Глава 3. Мой Враг

Холодный взгляд, не надо слов.

Звон шпаг.

Ты как всегда восстал из снов,

Мой Враг.

Пред тем, как свой оставит след

Мой шаг,

Мне нужно знать, где в этот миг

Мой Враг.

Единственным, что нарушало эту мертвую тишину, было потрес­кивание дров в камине. Стоп, но он же не горел. Наверное, это какой-то способ приветствовать хозяина. Ручка, между тем, опустилась до осно­вания, и старинная резная дверь медленно отворилась.

Самые худшие опасения Гермионы подтвердились. Потому что на пороге комнаты возник человек, которого она ненавидела больше, чем кого бы то ни было. Этот гаденыш был кошмаром последних шести лет ее жизни. А так как впечатления от шести лет, прожитых в Хогвартсе, были гораздо ярче, чем от того времени, что она провела с родителя­ми-магглами, то можно сказать, что он был кошмаром всей ее жизни. Доброй, кроткой Гермионе до встречи с ним никогда так не хотелось кого-то ударить, унизить, стереть самодовольную ухмылочку с этого ненавистного лица. Казалось, за лето она подзабыла о нем, но сейчас, глядя на светлые волосы, брошенные в лицо юноше порывом ветра из окна… Окно… Она забыла закрыть окно!

«Сейчас он поднимет шум», — в ужасе подумала девушка, но Драко Малфой, казалось, не замечал ничего вокруг. Он явно над чем-то раз­мышлял.

Наверняка обдумывает способы пыток для Гарри.

Между тем хозяин комнаты, сосредоточенно глядя в окно, расстеги­вал белоснежную рубашку. Когда руки Малфоя дошли до ремня брюк, Гермиона нервно выдохнула. Юноша резко обернулся на звук. Ей бы в этот момент выхватить палочку, наложить на него заклятие, но она лишь, судорожно всхлипывая, сжалась на полу. В былые времена за та­кое выражение лица Малфоя Гермиона бы отдала многое. Но сейчас ей было не до смеха. Тем временем слизеринец медленно приходил в себя. Потрясение на его лице сменилось привычным раздражением и нена­вистью в холодных серых глазах.

— Грейнджер? — его обманчиво мягкий голос заставил Гермиону по­ежиться.

Он просто стоял и смотрел на нее. Но даже этот взгляд наполнил ужасом каждую клеточку ее существа. Сколько же нужно тренировать­ся, чтобы научиться так смотреть? Гермиона попыталась заставить себя подумать о том, что это всего лишь Драко Малфой. Он ничем не страшнее любого другого подростка, например, Гарри или Рона... Ведь ему только семнадцать, он такой же студент Хогвартса, как и она сама. Подумаешь, слизеринец. Это совсем не страшно, совсем не страшно. Если это несколько раз повторить, может быть, пропадет тугой комок, застрявший в горле. Совсем не страшно. Почему же так колотится сер­дце, почему она не может ничего сделать, а просто сидит на полу и таращится на него снизу вверх? Как же он вымахал за лето!

В прошлом году Хагрид показывал Кармалинов. Тогда отважная Гер­миона Грейнджер с визгом запрыгнула за спину Рона. Это было нечто такое ужасное, что после ее боггарт превращался в эту гадость. Теперь он будет превращаться в Драко Малфоя, стоящего в расстегнутой ру­башке посреди этой чудовищной комнаты. Заглянув в его глаза, Гер­миона поняла, что так напугало ее. У семнадцатилетнего подростка не может быть таких глаз. Ну, так же не бывает, он слишком молод для подобной жестокости. Дети жестоки. Но у них нет такого взгляда — их жестокость мимолетна. А здесь она видела свой приговор.

— М-м-малфой, — пролепетала девушка. Ну, зачем она начала заикать­ся? Хотя удивительно, что смогла вообще издать какой-то звук. Ее ле­петание заставило Малфоя лениво приподнять бровь. Видно, он не мог себе представить, что когда-нибудь увидит ненавистную грязнокровку, не знающей, что сказать.

— Будем считать, что с формальностями покончено, — подвел итог их «приветствию» Драко Малфой. — Ты еще хочешь чем-то меня порадо­вать, или сразу позвать охрану?

