Вечернее Развлечение

Линн Флевеллинг

Ларец Душ

Ночные странники – 6

Линн Флевеллинг

Ларец Душ

Глава 1

Вечернее Развлечение

СЕРЕГИЛ не знал, чего и ожидать… или, вернее сказать, не ждал слишком многого. Этот душный приземистый театрик на улице Корзинщиков был призван удовлетворить потребности городских торгашей, стремящихся приобщиться к высокой культуре, но не имевших ни достаточно средств, ни лоска для заведений, подобных Тирари с Улицы Огней по ту сторону города. И в прошлый раз, насколько он знал, лавочку прикрыли. Выцветшие краски авансцены осыпались, позолота давно поблёкла, огни рампы мерцали по её краям. И лишь декорация в глубине сцены была новенькой, её рисунок умело изображал глухую чащу непроходимого леса.

Театр едва вмещал сотню человек, большинство из которых занимали дешевые места прямо у подмостков сцены. Сегодня здесь было почти битком, так что аромат перегретых тел был едва выносим. Дело усугубляла и необычаная для столь раннего лета жара.

‑ Уверена, что мы точно попали в нужный театр? – спросил Герцог Мальтус, провожая свою жену Анию, Леди Килит и её племянницу Исмай к их креслам.

‑ Вот и мне на ум приходит тот же вопрос, – хмыкнул Серегил, осторожно опускаясь в шаткое кресло между Алеком и Килит.

‑ Не сомневайтесь! – хохотнула Килит, игриво коснувшись обоих кончиком веера.

Мальтус и Килит выглядели заметно старше Серегила, хотя он и знал их, когда те ещё были совсем юными. Из Мальтуса вырос один из главных казначеев королевы. У него была короткостриженная бородка, однако седые волосы опускались до самого воротника, что для человека его положения было довольно смело. Килит же, бывшая любовница Серегила, теперь – его ближайшая подруга, всегда была неиссякаемым источником светских сплетен.

Серегил аккуратно промокнул пот над верхней губой кружевным носовым платочком и оглядел толпу, ища в ней знакомые лица – в основном тут были торговцы, да капитаны морских судов – а те, замеченные им, расфуфыривались среди своих приятелей. Даже в этом слое общества то, с кем ты был знаком, и кто знал тебя, было очень и очень важно. Так что Серегил, пресловутый изгнанник‑ауренфейе, проживая в Римини, уже который год подряд играл в эти игры.

Он и его компания, естественно, привлекли всеобщее внимание и вызвали пересуды. Уложенные в причудливую причёску волосы Леди Килит, когда та нагнулась что‑то прошептать Герцогу Мальтусу, заблистали россыпью драгоценных камней её шпилек. Она, Аниа и Исмай, как и положено модой в самый разгар лета, были одеты в легкие шелка и драгоценности, а потому смотрелись здесь, как лебеди затесавшиеся среди уток. Впрочем, Серегил полагал, что все они выглядели не лучше. И можно было не сомневаться, что карманники, конечно же, присутствавшие в этой толпе, уже положили на них глаз, чтобы заняться ими чуть позже.

Серегил и Алек и сами по себе были весьма недурны: два юных красавца – один темноволосый, другой блондин – одетые в долгополые летние льняные камзолы, расшитые золотом, в штаны цвета натуральной замши и начищенные до блеска сапоги. Длинные темно‑каштановые волосы Серегила были забраны сзади в хвост и схвачены тонкой красной лентой в тон камзола. Толстая светлая коса Алека спадала на спину поверх камзола того же тёмно‑голубого цвета, что и глаза юноши. Я’шелы‑полукровки, вроде Алека, поначалу взрослели чуть быстрее, но и он накануне своего двадцать первого дня рождения выглядел моложе своих одногодков. В нём была неуловимая утончённая красота ‘фейе, к которым принадлежала его мать, при том, что цветом волос, глаз, кожи он пошёл в своего отца.

