Глава 3. – Поверить не могу, что сегодня буду в Хогвартсе

– Поверить не могу, что сегодня буду в Хогвартсе! – Скорпиус шел по платформе 9 3/4, с трудом скрывая волнение.
– Ты так хочешь поскорее уехать из дома? – грустно спросила мама.
– Астория! – отец говорил негромко, но строго.
Мама явно смутилась, но упрямо встряхнула головой и ответила:
– Я не собираюсь скрывать, что буду скучать по сыну!
– Он тоже будет по тебе скучать, Тори, – примирительно сказал отец. – Но Скорпиус взрослеет, и у него начинается самостоятельная жизнь…
– И я наконец-то смогу изобрести волшебные крылья! – радостно подхватил Скорпиус. Заметив, как погрустнела мама, он смущенно сказал: – Пап, мам, я тоже без вас буду скучать, и без Импи, и без бабушек с дедушками…
– Я понимаю, милый, – мама вновь улыбнулась.
Отец вдруг резко выпрямился, вскинул голову, закусил губу и поклонился смутно знакомому человеку в очках, стоявшему в окружении множества людей. Тот вздрогнул и тоже кивнул в ответ.
– Ой, кто это? – удивился Скорпиус. – Кажется, я его где-то видел, но не помню точно…
– Это Гарри Поттер, – ответил отец ничего не выражающим тоном. – Герой войны с Волдемортом.
– Его дети тоже едут в Хогвартс! Вот здорово! – Скорпиус знал о событиях этой войны от месье Шантильи и обрадовался тому, что познакомится с детьми героя. Но, взглянув на лица родителей, Скорпиус почему-то встревожился и осторожно спросил: – Пап, а почему вы с мистером Поттером так друг на друга смотрели?
– Как – так? – удивился отец.
– Словно два гиппогрифа перед дракой, – Скорпиус сам удивился своим словам, но понял, что прав.
– Мистер Поттер и папа учились на одном курсе, но на разных факультетах, – ответила мама спокойно, но глаза у нее были тревожные, – и... скажем так, не ладили друг с другом. А когда началась война, папа и дедушка приняли сторону Волдеморта и стали Пожирателями Смерти…
– Но они же потом поняли, что неправы, – быстро сказал Скорпиус, – и начали помогать Гарри Поттеру и его друзьям! Я знаю, мне об этом месье Шантильи рассказывал, и Импи то же говорила…
Скорпиус осекся и закусил губу, вспомнив, что, сколько он ни расспрашивал папу, тот почти никогда не рассказывал о войне. Отец, правда, не отказывался говорить о ней, но как-то само собой получалось, что вскоре они начинали обсуждать совсем другие вопросы: квиддич, гиппогрифов, возможность создания волшебных крыльев…
– Папа, – Скорпиус вдруг по-настоящему испугался, – ты на войне сделал что-то очень плохое?
– Нет, малыш, – быстро ответила мама, – твой папа виновен гораздо меньше, чем многие другие Пожиратели Смерти. Но он воевал против победителей, и они не могут этого ни забыть, ни простить. У людей долгая память, а победителям гораздо проще не забывать, чем остальным… – мама вдруг улыбнулась и приветливо сказала: – Грег, Пэнси, Джоанна, доброе утро! Где вы пропадали?
– Джо забыла уложить школьные мантии – пришлось возвращаться за ними, – объяснила тетя Пэнси. – Но ничего страшного, мы вроде успели… – отдышавшись, она строго заговорила: – Джо, Скорпи, учитесь хорошо, не хулиганьте и всегда стойте друг за друга, как стояли ваши папы!
– Но Джоанна ведь девочка! – удивился Скорпиус.
– Я это знаю! – дочь дяди Грега и тети Пэнси покраснела и закусила губу.
Хогвартс-экспресс вдруг загудел, и все быстро начали прощаться. Джоанна и Скорпиус зашли в ближайший вагон, встали в коридоре у окна и замахали родителям, стоявшим на платформе. Раздался второй гудок, потом – третий, и поезд тронулся.
Папа, мама, дядя Грег и тетя Пэнси некоторое время шли за уезжающим поездом по платформе и махали руками, но скоро отстали.
– Ну вот и все, – сказала Джоанна странным тоном, – начинается новый учебный год…
– Расскажи ты наконец о Хогвартсе! Мы ведь скоро туда приедем! – попросил Скорпиус. Когда Джоанна вернулась домой на каникулы, он пытался ее расспрашивать, но она всегда отмачивалась.
– Скоро сам все увидишь и поймешь, – лицо Джоанны почему-то скривилось. – Ладно, пошли искать подходящее купе!
Два пустых купе подходящими ей почему-то не показались, а из третьего крикнули:
– Эй, Джо, привет, иди к нам! А кто это с тобой?
Она улыбнулась и зашла в купе, Скорпиус последовал за ней. В купе было очень тесно: на двух сиденьях расположились около дюжины мальчиков и девочек, – судя по виду, сверстников Джоанны и Скорпиуса.
Она положила свой чемодан на полку, а затем уселась на краешек одного из сидений, с трудом втиснувшись между остальными. Скорпиус тоже убрал чемодан на полку и устроился напротив Джоанны. Она улыбнулась и сказала:
– Привет всем! Познакомьтесь, это Скорпиус Малфой!
На мгновение в купе воцарилась тишина, несколько мальчишек хмыкнули, а один из них негромко сказал:
– Ох уж эти Малфои…
– Скорпиус, познакомься, – Джоанна заговорила очень быстро: – Это Адриан Забини…
– Для друзей – Энди, – ответил темнокожий мальчишка, окликнувший ее.
– Изабелла Брукс, Гавейн Дитрихсон, Мэри Уорд, Джозеф Макнейр, Билли Макнейр, Коннор Маклагген…
Через мгновение Скорпиус запутался в лицах, именах и фамилиях. К счастью, обращаться к новым знакомым пока было не нужно; они говорили между собой, не обращая на него внимания.
– Ну как дела? – резко спросила Джоанна. – Драных кошек еще не съели собаки?
– Увы, – Энди Забини грустно улыбнулся, – насколько можно судить, все они живы-здоровы.
– К ним еще один поттеровский кошак присоединился, – резко сказал веснушчатый крепыш.
– Да хоть сто, – Джоанна закусила губу, – в этом году кошакам Кубка школы не видать как своих ушей!
– Мы его в прошлом году тоже не получили, – тихо сказала девочка с косичками.
– Лучше уж курицам, чем кошакам, – сурово ответил мальчик в очках; кажется, его звали Коннор Маклагген.
Скорпиус хотел спросить, о чем идет разговор, но Энди вдруг хмыкнул и негромко сказал:
– Кто первым вспомнил поттеровских кошаков? Легки на помине…
Все мальчишки и Джоанна встали, крепко сжав в руках палочки; Скорпиус поступил так же.
В тамбуре послышались голоса:
– Вот, Рози, это третий вагон Хогвартс-экспресса. Видишь, как все здесь здорово устроено? Класс!
– Джеймс, это шестой вагон, который мы осматриваем, – в голосе девочки слышалась скука и раздражение. – И я уже видела поезда: мы с Хьюго ездим в гости к бабушке и дедушке на магловскоми поезде. И, пожалуйста, не называй меня Рози! Меня зовут Роуз!
Скорпиус позавидовал незнакомой Роуз. Сам он никогда не ездил на магловском поезде, а это наверняка очень интересно.
– Но это не магловский поезд, а волшебный! – не унимался Джеймс. – А потом я тебя проведу в кабину машиниста. Ты когда-нибудь бывала в кабине машиниста?
– Нет, и не хочу. Машинист занят делом, зачем его отвлекать?
– Но это же так интерес… – Джеймс осекся на полуслове, а потом продолжил совершенно иным тоном: – А в этом купе ничего интересного нет – сплошные червяки.
– То есть как?! – в голосе Роуз послышалось искреннее любопытство.
– Да сдизеринцы это, – неохотно объяснил Джеймс. – Они в подземелье живут и подкапываются под хороших людей, поэтому их и зовут червяками…
Энди нахмурился, закусил губу, резко открыл дверь купе и сказал, лучезарно улыбаясь:
– О, кого я вижу! Кошаки блохастые к нам пожаловали! Ребят, ни у кого нет валерьянки?
– Зачем им валерьянка? – лениво откликнулась Джоанна. – Они и так чокнутые…
В коридоре стоял темноволосый мальчишка, очень похожий на Гарри Поттера, каким его рисовали в учебнике новейшей истории, только с голубыми глазами. Его сопровождала веснушчатая девчонка с растрепанными рыжевато-каштановыми волосами и несколько мальчишек. Увидев Энди, Джеймс выхватил из кармана волшебную палочку и тоже улыбнулся, а затем сказал, обращаясь к Джоанне:
– О, кого я вижу! Гойл, какая встреча! За лето ты еще больше растолстела и стала еще шире в плечах! Вылитый отец!
– А ну затк… – начал Энди, но не успел закончить: его перебила Джоанна.
– Ах ты! – завизжала она и взмахнула палочкой, пытаясь ударить Джеймса заклятием. Тот, однако, уклонился, и удар пришелся в стену вагона. На светлой обивке появилось черное обугленное пятно.
Энди и другие мальчишки из купе приготовились к атаке. Те, кто окружал Джеймса, также выхватили свои палочки, только Роуз стояла так, словно происходящее ее не касалось. На мгновение все замерли.
– Опять мимо, Гойл, – лениво сказал Джеймс. – Ты такая же мазила, как твой отец…
– Джеймс, прекрати немедленно! – вдруг отчеканила Роуз. Она смотрела на него с ужасом и омерзением. – Как ты смеешь оскорблять девочку?!
– Рози, – Джеймс очень сильно удивился, – где ты видишь девочку? Гойл – помесь мопса с быком, это же невооруженным глазом видно!
– Немедленно извинись перед ней! – резко сказала Роуз.
– И не подумаю! – Джеймс сразу посерьезнел. – Перед червяками я не унижаюсь!
– Тогда это сделаю я! – Роуз сочувственно посмотрела на Джоанну и негромко, но отчетливо сказала: – Мисс Гойл, от имени своего кузена и факультета Гриффиндор я приношу вам глубочайшие извинения. Джеймс ведет себя недостойно, и мне за него очень стыдно…
– А не пошла бы ты, блохастая?! – лицо Джоанны покраснело, по нему текли слезы. – Видела я вас всех далеко-далеко…
– Да как ты смеешь?! – Джеймс, побелев от ярости, нацелил палочку в грудь Джоанны.
– Джеймс, – Роуз тоже побледнела, но говорила очень спокойно, – ты, кажется, хотел показать мне кабину машиниста. По-моему, это очень интересно!
– Еще бы! – Джеймс с сожалением убрал палочку и торжественно обратился к своей спутнице: – Следуй за мной!
Джеймс и Роуз пошли дальше по коридору, за ними потянулись и остальные гриффиндорцы.
Когда последний из них покинул вагон, Джоанна сказала Скорпиусу:
– Ты спрашивал, как мы живем в Хогвартсе?! Вот так и живем… – она вернулась в купе, села и заплакала навзрыд.
– И давно вы так живете? – растерянно спросил Скорпиус у Энди.
– По-моему, всегда, – вздохнул он. – Мы с кошаками никогда не ладили…
– Но это же неправильно! – возмутился Скорпиус. – Такая вражда мешает учебе!
Многие хмыкнули, а Коннор Маклагген грустно сказал:
– Это кошаки мешают нашей учебе, а вражда факультетов – следствие данного факта…
Дверь купе снова открылась. На пороге стоял темноволосый мальчик с карими глазами.
– Извините, пожалуйста, – негромко и очень вежливо сказал он, – у вас есть свободные места? Я первокурсник и никого здесь не знаю, а мой старший брат показывает нашей кузине Хогвартс-экспресс…
В купе мгновенно стало тихо. После недолгого молчания Энди мягко спросил:
– А тебе разве не интересно, как устроен Хогвартс-экспресс, детка?
– Нет, – мальчишка слегка улыбнулся. – Я уже видел его на картинках…
– И как же тебя зовут, такого эрудированного? – ласково спросил Коннор Маклагген
Мальчишка слегка смутился, а потом сказал:
– Альбус Северус Поттер.
– Ах ты… – заплаканная, раскрасневшаяся Джоанна поднялась с места и двинулась к Альбусу Северусу, – кошак драный, пошел отсюда, или я тебя закруциачу до смерти! Мои родители были Пожирателями Смерти, они меня всему научили!
– Извините, – Альбус Северус выскочил за дверь и бросился бежать по коридору.
В купе засмеялись, а веснушчатый крепыш одобрительно сказал:
– Так его, Джо! Кошаков этих круциатить нужно, только тогда до них хоть что-то дойдет…
Джоанна села на свое место и снова заплакала.
Скорпиус почувствовал, что хорошее настроение, с которым он отправлялся в Хогвартс, исчезло без следа.

