ГЛАВА 9. Ранчо семейства Мигуэля Короны находилось к северо‑востоку от города Чиуауа

Ранчо семейства Мигуэля Короны находилось к северо‑востоку от города Чиуауа. Прежде Брендон всегда останавливался в этом доме, но теперь могли возникнуть сложности из‑за Лорел. Конечно, он не сомневался, что они приняли бы его невесту с полным радушием, но вот как они отнесутся к тому, что невенчанная женщина без сопровождении одна путешествует с мужчиной? Не ставя под сомнение гостеприимство хозяев, он опасался, что Лорел может попасть в ложное положение. После некоторых раздумий он решил, что если им будет оказан радушный прием, они останутся в этом доме, в противном случае снимут жилье в Чиуауа на время, необходимое для подготовки к свадьбе и деловых переговоров.

Они приехали на ранчо уже в сумерках. В это время вся семья, покончив с дневными заботами, собралась как обычно в ожидании обеда в зале. Когда слуга доложил об их прибытии, к ним тут же поспешил Мигуэль Корона.

– Брендон? Рад видеть тебя! – Его приветливая улыбка и крепкое рукопожатие красноречивее всяких слов говорили о том, что его и Брендона связывают не только деловые, но и дружеские отношения.

Пока мужчины здоровались, Лорел разглядывала хозяина ранчо. Красивый – даже очень красивый – мужчина был моложе, чем она ожидала, может, всего на несколько лет старше Брендона. Ростом он уступал Брендону дюйм‑другой, но зато был стройнее. Темное лицо освещали выразительные черные глаза, под длинным тонким носом улыбался усатый рот.

Брендон объяснил мексиканцу присутствие Лорел.

– С того времени как мы покинули дом, только здесь у нас есть возможность сочетаться законным браком, – заключил он свой рассказ. – Мы поженимся в Чиуауа, как только найдем чиновника, который согласится провести эту церемонию.

Мигуэль нахмурился, и у Брендона мелькнула мысль, что он не одобряет их действий. Но Мигуэль, недовольно покачав головой, сказал:

– Ты же не думаешь, друг, обидеть меня и остановиться в городе. Вы будете жить здесь. Мать и сестры с радостью помогут вам устроить свадьбу!

Тут Лорел выступила вперед.

– Сеньор Корона, мы не собираемся ничего затевать, нам хочется одного: чтобы свершилась короткая церемония, и мы стали наконец мужем и женой.

– Вздор! – отрезал чей‑то голос. Он принадлежал пожилой даме в черном, приближавшейся к ним. Она окинула Лорел с головы до ног темными глазами, которые, слегка прищурившись, задержались на пыльных штанах, плотно облегавших ноги Лорел.

Она заметила, что от усталости Лорел еле стоит на ногах, а в лице у нее ни кровинки, и уже значительно мягче пояснила:

– Венчаются люди один раз в жизни, а значит, все должно происходить как положено и сопровождаться пышным празднеством. Впрочем, мы обсудим подробности позднее. А ты, Мигуэль, – повернулась она к сыну, – меня поражаешь. Неужели ты не замечаешь, как утомлены наши гости? На сеньорите прямо лица нет, а ты держишь их на ногах.

К удивлению Лорел, Мигуэль, взрослый мужчина, превратился в провинившегося ребенка.

– Простите, ради Бога. Моя мать, как всегда, права. Добро пожаловать в наш дом. Мы постараемся, чтобы вам было у нас хорошо.

Сеньора Корона снова сказала свое веское слово.

– Ты, Мигуэль, займись устройством Брендона, а о сеньорите я позабочусь сама. – Она взяла Лорел под руку и повела в дом.

Лорел, слишком утомленная, чтобы возражать, даже если бы у нее такое желание появилось, беспрекословно повиновалась властной хозяйке дома и, вполуха прислушиваясь к ее болтовне, дала увести себя по длинному коридору.

– Прихожая выходит во двор, – говорила та. – Со двора вы попадаете в главную залу и столовую. Кухня находится в задней части дома.

Как принято во многих испанских домах, двор – патио – составлял центр, вокруг которого располагались жилые комнаты.

