Глава 5. Как только Ли Тао отпустил ее, Лин Суинь вылетела из комнаты и спотыкаясь побежала по коридору

Как только Ли Тао отпустил ее, Лин Суинь вылетела из комнаты и спотыкаясь побежала по коридору. Она все еще ощущала на себе прикосновения его грубых рук, придавивших ее к спинке кровати, не дававших возможности даже пошевелиться.

Тетушка стояла в конце коридора, на лице ее застыло выражение сильного беспокойства.

– Госпожа Лин?

Суинь пронеслась мимо пожилой женщины, мимо столпившихся в гостиных покоях слуг.

– Моя госпожа, что случилось?

Тетушка выбежала в сад вслед за ней. Не в силах перевести дыхание, Суинь опустилась на один из плоских камней, лежавших среди мягкой травы. Ей надо как можно скорее бежать отсюда. Пленивший ее военачальник не просто груб и безжалостен, похоже, он одержим безумием.

– И в самом деле – неблагоприятный день! – воскликнула Суинь. – Вы знали, что может произойти, ведь так?

Старушка остановилась в нескольких шагах от Лин Суинь, скромно сложив руки перед собой. Суинь схватилась за лежащий рядом с ней гладкий камень, стараясь унять бешеные удары сердца. Всегда все заканчивается этим – нож к горлу, мужчина, явившийся, чтобы заставить ее замолчать. Когда она покинула дворец, то поклялась, что никогда больше не позволит себе быть пешкой в игре борющихся за власть мужчин. Кому‑то сильно понадобилось, чтобы она оказалась здесь, – ее уверенность в этом только крепла.

– Тетушка надеялась, что госпожа сможет убедить хозяина Ли.

– Убедить в чем?

Старушка отшатнулась в сторону, испугавшись ее гнева, однако Суинь не испытывала угрызений совести. Ли Тао замахнулся на нее ножом. Да, он прямо не угрожал ей, но дело не в этом. Гораздо более ужасало случившееся потом. Всю свою жизнь госпожа Лин старалась держаться подальше от подобных мужчин, а теперь, несмотря на инстинкт самосохранения, ее отчаянно тянуло к Ли Тао. Соблазн силы. Раньше она никогда не верила в подобные россказни.

– В чем я могу убедить его? – повторила Лин Суинь свой вопрос и с трудом поднялась на ноги. – Я пленница, привезенная сюда против моей воли.

Из глубины дворца раздался сильный шум. Командный голос Ли Тао гулким эхом отражался от стен, послышался топот. Суинь вздохнула с облегчением, сознавая, что их с наместником разделяет достаточно большое расстояние.

– Хозяин Ли – хороший человек. – Тетушка осмелилась подойти к ней ближе, чтобы поправить рукава ее халата. – Вы – единственная, кого он послушает.

– Он не слушает никого.

– Это неправда! Хозяин теперь проводит здесь больше времени. Он постоянно справляется о вашем самочувствии.

Он спрашивал о ней у тетушки? Скорее всего, чтобы выведать какие‑нибудь секреты, подумала Суинь.

Она в смятении отпрянула прочь:

– Если бы он не превращал во врагов всех окружающих, ему бы не пришлось жить в постоянном страхе.

Лин Суинь даже не осознавала справедливость этих слов, пока не произнесла их вслух. Ли Тао боялся чего‑то, боялся точно так же, как и она сама. Очевидно, тетушка сильно беспокоилась за хозяина. Старушка доверяла ей, и Суинь было просто необходимо придумать способ, как использовать ее веру себе на пользу. В этом заложен ее шанс на спасение.

– Тетушка, наместник постоянно говорит о неповиновении и сопротивлении. – Она осторожно понизила голос. – Боюсь, все это уничтожит его.

– Хозяин – не предатель. Он хороший человек.

Суинь виновато смотрела, как на старушечьих глазах выступили слезы.

– Шкатулка – это предупреждение, так? – спросила Лин Суинь.

Было заметно, что тетушка очень хотела ответить, однако лишь сильнее сжала губы и украдкой взглянула на дом.

– Наместник Ли уехал, – успокоила ее Суинь. – Что означает шкатулка? Ваш хозяин когда‑нибудь упоминал о старике?

