Вирусный ролик

⇐ ПредыдущаяСтр 171 из 171

Прочность Отсутствует, Размер Отсутствует, Структура Отсутствует

Описание: Большинство людей, когда получают электронное письмо от неизвестного источника с беспорядочной строкой темы и текстом, состоящим лишь из слов «Нажми это», удаляют сообщение и помечают его как спам. Некоторые нажимают на ссылку, по которой загружается ролик. Обычно это вызывает сбой браузера из-за устаревшего формата и отсутствующего кодека. В тех редких случаях, когда этого не происходит, воспроизводится 17-секундное черно-белое видео. В видео показан пол пустой спальни. Изображение покрывается трещинами и угасает, но остаётся неподвижным. На тринадцатой секунде в поле зрения попадает пара женских туфель, слышится глухой стук и оказывается, что ноги висят в нескольких дюймах над полом, медленно качаясь из стороны в сторону оставшиеся четыре секунды видео.

Эффект: Ролик вызывает самоубийство. Но, заметьте, не посмотревшего, а тех, кто близок к нему. Это начинается с его периферии: случайного знакомого или кого-то из того же класса. Но каждую неделю смерть становится чуть ближе к дому. Ничего непосредственно не намекает, что самоубийства связаны с роликом. Но после второго жертва начинает что-то подозревать, так как вторая смерть – это всегда повешение. Каждые семь дней погибает ещё один человек.

Избавление от проклятья требует, чтобы жертва переслала это письмо как минимум ещё двум людям. Эти люди должны посмотреть ролик, таким образом навлекая на себя проклятье. Жертва может найти это решение, немного порывшись в интернете. Конечно, там эта история представлена как городская легенда. Другой вариант решения – самоубийство самой жертвы.