Больше кошаки в их купе не заходили, и дальнейший путь проходил именно так, как рассказывали папа и мама. Поздно вечером поезд прибыл на станцию Хогвартс, и первокурсников на платформе встретил Хагрид. Он выглядел почти так же, как на картинках в книгах по новейшей истории, только сильно поседел.
Озеро и плавание на лодках Скорпиусу понравились, Хогвартс – тоже. Призраки выглядели по-настоящему потусторонними, а Большой Зал оказался именно таким роскошным, как о нем рассказывали родители. Вот только за преподавательским столом не было ни Альбуса Дамблдора, ни Северуса Снейпа, о которых Скорпиус много читал. Он, конечно, знал, что их не увидит, но это все равно огорчило.
Стоя в очереди к Распределяющей Шляпе, Скорпиус вновь задумался о том, на какой факультет попроситься. Хотелось учиться, а не воевать, и для этого идеально подходил Равенкло. Но и папа был прав: жить нужно среди своих.
Надев на голову старую пыльную Шляпу, Скорпиус решительно подумал:
– Отправьте меня в Слизерин, пожалуйста!
– Вам было бы очень хорошо на Равенкло, молодой человек… – вздохнула Шляпа.
– Я знаю, но все же хочу в Слизерин.
– Что ж, вам виднее…
Так Скорпиус и оказался на факультете, где учились его родители, бабушки, дедушки и другие родичи.
Альбуса Северуса Поттера и Роуз Уизли, разумеется, направили в Гриффиндор, и старший Поттер орал громче всех, приветствуя новичков.
Когда распределение закончилось, со своего места поднялась директор школы чародейства и волшебства Хогвартс Минерва Макгонагалл. Она сурово сказала:
– Хогвартс был создан для учебы и дружбы, но, к несчастью, уже долгие годы он остается ареной вражды двух факультетов. Конфликт между Гриффиндором и Слизерином продолжается, хотя война с Волдемортом давно закончилась. Профессора делают все, чтобы прекратить нелепую и бессмысленную войну, но это невозможно сделать без доброй воли самих студентов. Поэтому я обращаюсь к каждому из вас: одумайтесь! Не тратьте время и силы на вражду, это ведь очень утомительное занятие! Неужели у вас нет более приятных дел?
Студенты, сидевшие за столами Гриффиндора и Слизерина, насмешливо заулыбались, а Энди Забини негромко сказал:
– Да, одумаешься тут – при таких-то кошаках!
– А нарушители правил поведения будут строго наказаны, – Макгонагалл продолжала говорить так же громко и сурово, – независимо от факультета и заслуг своих родителей! Это я вам обе… – она осеклась на полуслове и резко сказала: – Молли и Люси Уизли! Ради Мерлина, во что вы вырядились?!
Взглянув на гриффиндорский стол, Скорпиус увидел, что у двух сидящих там рыжеволосых девочек-близняшек мантии стали ярко-красными в зеленый горошек.
– Госпожа директор, извините, пожалуйста! – затараторила одна из близняшек, вскочив с места. – Мы не нарочно! Папа специально заказал для нас мантии особо модного кроя! Мы не думали, что они могут еще и менять цвет!
– А разве ваш папа не знает школьные правила? – бесцветным голосом спросила Макгонагалл. – Студенты Хогвартса должны носить черные форменные мантии, а не особо модный крой.
– Но папа сказал, – поддержала сестру вторая, – что такие замечательные девочки, как мы, должны носить самые лучшие мантии!
Многие слизеринцы засмеялись, немало гриффиндорцев тоже улыбнулись.
– Я сегодня же напишу вашему отцу и спрошу его, действительно ли он поступил так, как вы говорите, – жестко сказала Макгонагалл.
– Напишите, – радостно закивала одна из близняшек, – и папа подтвердит, что мы правы! Ведь если бы мы оказались неправы, то он сильно огорчился бы и прислал нам громовещатель…
– А мы так не хотим огорчать папу! – подхватила вторая.
Макгонагалл закусила губу и вернулась на свое место. На столах немедленно появилось все необходимое для праздничного ужина.
– Невероятно, но факт! – сказала почти совсем взрослая девушка в очках, сидевшая наискосок от Скорпиуса. – Персиваль – единственный нормальный человек среди всех Уизли, но именно его дочери оказались совершенно кошмарными оторвами. Как такое могло произойти – ума не приложу!
– А, может, они и не от него вовсе? – хмыкнул худой веснушчатый мальчишка.
– Как тебе не стыдно, Эрнест! – резко сказала девушка в очках.
– А что я такого сказал?! – возмутился Эрнест.
– Не спорьте, пожалуйста, – веско сказал крепкий темноволосый старшекурсник.
– Кто эти близняшки? – Скорпиус не очень понял, что происходит, и на всякий случай решил уточнить.
– Это Мелинда и Люсинда Уизли, – объяснила девушка в очках, – самые большие хулиганки Хогвартса. Говорят, их дядья-близнецы Джордж и Фред вели себя еще хуже, но я этому не верю, потому что хуже быть просто невозможно!
– Отец Молли и Люси действительно купил им мантии в горошек? – удивился Скорпиус.
– Да что ты! – веснушчатый Эрнест снова хмыкнул. – Девицы Уизли сами их заколдовали, потому что очень любят злить своего папочку. Вот увидишь, завтра утром он пришлет им громовещатель, и, слушая его, они будут сиять от счастья.
– Зачем же они злят отца? – удивился Скорпиус.
– Это ты у них спроси, – ответил Эрнест, как-то странно скривившись.