Наместник хотел выведать у нее о старике – Лао Соу… Да, именно так назвал его Ли Тао, когда прижимал Лин Суинь к кровати. Обычное прозвище, даже не имя…

– Старик? Наш Повар старый…

Суинь нетерпеливо вздохнула:

– Нет, не Повар.

– Коробка – это напоминание, – прошептала тетушка, едва шевеля губами, несмотря на то что все домочадцы находились от них на почтительном удалении и не могли ничего услышать. – Хозяин и не подозревает, что я знаю, но тетушка все помнит. Когда‑то это было знаком милости. Теперь – предупреждение.

– Милости?

– Милости Божественного императора.

– Божественный император умер. Он упокоился с миром уже два года назад.

– Мне прекрасно это известно, – фыркнула тетушка. Пожилая женщина не выглядела запуганной. – Император посылал хозяину Ли каждый год подарки как знак отличия за верную службу. После его смерти кто‑то продолжает доставлять дары, чтобы напомнить хозяину о преданности империи.

Суинь удержала при себе циничный ответ. Совершенно очевидно, что либо Гао, либо какой‑то другой противник мятежного цзедуши послал кинжал, чтобы скомпрометировать Ли Тао. Однако, вне зависимости от обстоятельств, тетушка всегда будет думать о хозяине только самое лучшее.

Она должна использовать страх и преданность тетушки Ли Тао себе на пользу, решила Лин Суинь и, приобняв старушку за худые плечи, торжественно произнесла:

– Ли Тао отказался присягнуть на верность императорскому престолу. Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем император Шэнь публично сместит его с должности?

Тетушка побледнела, однако лишь согласно кивнула. Если пожилая женщина знает об армиях и оборонительных укреплениях, ей должно быть также известно, что дни Ли Тао сочтены.

– Госпожа может убедить его передумать. Он ловит каждое слово госпожи. Так покорен красотой гуйфэй, что боится моргнуть, когда вы находитесь рядом, чтобы не упустить из виду.

– Гордость вашего хозяина не позволит ему это сделать, – возразила Суинь. – Однако я обладаю определенным влиянием на императора Шэня.

Глаза тетушки зажглись от восторга, она даже не догадывалась об обмане. Бывшая «драгоценная супруга» не имела никакой власти, особенно после беспорядков и восстаний, последовавших за смертью Божественного императора. Ей еще повезло, что император Шэнь позволил ей покинуть дворец и не лишил свободы и даже жизни.

– Если мне удастся послать письмо в Чанъань, я замолвлю в нем слово за вашего хозяина, – предложила бывшая наложница.

– Но кто доставит это письмо?

Взгляд Лин Суинь остановился на Жу Шане, стоявшем в другом углу небольшого садика. Ли Тао избрал для ее охраны честного и благородного человека, преданностью которого можно воспользоваться, прикинула она. Тетушка согласится с ее выбором. Милая старушка очень заботилась о Ли Тао. Никто на свете не сражался с таким же жаром за жизнь Суинь. Она всегда была предоставлена сама себе, даже находясь под покровительством Божественного императора.

Императорский двор уже успел забыть, что она вообще существует. Однако император Шэнь был справедливым правителем. Если он узнает, что Ли Тао похитил бывшую «драгоценную супругу», то может потребовать ее возвращения. Она покинет этот дворец прежде, чем многочисленные враги Ли Тао явятся сюда за его головой.

Когда женщины вернулись в дом, план Суинь был уже готов. Тетушка услала слуг прочь, потом подозвала Суинь к заветному коридору. Жу Шань молча сопровождал их. Сурового стража оказалось очень просто привлечь на свою сторону. Защита беспомощной женщины от несправедливого правителя вполне соответствовала его кодексу чести.

Лин Суинь почувствовала укол совести. Как же просто было манипулировать доверием пожилой женщины и преданностью воина. Она сплела паутину лжи как всегда безупречно и умело. Однако у Суинь почти не оставалось выбора. Никто не в силах спасти Ли Тао. Он сам выбрал свою судьбу, отказавшись подчиниться воле императора. И все‑таки Лин Суинь надеялась, что все обойдется без кровопролития. Ли Тао вряд ли захочет рисковать своим положением ради того, чтобы держать ее в плену. И когда Суинь окажется на свободе, возможно, ей удастся облегчить его участь.

Да и, в конце концов, какое ей дело, что станет с Ли Тао. Она опять забыла о своих целях. Следует попытаться сконцентрироваться.

