Глава 4. Из Шарлотт в Ричмонд

Этой ночью Ди спала плохо. Её бормотания хоть и не были слишком внятными, однако давали понять, что она сильно расстроена. Она ворочалась всю ночь, тем самым разбудив меня. Именно по этой причине я не могу с кем-то спать. Хотя обычно с Ди мне спать удобно.

Утро не задалось с самого начала. Ди, проснувшись и осознав, что тот кошмар с фотографиями ей не приснился, снова разрыдалась. Мы так и сидели в номере, пока к нам не пришла пресс-атташе Ди, готовая разрешить эту невыносимую ситуацию. Сейчас Ди сидит на диване с каменным выражением лица и скрещёнными руками на груди. Из комнаты вышла Пич. Она поздоровалась с Лиссой, после чего вновь обратила своё внимание на непослушные волосы, которые лезли ей в глаза. Я же в это время старалась утонуть в кофе. Чтобы моя речь стала связной, мне нужно выпить ещё хотя бы пару кружек этого напитка. Хотя, как мне кажется, никто меня слушать и не собирался.

Когда я встретилась с Лиссой впервые, одной рукой она отвечала на моё рукопожатие, а в другой держала контракт о неразглашении, который содержал в себе кучу страниц юридического текста. Ди положила ладонь поверх моей, прося таким образом ничего не подписывать. Но мне было всё равно. Я подписала документы. Хоть с этим контрактом, хоть без, я все равно не собиралась продавать тайны Ди.

Сейчас Лисса стоит перед нами с важным видом, одетая в свой костюм, и хлопает в ладоши, будто собирается начать официальную презентацию.

— Совершенно ясно, что у нас кризисная ситуация, — начинает она.

Я закатываю глаза, потому что это явное преуменьшение. Ненавижу её за обычный бесцеремонный тон.

— Этой ночью команда «Мадди Вотер» провела срочное совещание, — говорит Лисса, держа руки перед собой. — И все мы согласились, что ключевым решением будет воскрешение репутации.

Я фыркаю, потому что мне смешно слышать о плохой репутации Ди.

— Пока мы будем работать над этим, факт остаётся фактом: фотография всё ещё на просторах интернета, и мы должны отвлечь от неё внимание. Хотя стоит заметить, что за последние двадцать четыре часа количество запросов по твоему имени возросло.

Это конец. С меня хватит.

— Да вы, должно быть, шутите, леди!

Лисса выглядит раздражённо, потому что я прервала её заготовленный монолог, но всё-таки продолжает:

— И мы все сошлись на том, что наилучшим выходом будет рассказать свою историю публике, которая отвлечёт их внимание от фотографии.

Ди поднимает брови в скептическом жесте.

— Например?

— Например, перспектива отношений с другим исполнителем.

— У меня нет отношений. — Раздражение проскальзывает в голосе Ди. Даже если бы у Ди были отношения, Лисса натренировала бы её не говорить о них. — И уж конечно, не с каким-то другим исполнителем.

— Тебе и не нужно ни с кем встречаться. Смысл в том, что мы приглашаем на разогрев парня примерно твоего возраста, которого публика считает милым и симпатичным. Лучше всего того, кто уже состоит в лейбле, чтобы избежать мороки с бумагами и предоставить тебе приятного человека.

Ди прищуривается.

— Ты говоришь про Мэта Финча.

Лисса кивает, и Ди смотрит в сторону, обдумывая идею и при этом слегка раскачиваясь.

Мэт Финч — бывший участник «Финч Фор», подростковой группы, которая состояла из Мэта, его сестры и двух братьев. Когда мы были в средней школе, успех группы был феноменальным. Все три парня выглядели очень мило, и у них были орды орущих фанаток подросткового возраста. Все девушки, которых я знала, хотели быть похожей на Керри Финч, и все они хотели выйти замуж за Мэта, самого младшего и практически нашего ровесника. Группа распалась, когда старший Финч женился, и с тех пор я о них почти ничего не слышала. По крайней мере, до тех пор, пока в прошлом году на вечеринке Ди не подружилась с Мэтом. Как и Ди, он знаменит своей уравновешенностью и хорошим поведением. Тут я была согласна с Лиссой, если Ди обдумывала эту идею, то Мэт Финч — единственный человек, чью кандидатуру стоит рассматривать.