Дальнейший ужин прошел без приключений, а когда он закончился, то первокурсников повели в подземелье старосты: девушка в очках и крепкий темноволосый парень – Скорпиус уже видел их за обедом.
Слизеринская гостиная была битком набита студентами. Увидев первокурсников, все они отсалютовали им волшебными палочками и прокричали троекратное ура.
– А теперь давайте познакомимся, – темноволосый парень говорил негромко, но сумел перекрыть общий шум. – Я – староста Уорвик Монтегю, мою коллегу зовут Кларисса Пендлтон, – девушка в очках кивнула, и Уорвик продолжил: – Как вы уже, наверное, поняли, наш факультет находится в состоянии войны с Гриффиндором. Ее законы просты. Правило первое: уважающие себя мужчины с девушками не дерутся. Поэтому всем первокурсницам сейчас раздадут белые значки, которые означают, что их обладательницы не участвуют в войне. Из наших девочек сражаются только трое: Азалия Бертон, Дейдра Маккреддок и Джоанна Гойл; у кошаков воюют близняшки Уизли. Если кто-то из первокурсниц тоже хочет принимать участие в боевых действиях – пусть обратится к Джо, она проверит способности претенденток. Кстати, первокурсники при желании тоже могут взять себе белые значки, это не запрещено, – лицо Уорвика, однако, скривилось так, что Скорпиус понял: мальчикам отлынивать от войны не рекомендуется.
Когда все первокурсницы получили значки, староста продолжил:
– Правило второе: что бы ни случилось – преподам ничего не рассказываем! Слизняк стар и до смерти боится Маккошки, а остальные профессора стеной стоят за кошаков. Разбираемся с блохастыми мы самостоятельно, причем в строгом соответствии с законами чести. Из этого следует правило третье: студенты четных курсов имеют право атаковать тех, кто младше на год, остальные сражаются лишь с ровесниками и с теми, кто на год старше. На практике ситуация выглядит так. Семикурсники сражаются только друг с другом. Студенты пятого и шестого курсов могут вступать в бой лишь со студентами тех же курсов. Те, кто учится на третьем и четвертом, воюют только со своими сверстниками. Студенты первых и вторых курсов сражаются лишь с кошаками с тех же курсов. Повторяю еще раз: на первокурсников имеют право нападать лишь блохастые с первого и второго курсов, остальным это запрещено! Если закон войны все же будет нарушен – обращайтесь к любому из старших, мы примем меры.
– А как мы узнаем, кто на нас напал? – решил уточнить Скорпиус.
– Если у вас есть сомнения – можете показать своего обидчика любому из старших: во время еды в Большом Зале собираются все. Но если соблюдать правила, то риск заметно снижается. И самая главная мера предосторожности – первокурсникам лучше не ходить по школе в одиночку. Это не запрещено, но… не советую. Каждых трех первокурсников на уроки, на прогулки и на приемы пищи непременно сопровождает дежурный второкурсник. График дежурств появится здесь уже завтра утром. Дежурных легко узнать: они носят на мантии зеленые значки. Подходить можно к любому дежурному; когда первокурсников соберется трое, вы все вместе пойдете туда, куда вам нужно, – Уорвик немного помолчал, а потом негромко, но веско произнес: – А теперь – последнее и самое важное: на войне хороши любые средства, если они не нарушают правил, которые я перечислил выше. Следствий из этого факта несколько, но первокурсников касается только одно. Боевой магией пока никто из вас не владеет. А по-магловски драться кто-нибудь умеет?
В гостиной стало тихо. Скорпиус иногда видел, как папа и дядя Грег дерутся по-магловски – не всерьез, конечно, а в шутку, – но сам никогда этому не учился.
– Понятно, – староста грустно улыбнулся, – полукровок у нас мало, а маглорожденных и вовсе нет. Это у кошаков каждый год непременно появляется какой-нибудь мастер ближнего и дальнего боя…
– Ничего, – негромко произнесла крепко сбитая коренастая старшекурсница, – мы кошаков били, бьем и будем бить, и никакие мастера боя им не помогут!
Кларисса почему-то нахмурилась, а Уорвик громко сказал:
– Это все, что первокурсникам пока нужно знать о наших порядках. Желаю всем спокойной ночи и приятных сновидений! Студентов второго, четвертого и шестого курсов прошу остаться в гостиной для составления графика дежурств…
Скорпиус долго не мог заснуть на неудобной кровати, в незнакомой спальне, в одной комнате с тремя незнакомыми мальчиками. Очень хотелось вновь оказаться дома, но это было, увы, невозможно.

Привыкнуть к тому, что даже в спальне нельзя остаться одному, оказалось трудно. Так же непросто было осознать, что по школе можно передвигаться только под конвоем, и не утешал даже тот факт, что кошакам приходилось ничуть не лучше. Любимых блюд французской кухни в Хогвартсе не готовили, и это тоже очень огорчало.
Скорпиус очень скучал по родителям и с нетерпением ждал писем от них. Мама писала часто и помногу, отец – коротко и деловито. Получив очередную весточку из дома, Скорпиус жадно читал и перечитывал ее десятки раз, но отвечать родителям оказалось непросто. Рассказывать о школьных порядках и войне факультетов не хотелось, а больше ничего интересного не происходило.
Впрочем, кое-что приятное в Хогвартсе все же было. Учиться оказалось очень интересно, жаль только, настоящая магия пока не получалась. И еще раздражала Роуз Уизли, которая на каждом занятии поднимала руку, желая отвечать, задолго до того, как учитель заканчивал свой вопрос.
Особенно радовали уроки полетов: как оказалось, Скорпиус летал быстрее большинства сверстников. Конечно, первокурсников не принимали в квиддичную команду, но он надеялся год спустя стать ловцом или, в крайнем случае, охотником – эти игроки были семикурсниками и играли последний год.
Громовещатели, регулярно приходившие близняшкам Уизли от родителей, развлекали Скорпиуса, как и всю школу. Особенно веселились сами Молли и Люси. Они выслушивали гневные упреки отца с таким наслаждением, словно это были песни вейл. Даже наказания, которые Маккошка непременно назначала сестрам после каждого громовещателя Персиваля, не омрачали их хорошего настроения.
Но самой большой радостью в Хогвартсе для Скорпиуса стала библиотека. Там было гораздо больше книг, чем он мог себе вообразить, и в них наверняка содержалось немало полезных сведений о том, как можно создать волшебные крылья для человека.
Поэтому почти все свободное время Скорпиус проводил в царстве мадам Пиннс, тем более что и уроки готовить было проще в тихой библиотеке, чем в шумной слизеринской гостиной. Он знал от отца о Выручай-комнате, но делиться этими сведениями не хотелось ни с кем, а в одиночку пройти несколько этажей было невозможно.
Скорпиуса, его однокурсников и охранявшую их Джоанну атаковали трижды. Первые два нападения она легко отбила, но в третий раз пятеро второкурсников, возглавляемые старшим Поттером, подстерегли слизеринцев в пустом коридоре, обездвижили и наложили Разиллюзионные чары. Лишь через три часа студентов нашел школьный завхоз Филч, но вместо того, чтобы немедленно расколдовать, почему-то побежал за Макгонагалл. Она вернула студентам способность шевелиться и попросила объяснить, кто виноват в случившемся. Джоанна солгала, что не видела лиц нападавших; никто из пострадавших первокурсников ей не возразил.
– Неужели вы не понимаете, мисс Гойл, – горько сказала директриса, – что если не наказывать виновных, то нападения будут повторяться? Я знаю, что вы пострадали от действий гриффиндорцев, и очень прошу сказать, кто именно поступил с вами так подло. Я торжественно обещаю, что непременно накажу виновных, кем бы они ни были!
– Я рада была бы вам помочь, госпожа директор, – ответила Джо сквозь зубы, – но я не видела лиц нападавших.
– Тогда я, увы, вряд ли смогу помочь вам и вашим младшим друзьям, – вздохнула Макгонагалл. – Я, конечно, расспрошу гриффиндорцев, но не уверена, что кто-то из них сообщит сведения, которые меня интересуют.
– Я понимаю, госпожа директор, – кивнула Джо. – А теперь… извините, пожалуйста, но мне очень нужно к Плаксе Миртл, да и другим, наверное, тоже…
– Идите, – сквозь зубы сказала директриса. – Я вас не задерживаю…
– Может быть, стоило рассказать о Поттере и его дружках? – негромко спросил Скорпиус, когда Макгонагалл скрылась из виду. – Мне показалось, директриса говорила искренне…
– Ты не понимаешь, – вздохнула Джо. – Маккошка просто притворяется! Не стала бы она наказывать Поттера, а нас бы непременно где-нибудь подставила…
Скорпиус решил, что второкурсница лучше него понимает положение дел в школе, поэтому не стал спорить.
Проведя три часа в полной неподвижности, Скорпиус с удвоенным усердием начал изучать Защиту от Темных Сил. К сожалению, первокурсникам, еще не освоившим магию, читали только теоретическую часть. Нужно было запомнить, как отличить оборотня от простого волка, а вампира – от обычного человека. Такая информация действительно могла помочь в трудную минуту, но не в разгар войны факультетов.
Примерно через полторы недели после нападения на Джо и первокурсников ненастным субботним днем Поттер и все, кто ему тогда помогал, не пришли завтракать. Поначалу этому не придали особого значения, – кошаки были известными хулиганами, – но на обед никто из них тоже не явился, и пропавших начали искать всерьез. Обнаружили их только вечером – невидимые и обездвиженные, они лежали на поле для квиддича. На все вопросы директора кошаки твердо ответили, что не разглядели лиц нападавших. Пострадавших направили к мадам Помфри – лежа на холодной земле, все они простудились.
– Мне почему-то кажется, что кошаки получили по заслугам, – заявил за ужином Энди Забини, не особенно понижая голос. – Если второкурсники впятером нападают на троих первокурсников и их сопровождающую – это, воля ваша, некрасиво!

Впервые заклятие Вингардиум Левиоса получилось у Скорпиуса, когда он работал с перышком, и это показалось хорошим предзнаменованием. Вдохновленный первыми успехами в волшебстве, Скорпиус стал еще больше времени проводить в библиотеке, читая нужные книги. Единственной проблемой оказалось то, что многие из них уже успела взять Роуз Уизли.
Понемногу осваивая магию, Скорпиус захотел от теоретической части перейти к практической – начать заклинать перья, чтобы попробовать создать из них хотя бы маленькие крылышки. Однако этим нельзя было заниматься ни в библиотеке, – мадам Пиннс запрещала посетителям творить волшебство, – ни в шумной слизеринской гостиной. От идеи устроиться в одном из школьных кабинетов, пустующих во второй половине дня, Скорпиус после недолгих размышлений тоже отказался: туда мог войти кто угодно, а болтать о своей мечте не хотелось.
Поэтому однажды он всерьез задумался о том, чтобы начать работать в Выручай-комнате. Оказалось нелегко сообразить, как попасть туда так, чтобы этого никто не увидел, но однажды все же удалось придумать план действий, который казался вполне разумным.
В библиотеке Скорпиус всегда сидел в самом незаметном уголке, чтобы входящие знакомые не отвлекали от работы. Это место оказалось очень удобным: за высокими полками и горами книг мальчишку-первокурсника было не так-то просто разглядеть. Кроме того, сидящий там человек легко мог уйти из библиотеки, не привлекая ничьего внимания.
Свой первый поход в Выручай-комнату Скорпиус решил провести во время тренировки квиддичной команды кошаков: даже те мальчишки, которые не играли, непременно ходили на стадион, чтобы поглазеть на однокурсников.
Через полчаса после того, как все студенты вражеского факультета ушли из библиотеки, Скорпиус тихо встал из-за стола, никем не замеченный, покинул царство мадам Пиннс и зашагал по пустынному коридору. Маршрут был продуман очень тщательно и проходил на максимальном удалении от башни кошаков и классов, в которых они обычно занимались.
Но бояться встречи с врагами в любом случае не стоило: все младшекурсники сейчас на стадионе, а старшие на малышей не нападают. Не нападают… Не нападают…
Именно эти слова бормотал Скорпиус, впервые за все время пребывания в Хогвартсе в одиночку шагая по пустынным гулким коридорам. Сердце отчаянно билось, в ушах звенело, а тихие голоса удивленных портретов казались громкими, словно вопли атакующих кошаков.
Добравшись до заветной стены, Скорпиус, вспомнив отцовские объяснения, трижды прошел мимо нее, думая о своей мечте. Завершая третий проход, он зажмурился, боясь, что Выручай-комната не послушается первокурсника. Однако все оказалось именно так, как и говорил отец: вместо стены появилась дверь. Скорпиус открыл ее и с замиранием сердца зашел внутрь.
В Выручай-комнате оказалось все, о чем он мог мечтать, – и даже больше! На рабочем столе лежали баночки с клеем, воском и другими липкими субстанциями, а также иголки и нитки. Огромная коробка, стоявшая у стола, была доверху заполнена перьями разных цветов и размеров. На полке, висящей на одной из стен, находилось множество нужных книг, а другая стена оказалось зеркальной. С трудом подавив желание запрыгать от восторга, Скорпиус приступил к работе.
За тридцать минут до начала ужина волшебные часы – подарок отца – зазвенели, напоминая о том, что пора возвращаться в библиотеку. Скорпиус со вздохом направился к двери. До библиотеки он добрался благополучно; никто из тех, кто там сидел, не заметил исчезновения первокурсника.