Тетушка поспешно просеменила по коридору, остановившись у дверей хозяйской спальни. Даже несмотря на отсутствие Ли Тао, Суинь не могла отделаться от ощущения его близости.

– Никому не позволено входить в личные покои хозяина, – быстро проговорила тетушка, вставляя ключ в дверь. – Поторопитесь!

Ли Тао доверял тетушке как никому другому. Это рождало у Лин Суинь самые невероятные предположения о связывавших их отношениях.

Тетушка открыла дверь, однако внутрь не вошла. Пожилая женщина просунула голову в щель, словно страшась того, что хозяин внезапно вернулся. Удовлетворившись, что его нет, она подозвала Суинь.

– Хозяин помнит расположение вещей, – предупредила тетушка прежде, чем пропустить ее внутрь.

Деревянный письменный стол был установлен ровно под отверстием в крыше, проделанным, чтобы обеспечить проникновение в дом солнечных лучей. Суинь подбежала к столу, схватила чистый лист бумаги и спрятала его в рукаве. Она очень надеялась, что наместник не пересчитывает листы в стопке. Потом нагнулась, чтобы подобрать чернильный камень[11]и кисточку. Все эти письменные принадлежности следовало после вернуть на место. Суинь не могла удержаться от краткого осмотра стола, однако, по‑видимому, Ли Тао никогда не оставлял переписку на виду.

Лин Суинь уже совсем собралась покинуть его покои, однако не смогла справиться с переполнявшим ее любопытством. Кабинет казался таким же простым и аскетичным, как и весь дом. Голые, ничем не украшенные стены… И как Ли Тао мог день за днем смотреть на эту безликую обстановку? Неужели его не волновало ничто, кроме обдумывания планов сражений?

У противоположной стены, рядом с книжными полками, стоял небольшой шкаф с закрытыми дверцами. В нем обязательно должно храниться что‑нибудь, что помогло бы ей понять, что представляет собой Ли Тао как человек. Несмотря на то что она собиралась вскоре покинуть этот дом, Лин Суинь чувствовала настоятельную потребность узнать о правителе Ли побольше.

На случай, если ей удастся каким‑то образом использовать эту информацию.

Так же как и совсем недавно тетушка, Суинь осмотрелась по сторонам, вглядываясь с беспричинной тревогой в темные углы комнаты. Она явственно представила себе Ли Тао, сидящего в одиночестве за столом с единственным зажженным перед ним светильником.

«Будь уверена в своем успехе, и никогда не проиграешь». Ее хозяйка из дома удовольствий часто повторяла эти слова. Лин Суинь произнесла их про себя.

Дернув за ручку, она обнаружила, что шкаф не заперт. Дверцы легко распахнулись, приоткрывая коллекцию кинжалов, один в один похожих на тот, что лежал в шкатулке. Их почерневшие лезвия образовывали устрашающий стальной веер, тщательно закрепленный на внутренней стенке шкафа. Взволнованно задержав дыхание, Суинь пересчитала кинжалы. Их было пятнадцать.

На следующее утро Суинь начала всерьез опасаться, что тетушка сотрет до кости все пальцы, так часто она сжимала их. Лин Суинь усадила старую служанку и налила им обеим чай.

– Тетушка выглядит не очень хорошо, – мягко заметила она.

– Госпожа очень добра, но с тетушкой все в порядке…

– Возможно, тетушке следовало остаться сегодня в кровати, – многозначительно перебила ее Суинь. – Пусть кто‑нибудь другой поухаживает за наместником.

Ли Тао немедленно заметит нервное поведение тетушки и поймет, что что‑то здесь не так, обеспокоилась Лин Суинь. Задуманный ею план уже начал претворяться в жизнь, и оставалось только терпеливо ждать. Она надеялась, что со временем тетушке удастся справиться с чувствами и научиться держать себя в руках.

Когда раздался стук в дверь, старушка пролила чай на стол. Суинь оставила ее и поспешила к входу в свои покои.

На пороге, стараясь не смотреть ей в лицо, стоял помощник садовника. Она почувствовала острую жалость к юноше, заметив, как он пытается скрыть увечную руку, повернувшись боком.

– Хозяин Ли желает вас видеть. Он в саду, – застенчиво произнес Цзюнь.