3-е июля 2012 Дорогая Джина, Думаю, мне стало лучше. Возможно, я не отправлю тебе это письмо. Не думаю, что мне нужно, чтобы ты это прочитала, но написать его я могу. Ты должна знать, что я очень тебя люблю. Я видел много полиции в последние несколько дней, и они, скорее всего, звонили тебе, но тебе не надо беспокоиться. Думаю, я смогу ответить на твои вопросы, какими бы неприятными они ни были. Мне придётся врать, как сивый мерин. Но что поделать, я же парень, мне полагается быть хорошим в этом. Итак, день, о котором я пишу тебе, начался с того, что Стивен Мать Его Эшер вызвал меня в его офис, что мне не было нужно, даже до того, как я узнал об этом. Знаешь, этот парень никогда не был нормальным. Но в это утро, сразу после открытия двери ему удалось сделать всю ту неправильность, которую он мог выказывать, просто вершиной нормальности. Первым был запах, волной разбившийся об моё лицо, когда я вошёл. Комната полностью провоняла, разя зловонием, словно он днями её не мыл. Или неделями. Он был небрит, и его волосы стояли торчком. На его костюме видны были коричневые пятна, словно он пролил на себя что-то. И его глаза. Его глаза были главным во всём этом, красные и круглые. Он кивком попросил меня присесть. Я заметил, что его ногти были длинными, и под ними было много чёрной грязи. Он отложил несколько последних таблиц, которые я для него распечатал, и передал их через стол, не произнося ни слова. О нет, подумал я. Шаблоны. Изображение. Они вышли вот в таком виде, и он начинает думать, что я валяю дурака. Я начал лепетать. Я клялся и божился, что они в таком виде вышли из принтера, и нет, я не смеюсь над ним. Он посмотрел на меня с недоумённым выражением и спросил таким голосом, то понижавшимся, то повышавшимся, словно он снова ломался: «Вы её знаете?» Я взглянул на портрет Мэри из чисел. Нет, ответил я. Он спросил меня, уверен ли я. Я замялся. «Вы знаете, кто она?» – спросил он тем же ломаным голосом. Я с потрясением понял, что он не просто повторял вопрос. Я ответил, что она преследовала меня. Что я вызывал полицию, и что они ничего не сделали. Он кивнул. «Что вам говорит имя Вильям Дорогой?» Я был сбит с толку. Я ответил, что не знаю. Может, родственник? Он пробормотал что-то, что я не понял, какое-то имя – Селби или что-то в этом роде. Он забыл обо мне. Он не смотрел на меня. Не уверен даже, что он вообще со мной говорил. Он замолчал. Я сидел в замешательстве, вдыхая его запах. Я упоминал, что он плохо пах? Да, он плохо пах. Я начал спрашивать, было л это всё, что он от меня хотел. Он оборвал меня и сказал, что нам надо на встречу. Я сказал, что он просил меня кое-что сделать. Он всё ещё хочет, чтобы я это сделал? Он сказал забыть об этом. Хорошо, сказал я. Возьмите всё, что вам нужно, сказал он, мы уходим сейчас. Он встал, и меня встретил невыносимый запах мочи, и мне пришло в голову, что он, возможно, не сдвигался с этого места очень долго время. Мы прошли к Эджвард Роад по пути, который занял большую часть часа. И затем мы по кольцевой Линии поехали на Кингс-Кросс Сент-Панкрасс. Не по тому пути. Против часовой стрелки. И затем, между Викторией и парком Святого Джеймса поезд полностью остановился, и мы погрузились во тьму. Я, все эти люди и его запах. Не знаю, что случилось. Я имею в виду, это и обычно ужасно, как ты знаешь, но мы провели там три часа. И на каждой остановке Стивен прямо смотрел на каждого, кто входил и выходил, даже всматривался в окно в конце, чтобы увидеть, кто в следующем вагоне. Кажется, мы уже добрались до Олдгейта, когда я увидел Мэри в следующем вагоне. Она не моргая глядела прямо на меня. Я пытался не раскрыть, что заметил её. Стивен наклонился поближе – его дыхание было словно гнилой бекон – и прошептал: «Не волнуйся». Не знаю, что он имел в виду. На Кингс-Кросс Сент-Панкрасс мы пересели на линию Пикадилли. Стивен отказывался идти также быстро, как и толпа вокруг, делая пересадку несомненно неприятным переживанием, когда низменные лондонцы теснили толкали нас. Словно он удостоверялся, что Мэри будет следовать за нами. На эскалаторах она была лишь в пяти шагах сзади нас, и зашла в другой конец нашего вагона, пусть она и не пыталась подойти ко мне. Мы вышли, вернувшись на Южный Кенсингтон, который мы, конечно же, проехали примерно два часа назад, на котором мы снова пересели и направились в другом направлении к Кокфострез, снова проезжая через Кингс-Кросс Сент-Панкрасс. Что опять же заняло вечность. Каждый раз, как мы пересаживались, казалось очевидным, что Стивен хочет, чтобы Мэри преследовала нас. Когда мы сели на трясущийся поезд линии Дистрикт, я, наконец, сказал ему: «Почему мы движемся по такому окружному пути?» Он широко улыбнулся, обдав меня ещё одним потоком дыхания, и сказал: «Мы отпираем Машину. Нельзя войти туда по прямой, сам понимаешь». Как будто бы это всё объясняло. Мы вышли на Саутгейте. Покидая станцию, мы выбрали, должно быть, самый окольный путь из возможных, добравшись наконец до трёх жилых домов, стоящих чуть вдалеке от главной дороги. Он остановился и обернулся. И затем он позвал Мэри. Она побежала, чтобы нагнать нас, и стала идти в ногу с нами, пока мы продвигались к