Серегил изображал из себя распутного молодого изгнанника, что было правдой только наполовину: он был не столько распутен, сколько очень убедительно играл эту роль. Они с Алеком были известны, как завсегдатаи самых разгульных вечеринок, устраиваемых как молодыми бездельниками из сливок общества, так и очень многими не столь юными его представитлями, типа Мальтуса и Килит. Однако при этом умели держаться на грани рспектабельности, и когда им случалось очутиться за её переделами, достаточно отдаленное родство Серегила с королевской семьей позволяло скрасить эту разницу. Статный, экзотичного вида сероглазый щёголь– ‘фейе, был известен как человек, с которым приятно иметь дело, но при этом, он был как бы не слишком уж важным. Так что если бы вдруг выплыло наружу их истинное ремесло, брови полезли бы вверх у гораздо большего количества людей, нежели те, кто был наслышан про их развратные гулянки.

‑ Не думаю, что вы слыхали последние новости с фронта? – спросил Мальтус.

Королева Фория всё ещё находилась в состоянии войны с Пленимаром, и пару месяцев наза армия поикнула зимние квартиры и двинулась маршем обратно на север, к полям сражений в Майсене.

Мальтус наклонился поближе к Серегилу и понизил голос.

‑ Завтра это объявят герольды, так что не думаю, что будет большим преступлением, если я сообщу вам об этом сейчас. Владыка запросил переговоры. Фория отказала ему. Она поклялась, что погонит врага обратно до смого Беншала, и там, на его собственных землях его разобьёт.

Серегил покачал головой.

‑ Надеется положить конец нескончаемой вражде? Думаешь, ей удастся сделать то, чего не сумела сделать её мать?

‑ Принц Коратан, похоже, тут сдержанно‑оптимистичен.

Двери вновь отворились, и внутрь хлынула шумная свита Лорда Нианиса, направившегося наверх к дальней ложе. Он и его компаньоны привезли с собой несколько премилых куртизанок с Улицы Огней, и было видно, что все уже изрядно навеселе. Среди последних оказалась и брюнетка Мирриция из борделя Эйруал, с которой Алеку как‑то довелось провести ночь. Серегил был не из ревнивцев, тем более, что он сам привёл туда Алека именно с этой целью. Когда её партнёр отвернулся, она помахала им рукой, и Серегил послал ей воздушный поцелуй в ответ. Алек же лишь сделал застенчивый жест рукой.

Нианис, заметив их, громко крикнул:

‑ Эй, мы собираемся играть в карты. Вы должны ехать с нами!

Серегил ответил ему неопределенным жестом.

‑ Я уже несколько недель не был в театре. Надеюсь, что актёры действительно таковы, как Вы их расписали, миледи, – сказал Килит Алек.

‑ А я – что мы не притащим домой блох, – проворчал Серегил, почёсывая беспокоивший его сгиб левого локтя.

‑ Считайте, что вам ещё повезло, что мы находимся под крышей, дорогуши, – отозвалась Килит. – До недавнего времени они давали представление прямо на улицах Нижнего города. Это беженцы из Майсены. Они едва унесли ноги, когда весной пленимарцы захватили Нанту.

Когда Пленимар и Скала принимались воевать, Майсена неизменно становилась полем сражений. И все, кто мог, бежали по Фольквайну на север или же на юг, в Скалу. Вдоль северо‑восточного побережья были раскиданы майсенские анклавы, так что перебравшихся в Римини в попытке обрести здесь свою удачу, было угрожающе много. Большинство беженцев быстро постигало разочарование. Жилые кварталы многоквартирных трущоб возле Морского Рынка и Башенной Площади были битком забиты семьями, влачащими жалкое существование в одной лишь надежде – выжить любой ценой, самые же несчастные оказывались в жутчайшей нищете и упадке южного Кольца – на заброшенной территории между внутренними и наружными городскими стенами.