— Нет, — говорит Ди наконец. — Я бы никогда не попросила Мэта врать ради меня.

— И снова никакого вранья. Он просто присоединится к туру, а пресса просто сделает собственные выводы. — Лисса говорит это так, будто разговаривает с кем-то, кто только начал изучать английский.

— Нет, — вновь повторяет Ди. — Я даже не стану просить его об этом.

— Ну, лейбл уже связался с мистером Финчем, и он согласился присоединиться к вашему туру.

И тут у меня отвисла челюсть. Я даже не могу произнести то, что Лисса заслуживает услышать. К счастью, Ди не нуждается в моей помощи.

— Вы созвонились с Мэтом от моего имени и без моего ведома? — Она произносит это довольно резко, после чего поднимается на ноги, пробегая рукой по волосам, будто хочет их вырвать. — Это унизительно. Он мой друг, а ему звонил мой пресс-атташе?

Пич притихла, уставившись в пол. Она должна вести себя как взрослая, но даже не знает, что нужно делать. Это не обнадёживает.

— Это бизнес-договорённость, сделанная лейблом о том, в чём вы участвуете с мистером Финчем. — Невозмутимость Лиссы не кажется успокаивающей или выдержанной. Она звучит роботизировано. — Лейбл надеялся найти достойного исполнителя, чтобы открыть тур, вместо того, чтобы просить местные группы, как мы планировали, но у нас не получалось всё организовать. Теперь получилось.

Рот Ди открывается, но она ничего не говорит. Значит, теперь моя очередь.

— Он даже не играет кантри-музыку, не так ли? Помимо этого, когда в последний раз о нём слышала публика?

С неприкрытым раздражением Лисса поворачивается ко мне.

— Его акустический стиль схож с тем видом поп-музыки, который нам нужен, чтобы привлечь аудиторию к концертам Лайлы Монтгомери. Он будет играть песни из своего альбома. Мистер Финч также пишет собственную музыку, которая схожа с альбомом «Посреди глуши».

Кажется, я помню его соло-альбом, который вышел год назад или чуть раньше. Он не имел особой популярности. Хм, как удобно. Скандал появляется посреди ничего, давая возможность двум исполнителям из «Мадди Вотер Рекордс» состоять в фиктивных отношениях.

Я сердито смотрю на Лиссу, подозревая её в том, что, возможно, она сама же и запланировала утечку фотографий.

Наконец, к разговору присоединяется Пич, говоря осипшим голосом:

— Как всё будет происходить?

— Мистер Финч сегодня вечером приедет в Ричмонд, где к вашему каравану присоединится дополнительный тур-автобус. Музыканты Ди выучат все песни, где ему будет нужна помощь, и он начнёт петь на разогреве в Литл-Роке.

Я смотрю в сторону Ди. Это должно было быть наше лето — мы вдвоём без какого-либо исполнителя, который привязался к нам для того, чтобы заработать себе немного славы.

— Ди? — тихо спрашивает Пич. — Что думаешь?

— Я думаю, что я зла на Лиссу, — сухо отвечает она. Ди смотрит на пресс-атташе, но та даже не замечает её пронзительного взгляда. — Я должна поговорить с ним сама.

— Очень хорошо, — скупо произносит Лисса. — Я буду в бизнес-центре отеля, если тебе понадобится что-нибудь перед тем, как вы уедете. Скоро к вам поднимется Мак, чтобы сопроводить вас к автобусу, и после этого я вернусь в Нэшвилл.

— Мы будем скучать, — говорю я с презрительной усмешкой, отчего получаю озлобленный взгляд от Пич.