Сеньора Корона повернула направо, когда они дошли до конца коридора.

– Эта часть дома предназначается для детей и незамужних женщин.

Она строго взглянула на Лорел, подчеркивая значение своих слов.

– Вы будете жить здесь, пока не обвенчаетесь с сеньором Брендоном.

– Спасибо, сеньора, – только и смогла выговорить Лорел, заливаясь краской смущения.

Спокойно, деловито сеньора Корона распорядилась приготовить для нее ванну, после чего вкратце резюмировала суть истории, случившейся с Лорел:

– Итак, сеньорита Бурке, вы проделали столь длинный путь для того, чтобы наконец соединиться брачными узами с вашим женихом и избежать гнева отца. Правильно я говорю?

Лорел кивнула.

– Сколько бы мы ни ждали, отец никогда не одобрит нашего брака. А Брендону уже надоело ждать. – Вздохнув, она добавила: – Я страдаю из‑за того, что вынуждена обманывать отца, но он не оставил нам иного пути. Может, когда мы поженимся, ему придется смириться.

– Возможно, – согласилась сеньора Корона и перешла к делам насущным: – У вас есть с собой платье, сеньорита?

– Нет, мы поехали налегке, и Брендон считал, что брюки – самая подходящая одежда для такого путешествия. Придется съездить в город и обзавестить гардеробом на каждый день.

– Подумать только! – Сеньора Корона взволнованно вздохнула. – Вся нетерпение и порыв! – Впервые она улыбнулась Лорел, сверкнув темными глазами. – И столько романтики! Но не беспокойтесь, платье для вас найдется.

После того как Лорел приняла ванну, ей, конечно, больше всего на свете хотелось улечься в постель и проспать не меньше недели, но ее не оставляли в покое гостеприимные хозяева, с самыми лучшими намерениями суетившиеся вокруг нее. Младшая сестра Мигуэля – Инес – принесла Лорел прелестный розовый халат и шлепанцы, – благо, веселая мексиканка имела почти такое же телосложение.

– Тебе повезло, – сказала Инес. – Вот моя старшая сестра, Долорес, очень хорошенькая вообще‑то, но после третьего ребенка та‑а‑а‑к ее разнесло тут, – Инес выразительно расставила руки вокруг бедер и груди. – Наши женщины живут в вечном страхе потолстеть, хотя их мужья редко на это жалуются. И все же, когда мы с Рамоном поженимся, я не хотела бы полнеть. Моя мечта – навсегда остаться той женщиной, в которую он влюбился.

Глядя на красивую юную девушку, Лорел не могла представить себе ее иной. Невысокая, очень женственная, с мелкими чертами лица и безукоризненной кожей оливкового цвета, Инес была само очарование. А если добавить к этому чувственный рот и огромные карие глаза с золотистыми искорками в них, то станет ясно, что Инес не могла не привлекать к себе внимание мужчин.

В доме Короны Лорел было чему удивляться: она росла единственным ребенком и не знала настоящей семьи, ее семьей были только Рекс с тетей Мартой, а семейство Короны было необычайно многочисленным, даже по местным меркам. Возглавляла его и вела хозяйство мать Мигуэля сеньора Маргарита, овдовевшая пять лет назад, но в доме продолжала жить ее свекровь – Абуэла Хуанита. Последняя, кроме первенца – покойного мужа Маргариты, – произвела на свет еще семерых, а сама Маргарита была в семье десятой. Иными словами, семья могла похвастать более чем тридцатью дядьями и тетями и целым полчищем двоюродных братьев и сестер. Одни даже работали на асьенде[3], другие жили поблизости, но и все остальные не забывали навещать хозяев этого дома по воскресным и праздничным дням.

Мигуэль, будучи старшим сыном Джулио и Маргариты, считался на ранчо главой асьенды, но внимательно прислушивался к советам родственников и охотно принимал их помощь. Случались и размолвки в этой большой семье, но в основном царило единодушие. На ранчо такого размера работы хватало на всех, и каждый мог найти себе применение, было бы желание.

