Земля обетованная: проблемы 8 page

Назначение Садока главным священником, хотя таковым уже являлся Авиафар, возможно, стало уступкой тем священникам, которые находились вне Иерусалима, и косвенным признанием тех святилищ, что располагались вне столицы. Когда Садок и Авиафар последовали за Давидом во время его бегства от Авессалома, он должен был перейти через Гаваон и помог Давиду перенести из города ковчег Завета. Садок возглавлял процессию, а Авиафар замыкал ее, но Давид тайно прислал к ним своих сыновей и передал повеление обоим священникам вернуться в Иерусалим вместе с ковчегом.

Насколько Иоав ожидал от Давида более жесткой централизации в военно-политической сфере, настолько же Авиафар требовал признания верховенства Иерусалима в качестве культурного центра. Но в этом отношении Давид, построивший близ Иерусалима святилища даже для чужеземных богов, предпочитал подчиняться законам своего времени. Поэтому одной из первых реакций в религиозной сфере, имевших государственное значение, стало признание Соломоном Садока и его святилища в Гаваоне. Последующее развитие событий доказало правоту Авиафара, но вначале ему пришлось наблюдать, как его религиозные притязания оставались неосуществленными, и только надеяться, что их удастся осуществить с помощью Адонии.

Всякая политическая партия выдвигает свои требования, и принципиально иные, чем оппоненты. Последователи Адонии не только хотели создать сильное правительство, способное противостоять угрозе со стороны Давида, но и противопоставили себя партии, стремившейся продолжать его политику последних лет в отношении наследования.

Именно он и называл своего ученика Соломоном – «мирным»: «Вот, у тебя родится сын: он будет человек мирный: Я дам ему покой от всех врагов его кругом: посему имя ему будет Соломон. И мир и покой дам Израилю во дни его» (1 Пар., 22: 9). Имя напоминает о Иедидии, павшем брате Авессалома, иудейское имя которого – «возлюбленный Богом» – означало, что, вероятно, он знал о своем посвящении Господу (2 Цар., 12: 25). Скорее всего преследуя политические цели, Давид женил Соломона на аммонитянке – принцессе Наама. Их сыну Ровоаму, ставшему позже царем, исполнился всего год, когда умер Давид. Устройство женитьбы ясно указывает, что Давид размышлял о политическом будущем Соломона задолго до того, как стали известны намерения Адонии. Именно об этом он часто напоминал и, возможно, даже привел к образованию группировки Адонии. Более того, известно, что мать Соломона Вирсавия оказывала огромное влияние как на царя, так и на его сына.

Как Нафан, так позже и Адония ради достижения своих целей просили ее, чтобы она была ходатаем у Давида, на которого она имела влияние в течение длительного времени. А чтобы сделать ее своей преданной женой, Давид послал на верную смерть ее первого мужа Урию. В наказание за этот грех его постигло большое горе: пришлось пережить смерть их первого с Вирсавией ребенка. В решающий момент она напомнила Давиду, что, несмотря на закон первенства, он обещал престол ее сыну Соломону.

Ради справедливости заметим, что личное заверение не сопровождалось публичным объявлением Соломона наследником, – в противном случае партия Адонии никогда бы не обнаружила своих намерений. И снова Давид показал себя гибким политиком. Он полагал, что события станут развиваться таким образом, что ему не придется действовать открыто. Давид предпочитал решительные меры только в случае крайней необходимости.

Поэтому только один человек, пророк Нафан, знал об обещании, данном Давидом Вирсавии. В своем ученике Соломоне он, возможно, нашел того, кто будет точно следовать его идеям. Нафан убедил Вирсавию добиться от Давида подтверждения прав Соломона на трон. Если бы он не знал об этой тайне, то зачем ему нужно было хранить ее, как не для того, чтобы иметь влияние на будущего царя?