Эта компания игроков, кажется, состояла из тех немногих счастливчиков, которым удалось ухватить за хвост удачу, сумев попасть на глаза людям, вроде Килит, которые могли услышать о них совершенно случайно, например, от какой‑нибудь своей белошвейки. Она же, как и Серегил, никогда не позволяла своему общественному статусу препятствовать возможности получить при случае истинное удовольствие.

‑ И как же называется пьеса? – поинтересовался Мальтус.

‑ Король Медведь, – ответила ему Килит. – Слыхал про такую, Серегил? Я лично, нет.

‑ Я тоже, но я и не большой знаток майсенского театра. Слыхал, что бывает скучновато.

‑ Только не эта пьеса, могу заверить..

В этот момент за сценой ударили барабаны, медленно, глубоко, как биение сердца. И на сцену выступил внушительного вида рыжеволосый человек с длинным, полным значимости лицом, одетый в жалкое подобие древнего дворянского наряда, словно собранного из тряпья с тележки старьёвщика. Его обведенные чёрной крской глаза, были устремлены в невидимую даль, когда он поднял руку, призывая к тишине

‑ Давным‑давно, ещё во времена чёрных кораблей, в глуши восточных гор было рождено дитя. Оно родилось «в рубашке», – произнёс он глубоким и звучным голосом.

На сцене за его спиной закричала одетая в рваное платье девица, а затем выудила из‑под подола разрисованную куклу, лицо у которой было обмотано вуалью.

‑ В Майсене же нет никаких восточных гор, – прошептал Алек.

‑ Оставим это на совести драматурга, – с усмешкой прошептал в ответ Серегил.

Декламатор меж тем продолжал:

‑ И едва с лица ребёнка убрали плеву, его подобные паре ледяных бриллиантов глаза, лишили дыхания его мать, не успевшую даже дать ему грудь.

Девица со стоном «скончалась». За сценой кто‑то очень правдоподобно изобразил крик младенца. На помостки вышла актриса постарше, облаченная в потрепанную медвежью шкуру, и, подобрала куклу, убаюкивая её на своих руках.

‑ Младенца нашла медведица и выкармливала его, как собственного ребенка, покуда однажды её не убил охотник.

На сцену выскочил мужчина постарше с кудрями, тронутыми сединой, и с грубым копьём кинулся за медведицей. Когда та упала, умирая, он стянул с неё шкуру и в край её завернул кукольное дитя.

‑ Охотник завернул дитя в шкуру, содранную с медведицы, что нянчила его, и отнёс своей жене, – продолжал рассказчик.

Даже без всякого хора он сумел буквально заворожить публику. Так что, несмотря на свой похожий на обноски костюм, высокий чтец управлялся со сценой не хуже любого из актёров, виденных Серегилом в этом сезоне в Тирари.

Охотник прошёлся по краю сцены, а актриса, что изображала медведицу, тем временем перебралась в её дальнюю часть, надев другую вуаль и протянула руки к ребенку. Затм парочка удалилась за кулисы.

‑ Младенец вырос в дитя, дитя превратилось в юношу, и имя ему было Аурон, Медвежий Ребенок.

На этом рассказчик ушёл: видимо вся пантомима являла собой лишь прелюдию.

Теперь настала очередь актеров, и те и в самом деле оказались великолепны – гораздо лучше того, что заслуживали подмостки, подобные этим.

Вскоре выяснилось, что Аурон обладал несчастливым даром убивать гневным взглядом товарищей по своим детским играм. К концу певого акта бедолага Аурон достиг зрелого возраста, превратившись в замечательной красоты молодого человека с золотисто‑каштановыми кудрями.

‑ Ну‑ка, ну‑ка, ну‑ка, и кто же это у нас такой? – пробормотала Килит, подавшись вперед, чтобы получше расмотреть незнакомца. Актёры удостаивались её внимания ничуть не реже офицеров и дворян.