Он сделал ленивый жест в сторону камина. Гермиона ни разу не бывала в волшебных замках. Она вообще не бывала в доме волшеб­ника, кроме дома Рона. Но «Нору» никак нельзя было назвать замком, поэтому Гермиона, не представляя, как может быть устроена система безопасности в древних родовых поместьях, справедливо решила, что, воспользовавшись камином, Малфой вызовет своих людей.

— Малфой, пожалуйста, — умоляюще глядя на него, выдавила Герми­она.

Если бы она увидела эту картину со стороны, то, несомненно, возне­навидела бы себя. Но сейчас ей было все равно. Нужно как-то отвлечь его, протянуть время, уговорить помочь! Дикая мысль! А вдруг полу­чится?

— Малфой, — Гермиона сама не поняла, какая сила заставила ее под­няться на ноги и броситься к нему. — Ты не можешь позвать охрану, ты должен мне помочь, еще не поздно что-нибудь сделать, ты сможешь — я знаю. Ты же не такой, каким хочешь казаться, в глубине души ты… ты… добрый.

Неся всю эту ерунду, Гермиона сама не заметила, как крепко схвати­ла Малфоя за запястья и сдавила с такой силой, что ему наверняка было больно. Однако он не двинулся с места. Сложно сказать, что заставило его стоять неподвижно. Позже Гермиона поняла, что он мог бы стрях­нуть ее с себя одним движением руки. Но он стоял, возможно, ошелом­ленный ее порывом. Его глаза, которые она видела сейчас так близко, расширились от удивления. Гермиона же понимала, что у нее начинает­ся самая настоящая истерика, и что остановиться она уже не сможет.

— Грейнджер, ты себя со стороны послушай, — его ледяной голос про­извел эффект ушата холодной воды. — Что ты несешь? Я добрый?!

Встретившись с ним взглядом, Гермиона поняла всю тщетность сво­их попыток. Его глаза вновь приобрели свое обычное, жесткое выраже­ние. В них не было места состраданию. Гермионе захотелось разреветь­ся. Вот так глупо и бесславно закончилась ее попытка спасти Гарри. Интересно, почему Малфой еще здесь, а не глумится над пленником в подземелье? Чтобы не смотреть в эти глаза, Гермиона опустила голову, скользнув взглядом по лицу Малфоя. Внезапно она осознала, что стоит к нему действительно очень близко. Она успела разглядеть тонкую ни­точку шрама на его переносице (раньше она его не замечала), губы, ко­торые от напряжения были сжаты в тонкую линию. Его губы были сов­сем рядом. Девушка вдруг почувствовала головокружение. Наверное, от страха. Не от запаха же его одеколона, в конце концов. Хотя, может, и от него — с непривычки. Пахнут тут дорогими одеколонами, понимаешь ли. Опустив взгляд ниже, Гермиона с ужасом поняла, что, цепляясь за его запястья, она умудрилась стащить расстегнутую рубашку с одного плеча Малфоя. Она скользнула взглядом по обнажившейся ключице, по пути отметив пульсирующую жилку на его шее. Взгляд задержался на медальоне. Это был серебряный медальон в виде оскаленного дракона, держащего в когтях букву «М». Гермионе внезапно показалось, что он следит за ней.

— Малфой, — тихо проговорила Гермиона, — твой дракон мне подми­гивает.

— Что? — опешил слизеринец, проследив за ее взглядом, и тут же раз­драженно проговорил: — О Мерлин! Это же волшебный медальон. Хотя откуда тебе, в самом деле, разбираться в таких вещах, как фамильные драгоценности чистокровных семей.

— Гад! — выпалила Гермиона, прежде чем поняла, что говорит.

Малфой резко оттолкнул ее от себя, и она не упала только потому, что ухватилась за край его письменного стола.

— Грейнджер, — голос Драко Малфоя был слаще сиропа, — даже ты с твоими гриффиндорскими мозгами должна понимать, что ты будешь последним человеком на этой земле, кому я соберусь помогать.

— Это не мне, — взмолилась Гермиона. Малфой вопросительно изог­нул бровь. — Это Гарри.

Малфой рассмеялся — резко, зло.

— Ты меня повеселила, Грейнджер. Ты считаешь, что, отказавшись помогать тебе, я со всех ног кинусь со своими услугами к этому четы­рехглазому уроду? Тогда ты еще глупее, чем мне раньше казалось. Твой идиотский дружок сделал свой выбор. Шесть лет назад, когда я протя­нул ему руку в поезде. Мне плевать на него, я буду рад, если он наконец сдохнет. Ясно?