Лисса даже не моргает. Я могу быть невидимой или же голой, и она не заметит меня, если это, каким-либо образом, не принесёт лейблу деньги. Она берёт свой портфель и идёт к двери, и мне сразу хочется её пнуть. Ди с ней не прощается, что для неё очень нехарактерно.

— Агрх, — рычит Ди, хлопая ладошками по столу. — Она знает, что я хотела, чтобы Мэт играл на разогреве моих концертов, но у него были семейные проблемы, поэтому я не могла просить его об этом. Было бы весело, если бы он был с нами, но не в качестве моего фиктивного парня.

Я смотрю на застёжки своих любимых сандалий на платформе. Мы должны были веселиться. Ну, может быть, не веселиться, но мы должны были быть вместе, как две плакучие ивы на заднем дворе её дома — даже поникнув, они всё равно стоят рядом.

— Лисса сказала это так, словно уже ничего нельзя изменить, — слегка приглушённо произносит Пич. — Я не видела твоего контракта, поэтому, может быть, они не имели права…

— Нет, — прерывает её Ди. — Мне совершенно не нравится то, что сделала Лисса без моего ведома, но я думаю, что мне не стоит с ней спорить. Лучше я позвоню Мэту и лично с ним поговорю.

После того как Ди закрывает дверь комнаты, я смотрю на Пич. Она упёрлась локтями в колени, подперев подбородок руками. Её шелковистые волосы в такой позе полностью закрывают лицо.

— Думаешь, Лисса могла отправить фотографию прессе? — шёпотом говорю я.

— Нет! — выкрикивает Пич так, словно я обвинила Лиссу в убийстве, однако затем её негодующий тон сменяется тяжёлым вздохом. — Я имею в виду… Я не знаю.

— Я ей не доверяю.

Она смотрит на меня с тем самым упорством, с каким Ди иногда говорит об очень важных для неё вещах.

— Рейган, последнее, что сейчас нужно Ди — это твоя подозрительная теория.

Она, конечно, права. Но мне хочется кого-нибудь обвинить, а Лисса — подходящий вариант.

— Я знаю, но если бы Лисса…

— Она этого не делала, — отрезает Пич и встаёт, расправляя джинсы. — Мне нужно собрать вещи.

Она закрывается в своей комнате, а я начинаю мерить шагами наш номер, пока Ди не появляется в дверях.

— Как всё прошло?

— Хорошо. — Она кивает, держа в руках телефон.

В одном её кивке гораздо больше энергии, чем во всех её действиях прошлой ночью. Всё утро язык её тела был очень выразительным: резкие движения и притопывания ногами. Как бы против она ни была сначала, перспектива того, что Мэт Финч присоединится к нам, её подбодрила.

— Мэт сказал, что это совсем не странно, и что он будет очень рад присоединиться к туру. Я думаю, всё будет хорошо. Только не говори об этом Лиссе.

— Как будто я собиралась с ней разговаривать.

Она почти улыбается, но её останавливает стук в дверь. Я открываю и вижу Мака, главного охранника Ди. Он высокий и широкий, но с живой улыбкой, которая ослабляет эффект от его пугающей внешности. Однако, этим утром на его лице улыбка отсутствует.

— Ди, дорогая, — произносит он. — Ты готова?

— Думаю, да, — говорит она, перебрасывая сумку через плечо.

Мак работал с ней во время тура «День с голубым небом», и Ди умоляла его остаться и на этот тур. Он закончил юридический факультет и планировал провести всё лето готовясь к экзаменам, попутно продвигаясь по карьерной лестнице в сфере права в шоу-бизнесе. Но парень не мог отказать Ди в её просьбе, и они оба это знали.

— Малышка, скажу тебе сразу, — низкий голос Мака грохочет, — внизу ради тебя собралось много людей.

Ди складывает губы вместе.

— Фотографы?

Он не отвечает на её вопрос.