На протяжении двух последующих актов могущество Аурона достигло небывалых высот, подкрпленное его темной колдовской силой и мастерским владением мечом. В итоге он превратился в тирана‑короля, который в конце‑концов в порыве гнева изничтожил взглядом свою горячо любимую красавицу жену и детишек, а затем убил и себя, взглянув на своё отражение в отполированном щите юного героя, явившегося победить злодея – его играл тот самый актер, что изображал юного Аурона. И опять, даже в своём тряпье вместо костюмов, и несмотря на совмещение нескольких ролей, эти актёры умудрились достигнуть такой правдоподобности, что поразили даже Серегила, который и сам был мастак иногда нарядиться в костюмы.

Когда всё закончилось, публика зааплодировала, утирая слёзы, бросая платочки и монетки актерам, которые с поклонами их подбирали.

‑ Должен признаться, я впечатлён! – заявил Мальтус.

‑ Идёмте‑ка, – скомандовала Килит, поднимаясь и оправляя свои юбки. – Хочу поболтать с актерами прежде, чем до них доберется дурачина Нианис.

По мере того, как Килит, спускаясь, продвигалась к сцене, толпа расступалась перед ними. Два мальчугана, игравшие детишек Аурона, все ещё собирали подачки, накиданные толпой.

‑ Леди Килит желает поговорить с хозяином труппы, – сказал им Герцог Мальтус, показав несколько своих монет.

Один из мальчишек отвесил им шустрый поклон и убежал за кулисы. А мгновение спустя оттуда появилась вся труппа и снова принялась кланяться им.

Их было всего десять человек: тот красавец – ведущий актёр с каштановыми волосами, седовласый мужчина и пожилая женщина‑актриса, премиленькая темноволосая женщина, игравшая жену Аурона, высокий чтец, девочка и мальчик‑подростки, которые, по‑видимому, были двойняшками, и трое ребятишек поменьше – два мальчика и рыжеволосая малышка, которая ехала на плече чтеца.

Вблизи костюмы их выглядели ещё более убогими, грим же был нарисован чуть ли не одними углём и мелом. И тем не менее, на искушённый взгляд Серегила, то, что было у них под рукой, они использовали весьма умело.

Килит улыбнулась, глянув снизу вверх на высокого человека.

‑ Примите мои комлименты. И Вы, и вся Ваша замечательная труппа.

Однако изящным поклоном ей вдруг ответил тот, что играл Аурона. Глаза у него были такими же тёмно‑голубыми, как и у Алека.

‑ Вы необычайно добры, милостивая госпожа. К вашим услугам, мастер Атре, недавно из Нанты. Разрешите представить мою труппу?

‑ Прошу, сделайте это!

‑ Этот верзила – Брадер, а это Мерина, его жена.

Черноволосая красотка, игравшая супругу Аурона, присела в реверансе.

‑ Моя дочь Эла, – сказал им Брадер, ставя малышку на ножки. – Те два обормота тоже наши: Ван и Калин.

Два мальца, что играли сыновей Аурона отвесили им мастерские поклоны, с истинно актёрской грацией, несмотря на их юный возраст. У обоих были тёмные глаза и тёмные волосы, как у их матери.

‑ А это Мастер Зелль и его жена, Мистресс Лиа.

Старик‑охотник и его жена поклонились.

‑ Они родители Мерины и весьма знаменитые в Майсене актёры. Нашу маленькую компанию завершают двойняшки, Тейбо и Танни.

Мальчик играл сразу двоих – и юного Аурона и молодого героя, убившего Атре в конце пьесы. Танни была матерью Аурона. Оба – стройненькие, с одинаково высокими скулами, темноглазые и темноволосые.

Серегил в ответ представил своих друзей.

Глаза Атре расширились от удивления:

‑ Это огромная честь для нас, что такие уважаемые господа удостоили своим вниманием наше непритязательное представление! Приношу извинения за убогий реквизит и бедность постановки.

‑ Вы слишком скромничаете, – сказал Серегил. И тут же уловил за лукавой улыбкой этого парня острый ум, уже наверняка смекавший, как не упустить внезапную улыбку фортуны.