Госпожа Лин вздохнула с облегчением. Они будут находиться вне дома на виду у слуг. После того как Ли Тао напугал ее, она не могла рисковать снова оказаться в ловушке. Тетушка продолжала стоять в покоях Суинь. Лин Суинь ободряюще ей кивнула и вышла в коридор.

Цзюнь следовал рядом с ней. Долговязый и тощий, по‑юношески неуклюжий. Она успела заметить, что Ли Тао хорошо кормит слуг, однако для Цзюня была характерна особая жилистая худоба, свойственная людям, проведшим детство в голоде и нищете. Суинь нередко видела таких в своей родной деревне и на улицах Лояна.

– Ты давно служишь наместнику? – спросила она.

Пришлось приложить усилия, чтобы разобрать невнятный ответ.

– Восемь лет, госпожа Лин.

Какую, однако, противоречивую картину представляет собой Ли Тао. Умелый военачальник, размышляла про себя Суинь. Его воины были дисциплинированны и преданны, о нем говорили, что он возвеличивает подвластных ему людей согласно их мастерству и умениям, а не богатству и знатности. Так же, как и Божественный император. И тем не менее военачальник окружает себя такими нелепыми и странными слугами.

– А где ты жил до этого? – спросила она, надеясь немного развлечь себя беседой, спускаясь по ступенькам во второй дворик.

– В монастыре… В приюте, – поправился Цзюнь. – Тетушка попросила хозяина Ли забрать меня оттуда.

– Это было очень великодушным поступком с его стороны. – Значит, он способен на доброту. И кажется, относится к тетушке с большой предупредительностью и уважением, сделала Лин Суинь для себя вывод.

Цзюнь внезапно остановился у самого входа во дворик:

– Госпожа Лин?

– Да?

Он склонил голову:

– Вы очень красивы.

Несмотря на свойственную женщинам ее положения и образа жизни пресыщенность подобного рода комплиментами, его искренность тронула Лин Суинь. Этот скромный мальчик, невинный и надеющийся на лучшее, ничего не ждал в обмен на свои льстивые слова.

– Спасибо на добром слове, господин Цзюнь, – заметила она с улыбкой.

Он отчаянно покраснел и больше не мог взглянуть на гостью, молча сопровождая ее по саду.

Они прошли через полукруглую арку, и все внимание Суинь оказалось прикованным к Ли Тао. Тот стоял в тени изящной беседки из кедрового дерева. Именно стоял, а не сидел. Похоже, наместник никогда не делал лишних шагов или ненужных движений. Он повернулся и окинул ее внимательным взглядом, следя за ее приближением. Дикая и необузданная сторона его натуры, казалось, исчезла. По крайней мере, Лин Суинь очень на это надеялась. Ее пульс забился быстрее.

– Госпожа Лин.

Ли Тао пригласил ее присесть, указав рукой на скамейку, однако она замерла у входа в беседку, отказываясь подходить ближе. Цзюнь остановился рядом с ней, выглядел он очень смущенным.

– Трудно оставаться любезной, когда в последнюю нашу встречу вы угрожали мне ножом.

Спокойное лицо Ли Тао нахмурилось. Взмахом руки он отпустил Цзюня, и мальчик быстро скрылся из вида, занявшись каким‑то делом в саду.

– Я напугал вас, – произнес наместник Ли. – Прошу простить меня. Пожалуйста, присядьте.

Его внешняя вежливость и любезность не убедили ее. Лин Суинь вошла по деревянным ступенькам в беседку и заметила, что тень усталости залегла у Ли Тао на лице. Суинь обошла наместника и присела на каменную скамейку.

Ее сердце бешено стучало не только от страха. Близость его горячила ей кровь, искушая бросить вызов судьбе. Что делало Ли Тао еще более опасным, чем Гао и все остальные могущественные интриганы, когда‑либо строившие против нее заговоры. Когда наместник присел по другую сторону стола, Суинь была счастлива, что их разделяет дополнительный барьер.

– Жу Шань в отъезде, – произнес Ли Тао. – Мне необходимо назначить вам другого телохранителя.

Лин Суинь расправила рукава и элегантным движением сложила руки на столе, стараясь скрыть нервозность. Она прекрасно знала, где сейчас Жу Шань. Он воспользовался предлогом навестить больного отца, чтобы выполнить ее поручение.