Нам практически ничего не известно о Нафане, за исключением упоминаний о службе у Соломона. В Первой книге Паралипоменон (29: 29) говорится, что существовали «Записи Нафана пророка» – нечто вроде автобиографии. Отрывки из нее представлены во Второй книге Царств, где говорится, что Нафан был назначен наставником Соломона (2 Цар., 7: I). Его имя упоминается и в связи с предполагаемым строительством Храма Давидом, и с историей Вирсавии. На основании всего этого можно отметить два значимых исторических факта.

Прежде всего следует запомнить, что Нафан мешал Давиду строить главный Храм в Иерусалиме. Многие видят в требованиях Нафана сделать жилищем Бога скинию, а не капитальное здание, следуя давним традициям кочевников. Установили также, что Нафан выразил свое несогласие со строительством Храма, указав, что никогда после Исхода из Египта ковчег Завета не находился в постоянном здании. Известно, что святилище в Силоме, как уже упоминалось, представляло собой небольшое легкое строение, соединенное с шатром, но в данном случае это не имеет значения.

Кроме того, в своей речи к Давиду Нафан тотчас уверенно добавляет, что царская династия, несмотря ни на что, никогда не прервется. В связи с подобными заверениями Давид произносит специальную благодарственную молитву, а затем намеревается построить Храм, считая, что доминирующее положение Иерусалима упрочит его династию. О том, что движет Давидом, мы можем судить по речи Нафана, обращенной к правителю, в заключительных стихах которой говорится, что построит Дом Бога сын Давида. И в связи с этим возникает соображение: Давид недостоин строить храм, потому что пролил слишком много крови в войнах. Только его сын Соломон, мирный человек, может завершить задуманное. Получается, что Нафан был против превосходства иерусалимского святилища над другими, уже существовавшими. Причем первоначально Нафан одобрял план Давида построить Храм и только позже стал придерживаться иных соображений, которые отстаивал весьма решительно. Скорее всего, Нафан боялся, что преждевременное возвышение священников Иерусалима может вызвать смятение в племенах и привести к религиозной распре, проще говоря, к укреплению языческих святилищ, расположенных по соседству. В этом взгляды Нафана совпадали с мнением Садока из Гаваона.

Можно отметить и другую особенность характера Нафана. После смерти Урии Нафан появился перед царем и сказал, что тот нанес оскорбление Богу. Нет никакого сомнения в том, что резкая обличительная интонация вполне могла иметь место в действительности. Более того, мы знаем, что пророки всегда сохраняли независимость от любой власти, безоговорочно следуя голосу свыше, который открывал им истину. Царь выглядит смиренным и раскаивающимся, когда выслушивает обвинение Нафана.

Институт пророков оказался возможным только в монотеистическом государстве. Царь назначал священников и генералов, но не являлся ни сыном Господа, ни его наместником. Все люди, и царь в том числе, были равны перед Богом, поэтому склонялся перед теми, кто нес слово Божье.

Если Нафан обращался с требованиями к правителю как к любому обыкновенному горожанину и боролся за более гуманные отношения между людьми, становится ясным, что появление пророков связывалось не только с внутренним напряжением в обществе, но и с той моралью, которая диктовалась требованиями вероучения.

Все это обуславливалось особым знанием и соответствующей традицией. Мы можем предположить, что окружение пророка обсуждало его слова и хранило как часть духовного наследия нации, подобно тому как богословы более поздних времен считали себя хранителями основ веры, а члены средневековых академий – знаний.

Вероятно, важную роль в воздействии на людей играли музыка и поэзия, приводившие иногда пророков в состояние религиозного экстаза, сходного с тем вдохновением, которое знакомо представителям мира искусства. В Первой книге Царств говорится о подобном «сонме пророков, сходящих с высоты, а перед ними псалтирь и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют» (1 Цар., 10: 5).

Именно пророку-наставнику было поручено образование Соломона. Ученик получил возможность развить и те художественные способности, которые он унаследовал от отца. Возможно, Соломон был 5лизок со всеми членами дома Нафана: два сына последнего позже заняли видные посты при дворе. Один из них, Завуф, даже назван в Библии «другом царя» (3 Цар., 4: 5).