‑ Мне больно видеть такой талант в столь бедственном положении, – достав свой шёлковый кошелек, Килит, не открывая, отдала его актёру, и Серегил услышал мягкий перезвон золотых монет. Мерину она одарила кольцом со своей руки и поцелуем, а затем повернулась к остальным своим друзьям.

‑ Ну же, не стесняйтесь! Талант должен быть вознаграждён! Нианис, и ты тоже! – она помахала второму дворянину и его гостям.

Серегил, как и остальные не смог отказать, так что Брадер и его жена только успевали собирать денежки – и добрая часть – золотом.

‑ Ну а как вам жилось в Нанте, Мастер Атре? – спросила Килит. – Полагаю, у вас был собственный театр?

‑ Так и было, миледи, пока не явились солдаты и не спалили его до тла. Как видите, мы потеряли всё. Четверо наших актеров были убиты. Остальные чудом спаслись.

‑ Надеюсь, сегодняшнее вознаграждение придётся вам кстати. Рассчитываю и впредь наслаждаться вашими представлениями.

Атре благоговейно принял её протянутую руку и коснулся почтительным поцелуем.

‑ Для вас, миледи, в нашем театре всегда будут самые почётные места.

‑ А вечерок‑то обошёлся мне дороже, чем я рассчитывал, – пробормотал Серегил, изображая раздраженное недовольство, когда, покинув Мальтуса и его жену, они направились вслед за Килитой и Исмей на поиски своей кареты.

‑ Ничего, ты вполне можешь это себе позволить, – рассмеялась в ответ Килит. – Ну признайся, ты же был потрясён?

‑ Они были великолепны, – сказал Алек.

Пока они ждали, когда карета, продираясь сквозь покидающую театр толпу, доберется к ним, Серегил огляделся вокруг. Мальчишки связного не было видно, из тех же светильников, что зажигались в этой части города, горела лишь часть, а света тускло‑золотого полумесяца было совсем недостаточно. Осмелевшая в темноте кучка бездельников притаилась в ближайшем закоулке, словно стая волков, ожидающая случая вцепиться в отбившуюся от стада овцу. Летом их количество возрастало – воры, грабители, даже контрабандисты с городских ворот, выползали ночами, покидая своё канализационное царство – и они становились всё более дерзкими, что грозило превратиться в проблему.

Наконец, карета догрохотала до них. Позади неё шёл паж, ведя в поводу Ветерка и Цинрил. Лакей спрыгнул с подножки и придержал перед госпожами открытую дверцу кареты. Килит подала руку Алеку и Серегилу.

‑ Вы двое точно не хотите присоединиться к нам и отужинать у Герцога Ланеуса? Он будет сильно расстроен. Он‑то так надеялся наконец познакомиться с двумя юными красавцами, о которых я столько ему говорила.

‑ Прошу принести ему наши извинения, – ответил Серегил, целуя её в щёку. – Но завтра нам предстоит дальняя поездка.

‑ Однако, мы увидимся с вами со всеми на моей вечеринке через пару недель, не так ли? – спросил Алек, целуя её на прощанье в щеку.

‑ Надеюсь, что раньше! – воскликнула она. – Быть может, ты сумеешь уговорить Атре и его актеров стать частью развлекательной программы.

Серегил рассмеялся:

‑ Так ты уже взяла их под свою опеку?

Она опустилась на бархатное сиденье и подмигнула им с Алеком.

‑ Талант я распознаю с первого взгляда. Пусть не все они, но этот парень, Атре, он точно обещает пойти далеко в этом городе.

Вскочив верхом на лошадей, Алек и Серегил поехали рядом с каретой, спустившись по улице Снопов, широкой магистрали, разделявшей город на две части, к Торговой Площади, где и распрощались с ними, пожелав ей и её спутнице доброй ночи. Карета продолжила свой путь, двинувшись в Квартал Знати, в то время как Алек и Серегил направились к Дому Орески.