Самым удивительным было, что, говоря это, Драко Малфой даже не повысил голоса, однако в каждой фразе было столько яда и ненависти, что Гермиона поняла всю серьезность ситуации. Ей неоткуда ждать по­мощи. Но что-то в злых словах Малфоя заставило ее задуматься; что-то в его словах было очень важным.

— Малфой, — озарило Гермиону, — если ты до сих пор помнишь ту встречу в поезде…

— Вон! — его голос разрезал тишину, как удар хлыста. — Убирайся из моей комнаты!

— Что? — тупо переспросила Гермиона.

— Какую часть фразы «убирайся из моей комнаты» ты не поняла? — вежливо осведомился ее палач.

— М-малфой, куда же я пойду?

— Грейнджер, ты проникла в мой дом наверняка по какому-то делу. Спасибо, что навестила меня, польщен, что не утерпела до первого сен­тября и проникла тайком в мою спальню. Извини, что не могу ответить на твои притязания взаимностью.

Говоря это, Малфой уверенным шагом направлялся к тяжелой двери, ведущей в коридор.

— Не смею задерживать! — лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным.

Как будто он вел речь о погоде, а не обрекал ее своими действиями на верную смерть. Гермиона с ужасом наблюдала за тем, как он распа­хивает дверь в коридор.

Это конец. Ее ноги намертво приросли к полу. Если бы неделю назад ей сказали, что она не захочет уходить из спальни Драко Малфоя, ста­роста Гриффиндора впала бы в кому, предварительно отправив в нокаут говорившего подобную ерунду.

— Не хотелось бы тебя торопить, но у меня полно дел, — проговорил Малфой с притворным сочувствием и тут же замер, услышав что-то в коридоре.

— Черт, — прорычал Малфой через мгновение.

Захлопнув дверь, он одним прыжком пересек расстояние до застыв­шей на месте Гермионы, схватил ее за плечи и втолкнул в платяной шкаф. Именно его девушка рассматривала как один из вариантов спа­сения. Но оказалось, шкаф был не очень удобным убежищем. Впихнув девушку в пространство между аккуратно развешанными мантиями и маггловскими! рубашками и прорычав обещание: разделать Гермиону на части ее же заколкой для волос, если она издаст хоть звук, Малфой захлопнул дверцы и метнулся к двери.

Шкаф оказался резным, и это давало Гермионе возможность сквозь щели наблюдать за тем, что происходит в комнате.

Между тем дверь без предупреждения распахнулась, и на пороге комнаты предстала однокурсница Драко Блез Забини, собственной пер­соной. Гермиона сразу узнала ее. Блез была настоящей слизеринкой: стервозной, расчетливой, высокомерной и на редкость красивой. Гарри как-то сказал, что она напоминает ему мать на тех школьных колдогра­фиях, которые подарил ему Сириус. Гермиона не видела сходства. Разве что рыжие волосы. Пока однажды, вбегая в библиотеку, не столкнулась с Блез, выходившей ей навстречу. От удара вещи обеих девушек рассы­пались по полу. Гермиона присела на корточки, собирая пергаменты и перья. Блез, чертыхнувшись, сделала то же самое. Потянувшись к учеб­нику по Зельям, Гермиона столкнулась с препятствием — Забини тоже схватилась за эту же книгу. Тут Гермиона вспомнила, что ее экземпляр лежит в сумке, и отпустила книгу, подняв глаза на Блез. Та раздраженно взглянула в ответ, и Гермиона поразилась цвету глаз слизеринки. Она никогда не видела таких глаз, цвета весенней листвы, — даже у Гарри они не имели такого оттенка. Впечатление портило только выражение злости, мелькнувшее в них. Выпрямившись, Гермиона краем глаза за­метила какое-то движение. Драко Малфой резко затормозил перед две­рью библиотеки, чтобы избежать столкновения с двумя девушками.

— Надо же, слизеринцы знают дорогу в библиотеку, или вы отбывае­те здесь взыскание? — сказала тогда Гермиона.

Блез собралась ответить что-то, как подозревала Гермиона, малопри­ятное, но ее опередил Малфой.

— Оставь ее, Блез, вряд ли Грейнджер даже на картинках видела лич­ные библиотеки чистокровных семей. Ей, бедняжке, за каждой ерундой приходится сюда таскаться.

Гермиона позеленела, Малфой же обменялся с Забини мерзкими ух­мылками в адрес гриффиндорки.