В первые несколько дней количество новых лиц приводило Лорел в полное замешательство. Люди приходили и уходили, и не было этому, казалось, конца. С непривычки у нее голова шла кругом. Счастье еще, что она научилась узнавать в лицо сестер Мигуэля – Инес и Долорес – и двух его младших братьев.

Непрестанная круговерть не мешала хозяевам всячески опекать Лорел. Сеньора Маргарита с непреклонной решимостью взяла на себя руководство свадебными планами Лорел. Инес и Долорес во всем ее поддерживали, а мнением Лорел никто особенно не интересовался.

Идея Лорел обратиться для регистрации брака в мэрию была встречена с негодованием. Маргарита настаивала, чтобы их союз во что бы то ни стало был освящен священником.

– Падре Бернардо с радостью совершит церемонию, а церквушка у него премилая, – сказала она. – Не большая и не маленькая, дышит покоем и уютом, в ней чувствуется присутствие Господа Бога. – Даже Брендон пасовал перед натиском семейства. Мигуэль чуть ли не силком заставил его поехать в город и заказать себе новый костюм, а Лорел с женщинами он отвез в магазины на поиски подходящего свадебного туалета. Была назначена встреча жениха и невесты с отцом Бернардо, и уже накануне они узнали, что дата свадьбы назначена без их участия в обсуждении.

– Ах, Брендон, я чувствую себя марионеткой в чужих руках, – пожаловалась как‑то Лорел. – Черная неблагодарность с моей стороны так говорить, но, понимаешь, все свершается без моего участия, а я, ошеломленная, взираю на эту суету вокруг меня, не в силах ни на что повлиять.

– Это чувство хорошо мне знакомо, – засмеялся Брендон. – Но ты поставь себя на их место – и их чрезмерный пыл станет тебе понятен. Эти люди всей душой отдаются празднику жизни. Они обожают свадьбы и крестины, любое событие, которое можно отметить. Да и тебе самой разве было бы приятнее вступить в брак в кабинете чиновника, без цветов, без свечей, а главное – без друзей в качестве свидетелей!

– Ты прав, Брендон, я беру свои слова обратно. Все дело в том, наверное, что я немного нервничаю.

– А я, думаешь, нет? – Брендон насмешливо поднял одну бровь. – Я вот‑вот расстанусь навсегда с вольной холостяцкой жизнью, взвалю на себя бремя ответственности за жену и будущую семью, мне‑то каково?

– Подумываешь об отступлении? – поддразнивала его Лорел.

– Ни за что! – Брендон обнял ее и поцеловал не спеша, крепко, вложив в поцелуй весь пыл человека, уставшего, от вынужденного холостяцкого одиночества.

Рядом раздалось громкое покашливание, кто‑то засмеялся. Лорел и Брендон, разомкнув руки, увидели нахмурившуюся Маргариту, нетерпеливо топавшую ногой. Из‑за ее спины выглядывала со смеющимися глазами Инес, зажимая рот рукой.

– Жениху не положено так вести себя до свадьбы, – строго сказала Маргарита.

– Слушаюсь, мадам, – ответил Брендон так покорно, что Лорел также не удержалась от смеха.

Долорес, которая в ожидании свадьбы сама испытала все то, что происходило сейчас с Лорел, хорошо понимала ее состояние.

– Маму хлебом не корми – дай ей покомандовать, – доверительно сообщила она. – Но намерения у нее самые лучшие, а уж в умении все устроить ей просто нет равных. И она любит этим заниматься. Надеюсь, вы не возражаете. Мы все так любим Брендона! Поэтому нам хочется, чтобы свадьба получилась удачной, и вы потом, даже много лет спустя, с удовольствием о ней вспоминали.

Благодаря вмешательству Долорес Лорел получила пусть ограниченное, но все же право голоса в подготовке к свадьбе. С присущим ей безошибочным вкусом она выбрала замечательное свадебное платье из атласа цвета слоновой кости, с пышной отделкой из однотонных кружев и кружевной мантильей. Лорел решила накинуть ее на голову, а от высоких испанских гребней отказаться. В руках она будет держать небольшой букет белых лилий, на Библию положит несколько фиалок. Кроме того, украшением Библии послужит старинный крест с тонкой резьбой на серебряной цепочке, который дала Лорел донья Хуанита. Завершали наряд изящные серьги и ожерелье из аметиста, купленные Брендоном в Чиуауа.