– Вы боитесь, что я убегу, наместник Ли? Не тревожьтесь – я заблужусь в бамбуковом лесу, прежде чем смогу отыскать дорогу.

– Вас не следует оставлять одну. Особенно после того, что случилось.

«Что случилось?»

– Мне пока еще никто не угрожал, кроме вас.

Он надолго замолчал, и Лин Суинь испугалась, что повела себя слишком резко.

– Примите мирное подношение, – наконец сказал наместник.

Ли Тао поставил обернутый тканью сверток на стол. Суинь с удивлением смотрела на наместника, жестом повелевшего ей открыть подарок. Воистину, это самое странное из ее знакомств. Она даже не могла точно определить, кем был для нее Ли Тао – советником, защитником, компаньоном?.. Безумцем.

Возможно, Лин Суинь и сама была безумной. Почему же ее так искушает возможность принять его сомнительное покровительство? Ей хотелось спрятаться в этом доме, стоящем в окружении бамбукового леса.

А ведь ее послание императору уже приближается к столице. Даже если бы Ли Тао и не был столь непредсказуемым, она не могла бы остаться. Когда сюда явится император Шэнь, ее также могут счесть заговорщицей, не вникая в то обстоятельство, что госпожа Лин содержалась здесь помимо своей воли. Или, что еще хуже, придя с мечами и стрелами в гнездо мятежа, императорские слуги просто не станут выяснять, кто есть кто.

Лин Суинь потянулась, чтобы развязать ленту на свертке, однако смущенно остановилась, вспомнив другой подарок, который она совсем недавно открывала в присутствии Ли Тао.

– Это не ловушка, – ободрил наместник, когда Суинь взглянула на него.

Образ пятнадцати кинжалов преследовал ее. Лин Суинь боялась спросить о странной посылке, будто эта тайна могла причинить ей вред, если она ее раскроет.

Пока прекрасная пленница возилась с узлами, Ли Тао, отклонившись назад, сосредоточенно ее разглядывал. Его подарок производил нелепое впечатление, принимая во внимание все обстоятельства, и в то же самое время казался удивительно искренним. Оберточная ткань упала, открыв лакированную шкатулку с перламутровой инкрустацией. Когда Лин Суинь открыла крышку и увидела внутри музыкальный инструмент, у нее на мгновение перехватило дыхание. Вид шелковых струн, туго натянутых на лакированной поверхности цитры[12], пробудил в Суинь восторг. Она оставила свой цинь[13]в доме у реки вместе со всеми остальными личными вещами.

– Инструмент прекрасен.

– Мастер сказал, что это его лучшая работа, – заметил Ли Тао. – Но я не разбираюсь в таких вещах.

Лин Суинь провела пальцами по полированной поверхности деки, коснулась струн. Ясные, четкие звуки чисто прозвучали в сгустившемся воздухе.

– Вы просто сияете. – В голосе воинственного наместника звучала тайная радость.

Она взглянула на него, от всей души желая не замечать притаившегося в его глазах спокойного удовлетворения. Его взгляд был устремлен прямо на нее.

– Вы когда‑нибудь слышали мою игру, наместник?

– Не имел такой чести.

– Хозяйка Лин научила меня. Она научила меня всему. – Прекрасная соблазнительница вынула инструмент из футляра и осторожно положила на колени. – В Лояне я играла на цине по часу каждую ночь, – заметила она, возбужденно шепча, пока настраивала струны. – Всего лишь один час, не более того. Я могла прикрыть глаза и играть, а все эти мужчины сходили с ума от любви ко мне.

Его губы скривились в неопределенную гримасу.

– Все до единого?

– Все до единого.

В доме удовольствий Лояна она сидела за непрозрачным занавесом, чтобы создать атмосферу таинственности. Богатые покровители выбивались из сил, чтобы хоть мельком увидеть искусную исполнительницу. Они были готовы заплатить за это огромные деньги.

И хотя некоторые предложения казались просто заоблачными, хозяйка обычно отвергала их, гордясь своей сметливостью. «Образ богини, который они создают у себя в голове, гораздо более привлекателен, чем тот, который ты сама сможешь когда‑либо создать».