И вот теперь эта девица бесцеремонно распахнула дверь в комнату Драко.

— Блез, — слегка поморщился юноша, — я же просил не вламываться ко мне без стука, я мог заниматься чем угодно.

Впорхнув в комнату, Блез по пути постучала о дверной косяк.

— Видишь — исправляюсь на глазах, — ее совершенно не смутило сде­ланное замечание. — Что касается всего остального… Ты же знаешь, меня вряд ли чем-то можно смутить. А, Драко Малфой?

С этими словами она приблизилась к юноше и положила руки ему на плечи. Гермиона почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Мень­ше всего на свете ей хотелось бы видеть Драко Малфоя, целующимся или занимающимся чем-нибудь еще похуже. Меньше всего на свете… или же все дело в том, что он с Блез? Это открытие поразило Гермиону. Но она не могла не признать, что Малфой был… красив? Ужас! Она по­думала это! Впрочем, что толку спорить с очевидным? Из нескладного, хлипкого, мерзкого гаденыша он превратился в высокого, стройного, невозможно красивого… гаденыша. Ну хоть что-то остается неизмен­ным в этом мире.

Блез, привстав на цыпочки, коснулась своими губами губ Малфоя. При этом ее руки сделали резкое движение на его плечах, скидывая прочь многострадальную рубашку. Издав тихий шорох, та обреченно повисла на манжетах, застегнутых на запястьях Драко. Блез умело и неторопливо гладила его плечи, грудь, руки. Гермионе стало жарко. Как Забини так может! Это же Драко Малфой! С ним же нельзя обращаться вот так просто, по-человечески. Он же непременно сделает ей сейчас что-нибудь ужасное. Он же, он же… страшный человек.

А страшный человек обнял девушку за талию и, крепко прижав к себе, ответил на ее поцелуй. Это заставило Блез выгнуться, прижимаясь к нему еще ближе, и запустить руки в его растрепанные волосы.

«Зачем он это делает? — думала Гермиона. — Я совсем не хочу этого видеть!»

«А что же ты не отвернешься?» — ехидничал внутренний голос.

«Ну, должна же я знать, что происходит в комнате!» — бросилась оп­равдываться Гермиона.

«Ну да, и тебе совсем не нравится эта картина. То-то ты так “не смот­ришь” на его обнаженные плечи…»

«Хватит!» — встрепенулась девушка.

Зря она это сделала. От ее движения мантия соскользнула с соседней вешалки и, падая, стукнулась о стенку своей затейливой серебряной за­стежкой.

Звук заставил Блез оторваться от увлекательного занятия.

— Что это было? — испытывающее глядя в глаза юноше, спросила она.

— Понятия не имею, — искренне пожал плечами Малфой.

— Кстати, Драко Малфой, я не успела тебе сказать, что у тебя в ком­нате пахнет женскими духами…

— Точно, — весело согласился Малфой. — Я прячу Гермиону Грейн­джер в своем шкафу. Хочешь с ней поздороваться?

От этих легкомысленных слов Гермиона забыла, как дышать. Блез же восприняла сказанное буквально и пошла через комнату. До шкафа три шага, два… один…

Ее ухоженная ручка начинает открывать дверь. Гермиона видит даже дурацкий рисунок на ее ногтях — играющие дракончики. Чтобы оття­нуть момент, когда придется смотреть в эти жестокие зеленые глаза, Гермиона крепко зажмурилась. Ну вот и все. Что она теперь сможет объяснить этой фурии? О покладистом характере Блез Забини ходили легенды, которые пересказывались исключительно шепотом, с указани­ем на следы ее общения с не угодившими субъектами. Конец!

Вернул ее к действительности насмешливый голос Малфоя.

— Блез, золотко, прежде чем тебя засыплет содержимым моего гарде­роба, вникни в то, что я сказал: Грейнджер в моем шкафу.

Приоткрыв один глаз, Гермиона увидела, что Блез Забини стоит к ней спиной, глядя в смеющиеся глаза Малфоя. Ее ладонь по-прежнему лежит на ручке двери, наполовину открытой.

Блез звонко рассмеялась.

— Прости, я не подумала об абсурдности этой мысли.

— Иди сюда, — прошептал Драко.