Среди тех, кто подчинялся приказам непосредственно царя, не примыкая ни к одной из партий, были племена фелефеев и хелефеев. Именно из них набиралась гиборим – личная охрана царя во главе с мудрым Ванеей, которого весьма опасались враги.

Ванея был родом из Кавцеила, пограничного селения в южной пустыне. Его отцом был некий Иодая, а дедом (исключительный случай среди слуг Давида) Иш-хаджил, что означало что-то вроде «доблестный». Скорее всего, Ванея происходил из семьи потомственных солдат (2 Цар., 23: 20, 22, 23).

В книге, посвященной наиболее известным деяниям воинов Давида, состоящей примерно из тридцати частей, говорится также о подвигах Ванеи во время войны с моавитянами. В частности, рассказывается, как он лично убил двух моавитянских принцев, а также расправился со львом, укрывшимся от снега в колодце.

В другой истории повествуется, как (вероятно, во время войны с филистимлянами) он победил знаменитого египтянина, вооруженного железной пикой, в то время как у него была только деревянная лопата. Рассказывается, как Ванея вырвал пику у врага и ею же заколол его. Подобные истории о военных подвигах солдат из гиборим были достаточно распространены.

Дослужившись до командующего гиборим, он возглавил личную охрану Давида, состоявшую из 600 человек. Недрогнувшей рукой он выполнял любое распоряжение своего повелителя, не проявляя жалости к казнимым. Затем его назначили верховным главнокомандующим всей армией.

Когда пришло время, партия Адонии решила бороться в открытую. Было решено созвать всеобщую ассамблею, чтобы принять на ней решение о восшествии Адонии на престол и затем заручиться согласием Давида, проследовав в его дворец.

Для ассамблеи выбрали место за пределами Иерусалима, и не только потому, что улицы города оказались слишком узкими, но чтобы никто не мог помешать. Аналогично поступил и Давид, вынужденный, возможно из-за недостатка места, избрать для строительства Храма новое место на горе Морна.

Там, где долина Еннома, расположенная к северу от Иерусалима, сходится с долиной Кедрона, граничащей с городом на западе, находится живописное пространство, окаймленное скалами. В центре с древних времен располагался колодец Рогель, откуда в сезоны дождя вода вырывалась с такой силой, что во времена второго Храма его называли «полноводным источником», возможно отожествляя с Земземом. Как говорится в Коране, из него Иов выпил целебной воды.

В этом месте, на границе проживания племен Иуды и Вениамина, состоялся праздник в честь Адонии. В библейском рассказе трижды упоминаются овцы и жирные быки, приносимые в жертву на Змеином камне, чтобы оставшееся мясо могли съесть присутствующие на празднике как трапезу причащения.

Среди гостей были многие из племени иудеев, чиновники царя, и прежде всего Иоав и Авиафар. То, что ни Соломон, ни Нафан, ни Садок, ни Ванея не были приглашены, можно объяснить лишь нежеланием придавать особое значение сугубо частному празднику.

Не следует также забывать о том, что Иоав и Авиафар, как самые преданные слуги Давида, не могли при жизни царя признать кого-нибудь царем без ведома своего правителя. Фактически же именно они и организовали празднество, с тем чтобы отправить делегацию к царю и таким образом обозначить пожелания людей, собравшихся в Рогеле, чтобы Адония унаследовал престол.

Если они хотели действовать независимо, то есть без согласия Давида, опираясь на значительную часть армии, то не смогли бы избежать кровавой стычки с оппозицией. Очевидно, что они заранее продумали свой план. Отметим также, что, когда предложение было оглашено перед народом, присутствующие возглашали: «Да живет царь Адония!» (1 Цар., 1: 25).

Это вовсе не означало, что собрание утвердило «альтернативную» фигуру Адонии, и события приняли совсем иной оборот.