Теперь Скорпиус тайно ходил в Выручай-комнату как минимум три-четыре раза в неделю. Первоначальный страх не то что исчез, но стал привычным.
Поначалу работа спорилась – удалось придумать, как изменить Левиосу, чтобы с ее помощью поднимать в воздух не одно, а два пера, скрепленных воском. Но стоило присоединить к ним третье – и заклинание переставало работать. Скорпиус перепробовал самые разные варианты, но так и не добился желаемого. Он еще раз просмотрел все книги, стоящие на полке в Выручай-комнате, но ничего не нашел. Хорошо было бы почитать, что писал о заклинаниях левитации знаменитый мудрец Рашид-ибн-Гаруда, но его «Трактат о полетах» вот уже второй месяц держала у себя Роуз Уизли, а в Выручай-комнате можно было найти только те книги, которые хранились в библиотеке, а не на руках у читателей.
Промучившись еще неделю, Скорпиус собрался с силами и подошел к кошачке после зельеварения.
– Скажи, пожалуйста, когда ты собираешься вернуть книгу ибн-Гаруды в библиотеку? – вежливо спросил он.
– Давай выйдем в коридор и поговорим там – здесь слишком шумно…
Уизли сложила свои вещи в сумку и зашагала к двери. Скорпиус поплелся следом, исполненный самых мрачных предчувствий.
Кошачка остановилась у окна и, когда он подошел к ней, негромко сказала:
– Я дам тебе Гаруду хоть сейчас – если ты скажешь, чем занимаешься в Выручай-комнате…
– Откуда ты… Да что за чушь ты несешь?!
– Я говорю правду! – Уизли упрямо тряхнула головой. – Однажды я подошла к твоему столу – хотела взять у тебя третий том Парацельса, – но тебя не было. Я решила, – она слегка смутилась, – что ты отправился к Плаксе Миртл, но ты отсутствовал больше часа. Следующие несколько дней я следила за тобой в библиотеке – и однажды увидела, как ты покинул ее и направился к Выручай-комнате, а потом вошел внутрь. Мне о ней родители рассказывали и дядя Гарри, так что я знаю, что это такое и зачем нужно…
– Ты лжешь, – с трудом выдавил Скорпиус, – если бы ты за мной шла, то я бы тебя увидел…
– Ты не мог меня заметить, потому что я пряталась под мантией-невидимкой, – Уизли опустила глаза, – дядя Гарри подарил ее Джеймсу, а он иногда дает мне.
Скорпиусу захотелось умереть.
– Кто еще знает о моих походах в Выручай-комнату, кроме тебя и… твоего кузена? – с трудом выдавил он.
– Ни Джеймсу, ни кому бы то ни было другому я ничего о тебе не рассказывала, – удивленно ответила Уизли. – Это не моя тайна, и я не имею права ее разглашать.
– Тогда чего ты от меня хочешь? – Скорпиус почувствовал подвох.
Кошачка сделала глубокий вдох, ее глаза засияли.
– Позволь мне помогать тебе! – умоляюще сказала она. – Я знаю, ты занимаешься наукой, но у тебя ничего не получается! Вот увидишь, я тебе пригожусь!
– С чего ты взяла, что я безуспешно занимаюсь наукой? – Скорпиус почувствовал, что краснеет.
– Все очень просто! – затараторила Уизди. – Ты подолгу сидишь в библиотеке и читаешь научные трактаты, – значит, ты хочешь там найти какие-то полезные сведения. Но тебе этого мало – ты зачем-то ходишь в Выручай-комнату и проводишь там много времени, а это самое подходящее место для научных опытов, ведь комната способна немного нейтрализовать опасные последствия любых действий людей, которые там находятся. В последнее время ты выглядишь грустным и несчастным и даже попросил меня вернуть в библиотеку книгу ибн-Гаруды, хотя обычно со мной не разговариваешь. Значит, у тебя возникли какие-то проблемы, и они наверняка связаны с твоими исследованиями… А я очень много знаю, я постараюсь тебе помочь! Ты не пожалеешь, что доверился мне, вот увидишь! Я столько времени молчала о твоих походах в Выручай-комнату и дальше тебя тоже не выдам! И мы можем вместе ходить в Выручай-комнату под мантией-невидимкой!
Скорпиус подумал, что Джозеф Макнейр прав: кошаков нужно круциатить без всякой жалости. Но круциатить Уизли было не только бесполезно, но и опасно: она слишком много знала и при этом пока держала язык за зубами. А обиженная кошачка могла и разболтать сведения, известные только ей…
Вспомнив слова Импи о том, что нужно терпеть все, что невозможно вылечить, Скорпиус со вздохом сказал:
– А почему ты хочешь помогать мне? У тебя других дел нет, что ли?
– Я хочу, когда вырасту, стать знаменитой ученой, как мама, – торжественно ответила Уизли. – Но пока я еще не знаю, какой отраслью науки мне заниматься, а ты уже выбрал. Может быть, помогая тебе, я лучше пойму, что мне нравится делать…
Скорпиус, разумеется, знал о Гермионе Уизли-Грейнджер, сумевшей доказать, что магия домовиков принципиально отличается от человеческой. Что ж, если дочь знаменитой ученой хоть вполовину так же умна, как мать, то, возможно, ее помощь не помешает…
– Хорошо, – произнес он строго, – но если ты выдашь меня, то я расскажу об этом всем, и ни один ученый не согласится сотрудничать с такой предательницей, как ты!
Уизли очень серьезно кивнула:
– Вот увидишь, я не подведу тебя! – она улыбнулась и хотела что-то еще сказать, но взглянула на часы и воскликнула: – Мы на урок опаздываем!
– Увидимся сегодня в четыре в библиотеке, – прошептал Скорпиус и бросился бежать к кабинету чар.
– О чем ты столько времени говорил с кошачкой? – спросила Джо за обедом.
Скорпиус удивился этому вопросу, но быстро придумал ответ, почти не погрешив против истины:
– Просил вернуть книгу ибн-Гаруды – Уизли ее держит больше месяца. А потом мы заспорили об этой книге…
– Конечно, дело твое, но я бы не советовал тебе тратить время на болтовню с кошачкой, – негромко, но веско сказал Уорвик. – Девчонки не воюют, но вражеский факультет есть вражеский факультет. А за этой еще и старший Поттер ухлестывает…
– Я учту, – кивнул Скорпиус.