— Обычная рутина, ладно? Взгляд вперёд, ноль реакции.

Она кивает. Мак поворачивается к Пич, которая появилась со своим чемоданом.

— Ты можешь спуститься и сесть в автобус группы? Папарацци могут подумать, что Ди будет с тобой. Может, некоторые из них уйдут.

Пич сжимает руку Ди.

— Увидимся в Ричмонде, хорошо?

Она снова кивает, но её губы по-прежнему сжаты. Мы спускаемся вниз в полной тишине, и Ди надевает большие солнцезащитные очки. Когда мой мизинец касается её, она сжимает его так сильно, что я боюсь, как бы она его не сломала. Лифт открывается, и Мак быстро проводит нас через вестибюль.

Как только мы выходим на улицу, Мак обнимает Ди. Её рука выскальзывает из моей, и всё кажется таким нереальным, словно в замедленной съёмке. Репортёры и фотографы находятся по обе стороны нашего пути к автобусу. Их крики сливаются в унисон в тот момент, когда они направляют микрофоны и камеры в нашу сторону. Боковым зрением я замечаю, как консьерж отеля сдерживает репортёров руками. Я смотрю на Ди. Её голова опущена, а глаза смотрят под ноги.

— Отойдите назад! — кричит Мак. — Дайте ей немного пространства.

Чувствую толчок в руку и оттесняю толкнувшего. Я не звезда, и мне не нужно вести себя сдержанно. Помимо всего, моя загипсованная рука даёт мне преимущество, когда я толкаюсь.

— Лайла! — кричит кто-то возле моего уха. — Лайла, что вы можете сказать о фотографии?

Лицо Ди остаётся беспристрастным. Она словно копирует Лиссу.

— Лайла, — кричит кто-то хриплым голосом. — Ты потеряла девственность с Джимми Коллиером?

Мак продолжает двигаться вперёд, ведя за собой Ди, и в этот момент я теряю её из поля зрения. Горячая кровь быстро бежит по моим жилам. Это мой особенный талант — разгоняться с нуля до ста за несколько секунд.

С ужасом смотрю, как чужая рука цепляется за кисть Ди, не давая ей попасть в автобус. До того как я успеваю ей помочь, Мак выкидывает вперёд свою руку, отталкивая репортёра. Он падает на землю вместе с камерой, которая успешно разбивается.

— Это нападение! — вопит репортёр. — Нападение!

Ди поднимается в автобус, а Мак стоит перед дверью, отвечая ему:

— Нет, нападение — это то, что вы положили руку на мисс Монтгомери. Раздел четыре, статья «Б» закона вашего штата.

— А ты, что, большой мальчик, юрист?

Парень поднимается на ноги и смотрит на Мака своими злыми маленькими глазками. Я чувствую, что он хочет спровоцировать охранника, дабы впоследствии было что показать в новостях.

Мак, который выше этого репортёра сантиметров на тридцать, смотрит ему прямо в глаза.

— Ага.

Я с наслаждением смеюсь репортёру в лицо, и он вновь переключается на Ди.

— Публика имеет право знать, что Лайла Монтгомери не является примером для подражания. Она сама ещё беспорядочное дитя, которое…

Прежде чем он успевает закончить предложение, я направляюсь в его сторону, обнажив свои когти, однако Мак ловит меня за загипсованную руку. Это должно быть очень больно, но я ничего не чувствую.

— Поднимайся в автобус, Рейг, — спокойно говорит Мак. — Не позволяй им устроить шоу.

Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь по ступенькам, но поддаюсь искушению и поворачиваюсь. Репортёр открывает рот, дабы сказать что-нибудь гадкое, но я вскидываю руку, чтобы остановить его. Или же ударить. Я смотрю вокруг себя на остальных репортёров — они, взрослые мужчины и женщины, охотятся за невинной девочкой — и моё южное воспитание даёт о себе знать.

— Вам должно быть стыдно. Вы взрослый мужчина, а ведёте себя мерзко и жалко.