третьему, самому дальнему дому. Я начал спрашивать, что мы здесь делаем, но Стивен шипящим звуком заставил меня замолкнуть. Мэрии пыталась взять меня за руку. Я отдёрнул руку и засунул её в карман. Стеклянные двери открылись, и в фойе был странный запах мертвости, для которого это было единственное подходящее слово, которое пришло мне в голову. Рядом с лифтами кто-то прислонил очень старомодный велосипед. Стивен подошёл к нему и ненадолго уставился на него. Затем кивнул и сказал: «И правда, давно пора». Через плечо он сказал мне: «Лифт не работает. Лестница». Это был приказ. В тишине мы поднялись на девятый этаж, и затем прошли вдоль коридора до квартиры 913, у которой Стивен остановился. «Странное место для встречи»,– сказал я. Стивен сказал мне замолчать и вошёл в квартиру. В главной комнате было абсолютно тихо. Здесь стояло где-то двадцать магазинных манекенов, старых, некоторые были без рук или голов. Мэрии, казалось, была очарована ими, и она заглянула в нарисованные глаза каждого из них по очереди. Она остановилась у одного и стала осматривать его и так и эдак, сказав Стивену: «Этот выглядит похоже на тебя». Стивен сказал мне идти дальше, указав на дверь в противоположной стороне комнаты. Я подчинился, войдя в кладовку, содержащую сломанный остов кровати и обычную лампу без колбы. Что теперь, спросил я. Стивен вбежал в комнату. «Это неправильно. Это неправильно», – говорил он. Он поднял остов кровати, словно чтобы заглянуть под него, и затем вдруг опрокинул её. Она распалась на дерево, металл и сломанные пружинки с грохотом, разрушившим тишину и, кажется, отдавшийся эхом в зале снаружи. Мэри зашла вслед за нами, оглядываясь вокруг, словно ребёнок, словно она видела вереницу чудес и странностей, а не заброшенную комнату. – Его здесь нет, – сказал Стивен. Казалось, он был готов заплакать. Чего здесь не было? Я попытался его успокоить, но он начал сетовать на его Цель, Принцип, снова этого Селби. Его оборвал голос. – Вы куда-то направляетесь? Это был тот полисмен. Ирландец, словно вышедший из комедии. – Я не понимаю, – сказал Стивен. – Тыне понимаешь? – сказал я. – Я бы не беспокоился. Всё идёт согласно плану. Плану великой сложности и очарования, – полисмен надвинулся на Стивена, как будто чтобы обнять его. Комнату наполнял свет снаружи, но даже при этом, когда полисмен вышел вперёд, то он, казалось, расширился и каким-то странным образом развернулся – да, именно это слово, развернулся – наружу. Он был между мной и Стивеном. Я не мог видеть сквозь его черноту, и мог только слышать жужжание и щелчки, после чего снова наступила тишина. Полисмен сделал шаг назад. На месте Стивена стоял старый облупившийся манекен в его одежде. У него было нечто похожее на лицо Стивена. Мэри подпрыгнула и захлопала в ладоши. – Это было так умно, – сказала она. – Могу я получить ваш ключ, юная леди? – спросил полисмен. Она засунула руку под блузку и вытащила то, что выглядело как заводной ключ на потускневшей серебряной цепочке. – Я глубоко извиняюсь, но пришло время поднять белый флаг, так сказать. Она кивнула. Неожиданно я почувствовал к ней сильное сострадание. Сержант Фокс наклонился и, снова закрывая её от моего взгляда, схватил её за голову и с силой повернул. Я прыгнул вперёд, вскрикнув от ужаса, только для того, чтобы меня остановила резко выброшенная толстая рука полисмена. «Успокойся, коротышка», – сказал он. Мэрии опустилась на пол, и я видел, как её кожа выворачивалась наизнанку. Настоящая кожа становилась тем, что выглядело как очень старая свиная кожа, натянутся на латунный каркас, за которым я мог видеть намёки на рычаги и шестеренки. Она стала куклой, с широко расставленными ногами, безвольными руками и склонённой набок головой. Я осел на пол, прижав руки к голове и оперившись локтями на колени. «Я схожу с ума», – сказал я. Сержант Фокс проигнорировал меня. Он вытащил нечто похожее на швейцарский армейский нож из кармана и начал распарывать крепления на затылке Мэри-куклы. Через минуту или две он вытащил что-то оттуда и протянул мне. – Думаю, это ваше, – сказал он. – Можете делать с ним всё, что захотите. Я протянул руку и взял это. Эта вещь всё ещё при мне. Не думаю, что смогу описать её, но я могу тебе её показать, когда ты вернёшься. Или не могу. Не знаю. – Поднимайся уже, – сказал полисмен. – Я проведу тебя обратно к станции. Он не хотел отвечать ни на один из моих вопросов на пути назад к Саутгейту, и просто катил свой древний велосипед. Я сообщил на работу, что болен, и отправился домой. Я продолжаю глядеть на вещь, которую он дал мне. Пытаюсь понять, что я могу с ней сделать. Она продолжает давать мне идеи об этом. Впрочем, я не знаю. Я скучаю по тебе. Ты нужна мне, чтобы не сойти с ума. Вернись ко мне, Джина. Я считаю дни, оставшиеся до твоего возвращения домой. Когда ты вернёшься, я собираюсь попросить тебя выйти за меня замуж. Теперь я сожгу это письмо. С любовью Джон

[1] Это Преимущество в книге больше нигде не упоминается и, похоже, навсегда останется тайной.

⇐ Предыдущая 162 163 164 165 166 167 168 169 170171

Date: 2015-07-17; view: 288; Нарушение авторских прав

mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию