Крестоносцы атакуют всех, не принадлежащих к их ордену - будь то нежить или люди, Тирион направил героев к гробнице Утера Светоносного, где ныне проживала его верная соратница - волшебница-иллюзионистка Миранда. Она-то и навела на искателей приключений иллюзорный облик Крестоносцев, что позволило им беспрепятственно проникнуть в Хартглен, прошествовать в замок Марденхолд и вручить Таелану Фордингу присланные отцом реликвии.

"Столь долго был я марионеткой Великого Крестоносца", - прошептал Таелан, с изумлением разглядывая поднесенные дары. - "Какой смысл был сражаться против того, чем стал орден Алых Крестоносцев? Десятилетия прошли, и все же воспоминания об отце, столь драгоценные, поддерживают жизнь во мне. Мне снятся сны. В них отец рядом со мною. Он гордо стоит рядом со мной, когда я вступаю в орден Серебряной Длани. Рука об руку мы бьемся с нежитью Плети. Мы сражаемся с честью во славу Альянса, во славу Лордерона! Но я не хочу больше жить одними грезами. Отведите меня к нему!"

Однако покинуть орден можно лишь мертвым. Ворвавшиеся в зал Алые Крестоносцы, ведомые Высшим Защитником Лориком, убили Таелана Фординга и атаковали искателей приключений, ибо магия иллюзии, скрывавшая их, рассеялась. В самый разгар боя на помощь героям подоспел Тирион Фордринг, успевший прикончить немало Крестоносцев, в том числе и Великого Инквизитора Исильена, одного из лидеров ордена.

Пав на колени, Тирион нежно обнял бездыханное тело сына. "Тысяча таких, как он, все еще живы", - прошептал он. - "Десятки тысяч. Погибнет один, другой тут же займет его место... Слишком долго я выжидал, живя лишь прошлым... горюя об утраченных возможностях. Но сегодня, в день твоей смерти, Таелан, родится новый орден, который посвятит себя искоренению всего зла на земле. Зла, которое не сумеет схорониться за личиной добропорядочности и лживой справедливости". Так, Тирион примкнул к паладинам Серебряной Зари, участвовал в противостоянии Плети у Часовни Надежды Света.