Венчание намечалось на середину дня, чтобы до наступления темноты свадебный кортеж успел вернуться на асьенду. Задумывалось пышное празднество, которое должно было продолжаться до первых петухов.

Накануне свадьбы Лорел никак не могла заснуть. Вся она была сплошные нервы, похолодевшие руки одеревенели. Горячая ванная из прозрачных благовоний немного сняла с нее напряжение, но бессвязные обрывки мыслей продолжали лезть в голову, и ни на одной она не могла сосредоточиться и додумать ее до конца. Только под утро усталость взяла свое, и Лорел забылась беспокойным сном.

Брендон был избавлен от подобных волнений. Мигуэль и его многочисленные родственники мужского пола решили помочь ему провести последнюю ночь свободы. Текила и ром текли рекой, звучали шутки, Брендона то и дело хлопали по спине, поощряя к подвигам на семейной ниве. Примерно в то же время, когда заснула Лорел, Брендон впал в забытье, навеянное винными парами. Только благодаря чрезвычайным мерам, принятым великим мастером похмелья Тио Фернандо, Брендону несколько часов спустя удалось одеться к свадьбе.

А Лорел никогда бы не управилась вовремя, если бы не помощь Маргариты и еще нескольких женщин. Сеньора с присущей ей энергией отдавала приказания направо и налево. В немом изумлении Лорел провожала глазами каждое движение умелых рук одной из кузин Короны, которая заплела ее серебристые волосы в две косы и уложила короной на голове, выпустив по бокам несколько локонов для оживления лица и шеи. Поверх прически накинули мантилью, а свадебную фату закрепили двумя прекрасными светло‑лиловыми орхидеями, о которых не забыла позаботиться Маргарита.

– Замечательно! – воскликнула она, критическим оком окинув свою работу, и несколько раз ущипнула бледные щеки Лорел, чтобы придать им румянец.

До города было недалеко, и все умудрились втиснуться в стоявшие наготове кабриолеты и экипажи. Мигуэлю было строго наказано держать Брендона вдали от Лорел, чтобы он не увидел свою невесту раньше положенного времени.

В церкви, однако, обнаружилось, что не все идет так гладко, как хотелось бы. Мигуэль с ног сбился, разыскивая отца Бернардо, но того и след простыл.

– Что, значит, отца Бернардо нет на месте? – вскричала взволнованная Маргарита. – Церковь украшена к свадьбе, и мы здесь! Куда же он делся?

– Прошу прощения, мадре, но я не знаю, – пожал плечами растерявшийся Мигуэль. – Здесь только новый священник отец Педро, которого я прежде никогда не видел.

Мигуэль сделал жест в сторону высокого широкоплечего мужчины в облачении священника, который, стоя рядом с Брендоном, видимо, обсуждал возникшую проблему с женихом и его свидетелями.

– Он говорит, что отца Бернардо рано утром вызвали по срочному делу. Он так спешил, что не успел сказать, куда и надолго ли уезжает. О свадьбе он ни звуком не обмолвился отцу Педро.

Измученная бессонной ночью, Лорел, нервы которой и без того были напряжены до предела, внезапно расплакалась. Столько лет ее отец всячески мешал ей выйти замуж за Брендона, а когда они покинули отца и родной город и между ними пролегли сотни миль, они все равно вынуждены опять ждать. Может, их свадьбе так и не суждено состояться? Она тихо плакала, закрыв лицо руками, ее красивые плечи вздрагивали от всхлипываний, и ни заверения Маргариты «все будет хорошо, Лорел, не плачьте!», ни сочувственные слова Инес не могли ее успокоить. Подошел Брендон, нежно обнял Лорел и поцелуями стер слезы с ее щек, но и это не помогло.