Возможно, что Нафан знал о всеобщих приготовлениях к празднику (поскольку имена приглашенных были известны) и о его цели. Группа сторонников Адонии направилась в царский дворец, и тотчас последовал контрудар: была остановлена. Нафан также понимал, что, если Адония станет царем самочинно или с согласия Давида, Соломон и все, кто поддерживал его, расплатятся своими жизнями (3 Цар., 1: 12). Об этом косвенно свидетельствует поведение Адонии после поражения.

Теперь события стремительно следовали одно за другим. Нафан, подчеркивая смертельную опасность, которая угрожала ее сыну и ей самой, убедил Вирсавию тотчас отправиться к царю, оповестить его о празднике у источника Рогель и заставить публично объявить Соломона наследником трона.

Сам же Нафан решил ожидать в соседней комнате, чтобы войти до того, как царь выскажется, чтобы поддержать Вирсавию, если тот начнет колебаться, и сделать секрет двух людей достоянием общественности. Так оно и случилось.

В тот момент с царем не было никого, кроме самой младшей из его наложниц, Ависаги, считалось, что ее молодость и красота смогут согреть старого царя. В Библии подробно описывается, как Вирсавия вошла в покои царя, не выказывая ненависти к своей юной сопернице. Взглянув на некогда могущественного правителя, в чьей жизни она сыграла такую важную роль, Вирсавия нашла, что он еще бодр, только «очень стар».

Низко поклонившись, Вирсавия ждала, пока царь заговорит с ней. Затем, сохраняя полное спокойствие, она высказала все, что велел Нафан, не упустив ни одной детали, но слегка изменив сценарий и проявив необходимую в этот момент твердость.

Вместо обычной в таких случаях риторики она сказала Давиду: «Господин мой царь! Ты клялся рабе твоей Господом Богом твоим: «сын твой Соломон будет царствовать после меня, и он сядет на престоле моем». А теперь, вот, Адония воцарился, и ты, господин мой царь, не знаешь о том» (3 Цар., 1: 17, 18).

Тотчас собрался совет из приближенных Давида, куда вошли Садок, Нафан и Ванея. Царь объявил свое решение назначить Соломона преемником, и даже разработал все детали церемонии: Соломон Сел на мула, на котором обычно ездил только царь, и в сопровождении охраны и гиборим направился к Гиону. Там Садок и Нафан совершили помазание его царем над Израилем и Иудеей елеем, который хранился в скинии, «затрубили трубою, и весь народ восклицал: да живет царь Соломон!».

Затем процессия вернулась в царский дворец, где Соломон занял место на троне Давида в зале для церемоний. Теперь он обладал всеми правами царя.

Давиду было известно отношение Нафана и Садока к его преемнику. Все теперь зависело от Ванеи, за которым стояла внушительная военная сила. Он заявил, что воля царя была для него волей Бога. Следовательно, судьба вновь повернулась лицом к Соломону.

Поспешно проведенная церемония разрешила ряд запутанных проблем поразительно четко, а часть из них была снята самим Давидом. Это показывает, что библейский рассказ строго документален. Главная сложность состояла в праве наследования. Оба – и Саул и Давид – были выбраны старейшинами.

Подобный патриархальный институт официально продолжал существовать во время правления Соломона и состоял из представителей всех племен. Он обеспечивал порядок в сборе налогов, в военном ополчении, организации религиозных праздников и общий порядок в стране. Но реальная власть находилась в руках чиновников, назначавшихся царем. Им, вероятно, и подчинялись старейшины. Следовательно, похоже, что Давид сам решил, какой из сыновей займет трон.

Более того, если бы Соломон мог быть провозглашен царем исключительно по повелению Давида, он бы, конечно, мог пользоваться всеми царскими привилегиями и исполнять соответствующие обязанности, но его рассматривали бы, возможно, только как наместника, пока жив Давид. Поэтому было необходимо, чтобы старейшины подтвердили право Соломона на трон.

Поездка на царском муле к источнику Гион через Северные ворота города, помазание священниками Соломона елеем из ковчега Завета, которое, вероятно, сопровождалось принесением жертвы, рев труб, возвращение процессии во дворец, восхождение Соломона на трон – вся торжественность процедуры говорит не только о желании Давида производить впечатление на людей, но и о способности старого царя принимать решения и верно оценивать происходящее.