Родители Лин Суинь, отказавшиеся от всяких прав на нее, думали, что отдают девочку замуж за торговца. Они и не догадывались, что хорошо одетые слуги на самом деле похищали детей для дома удовольствий. Владелица притона – хозяйка Лин – дала молодой невольнице свое имя, ставшее впоследствии известным по всей Поднебесной.

Ли Тао удобно уселся на скамейке. Суинь надела на пальцы костяные колпачки и извлекла несколько нот, погружаясь в звук и ритм инструмента.

– Какую песню вы хотите услышать? – спросила она.

– Я не знаю никаких песен.

То, как он смотрел на нее, наполняло ее сердце предчувствиями. Ли Тао положил руки перед собой на стол; казалось, он наконец‑то немного расслабился. Лин Суинь потрясли сокровенность и личный характер ситуации – она собиралась дарить ему наслаждение своей игрой, и между ними не было ничего. Ни занавеса, ни дешевых уловок Лояна.

Да, ничто не стояло между ними – лишь обман и предательство. Она задумала интригу, желая избавиться из заточения, а он каким‑то образом хотел использовать бывшую императорскую наложницу в своих политических целях.

– Эта мелодия вам понравится, – пообещала Лин Суинь. Она пристально посмотрела на струны. – Она повествует о битве.

Руки госпожи Лин были тонки и изящны. Они порхали над инструментом, то касаясь шелковых струн, то останавливаясь на лакированной деке. Отдельные ноты словно плыли по воздуху, еще не успев сложиться в мелодию. Выражение ее лица стало необыкновенно спокойным. Она приподняла голову, словно прислушиваясь к неведомым ему звукам музыки сфер. Возможно, так Лин Суинь обретала способность читать в умах людей, улавливая скрытый смысл в голосе и интонациях.

Наконец она расправила плечи и возложила руки на струны. Лин Суинь выдохнула, собралась и начала играть.

Одна из многочисленных легенд, связанных с ее именем, гласила, что Лин‑гуйфэй удалось околдовать Божественного императора музыкой, вспомнил Ли Тао. Говорили, что, играя на цине, она может управлять Вселенной, подчинять себе деревья и звезды. Все это, конечно, поэтическая ерунда, но музыка ее словно врывалась в его тело, проходя насквозь. Ритм заставлял кровь быстрее струиться по венам.

Она играла, прикрыв глаза. Ли Тао также закрыл свои, будто внезапно обретя возможность объединиться с нею во тьме. Госпожа Лин сказала, что мелодия посвящена битве, однако образы, мелькавшие в его голове, ничем не напоминали ему о тех многочисленных сражениях, в которых он побывал за свою жизнь. Не было ни статных боевых лошадей, ни летящих по ветру знамен, ни сражающихся отрядов. Лишь темнота и чистый звук окружали его, скапливаясь в мельчайших частичках его сущности.

Желание переполняло его, эти ритмичные тупые удары вызывали настоящую боль, которой он не мог позволить вырваться наружу. Ли Тао вцепился в подлокотник скамьи.

Лин Суинь, безусловно, относилась именно к тому типу людей, которых Лао Соу старался привлекать на свою службу, – талантливая, находчивая, хитрая. Однако все равно Ли Тао безрассудно жаждал обладать ею. Неужели старик предвидел это?

Когда умолкли финальные аккорды, наместник Ли открыл глаза.

– Вам понравилось? – Суинь продолжала играть.

Вторая мелодия окатила его разум ковшом холодной воды, однако оказалась не в силах облегчить боль, обжегшую тело.

– Вы хорошо играете.

– Воистину, пылкая похвала, – с легким недовольством заметила она. Пальцы ее продолжали нежно перебирать струны.

– Вы не устали от комплиментов? Взгляните тогда на Цзюня. Он боится моргнуть, опасаясь потерять вас из виду.

Лин Суинь рассмеялась, и звук ее смеха прохладным ветерком ударил Ли Тао в грудь. На другом краю дворика Цзюнь склонился над посадкой с клубникой, догадавшись, что пойман с поличным. Ли Тао не мог винить мальчика. Люди старше и знатнее его падали к ногам прекрасной соблазнительницы. Музыка убаюкивала, создавала ощущение мира, которое суровый воин почувствовал впервые за много лет. Ему хотелось с головой погрузиться в сладостные думы и принять предназначенное.

– Куда вы уезжаете каждый день? – спросила Лин Суинь внешне безучастным тоном.

– Вряд ли эти места способны вас развлечь.

Должно быть, именно так ей удавалось выведывать тайны у самых могущественных мужчин империи, подумал наместник. Он не владел искусством заполнять тишину праздной беседой, однако внезапно осознал, что с удовольствием бы сделал это. Чтобы вознаградить ее за миг волшебства.

– Я получил еще одно высочайшее повеление предстать перед императором Шэнем в Чанъане, – заявил Ли Тао. В этом признании не было ничего тайного – императорский указ оглашался по всей Поднебесной.

Нежная музыка прервалась, чтобы продолжиться снова. Лин Суинь вздрогнула, ощутив неприятный холодок.

– Значит, вы должны отправиться ко двору и помириться с императором Шэнем. – Суинь старалась не поднимать глаз от инструмента.

Неужели в ее голосе прозвучала озабоченность? – задавался вопросом Ли Тао.

– Стоит мне явиться в Чанъань, я буду мертв.

– Если вы откажетесь, вас повесят как изменника.

– Изменников обезглавливают, Лин‑гуйфэй, – мягко поправил он.

Она накрыла рукой струны, прекращая игру:

– Почему вы упорно продолжаете так меня называть?

– Чтобы напомнить себе, что вы не моя.

Повисла тишина.

– Но вы не хотите меня! – резко воскликнула Лин Суинь. – Вам нужна всего лишь одна ночь.

– Одна ночь может продлиться очень долго.

Румянец, появившийся на ее щеках, застал его врасплох.

Ли Тао был уверен, что искусство флирта давно уже стало второй натурой дорогой куртизанки.

– Я бы не хотела видеть вас повешенным… или обезглавленным.

– Я не сдался бы без борьбы, – пообещал он.

– Война и смерть. Это все, что знаете вы и вам подобные. – Лин Суинь отложила в сторону цинь с таким видом, будто инструмент больше ее не радовал.

– Это предписание – западня, – пояснил Ли Тао. – Чанъань полностью под властью двора и императора. Я сам решу, как мне поступить с тем, что меня там ждет.

Суинь умолкла. Она задумчиво постучала пальцами по столу, подбирая правильные слова.

– Пожалуйста, подумайте еще раз, – произнесла, наконец, Лин Суинь.

– Тут не о чем думать. Гао держит двор в своих руках, – возразил Ли Тао.

Она издала нетерпеливый возглас:

– Я же говорила тетушке, что вы никого не послушаете.

После этих слов между ними воцарилось напряженное молчание. Они смотрели друг на друга, как противники на поле боя. Однако Лин Суинь не была ему врагом. Ли Тао очертил пальцами контур ее губ, коснулся изящной шейки. Дыхание Суинь участилось. Никто другой не посмел бы советовать ему отступить. И уж точно никому не пришло бы в голову заботиться о его благополучии.

Она была прекрасна.

Она была сложна и непредсказуема.

Наместник Ли не доверял ей ни на минуту, однако все равно отчаянно желал. Дисциплина и осторожность теряли для него значение, когда она была рядом.

– Ответьте мне на один вопрос, – попросила Лин Суинь. – Что означал кинжал?

– Это напоминание.

– О чем?

– Об осаде крепости Шибао.

– Битва с Тибетом[14].

Конечно, Лин‑гуйфэй знала историю. Ведь она пятнадцать лет была главной наложницей Ли Мина. Делила постель с императором. Негодование и обида обожгли Ли Тао. Ревность к покойному суверену. Что может быть более недостойным?

– Одно из самых страшных поражений в истории, – проговорил он.

– Но вы удостоились высочайших похвал после этой битвы. Ваше имя стало известно всем.

– Незаслуженно. – Ли Тао никогда не был покорным слугой. Если Суинь хотела воззвать к его чести и обязательствам перед троном, то ее старания были напрасны – он не испытывал подобных чувств. – В конце концов, все долги должны быть уплачены. Смысл посылки этого кинжала в том, что невозможно противиться неизбежному, которое настигает, несмотря на все предосторожности.

Если бы его прекрасная гостья знала правду, что скрывается за славными легендами! Он вовсе не был героем. Ли Тао едва поборол искушение поведать ей обо всем. Однако сейчас, когда старая империя буквально разваливалась на части, это больше уже не имело значения.

Date: 2015-07-11; view: 260; Нарушение авторских прав