— Рейган, достаточно, — прерывает меня Мак.

Я забираюсь в автобус, пока не разозлилась ещё больше, и водитель закрывает за мной дверь. Внутри Ди лежит на полу, закрыв руками лицо.

Сажусь подле неё спиной к дивану, а она устраивается поближе ко мне. Ди вдыхает воздух так быстро, словно ей не хватает кислорода, чтобы дышать и плакать одновременно.

Я позволяю ей рыдать, думая о том, сколько раз она вытаскивала меня чёрт знает откуда. Она буквально отскребала меня с пола после рождественской вечеринки у Джен Макнелли. Забирала меня с баров и вытаскивала из плохих ситуаций, а Джимми нёс меня на руках к грузовику намного больше раз, чем я могла бы ему позволить. Ди поехала бы за мной в ад и вытащила меня оттуда голыми руками. Она может быть миленькой девочкой, но если потребуется, то может быть сильной. Я знаю, что она может собраться, но сейчас ей нужна передышка.

Она плачет икая, как маленький ребёнок, но сейчас всё намного хуже, чем в детстве, когда мы разбивали себе коленки. Эта боль намного сильнее и старше, поэтому Ди смогут утешить только её мама или Пич. Всё слишком дерьмово, но я шепчу ей:

— Всё хорошо. Всё в порядке.

Ди плачет на моём плече, я чувствую, как её слезы впитываются в мою футболку.

— Ты видела, что случалось с остальными девушками, — мямлит она, и я знаю, что в мыслях она вспоминает те статьи. — Всё начинается со всяких слухов, пресса их подтверждает, и карьеры рушатся, а впоследствии всё заканчивается в реабилитационной клинике…

— Эй, с тобой такое никогда не произойдёт.

— Ты не можешь этого знать. — Ди трясёт головой, а её волосы всё ещё держат укладку со вчерашнего концерта. Даже сейчас, когда весь её макияж уничтожен слезами, она выглядит как звезда.

— Но я знаю, — говорю я, но всё же она не поддаётся на мои уловки.

Ди садится и вытирает растёкшуюся по лицу косметику.

— Мэт уже будет там, когда мы приедем в Виргинию?

— Думаю, да.

Ди кивает, глубоко вздыхая.

— Ты знаешь, он вечно был под прицелами камер.

— Да, это так.

Она наклоняется к дивану.

— Он знает, что делать.

Удивительным образом эта мысль успокаивает Ди, пока наш автобус едет в Виргинию. Она засыпает на полу возле меня, а её голова лежит на подушке.

Это необъяснимое чувство — быть на полу, пока всё разваливается, будто ты хочешь почувствовать под собой твёрдую землю. Ведь, когда ты на дне, падать больше некуда.

Я беру свой ноутбук и смотрю информацию о Мэте Финче. Он нравится Ди, но ей все нравятся. С другой стороны, мне он не нравится или, по крайней мере, мне не нравится то, что он может извлечь выгоду из этой ситуации, из-за которой моя лучшая подруга засыпает с опухшими глазами.

Поиск в интернете приносит свои плоды. Мэт Финч исчез с радаров камер на целый год, а на его сайте до сих пор нет ни одной даты предстоящего тура. У него был достаточно тяжёлый разрыв отношений два года назад, когда ему было семнадцать, который сумели запечатлеть репортёры. Девушка, с которой он встречался, была непопулярна до тех пор, пока не заявила об их расставании газетчикам в позапрошлом году.

Закончив изучать его личную жизнь, я перехожу к прослушиванию музыки.

Пролистав песни на сайте, я выбираю первую — «Человек». Название интригует меня. Нажимая на воспроизведение, я втыкаю наушники в уши.

Песня начинается с лёгкой барабанной дроби и пианино, плавно перетекая в голос Мэта Финча — он ниже, чем тот, что у него был, когда он пел в «Финч Фор». Я закрываю глаза, чтобы вслушаться. Он не старается слишком сильно и не перепевает песню. Его голос перетекает с одной ноты в другую так легко, будто слова песни — это его сердцебиение.