Народ, прогуливаясь группками, дышал ночным воздухом. Это лето пришло в Римини очень рано. И теперь, в середине Горатина, днём стояла такая жара, и была такая влажность, что даже в Верхнем городе создавалось ощущение, будто тебя душит огромная беспощадная рука. Рыночные площади к полудню вымирали, если не считать нескольких бродячих собак, да нищих попрошаек, которые, изнывая от зноя, растягивались в тени лотков. Впрочем, тут была виновата не только жара: война была в самом разгаре, и множество товаров было или в дефиците, или вовсе исчезло. Голодные бунты уже не единожды вспыхивали в этом году, бедняки были вынуждены идти на воровство, ибо многие не могли позволить себе даже краюшку чёрствого хлеба.

Многие господа уже сбежали в свои летние имения, расположенные где‑нибудь на море или в горах. Те же несчастные, у кого не было ни сельского домика, ни приглашения погостить, проводили дни, нежась в постели, либо вкушая прелести общественных бань, ну а ночью отправлялись на Улицу Огней: при комфорте ночной прохлады дорогим борделям, театрам, игорным домам не грозил недостаток клиентуры. В бедняцких кварталах Нижнего и Верхнего городов подобных роскошеств не имелось. И каждое утро на улочках, среди убогих хижин, появлялись всё новые мёртвые тела, брошенные на откуп Гильдии Мусорщиков.

Дом Орески, являясь своего рода дворцом, одновременно был обиталищем большинства магов Скалы. Он был выстроен в самом сердце района Знати, символизируя союз Короны и магов. Четыре его высоченные белые башни сверкали в лунном свете, вздымаясь выше окружавших его стен. Внутри Дом был окружен огромным парком, с его травяными лужайками, рощами, садами, полными необходимых магам растений. Здесь царили вечные лето или весна. И пока Алек с Серегилом ехали по усаженной деревьями аллее, направляясь к главному входу, Сергил полной грудью вдыхал прохладный, напоённый ароматами воздух. Дом Орески… когда‑то он был и его домом тоже.

Стеклянные купола, венчавшие взметнувшийся ввысь белый замок и его башни, переливались в сиянии звезд. Нынче было время цветения лимона и вишни, которые наполнили воздух своими ароматами, и их облетающие при малейшем порыве ветерка лепестки, путались в волосах, застревали в конских гривах. Справа, над розовым кустом, скрестив ножки, парила юная дева, лицо её было вдохновенно, а пальцы плели в воздухе светящийся узор, рождавший тонкую нежную мелодию. Чуть дальше, они углядели мага с юным протеже, отрабатывавших на открытом воздухе какое‑то заклинание при свете фонаря. От этого зрелища что‑то больно кольнуло в сердце, вызвав в памяти воспоминания, очень давние, – об огнях, перепуганных лошадях, о насекомых, расползающихся во все стороны, убегающих под двери… Эта необъяснимая несвоместимость Серегила и магии не единожды спасала ему жизнь, именно она обратила его стопы на путь ночного странника – и даже несмотря на все свои неудачи, те дни, что он провёл тут в качестве ученика Нисандера, были одними из самых счастливых в его жизни. Он полагал, что таковыми они и останутся, покуда не повстречал Алека.

Слуги в красных ливреях низко им поклонились и приняли у них лошадей. Взобравшись по широким мраморным ступеням наверх, они вошли в отдающийся гулким эхом дворик‑атриум, пересекли огромное изображение дракона на его мозаичном полу. Затем, миновав пять лестничных пролётов, длинным коридором они дошли, наконец, до башни Теро и постучались. Просто поднять щеколду на дверях в комнаты мага было нельзя, даже если он и был тебе другом. После небольшой паузы послышался громкий хлопок и сдержанные ругательства. Моментом позже дверь распахнулась и оттуда на них глянул Теро. Тонкое и одухотворенное лицо его было обрамлено темными всклокоченными кудрями, выбившимися из‑под кожаного шнурка, которыми они были прихвачены сзади. В воздухе пахло дымом, и выглядел Теро явно раздраженным.