Столь же пышную церемонию Давид устроил, когда принес из Силома ковчег Завета, но на этот раз, кроме всего прочего, он энергично перехватил инициативу у оппозиции. Несмотря на легальность происходящего, в глубине души он сомневался, что Адония и его партия смирятся с круто изменившейся ситуацией. Источник Гион находился около искусственного прохода в скале, через который примерно за тридцать лет до описанных событий Иоав проник в Иерусалим. Он расположен за стенами Иерусалима как раз на скалистом склоне горы, которая выглядит как гигантское нагромождение камней, хотя там были разбросаны дома и находились клочки земли, на которых люди умудрялись выращивать овощи. Там и по сей день в любом месте легко обнаружить куски стекла, осколки керамики и фрагменты деревянных орудий, которые специалисты датируют временем нескольких сотен или десятков веков назад.

На этой полуразрушенной горе располагалось поселение иевусеев, и именно здесь находилась крепость Сион, названная так ими. Когда Давид пошел на Иерусалим против иевусеев, он сумел взять эту крепость, поселился там, отстроил ее вокруг и внутри из камня и кедрового дерева. Дом для стражи, над всем – святая святых и над переносным ковчегом Завета навес, вытканный, как и прочие ковры, из козьей шерсти.

Если посмотреть сегодня с этой горы высотой 215 футов вниз, на долину Кедрона, где на отдаленном берегу высятся горы, самая высокая из них – гора Олимп, то увидим, что с левой стороны и над нами возвышаются стены Иерусалима, образующие угол, за которым размещается храмовая площадь с мечетью Омара, и ближе к углу меньшая по площади мечеть Аль-Акса.

Взглянув направо, мы увидим далеко впереди, в долине реки, напоминающую парк плантацию старых шелковичных деревьев. Летними месяцами, когда воды Кедрона пересыхают, ее поливают водой из источника Гион, который в течение столетий превратился в небольшой пруд Иезекии, расположенный по соседству с плантацией.

Именно на этом месте находились в древности царские сады, где царь укрывался от знойного западного ветра, если не отправлялся искать вечерней прохлады на крыше своего дома. Сады лежали за городскими стенами, на что указывают фрагменты предметов из раскопок, датируемые временем иевусеев. Дома из белого песчаника, привезенного из ближайших гор, или из самодельных глиняных кирпичей, вероятно, были воздвигнуты во времена Давида, когда дерево привозилось издалека и стоило дорого.

Поселение, расположенное близ источника Гион, с другой стороны было укрыто скалами и, как считал Давид, гораздо меньше подходило для проведения празднеств, чем колодец Рогель, находившийся почти на 400 метров дальше, в излучине Кедрона. План Давида по церемонии был выполнен в соответствии с планом возведения Соломона на престол. В Библии помазание описывается как один из самых торжественных актов, имевших место в истории: «И взял Садок священник рог с елеем из скинии и помазал Соломона» (3 Цар., 1: 38 – 40).

Очевидно, что процессия должна была подойти к скинии и зайти под навес, где хранился ковчег Завета. На исключительность происходящего специально указывает пророк Самуил. Обряд помазания проводился, таким образом, в самом священном месте, которое издревле почиталось народом израильским.

Предположим также, что в соответствии с традицией древних богослужений алтарь поставили около Гиона, и перед помазанием священник совершил жертвоприношение. Затем скинию и ковчег Завета перенесли обратно, но алтарь оставался у Гиона.

Под звуки труб и такую радостную, громкую музыку, что «земля расседалась от криков» людей, Соломона провозгласили царем. Затем процессия возвратилась во дворец, возможно пройдя через Южные ворота, расположенные около царских садов. Во дворце состоялось законодательное оформление процедуры, и Соломон торжественно взошел на трон.