– Отвези меня домой, Брендон. Пожалуйста, я хочу домой, – всхлипывала Лорел, и было непонятно, какой дом она имеет в виду – асьенду Короны или ранчо в Техасе.

Вдруг Маргарита громко хлопнула в ладоши.

– Что мы за глупые тупицы! – воскликнула она. – Здесь же есть священник! Вас обвенчает отец Педро.

Все выжидательно оглянулись на молодого священника. Смущенный всеобщим вниманием, он вдруг потерял уверенность в себе.

– Поверьте, я не могу, – заявил он, не задумываясь. – Вам придется дожидаться отца Бернардо.

Инес, призвав на помощь все свое обаяние, взглянула молодому человеку в глаза.

– Ах, пожалуйста, падре, сделайте такую милость! – сказала она умоляющим голосом. – Вы ведь имеете право совершить венчание.

– Право‑то я имею, – уже менее твердо ответил он. – Но здесь я новый человек, да и венчать мне до сих пор не приходилось. – Голос его дрожал от смущения.

Однако, привыкшая к повиновению окружающих. Маргарита и не думала отступать.

– Надо же вам когда‑нибудь начать, падре, – заявила она убежденно. – Все всегда бывает впервые. Пусть эта пара будет для вас первой.

– Но…

– Никаких «но»! – Маргарита была тверда как камень. – Мы не будем в обиде, если вы кое‑где замешкаетесь или запнетесь. Верно я говорю?

Все единодушно выразили согласие. Лорел подняла на священника полные слез глаза, свои изумительные лавандовые глаза, и он, не выдержав, сдался.

– Ну хорошо, если вы согласитесь дать мне несколько минут на подготовку, я постараюсь не ударить в грязь лицом, – согласился он наконец.

Молодой священник и в самом деле несколько раз замолкал и сбивался, обряд свершался, можно сказать, через пень колоду, но в конце концов Брендон и Лорел были торжественно объявлены мужем и женой. Все вздохнули с облегчением, церковь огласилась шумными поздравлениями.

– Итак, миссис Прескотт, мы преодолели все трудности, нервный священник и прочие остались позади, – сказал Брендон с неподдельным волнением, нежно глядя на Лорел. Затем он нагнулся и впервые поцеловал ее в качестве законного супруга.

Лорел излучала счастье. Сияющая улыбка не сходила с ее лица на протяжении всего обратного пути к асьенде. Сидя рядом со своим мужем, она сжимала его руку дрожащими пальцами жадной собственницы и то и дело поглядывала на золотое кольцо, сверкавшее на среднем пальце ее левой руки. Оно, как и кольцо, преподнесенное Лорел по случаю помолвки, было украшено маленькими аметистами, но не они привлекали внимание новобрачной. Ей стоило такого труда отводить от них взгляд только потому, что кольцо означало: наконец сбылась ее многолетняя мечта, наконец она стала миссис Прескотт. Это казалось ей сказкой – волшебной, невероятной, фантастической сказкой. И как странно – долгие годы она думала и мечтала об этом моменте, всей душой желая его, и вдруг в течение нескольких незабываемых светлых минут все свершилось!

– Это правда, Брендон, правда, что мы супруги? Мы не грезим во сне? – боязливо спросила она Брендона, желая, чтобы он еще раз подтвердил реальность происходящего.

– Да, правда, как и наша любовь, дорогая. – Он подкрепил свои слова быстрым поцелуем. – И вряд ли тебе удастся выйти из супружеского повиновения, ссылаясь на то, что обряд происходил на испанском языке. Уж я‑то знаю, что ты прекрасно поняла каждое слово. – Его глаза с серебристым отливом смотрели на нее с теплой насмешкой.

– Вот когда я поплатилась за то, что меня вынянчила мексиканка, – с притворной досадой вздохнула Лорел. – Знай я, выбрала бы себе другую кормилицу!

– Поздно об этом сожалеть! – рассмеялся Брендон и тут же серьезно добавил с интонацией собственника в голосе: – Теперь ты моя, Лорел! Моя – со всеми твоими потрохами!

Она встретила его взгляд сияющими от любви глазами.