‑ Ну что там ещё? А, это вы. Нашли?

‑ Конечно, – Алек вытащил бумажный пакет и помахал им Теро, проследовав за ним вместе с Серегилом в безупречную мастерскую, затянутую теперь туманом из клубов дыма.

‑ Надеюсь, это не было ничего серьёзного? – сказал Серегил, присаживаясь на стул возле одного из рабочих столов. Если не брать во внимание этот дым, всё остальное – тысячи книг и свитков на полках, всякие магические и астрономические штуковины и приспособления – всё было на своих местах. И ни следа от уютного беспорядка времен Нисандера!

‑ Ну, по крайней мере, все десять пальцев целы, – Теро примостился рядом на разбитый тигель и вскрыл пакет. – Как я и полагал. Никаких неприятностей не произошло?

‑ Нет. В доме всё было в точности, как ты говорил.

‑ Ясное дело. Ну а как ваша пьеса?

Алек, подпрыгнув, уселся на столе возле Серегила.

‑ Очень даже неплохо. На самом деле! В следующий раз тебе стоит пойти с нами вместе.

‑ Я ужасно занят.

‑ Мы неделями не видимся, – заметил Серегил. – И чем же таким можно заниматься в жару?

‑ Между прочим, я пытался определить, что это за штука, – Теро указал на длинный рог у’лу, лежавший на его столе – один из двух, что они ему привезли после той битвы с рета’ноями. Почти пяти футов длиною, рог был украшен чёрными метками в виде отпечатков человеческих ладоней и полосами узоров, вырезанных раскалённым ножом. С одного края он был окольцован подобием восковой заглушки, которая служила мундштуком. Приложив к нему губы, Теро надул щёки и дунул, издав несколько гулких дребезжащих звуков.

‑ У тебя начинает получаться, – сказал Алек. – Однако, не опасно ли это делать, не имея представления о том, чем могут обернуться эти звуки?

‑ Естественно, я подумал об этом, так что первые свои попытки я предпринял, запечатав себя в комнате для испытаний. Впрочем, всё, чего мне удалось добиться, это переполошить слуг. Насколько я могу судить, магия должна исходить всё же от самого колдуна, который на нём играет. У’лу – всего лишь канал, проводник для неё. Второй инструмент я подарил музею Орески.

‑ Ну а как у нас движется дело с книгами алхимика?

‑ Ах, да. Это. Если бы вам удалось привезти мне больше, чем половинки томов, всё было бы гораздо проще. Некоторые подробности изготовления рекаро были утрачены, однако там и без того достаточно всяких интересных составов. Алхимия и в самом деле довольно увлекательная штука… О, прошу прощения, Алек.

‑ Всё в порядке. Меня это больше не волнует.

Маг бросил на Серегила очень быстрый вопросительный взгляд, но Серегил в ответ лишь слегка качнул головой.

Быстро сменив тему, Теро спросил:

‑ А что, не удалось ли вам подхватить какие‑нибудь интересные сплетни, пока вы были там?

Юный маг ныне являлся главой тайной шпионской организации под названием Наблюдатели, членами которой были и Алек с Серегилом, и давний друг Серегила Микам Кавиш, а теперь ещё и старшая дочь Микама – Бека, капитан Королевской конной гвардии. И эта обязанность веками передавалась от наставников к избранным ими ученикам.

‑ Похоже, Королева Фория дала от ворот поворот мирным парламентерам и собирается гнать пленимарцев до их родных земель, – ответил ему Серегил.

Услышав это, Теро задрал брови.

‑ Неужели ей неизвестно, в какой очаг напряжённости превращается Римини, терпя нужду и все эти смерти? Боюсь, подобные новости не добавят ей популярности.

‑ Да уж, не добавят. Однако Фория всегда отличалась изрядным упрямством.