Собравшиеся в Рогеле услышали отдаленные крики и музыку, доносившуюся от алтаря, и, видимо, серьезно взволновались. Когда процессия во главе с Соломоном, Садоком, Нафаном и гвардия, которой командовал уже новый царь, находились в городе, а остальные еще проходили через ворота с музыкой и шумом, именно Иоав первым услышал звуки труб. В то время он сидел в шатре вместе с Адонией и Авиафаром.

Как раз в это время появился Ионафан, сын Авиафара, и рассказал собравшимся о происшедшем воцарении Соломона и о клятве верности, произнесенной Ванеей и его войсками. Для Давида приготовили специальное ложе в тронном зале, откуда царь долго произносил слова благодарности и говорил, что он дожил до того времени, что ему суждено увидеть на троне желаемого наследника.

Теперь, когда стала известна воля Давида, Адония понял, что все потеряно. Иоав и Авиафар никогда не пошли бы против Давида. Гости растерялись, каждый думал о своей судьбе. В Библии об этом событии говорится просто и выразительно: «Тогда испугались и встали все приглашенные, которые были у Адонии, и пошли каждый своею дорогою» (3 Цар., 1: 49).

Закономерно, что молодой царь мог рассматривать всех присутствующих вместе с Адонией в шатре как своих противников. Больше других это ощущал сам Адония, которого провозгласили царем прежде Соломона. Увидев, что его покинули соратники, Адония в страхе пошел к жертвеннику, как делали все, кто подвергался преследованию, чтобы найти убежище в алтаре, ухватился за выступающие углы алтаря и оставался там, покуда сам Соломон не послал за ним, успокоив, что «не умертвит раба своего мечом». По закону того времени силой мог быть оторван только обвиняемый в убийстве.

Если бы Соломон проявил нерешительность или слабость, все силы оппозиции объединились бы против него, но если бы Соломон не проявил великодушия и начал бы свое царствование с акта мести, то это также могло иметь нежелательные политические последствия.

В библейском тексте сохранилась первая речь, произнесенная царем Соломоном, его оригинальный ритм с неповторимой поэтической интонацией, которая, возможно, надолго сохранилась в сознании присутствующих: «Если он будет человеком честным, то ни один волос его не упадет на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет» (1 Цар., 1: 52).

Заметим, что специальный повтор, начинающийся словом «если», точно соответствует необычной частице, встречающейся в еврейском тексте. Вторая половина высказывания относится только к будущему. Все, что до настоящего времени делал Адония, хоть и было направлено против Соломона, но прощено. Однако тон речи Соломона не оставлял сомнений в том, что если в будущем Адония проявит «лукавство», то понесет суровое наказание. Вместе с тем из этой речи и Иоав, и Авиафар должны были понять его отношение к ним и почувствовать готовность к диалогу.

Придя и поклонившись Соломону, Адония тем самым признал брата царем. Возникла качественно иная ситуация. В результате событий этого драматичного дня, когда в одночасье Израиль мог быть ввергнут в состояние гражданской войны, братья как основные действующие лица сумели победить взаимное неприятие и прекратили свое молчаливое противостояние. Соломон произнес краткую речь, где содержалась как надежда, так и предупреждение, а также гарантия безопасности Адонии: «Иди в дом свой».

В Парамепоменонах говорится, что основной задачей Соломона была постройка Храма, и ни словом не упомянуты политические события, предшествовавшие вступлению Соломона на престол и последовавшие за этим. Правда, сохранилось одно упоминание – рассказ о том, как Давид собрал всех «князей Израилевых и священников и левитов», чтобы представить им Соломона как царя (1 Пар., 23: 2). Затем в нем подробно рассказывается о системе организации, приводятся имена священников, военачальников и гражданских чиновников.

Только в 28-й главе возобновляется рассказ о строительстве Храма. Но здесь, как будто выше не было никаких упоминаний о собрании, сообщается, что Давид призвал в Иерусалим всех предводителей племен, затем тысяченачальников и начальников сотен, главных чиновников двора, сыновей с их приближенными. И наконец, назван гиборим и его высшие офицеры. Все они собрались, чтобы присутствовать на вторичном миропомазании Соломона. На следующий день устроили великий народный праздник, на котором были принесены жертвы.