Я вслушиваюсь, пытаясь связать слова песни в одну цепочку. Ди говорит, что слова в песне как бусинки для ожерелья, — они могут быть отдельно, но вместе имеют больший смысл.

Я тоже человек, ты знаешь?

Я прогибаюсь, падаю, ломаюсь,

И кровью истекаю, если режешь,

От боли на осколки разбиваюсь.

Но действуй и не думай о словах,

Ведь моё сердце держишь ты в руках.

В какой-то момент мне кажется, будто Мэт Финч прожил мою жизнь и перенёс события оттуда в свою песню. Я знаю это чувство. Знаю его слишком хорошо. Когда мир слишком жесток к тебе, твой мозг кричит: «Я человек, я истекаю кровь, прекрати это!». Его голос красивый, но надломленный — будто он снова чувствует ту боль, о которой поёт.

Я чувствую, что за мной наблюдают. Ди уже проснулась и смотрит на меня.

Вынимаю наушники. Она прищуривается, глядя на меня, и мне кажется, что меня поймали в момент слабости.

— Эм… — Я закрываю веб-сайт, будто пряча улики. Стыд мешает мне думать о чём-либо, и я даже не пробую соврать. — Это Мэт Финч, вообще-то. Его сольный альбом.

— Оу… да?

— Ага. Он … эмм… — я останавливаюсь, подбирая слова. — Довольно хорош.

— Да, это так. — Глаза Ди смотрят в другую сторону от меня, будто её мысли летают по комнате. — Я плакала, когда впервые услышала песню «Человек». — После момента тишины она сосредотачивается на мне: — В любом случае, он тебе понравится. Мэт просто хороший, понимаешь? Не такой, как все в шоу-бизнесе.

Эта случайная колкость в адрес её людей заставляет меня улыбнуться. Ди ложится обратно и, закрывая глаза, говорит:

— Он знает, что делать.

Спустя пять долгих часов мы приезжаем в Ричмонд, штат Виргиния. Я и Ди остаёмся в автобусе до тех пор, пока техперсонал не «окружит периметр» и не начнёт распаковывать вещи. Я остаюсь рядом с Ди на диване в ожидании Мака, который должен нас забрать. В отеле спокойно, поэтому мы заходим через боковую дверь, но я содрогаюсь от вспоминания о репортёрах перед прошлым отелем. Губы Ди сжаты в тонкую линию, и я даже не замечаю, что она что-то ищет в телефоне, пока не становится слишком поздно.

— Отдай. — Я выхватываю телефон из её руки, когда дверь лифта открывается. Поворачиваясь к Маку, говорю:

— Спасибо, дальше мы сами.

Когда дверь за нами закрывается, глаза Ди снова наполняются слезами.

— Всё очень плохо. — Она всхлипывает.

Я смотрю на экран телефона, который только что отобрала. Она искала информацию о себе, и, конечно же, за последние несколько часов ситуация ухудшилась. Так всегда бывает со слухами. «Скандал о Лайле Монтгомери: существует ли видео?» И с историей, в которой «надёжные источники» спекулируют на тему: не перестанут ли спонсоры вкладывать деньги в тур Ди. Сайт журнала «Старгейзер» опубликовал язвительную статью, хотя всего неделю назад они напечатали интервью с Ди. Фу, какие ненадёжные фанаты.

Статья ещё раз заставляет меня понять, почему я должна быть сильной опорой для Ди. После катастрофы приходит время, когда лучшие друзья должны выйти на первый план, чтобы защитить своих близких.