Блез выпустила дверцу шкафа и, увлекаемая движением Малфоя, прижалась к юноше. Гермиона смотрела на его руки, умело гладившие спину Блез в десяти сантиметрах от ее глаз. Его золотистый загар пот­рясающе смотрелся на фоне белой рубашки Блез. Каждое движение его пальцев заставляло Забини выгибать спину. Гермиона нервно сглотнула и с трудом оторвала взгляд от этой картины. Подняв глаза, она встрети­ла два темно-серых омута. Как можно так нежно целовать одну девуш­ку и с такой ненавистью смотреть на другую? И все это одновременно.

«У него глаза цвета пасмурного неба», — невпопад подумалось Гер­мионе.

Малфой, не прекращая поцелуя, сделал резкое движение вокруг сво­ей оси, увлекая Блез, и сильно впечатался спиной в дверцу шкафа, за­ставив ту захлопнуться.

— Ох! Ты не ушибся? — выдохнула Блез.

— Нет, все в порядке… — ответный шепот.

Теперь Гермиона ничего не могла видеть: все заслонила спина Мал­фоя. Зато ей было прекрасно слышно. Неровное дыхание, сбивчивый шепот. Ужас! Гермиона всеми силами старалась не прислушиваться. Но следующие слова Блез чуть не заставили ее бухнуться в обморок.

— Мне повезло! — прошептала та. — Кто еще сможет похвастаться таким страстным и умелым мужем?

Мужем? Не может быть.

— Блез, — услышала Гермиона голос Малфоя, — давай до Рождества повременим с объявлением о помолвке. Потом все равно все узнают. После того, что приготовил мой отец…

В его голосе почему-то не было радости.

— Хочешь насладиться холостыми деньками? О’кей, Драко Малфой, до нашей помолвки можешь делать что хочешь, даже спать с кем хо­чешь. Но после Рождества…

Малфой, по всей видимости, остановил поток ее слов поцелуем. Странно, Гермионе послышалась обида в голосе Блез. Что здесь про­исходит? Ну не могут же их насильно тащить в такое предприятие, как брак. А если так, то почему Забини этому рада, Малфой же не прыгает от восторга? Они красивая пара, а серьезно он, вроде бы, ни с кем не встречался. Он менял девушек со скоростью света. Не то чтобы Гермио­ну это интересовало, но она всегда исподтишка наблюдала за ним. Ведь он — враг, а слабости врага нужно знать.

— Ты выглядишь усталым, хочешь, чтобы я ушла?

— Нет, жутко хочу, чтоб ты осталась, но у меня правда сегодня еще куча дел.

— Ты сегодня вернулся?

— Да, с час назад.

— Не знаешь, зачем они тебя вызвали?

— Они?

— Да, Темный Лорд тоже здесь. И Нарцисса приехала.

— Нарцисса здесь?! Черт!

— Драко, все будет хорошо.

— Да уж, зная моего отца… Да еще с такой компанией, как Темный Лорд.

— Ш-ш-ш. Не говори так. Ты просто устал и поэтому расстроился на ровном месте. Ничего же плохого пока не случилось. И вообще, ты же у нас ничего не боишься. Так?

— Иногда боюсь, — нервный выдох.

— Хочешь, я попытаюсь что-нибудь разузнать? — сказала Блез с тре­вогой.

— Да. Хотя нет — не хватало тебе еще в это впутываться.

В комнате повисла напряженная тишина. Тревога слизеринцев была почти осязаемой, и Гермионе стало совсем тоскливо. Если уж они чего-то страшатся в знакомом с детства доме, то что уж говорить о ней? О бедном Гарри, вообще, было страшно подумать.

— Тогда я пойду? — неуверенно проговорила Блез, разорвав эту давя­щую тишину.

— Я провожу, — рассеянно откликнулся Малфой.

— Не стоит. Находясь здесь, ты можешь оттянуть неизбежное, — с усмешкой.

— Если бы я мог избежать неизбежное, — ответная усмешка Малфоя получилась невеселой.

— Звучит, как выражение софиста, не находишь?

Звук легкого поцелуя и закрывающейся двери. И тишина. Гермио­на подумала, что про нее просто забыли. Или Драко ушел с Блез. И в этот миг дверца шкафа распахнулась, и Драко Малфой, который успел застегнуть рубашку (хвала Мерлину — очень отвлекала!), отчеканил то­ном, от которого должна была замерзнуть вода в графине, стоявшем, на столе:

— Грейнджер! У тебя пять минут, чтобы объяснить мне, что, черт по­бери, здесь происходит.

В комнате повисла напряженная тишина.

Глава опубликована: 02.02.2011