– Я счастлива, – произнесла она нежно. – Я только этого и хочу – принадлежать тебе навсегда.

Свадьба удалась на славу. Еда была самой изысканной, вина выдержанными. Детям также разрешили сесть за стол и даже пригубить вина, но, разумеется, под неусыпным оком взрослых и только до обычного часа отхода ко сну.

К этому времени праздник был в разгаре. Первый танец Лорел танцевала с Брендоном, но затем ее стали наперебой приглашать другие мужчины, и в вихре танца она потеряла мужа из виду. А если и замечала его на миг в толпе танцующих, то также в обнимку с партнершей. Сначала Лорел чувствовала себя не совсем уверенно – она не знала местных танцев с их сложными па, – но несколько стаканов вина и дружелюбные подсказки кавалеров вскоре придали ей смелости, и она как никогда наслаждалась движением. Галантные испанские джентльмены один за другим, не зная усталости, рассыпались в цветистых комплиментах ее красоте, и она рдела от удовольствия.

Уже много позднее, не чувствуя под собой ног от усталости, она отказалась от новых приглашений и направилась к столику, к которому – она заметила – подсел Брендон. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что рядом с ним сидит привлекательная брюнетка! Лорел смутно припомнила, что была представлена этой то ли Кармен, то ли Кармелите, одной из многочисленных двоюродных сестер Инес. Брюнетка наклонилась к Брендону, выставив при этом напоказ свою соблазнительную грудь. Длинными отполированными ногтями она впилась в ткань его пиджака, глядя на него искушающим взором.

Лорел немедленно вскипела, ее хорошего настроения как не бывало. Как смеет эта женщина строить глазки ее мужу? Полная решимости, Лорел твердым шагом направилась к столику. Плюхнувшись на свободный стул, она громко откашлялась, отвлекая внимание Брендона от брюнетки.

– Привет вам! – заявила она с широкой глупой улыбкой. – Припоминаете меня?

Брендон ласково улыбнулся, не подозревая, в каком она настроении.

– Привет, дорогая! Тебе было весело?

– До сих пор да.

– Ты знакома с Кармен?

– Припоминаю, нас, кажется, представляли друг другу, – сказала Лорел с нарочитой холодностью, давая этим понять Кармен, что пора ей убрать пальцы с рукава Брендона.

Совершенно правильно истолковав интонацию Лорел, Кармен пропела:

– Как же, как же, я встречалась с твоей очаровательной маленькой невестой, Брендон. – Ее низкий голос был сладок, как сироп, но лживая улыбка источала яд. – Какая она юная и неопытная! Совсем еще дитя! И кто бы подумал, что такая невинность может заставить тебя пойти к алтарю!

– Действительно, кто бы подумал? – повторила Лорел, машинально беря в руку нож с сырного подноса.

Тут Брендон начал ощущать что‑то неладное.

– Кармен рассказывала о своих путешествиях, – сообщил он. – Она только что вернулась из Испании и собирается в ближайшее время посетить Сан‑Франциско.

– Если в эту пору вы будете там, я, возможно, приеду к вам в гости, – произнесла Кармен не без лукавства, поглаживая рукав Брендона.

– Я бы на это не рассчитывала, Кармен, – посоветовала Лорел, и ее глаза угрожающе сузились, но Кармен сделала вид, что ничего не замечает.

– Почему же, милое дитя? – и Кармен с той же улыбочкой перевела взгляд на Брендона, ожидая, что он одобрит ее предложение, но вдруг с испугом ощутила пальцами холод стали и увидела между ними еще трепещущий от полета сырный нож, вонзившийся в столешницу. Вскрикнув, она убрала руку, с поразительной быстротой освободив рукав Брендона. Ее ошеломленный взгляд встретился с глазами Лорел.

– Как я уже сказала, дорогая Кармен, – медленно произнесла Лорел, отчеканивая каждое слово и не спуская спокойного, выразительного взгляда с лица женщины, – вряд ли вам стоит в ближайшем будущем утруждать себя визитом к нам. К тому же это может оказаться и опасным, поймите меня правильно. – И точно рассчитанным движением она выхватила нож из столешницы. Откинувшись на спинку стула, Лорел как бы в задумчивости стала водить пальцем по лезвию ножа.