Я хватаю Ди за руку, как только двери лифта открываются на нашем этаже, потому что внезапно всё понимаю. Эта фотография не только порочащая честь Ди, и это не только распространение личной информации. Карьера моей лучшей подруги может полностью разрушиться. За два года её возрастающая популярность казалась неприкасаемой. У неё не было запасного плана. Музыкальная карьера — это всё, чего она когда-либо хотела, ради чего работала не покладая рук. Её спонсоры, фанаты, будущее — всё зависит от мнения сумасшедших репортёров и мамочек, которые перестанут покупать билеты на концерты Ди своим дочерям.

Пич ещё нет в комнате, но наши чемоданы доставлены на блестящей повозке. Ди идёт к ближайшему дивану и ложится на него, сворачиваясь как кошка.

— Как бы я хотела тебе чем-то помочь… — Я сажусь рядом, слегка склонившись над Ди, будто моё тело может укрыть её подобно щиту.

— Ты помогаешь, — говорит она. — Тем, что ты здесь, рядом со мной.

Я сажусь на диван, и она кладёт ноги мне на колени.

— Представь, если бы я была здесь одна, — произносит подруга. — Это было бы ужасно.

— Что плохого было в прошлом туре с Пич?

Она пожимает плечами:

— Мне иногда было одиноко.

— Нам следовало упаковать меня в твой чемодан, как мы и хотели. — Я двигаю коленом, подбрасывая её ноги. — Помнишь?

Слегка улыбаясь, она поворачивается в мою сторону. В её глазах проскальзывает интерес к моей идее, после чего взгляд Ди скользит от меня к огромному чемодану у двери. Я знаю, о чём она думает, и раньше я бы ни за что этого не сделала, но сейчас мне нужно её развеселить.

— О, давай же, — умоляет она.

— Ладно, — говорю я, махая рукой.

Через мгновение она уже тащит за собой чемодан к дивану. Он с грохотом приземляется на пол, и Ди быстро его раскрывает. Мы обе наклоняем его, и вся её повседневная одежда: старые джинсы, штаны для йоги и нижнее бельё, — сваливается в кучу на пол номера.

Я чувствую себя глупо, но всё-таки залажу в чемодан, пытаясь впихнуть ноги. Ди начинает хихикать, пока снимает мои сандалии, чтобы мне помочь. Я умираю с того, как Ди смеётся. Во время интервью она смеётся мелодично, полностью контролируя свой смех. Но её настоящий смех — это самое смешное явление в мире.

Когда ей нужно вдохнуть воздуха во время хохота, звук, с которым она это делает, похож на тот, который издаёт гусь.

Головой я ложусь в угол, мой собственный смех сотрясает стенки чемодана.

— Подожми ноги сильнее, — произносит она сквозь дикий хохот. — Я бы хотела, чтобы ты увидела, как это смешно.

Я складываю руки под собой, мой гипс упирается мне в живот, поэтому мне приходится сменить позу таким образом, чтобы моё колено оказалось на дне чемодана. Джинсы облегают тело во всех правильных местах, но в них совсем неудобно сгибать ноги.

— Я полностью влезла?

— Да! — Голос Ди тяжело разобрать сквозь её смех и стенки чемодана. — Это случится!

Она закрывает замок, оставляя немного места. Я выставляю голову, чтобы увидеть, как Ди сгибается пополам от смеха. Может, это смешно, потому что мы уставшие и нам нужно повеселиться. Но я смеюсь так сильно, что мне становится больно. Я бы не перестала смеяться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Смех Ди напоминает мне те времена, когда нам с ней было по одиннадцать лет и на девичниках мы своим смехом будили её маму. «Девочки, — говорила миссис Монтгомери,— пора успокоиться и идти спать», — даже если она сама пыталась спрятать улыбку.

— Возьми мой фотоаппарат, возьми мой фотоаппарат, — говорю я. Ди достаёт его из сумки и держит трясущимися руками. Подруга успокаивается, когда делает фото, поэтому я очень надеюсь, что она не окажется размытой.