Вдвоем с Уизли они легко уместились под мантией-невидимкой, так что выскользнуть незамеченными из библиотеки оказалось нетрудно. Путь по коридорам тоже прошел спокойно.
Увидев Выручай-комнату, Уизли явно заинтересовалась, но, выслушав объяснения Скорпиуса, погрустнела.
– Это же абсолютно бесполезно, – сказала она.
– Зато красиво! – Скорпиус кипел от бешенства, но мог себе позволить поссориться с тупой кошачкой. – Ты только представь: люди летают на крыльях, словно птицы! Думаю, многие захотят купить такие крылья, и это будет очень выгодно для их изобретателей.
– Да, ты прав, это очень красиво, – кивнула Уизли, – а еще на таких крыльях можно добраться до труднодоступных для человека мест, – например, до вершин самых высоких гор или до дна очень глубоких пропастей. Там ведь даже гиппогрифы и крылатые лошади приземлиться не могут, потому что слишком большие и тяжелые. Скорпиус, ты здорово придумал!
– Если честно, это придумал не я, а древний грек по имени Икар, – похвала кошачки была, как ни странно, приятна.
– Но только ты додумался подарить крылья всем желающим! Кстати, ты читал книгу Дамблдора и Фламеля «Магия драконов»? Там есть очень интересные рассуждения о том, каким образом драконы летают…
– Нет, не читал. Я думал, Дамблдор и Фламель писали только о способах использования драконьей крови…
– Да что ты! Там столько сведений о драконах – я даже не понимаю, откуда Дамблдор и Фламель все это узнали!
– А зачем тебе понадобилось читать «Магию драконов»? – в душу Скорпиуса вновь закрались подозрения. – Эта книга, наверное, очень сложная…
– Я, если честно, там не все поняла, – Уизли смутилась, – просто «Магию драконов» очень ценит мама, вот я и решила почитать…
– Ладно, давай посмотрим…
Скорпиус шагнул к полке – на ней уже стоял толстенный фолиант, о котором только что шла речь.

Буквально через несколько дней работы в Выручай-комнате они распределили обязанности. Уизли великолепно умела находить в книгах нужную информацию, а Скорпиус занялся экспериментами. Он пробовал то одни перья, то другие, скреплял их разными способами и заклинал самыми странными и неожиданными чарами, многие из которых нашла кошачка.
Не сразу, но они поняли, что задача состоит из трех частей. Нужно придумать, как, во-первых, закрепить перья на крыльях, во-вторых, заставить их взлетать и, в-третьих, удерживать с их помощью в воздухе вес, намного больший, чем вес самих перьев. И все эти заклятья должны работать как минимум несколько часов…
Уизли составила длиннющий список книг, где можно было найти необходимые сведения, и с головой ушла в чтение, а Скорпиус без устали пробовал найденный ею заклинания в разных сочетаниях.
Вскоре были созданы крылья размером с небольшой учебник. Они прекрасно парили в воздухе, но стоило прикрепить к ним хоть карандаш – и крылья немедленно падали.
– Ничего, – утешала Скорпиуса Роуз, сама донельзя расстроенная, – папа говорит, лиха беда – начало. Мы непременно что-нибудь придумаем!

Но за три дня ничего толкового придумать не удалось, а потом их разоблачили.
Вернувшись в библиотеку за пятнадцать минут до начала ужина, Скорпиус и Роуз сняли мантию-невидимку – и растерянно остановились на пороге. Все шкафы были сдвинуты к стенам, столы и стулья исчезли, а на освободившемся пространстве стояли профессора и студенты: Макгонагалл, профессор Слизнорт, декан Гриффиндора профессор Вуд, мадам Помфри, мадам Пиннс, гриффиндорские и слизеринские старосты, знакомые и незнакомые мальчики и девочки…
– Рози, Рози, ты вернулась! – заорал Джеймс Поттер. – Я знал, что ты жива! Говори, что он с тобой сделал! Ничего не бойся! Здесь тебя защитят! Он на тебя Империо наложил?! Если ты стесняешься – прошепчи на ухо мадам Помфри! Она колдомедик, ей можно все сказать!
– Джеймс, по-моему, вы излишне сгущаете краски, – сказал профессор Вуд. – Мистер Малфой учится на первом курсе; в таком возрасте невозможно уметь пользоваться Запрещенными Заклятиями…
– У этого червяка отец – Пожиратель Смерти! – отчеканил Поттер, побледнев. – Он мог научить сыночка самым подлым приемам…
– Мистер Поттер, не смейте называть мистера Малфоя оскорбительным прозвищем! – резко сказал профессор Вуд, а потом более мягко добавил: – Роуз, нам всем очень бы хотелось узнать, почему вы тайно ушли из библиотеки и отсутствовали столько времени…
– Я не имею права назвать причины своего отсутствия, – Роуз заметно побледнела, но голос ее звучал твердо, – потому что это не моя тайна. Я, однако, могу сообщить следующее. Во-первых, заявляю со всей ответственностью: мы со Скорпиусом не делали ничего предосудительного. Во-вторых, он меня не принуждал, не заставлял и даже не уговаривал помогать ему – я сама навязалась, потому что считаю дело, которым занимается Скорпиус, очень важным и интересным. В-третьих, я очень прошу вас не принуждать Скорпиуса раскрыть его тайну, – поверьте, она очень благородна и не имеет отношения к школьным делам, но пока о ней рано рассказывать… Вот и все, что я хотела сказать.
На несколько минут в библиотеке воцарилось молчание, а потом директриса растерянно сказала:
– Ну, если вы так говорите, мисс Уизли, нам остается только поверить вам…
– А Скорпиусу вы не верите?! – возмущенно воскликнула Роуз.
– Верю, только он пока еще ничего не сказал.
На мгновение Скорпиусу стало очень страшно – теперь все присутствующие смотрели на него. Но затем вспомнились слова отца о том, что каждый имеет право сойти с наезженного пути, если это нужно для дела, и это воспоминание придало сил и уверенности. Скорпиус произнес, очень надеясь, что его голос не дрожит:
– Мне нечего добавить к сказанному мисс Уизли… Роуз – она очень точно все объяснила. Я клянусь, что своими тайными действиями не причинял и не причиню зла ни ей, ни любому другому живому существу. Я не намерен никого ни оскорблять, ни обижать, – на мгновение Скорпиус задумался, что еще можно сказать, но в голову не пришло ничего толкового, и он, к собственному изумлению, совершенно по-дурацки выпалил: – Вот…
Некоторое время все молчали, потом Макгонагалл сказала:
– Что ж, раз эта проблема благополучно разрешилась, то, думаю, нам всем пора идти ужинать. Я только прошу Скорпиуса и Роуз впредь предупреждать о своих отлучках, чтобы зря не волновать друзей и профессоров.
– Госпожа директор, и вы его не накажете?! – завопил красный от гнева Джеймс.
– За что? – удивилась Макгонагалл.
– За то, что он ходит по коридорам без сопровождения старших!
– Мистер Поттер, – в голосе директрисы звучало вежливое недоумение, – к счастью, Хогвартс – это не Азкабан, и студенты до отбоя могут свободно передвигаться по замку. Так что в действиях Скорпиуса и Роуз нет никакой вины… Не знаю, как поступите вы, а я иду ужинать. Очень есть хочется!
За директрисой к выходу из библиотеки потянулись и остальные.

Во время ужина на Скорпиуса и Роуз смотрели почти все ученики всех факультетов. А когда после еды он спустился в свою гостиную, там уже сидели слизеринские старосты и многие студенты.
– Скорпиус, ты можешь объяснить нам, чем столько времени занимался с мисс Уизли? – последние два слова Уорвик произнес вежливо, но с несомненным ехидством. – Или она права и нам лучше тебя не расспрашивать?
– Я был бы вам очень признателен, если бы вы меня не расспрашивали, – ответил Скорпиус, чувствуя, как сердце начинает биться часто-часто. – Поверьте, в этом нет ничего особенного или важного – просто ерунда, но она для меня очень важна.
– И тебе необходимо заниматься своей ерундой вместе с кошачкой? – обманчиво мягко осведомился Уорвик.
– Да, – Скорпиусу никогда раньше не было так страшно. – Помощь Роуз очень важна для меня…
– Малфои – это Малфои! – хмыкнул Эрнест. – Что с них взять?!
– Что ты имеешь в виду?! – Скорпиус задохнулся от бешенства.
– Эрнест не имел в виду ничего оскорбительного, – быстро произнес Уорвик, верно, Эрнест?
Тот неохотно кивнул, и староста продолжил:
– Мы воюем с кошаками и не имеем права на распри между собой! Скорпиус, если ты хочешь общаться с Уизли – это твое дело, но я бы не советовал. Пойми, нельзя идти против своего факультета!
– Мое общение с Роуз ничем не вредит Слизерину, – упрямо возразил Скорпиус, – мы не делаем ничего плохого!
– Идет война с кошаками, и любое общение с врагом разрушает наше единство!
– Я не считаю Роуз врагом, и она не чувствует ненависти к Слизерину. Может быть, вместе мы сможем прекратить эту войну?
На мгновение в гостиной стало тихо, а потом рассмеялись все, даже серьезная Кларисса Пендлтон.
– Ой, не могу, – Эрнест рыдал от смеха, – двое малышей перевоспитают всех кошаков! С ума сойти!
Скорпиус и сам понял, что ляпнул глупость, но отступать не собирался и упрямо сказал:
– Войну мы с Роуз, конечно, вряд ли остановим, но общаться будем непременно.
– Ну, как хочешь, – Уорвик поднялся с дивана, давая понять, что разговор закончен. Но имей в виду: тебя предупредили…
Засыпая, Скорпиус запоздало порадовался тому, что теперь им с Роуз больше не придется бояться разоблачения.

– Доброе утро! – несмотря на промозглую осеннюю погоду, Слизнорт был исполнен благодушия. – Сдайте, пожалуйста, ваши домашние работы! Да, мисс Уизли, вы можете их собрать.
– Извините, пожалуйста, профессор, – покраснев как помидор, Роуз встала из-за стола, – я подняла руку по другой причине. К сожалению, я не могу сдать свою домашнюю работу! Я сделала ее вчера вечером и убрала в сумку, которую отнесла в спальню. Сегодня после завтрака я вернулась за сумкой – и обнаружила, что все ее содержимое сгорело. Только пепел остался и небольшие кусочки пергамента, по которым я поняла, что это действительно моя работа… И никакие восстанавливающие заклятия на пепел не подействовали…
Дружелюбное лицо Слизнорта погрустнело.
– Я верю вам, мисс Уизли, – просто сказал он, – но факт остается фактом: свою домашнюю работу вы сдать не можете. Десять баллов с Гриффиндора!
У Роуз задрожали губы, она грустно села на свое место.

Когда урок закончился, Скорпиус подошел к Роуз и спросил:
– Давно у тебя такие неприятности начались? Почему ты мне не сказала?!
– Это впервые, – удивленно ответила она. – Я уверена, кто-то неудачно пошутил…
– Ага, как же! – хмыкнул Скорпиус. – Меня долбят всю последнюю неделю! Твои еще долго раскачивались. Мне повезло, потому что, убрав домашнюю работу по астрономии в сумку, я перед сном еще раз туда заглянул, чтобы проверить, все ли необходимое на завтра положил. Сумка была полна песка – в него превратили ее содержимое. Я тогда до трех часов ночи все делал заново и взял пергаменты к себе в кровать. С тех пор всю домашнюю работу делаю в библиотеке и, окончив, отдаю на хранение мадам Пиннс, а забираю по мере необходимости.
– И ты все это время молчал?! – Роуз глядела на Скорпиуса с удивлением и еще каким-то чувством, которое он определить не мог.
– А зачем было рассказывать? К нашим делам это отношения не имеет, а тебя вроде не трогали…
– Ты мог предупредить – тогда бы я знала об опасности и сумела бы избежать ее!
Скорпиус почувствовал, что краснеет:
– Я думал, что Гриффиндор – это факультет благородных сердцем, – с трудом сказал он. – Мне казалось, ваши своим не мстят, особенно девочкам…
Роуз покраснела как свекла и чуть слышно произнесла:
– Не все так просто… Питер Петтигрю ведь тоже с Гриффиндора… – она взглянула на часы и ахнула: – Ой, мы на урок опаздываем!
– Впредь, как и я, делай домашние задания в библиотеке и отдавай на хранение мадам Пиннс – она хорошая, она поможет!
Скорпиус протянул Роуз бумажку, на которой было написано место их сегодняшней встречи, и бросился бежать к кабинету трансфигурации.
Такая конспирация была не игрой, а необходимой мерой предосторожности: теперь за гриффиндоркой и слизеринцем наблюдали очень многие.
В библиотеку каждый день приходили немало любопытных, не спускавших глаз с Роуз и Скорпиуса и готовых последовать за ними.
Всякий раз, когда они покидали территорию своих факультетов, то прогуляться по коридорам немедленно отправлялись хотя бы несколько студенток и студенток Гриффиндора и Слизерина.
К счастью, родители рассказали Роуз об очень многих тайных ходах Хогвартса, и она сообщила о них Скорпиусу, так что избавляться от преследования обычно удавалось без труда. Встретившись в заранее условленном месте, Роуз и Скорпиус надевали мантию-невидимку и спокойно отправлялись в Выручай-комнату.

Теперь неизвестные злоумышленники не могли портить их домашние задания и взялись за личные вещи: то рубашки, то свитера, то мантии, то носки, то обувь Скорпиуса неожиданно оказывались порванными, связанными, заляпанными какой-то гадостью… Справляться с бедой помогали домашние эльфы, и со временем он отдал им на хранение почти весь свой гардероб. По совету Скорпиуса так же поступила и Роуз.

Однажды она прибежала к их очередному месту встречи – закутку за гобеленом в темном углу второго этажа – в слезах.
– Что случилось?! – быстро спросил Скорпиус. – Говори, не молчи!
Роуз, всхлипывая, протянула ему листок бумаги, на котором было написано: «Гриффиндорская уродка и слизеринский червяк». Под этими словами была нарисована карикатура, по мнению Скорпиуса, на удивление бездарная.
– Ну и что в этом такого? – удивленно спросил он. – Неужели ты расстроилась из-за дурацкой мазни?
– Скорпиус, – голос Роуз задрожал, – ты тоже считаешь меня уродиной?
Он внимательно оглядел ее растрепанные рыжевато-каштановые волосы, веснушки, карие глаза, распухшее от слез лицо и честно сказал:
– Ты, конечно, не красавица, но…
Роуз вскрикнула что-то непонятное, выскочила из-за гобелена и бросилась бежать по коридору. Скорпиус подождал немного, понял, что она сегодня вряд ли вернется, и отправился в Выручай-комнату один, удивляясь странностям девчонок.

Погруженный в размышления о причинах поступка Роуз, он лишь в последний момент заметил, что у стены, скрывавшей дверь в Выручай-комнату, стоит темноволосый мальчишка со смутно знакомым лицом. Лишь когда он заговорил, Скорпиус его узнал.
– Малфой, – лениво протянул Альбус Северус Поттер, – так я и думал, что вы здесь работаете! А Роуз где?
– Где – здесь? – в последний миг Скорпиус смог подавить панику и найти нужный тон. – В коридоре?
– Нет, в Выручай-комнате. Ты думаешь, дети Гарри Поттера о ней не знают?
– Не знаю, что ты имеешь в виду, но если бы об этом знал твой братец, то был бы здесь, как и все остальные кошаки.
– Они сюда много раз приходили, когда о ваших встречах с Уизли стало известно, – младший Поттер слегка улыбнулся, – но не смогли открыть ту комнату, в которой вы работали, поэтому решили, что первокурсники вообще не в силах проникнуть сюда. Собственную слабость проще всего оправдать чужой неумелостью…
– А если ты такой умный – почему явился сюда только сейчас? – Скорпиус почувствовал, что до смерти устал врать и притворяться.
– Вы с Роуз сумели сбить спесь с моего братца, а ему это полезно. На священную войну факультетов мне плевать – она выгодна только старостам, потому что при военном положении все подчиняются им беспрекословно, а в мирные времена добиться послушания гораздо сложнее. Так что я не хотел портить вам с Роуз праздник жизни… Но меня заинтересовало, чем вы тут занимаетесь, и я просмотрел книги, которые вы брали в библиотеке. Голову даю на отсечение – это как-то связано с левитацией! Возьмите меня к себе, а? Я вам пригожусь…
– А если я откажусь, ты все расскажешь братцу? – Скорпиус почувствовал нечто очень похожее на тошноту.
– Не знаю, не уверен, – Альбус Северус пожал плечами. – Я не люблю делать приятное Джеймсу…
А почему?! – резко спросил Скорпиус. – Он ведь твой брат – самый близкий человек. Если тебе приятно видеть, как ему плохо, ты и остальных продашь, не задумываясь…
Альбус Северус вдруг багрово покраснел и закусил губу, а потом негромко сказал:
– Ладно, объясню, чтобы ты не считал меня последней тварью… Хотя, может, ты и не поймешь – у тебя ведь брата нет… – он немного помолчал, облизнул губы и заговорил, отчетливо выговаривая слова: – Джеймса родители очень хотели, и папа назвал его в честь двух людей, которых любил больше всего на свете, – своего отца и крестного. А потом папа захотел дочку, и они с мамой не сомневались, что родится она. Но вместо дочки получился я, и папа назвал меня в честь двоих людей, которые очень много для него сделали, – Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа. Но возникла одна проблема, – младший сын Гарри Поттера горько усмехнулся, – отцу есть за что обижаться на них обоих. Снейп часто был несправедлив к папе, а Дамблдор фактически послал его на смерть, – да, веря, что папа выживет, но все же на смерть! Отец понимает, что эти двое сделали ему гораздо больше добра, чем зла, но простить не может все равно. И себя простить не может за то, что не прощает их, и меня – за то, что я ему постоянно об этом напоминаю…
Альбус Северус вдруг вздрогнул и закусил запястье. Скорпиус, не колеблясь ни секунды, трижды прошел мимо стены, думая о том, куда хочет попасть. Когда дверь открылась, он затащил в Выручай-комнату Альбуса Северуса, который сотрясался от рыданий, так и продолжая кусать запястье.

Младший сын Гарри Поттера плакал долго, молча и безнадежно, а наконец успокоившись, сказал, криво усмехаясь:
– Ты меня извини за истерику, иногда на меня находит…
– Да нет проблем! – быстро сказал Скорпиус, а потом заговорил, тщательно подбирая слова: – Ты только не обижайся, ладно? Мне кажется, ты немного преувеличиваешь… Может быть, иногда, глядя на тебя, твой папа и вспоминает Дамблдора и Снейпа, но гораздо чаще он думает именно о тебе…
– Да, ты абсолютно прав, – ответил Альбус Северус без всякого выражения, подошел к рабочему столу, поднял одну пару крыльев и удивленно присвистнул: – Так вот чем вы занимаетесь! Интересно! Крылья ты, я смотрю, склеиваешь? А если их сращивать, есть же специальные заклятия?
– То есть как? – такая идея Скорпиусу никогда не приходила в голову.
– Целители так сращивают сломанные кости…
Через минуту они уже увлеченно спорили о технологии создания крыльев.

На следующий день Роуз заговорила со Скорпиусом, словно и не плакала накануне. На предложение принять Альбуса Северуса в компанию она не возразила, сказав лишь:
– Твои крылья – тебе и решать, с кем их создавать.
Скорпиус так и не понял, почему Роуз расстроилась из-за идиотской карикатуры, но расспрашивать стеснялся.

Альбус Северус вписался в их компанию на удивление легко, – наверное, потому, что ни во что не вмешивался и ничего не пытался менять. Роуз читала, Скорпиус экспериментировал, а младший сын Гарри Поттера сидел на подоконнике – окно появилось в Выручай-комнате только с его появлением – и время от времени высказывал язвительные замечания и разные бредовые идеи, которые было очень нелегко осуществить на практике.
Скорпиус не верил, что хоть одна из них сработает, – но четырнадцатого декабря это произошло. Изобретатели завороженно смотрели, как заклятые по совету Альбуса Северуса крылья парили в воздухе, удерживая в воздухе пенал.
– Поттер, ты гений! – не мог не признать Скорпиус.
К его изумлению, гриффиндорец багрово покраснел, но быстро справился с собой и в обычной своей манере небрежно ответил:
– Я это знаю…

Двадцатого декабря, перед самыми рождественскими каникулами, Скорпиус, Роуз и Альбус Северус на опушке Запретного Леса провели испытания модели крыльев. Крылья удерживали в воздухе магловский предмет, который Рози называла электрическим фонариком. Он сиял в темноте не хуже, чем шарик света, созданный заклятием Люмос, поэтому за полетом крыльев можно было наблюдать даже в темноте. Крылья и удерживаемый ими фонарик без всякой посторонней помощи продержались в воздухе четыре часа и спустились на землю, повинуясь взмаху волшебной палочки Скорпиуса.
Перед радостью сбывшейся мечты померкли все мелкие неприятности, которые гриффиндорцы и слизеринцы продолжали устраивать отступникам. Теперь Скорпиус и Роуз твердо знали, что рано или поздно смогут создать крылья, способные поднять в воздух человека. Альбус Северус продолжал скептически кривить губы, но делал это и вполовину не так ехидно, как раньше.
Они вернулись в школу веселые и счастливые. Расставаться не хотелось, но нужно было расходиться по факультетам, чтобы переодеться к ужину.
По дороге в подземелья Скорпиус увидел в безлюдном коридоре Джеймса Поттера и быстро выхватил из кармана мантии палочку. Старший сын Гарри Поттера, однако, стоял безоружным и, глядя слизеринцу в глаза, негромко сказал:
– Так вы с Роуз действительно науками занимаетесь? А раньше ты об этом сказать не мог? Вот ведь кретин…
– А ты меня спрашивал? – огрызнулся Скорпиус. – Да и чем еще, по-твоему, мы могли заниматься?
Джеймс хотел что-то сказать, но только улыбнулся – растерянно и криво, не похоже на себя – и быстро направился к гриффиндорской башне.

В ту ночь Скорпиусу приснилось, что он, Роуз и Альбюус Северус летят высоко в небе на крыльях, которые сами придумали. Земля проплывала далеко внизу, а позади, хлопая крыльями, летели слизеринцы и гриффиндорцы, равенкловцы и хаффлпаффцы, молодые и старые, знакомые и незнакомые…
К Скорпиусу вдруг подлетела мама. Она улыбнулась и сказала:
– Папа сейчас нас догонит – он просто на работе задержался! Кстати, я хочу тебе сказать, что скоро у тебя появится братик или сестричка – именно они помогают мне так быстро лететь…
– А Джеймс тоже летит? – спросила Роуз почему-то с тревогой.
– Конечно, – мама улыбнулась, – он скоро вас догонит, и Лили тоже, вот увидите! Альбус Северус, не грусти! Есть человек, которому ты очень нужен, и скоро он непременно тебя догонит! Летите вперед, а я немного задержусь, подожду папу, и мы догоним вас вместе!
– Но вы нас точно догоните? – быстро спросил Скорпиус.
– Конечно, милый! – мама улыбнулась. – А вы летите скорее – вас ничто не тянет назад!
– Хорошо, – улыбнулся Скорпиус и взмахнул крыльями. Небесная синева звала его вперед.
Конец