Брендон явно забавлялся, глядя, как Кармен пытается выдавить из себя подобие улыбки.

– Да, чуть не забыла, ведь как раз на это время я обещала погостить у родственников в Лос‑Анджелесе. – Вскоре Кармен извинилась и поспешно ушла.

Брендон взглянул на свою молодую жену со смешанным чувством уважения и восторга.

– Я поражен, Лорел! – воскликнул он. – Вот уж не ожидал, что ты из числа ревнивиц!

– Ты, Брендон, не ожидаешь многого, что тебе еще предстоит узнать. Но ничего, каких‑нибудь шестьдесят или семьдесят лет, и ты досконально изучишь все мои достоинства и недостатки. – После ухода потерпевшей поражение Кармен к Лорел вернулось хорошее настроение и чувство юмора, а вместе с ним – острое желание остаться с мужем наедине. И ее фиалковые глаза послали ему сигналы, значение которых он безошибочно понял.

– Скоро ли я смогу приступить к открытию этих тайных достоинств, любовь моя? – игриво поинтересовался Брендон своим глубоким голосом, столь приятным для слуха Лорел.

– Да хоть сейчас, дорогой! – и, поддразнивая его, она многообещающе высунула самый кончик языка, взбудоражив и без того разгоряченную кровь Брендона.

– О, я готов, любимая! И обещаю – ни ты, ни я не будем разочарованы.

Они постарались незаметно ускользнуть со двора и направились в отведенную им спальню. У порога Брендон сказал, что останется выкурить последнюю сигарету, но, войдя в комнату, Лорел поняла, что он хотел дать ей время осмотреться в одиночестве. И было на что смотреть: в ведерке со льдом охлаждалось шампанское, постель была разостлана, и в ее изголовье лежала новая просвечивающая сорочка, а на подушке – изумительная красная роза, в подтверждение того, что Брендон хотел придать их первой брачной ночи совершенно особый аромат.

С чего бы, казалось, Лорел нервничать, после того как они уже много недель были близки, и все же она так волновалась, что руки ее дрожали, когда она снимала свадебный наряд и облачалась в легчайший голубой пеньюар. Его ткань ласкала кожу, как руки любовника, при движении она то разлеталась в стороны, то прилегала к телу, намечая контуры едва прикрытых соблазнительных окружностей. Лорел надушила возбуждающими чувственность духами свои стратегически важные места и села перед зеркалом расчесывать волосы.

В этой позе и застал жену Брендон, войдя в спальню. Когда он увидел ее, порозовевшую от счастья, в греховном одеянии, его так и подмывало воскликнуть, искренне, от всей души: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно». Лорел была красивая почти до неправдоподобия. Охваченный совершенно новым для него чувством беспредельного благоговения перед этой хрупкой прелестью, Брендон боялся заговорить, опасаясь, что при первом его слове дивное видение может рассеяться.

Она продолжала сидеть перед ним, и ее роскошные волосы серебристым водопадом ниспадали на спину. Их взгляды встретились в зеркале – ее чуть застенчивый, сияющий, как свежие фиалки, его – любящий и восхищенный, сверкающий, как сталь меча под лучом солнца. Пока он смотрел на нее и не мог налюбоваться, ее губы раздвинулись, открыв мелкие белоснежные зубы, и, любовно выговаривая каждый слог, она выдохнула одно‑единственное слово:

– Брендон!

Словно зачарованный, он приблизился к ней, стал гладить серебристые пряди, пропуская их одну за другой сквозь пальцы, ощущая на ладони шелк волос как нежный шепот. Сдвинув пеньюар с ее плеча, он поцеловал выемку между ним и стройной шеей, губами проложил огненный след к уху, наблюдая в зеркале за тем, как темнеют глаза Лорел по мере того, как его лобзающие уста поднимаются все выше. Теплые уверенные руки погрузились в глубь пеньюара, легкими движениями обозначили груди, подержали каждую, согревая в ладони, и покачали, словно пробуя на вес. Он коснулся сосков, и под его пальцами они напряглись и набухли. Ресницы Лорел опустились, закрыв для нее отражение в зеркале. Все в ней пришло в волнение, она издала тихий стон, почти неслышный звук примитивного женского зова, который послужил Брендону долгожданным знаком.