Я испугалась ритмичного стука в дверь, а Ди чуть не уронила на пол мою камеру. Я до сих пор достаточно беспечна, чтобы беспокоиться о благополучии своей камеры. По какой-то причине факт того, что персонал отеля увидит меня в чемодане, смешит нас ещё больше.

Ди расстёгивает чемодан для того, чтобы я смогла вытащить руку, и я продолжаю выползать оттуда самостоятельно, пока она бежит открывать дверь. Ди смотрит в глазок и с энтузиазмом открывает дверь.

Парень в дверях выглядит немного старше нас, у него каштановые волосы, которые слегка закручиваются возле его ушей. Если это консьерж, то он самый сексуальный в мире. А я тут сижу в чемодане, босая. Я встаю, поправляя волосы до того, как он сможет меня увидеть.

— Привет, маленькая леди, — говорит парень, разводя руки в стороны для объятий.

Он выглядит знакомо. Я стараюсь вспомнить его, но слишком занята, пытаясь обуться.

— Мэт! — Ди обнимает его за шею, и он поднимает её.

Конечно. Мэт Финч. Я даже не узнала его повзрослевшего. Выпрямившись во весь рост, проклинаю себя за то, что была такой распущенной. Когда Мэт ставит её на землю, Ди говорит:

— Так хорошо увидеть здесь друга. Спасибо, что согласился.

Он трясёт головой.

— Слишком много шумихи из-за одной фотографии.

— Ой, и не говори. — Она показывает рукой в мою сторону, и взгляд Мэта следует за ней. — Это Рейган, моя лучшая подруга.

Когда он смотрит на меня, в его глазах мелькает узнавание, будто он меня где-то видел. Я смотрю в ответ, быстро его оценивая. Он хорош собой и одет достаточно просто — тот тип парня, что не против посмотреть романтическую комедию и отдать свою толстовку, если ты замёрзла.

Я вытягиваю вперёд здоровую руку, чтобы поздороваться с ним в деловой манере. Он ведь может оказаться врагом, пешкой в игре Лиссы.

— Приятно познакомиться.

— Рейган зависает со мной всё лето, — говорит Ди.

— Правда? — Глаза Мэта по-прежнему на мне. — Группи[6], а?

— Может быть, но только для Ди.

Мой тон резок, даже если я борюсь с вожделением к нему. Он казался милым, даже когда мы были младше, но у него было детское личико. Теперь у него красивые скулы, широкие плечи, а его белая футболка обтягивает грудь, в то же время свободно болтаясь на талии.

Он приподнимает бровь.

— Всё понятно.

Цвет его глаз граничит между голубым и серым, его волосы — помесь светлого и тёмного, и я нахожусь на границе между враждой и вожделением.

— Она просто шутит, — произносит Ди, пытаясь смягчить обстановку. — Мы слушали твою новую музыку, и ей понравилось.

Я кусаю внутреннюю сторону щеки. У Ди привычка выдавать некоторые мои секреты без разрешения, и это сводит меня с ума. Мне бы больше понравилось, если бы он не знал, что мне нравится его музыка.

— Серьёзно? — заинтриговано спрашивает он.

— Музыка достаточно хорошая. Я была удивлена.

— Ой! — Его рот изображает подобие улыбки, когда он поворачивается к Ди. — Всегда говорит правду, а?

Ди кивает.

— Рейган очень честная.

— Хм. — Он складывает руки на груди, пересекая комнату. — Хотите пойти поужинать? Или вы очень заняты запихиванием себя в чемодан?

Ди смеётся, а я чувствую незнакомую волну смущения. Мэт вновь смотрит на меня и снова поднимает брови, подшучивая одним лишь взглядом, и что-то в нём заставляет меня задрожать. Может быть, это потому, что меня поймали за чем-то странным, или же, может быть, я заржавела за два месяца, живя как монашка, забаррикадированная в комнате. В любом случае, Мэт Финч в первые же секунды после прибытия сбросил с меня облик саркастической девушки. Так что, похоже (а у меня до сих пор горят щеки), это будет долгое лето.