‑ И желанием превзойти достижения своей матушки, – задумчиво добавил Теро. – Так чем вы оба намерены теперь заняться?

‑ Мы уезжаем, – ответил Алек. – Хотим нанести визит Герцогу Рельтеусу в его летнем поместье, что на юге Цирны.

‑ И под «нанести визит» я так понимаю, подразумевается не совсем законное проникновение? Или же вы оба представлены Герцогу в обществе?

Серегил хохотнул:

‑ Это вряд ли. Круг его общения гораздо более благороден, чем наш. А ты сам знаешь ли его?

‑ Слегка, – ответил Теро. – Около пятидесяти лет, чрезвычайно богат, весьма влиятелен, его летняя резиденция – та, куда вы намылились – просто огромна: охотничьи угодья в горах, вилла на Улице Серебряной Луны. Он был фаворитам Королевы Идрилейн. Его двоюродная бабка по отцовской линии вышла замуж за одного из младших отпрысков бабушки Идрилейн, так что там имеется и отдаленное кровное родство. Он был одним из друзей старой королевы, и, по слухам, поклонником Фории много лет тому назад.

Алек удивленно вскинул бровь:

‑ А я думал ты с ним не знаком.

‑ Прошлой зимой он собрал у себя в имении на охоту половину двора, и некоторые из наших магов также были приглашены.

‑ Уж не по рекомендации ли Клиа? – поинтересовался Серегил с понимающей усмешкой.

Теро слегка покраснел, но на провокацию не поддался. Алек и Серегил были, наверное, единственными людьми в Римини, кто знал, что у Теро с Клиа возникла любовь, когда Теро был личным магом принцессы во время её пребывания в Ауреннене. Это была, конечно, абсолютно безнадёжная связь, однако для Теро всё было настолько серьёзно, что он предложил Клиа отправиться с ней на войну в качестве боевого мага. Королева Фория же вместо него подсунула своей сводной сестрице кандидата на свой собственный выбор. Серегил подозревал, что чувства Теро не остались безответны, однако сам Теро об этом не распространялся.

‑ Это было грандиозное событие. Там была Королева вместе с Принцем Коратаном и Принцессой Элани.

‑ И Клиа.

‑ Да. И Принцесса Клиа! – вскинулся Теро, и уши его вспыхнули. – Так что там с этой вашей работёнкой?

Серегил, смилостивившись, отстал.

‑ Этот Ральтеус – подленькая душонка. Имеются некие письма, которые его бывшая дама сердца желает заполучить обратно до того, как состоится её свадьба. Ну а герцог отказывается ей их вернуть. Что же было ещё делать несчастной леди, как не позвать на помощь Кота Римини?

Лето было самой лучшей порой, чтобы заняться восстановлением репутации Кота. Всё, что и требовалось – шепнуть словечко в нужное ушко, сунуть золотую монетку в нужную руку – и некий безликий ночной скиталец оказывался всецело к вашим услугам. Зажиточные граждане Римини годами прибегали к помощи Кота, участвовавшего в их интригах, совершавшего для них кражи, осуществлявшего тайную доставку, и при этом они даже не подозревали о том, что набивают карманы одного из своих же – а теперь, с тех пор, как пять лет назад появился Алек, двоих из собственного круга. Серегил – чисто для виду – сделал так, чтобы стало известно, будто и он сам пользовался услугами Кота. Не то, чтобы ему были очень нужны деньги, скорее изюминка была в риске, и Алек был увлечен этим не меньше.

‑ Из достоверного источника нам стало известно, что Герцог скоро покинет своё поместье в Цирне, – сказал Алек. – Его юная жена находится здесь, в городе, она на последних неделях своей первой беременности.

‑ Это не тот человек, которого нужно иметь врагом, – предупредил Теро. – Будьте предельно осторожны.

‑ Разве мы не осторожны всегда? – хмыкнул Серегил.

Теро скептически изогнул бровь:

‑ Ни в малейшей степени.