С помощью нетерпеливых рук Лорел Брендон быстро освободился от своей одежды, небрежно сбросив ее на пол, туда же упал воздушный голубой пеньюар, недолго украшавший Лорел. Они соединились в объятии, грудь к груди, горящая плоть к плоти. Брендон губами властно захватил в свое безраздельное владение рот Лорел, ощупывал и гладил ее тело, прикасаясь то к одному, то к другому особенно чувствительному месту. Руки и ноги Лорел охватила слабость, острое желание переполнило ее до краев, под его тяжестью, казалось ей, она вот‑вот рухнет. Касания его пальцев вызывали дрожь в ее спине, а трепещущие груди вздымались еще сильнее при соприкосновении с его волосатой грудью. Он обхватил ртом сосок, кончиком языка лизнул его, осторожно поскреб зубами, и Лорел не смогла удержать крик страсти.

Он опустился на колени, а Лорел, чтобы удержаться на ногах, ищущими руками вцепилась в его плечи. Горячие губы Брендона оторвались от груди и переместились на мягкую поверхность живота, язык ощупал пупок и погрузился в него, воспламенив острым вожделением пальцы ног и спину Лорел.

Победные губы Брендона продолжали двигаться вниз по телу Лорел, руки удерживали ее за бедра, не давая упасть. Его рот проложил влажную стезю через золотистые завитки волос, легкими поцелуями коснулся внутренней стороны бедер и направился к вожделенной цели, полной живительной влаги. Ослабевшие колени отказывались держать Лорел. Чтобы не упасть, она вцепилась руками в темные завитки шевелюры Брендона. Ее обуяло острое до боли, почти невыносимое желание.

– Брендон, о Брендон, пожалуйста!

Лорел и сама не могла бы сказать, молит она Брендона продолжать или прекратить эту сладкую пытку. Голова ее с полураскрытым ртом откинулась назад, тело напряглось и трепетало, а в особо приятные для Лорел моменты содрогалось в судороге.

Брендон вошел в нее своей плотью, и Лорел, вся во власти сотрясающих ее сладострастных спазм, вскрикнула от наслаждения. Они упали на постель. Обхватив ногами худые бедра Брендона, Лорел крепко прижимала его к себе, стараясь двигаться в одном ритме с его движениями, которые возносили их к высочайшим вершинам страсти. Освободившимися руками Лорел водила по мощным мышцам его спины и плеч, гладила мягкие ягодицы, наслаждаясь ощущением его упругого твердого тела на своем нежном и податливом.

Они воспаряли в экстазе все выше и выше, но вот попали в какое‑то бурное течение, которое захлестнуло их, накрыло гигантской волной и погрузило в кипящий водоворот.

Витая в облаках удовлетворенной страсти, Лорел устроилась в объятиях Брендона поудобнее, положив голову ему на плечо, а руку жестом собственницы обвила вокруг талии.

– Ты самый изумительный мужчина на свете, – со счастливым вздохом промолвила она.

– Теперь я уже не просто мужчина, любовь моя, – напомнил он. – Отныне и навсегда я твой муж. А ты, прекрасная новобрачная, – моя возлюбленная жена.

Лорел в улыбке изогнула губы, приникшие к его шее.

– Ты мой муж, мой супруг, мой любовник и останешься таким на всю жизнь. Мы будем так счастливы вместе, Брендон. Ничто не сможет поколебать мою любовь к тебе.

Он потянулся к ней губами, чтобы поцеловать, и от его дыхания шевельнулись влажноватые волосы на ее виске.

– Обещаешь?

– Жизнью своей готова поклясться.

То ли ответ прозвучал слишком торжественно, то ли из открытого окна повеяло свежим ветерком, но, к полной неожиданности для Брендона, он вздрогнул.