По насыщенности деталями второе описание собрания сильно отличается от тех, что даются в нескольких предыдущих главах. Кроме того, поразительно, что в наполненном подробностями втором отчете среди присутствующих не упомянуты ни священники, ни левиты. Сказанное позволяет предположить, что перед нами историческое описание, которое не соответствует полностью предыдущему, более общему по характеру, но намекает на событие, которое мы должны представить в своем воображении.

Вероятно, Давид сообщил представителям, явившимся из всех пределов царства, о поразительных событиях, произошедших во время помазания Соломона. Им нужно было подтвердить, что все прошло в соответствии с законом, хотя и организовалось в большой спешке. Можно также утверждать, что после общения Соломона со своим братом Адонией, а также оппозиционно настроенными Авиафаром и Иоавом все они также посетили новое собрание. Затем в Иерусалиме состоялся великий народный праздник; вероятно, подобные мероприятия прошли и в близлежащих поселениях.

После этих событий Давид прожил недолго. Перед смертью он обсудил с Соломоном то, что особенно занимало его в последние годы жизни. Мы уже упоминали «завещание» Давида, и прежде всего его требование отомстить Иоаву за то, что тот нарушил мирный договор: «Поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю» (3 Цар., 2: 6).

Соломону пришлось принять на себя и еще одну тягостную задачу, связанную с Семеем, сыном Геры, бросившим камень в Давида, когда тот бежал от Авессалома, и «злословил» его «тяжким злословием», – не оставить его безнаказанным по завещанию Давида, который полагал, что слишком мягко обошелся с Семеем, он вспоминал, что другие понесли более суровое наказание, среди них были и семь совершенно невинных последователей Саула, которых он передал в руки Ванеи для свершения казни, совершив, таким образом, несправедливость по отношению к остальным.

С другой стороны, Давид не забыл, что не отблагодарил должным образом пожилого Верзеллия, галаадитянина, обеспечившего всем необходимым его и его людей, когда он бежал от Авессалома. Позже, после победы Давида, Верзеллий отказался от приглашения поселиться в Иерусалиме в качестве гостя царя, поскольку был слишком стар. Теперь Давид просил Соломона собрать потомков Верзеллия, «чтоб они были питающимися» за царским столом.

Не сохранилось никаких свидетельств, и мы не можем утверждать, что Соломон позаботился о выполнении всех пожеланий отца. Вынужденный сохранять равновесие соперничающих группировок, он не в состоянии свято следовать завещанию старого царя.

Давид умер и был похоронен внутри крепости в только что построенной усыпальнице, которую сам себе выбрал. В то время и в ближайшие столетия могилы в Иерусалиме представляли своеобразные комнаты, вытесанные в толще отвесной скалы. В 1914 году их обнаружил А. Вейль на южной окраине старого города Давида. В результате раскопок, проведенных на средства Э. Ротшильда, он установил, что они представляли собой погребения одного человека, выполненные в финикийском стиле.

А. Вейль принял их за царские гробницы, использовавшиеся вплоть до времени Иезекии, то есть примерно до 700 года до Рождества Христова. Прежде использовались подземные катакомбы округлой формы. Другие общие места захоронений, вероятно, находились за городом.

Теперь Соломон стал единоличным правителем. Закладывая основы своего правления, он не смог избежать кровопролития. Отношение к Адонии показывает, что он всеми силами пытался избежать крайних мер. И в продолжение почти сорока лет царствования не допустил ни одного восстания или крупного конфликта с соседями, требовавших немедленного подавления военной силой или казнями. Тщательный анализ показывает, что Соломон внутренне не смирился с необходимостью покарать смертью Иоава и Семея. Вынося оба приговора, он подчинился обстоятельствам, но руководствовался совершенно различными причинами. Поскольку все это произошло еще в период траура – ведь не прошло и месяца после смерти Давида, – приговор казался его личным делом, хотя и имел определенную политическую подоплеку.

Адония попросил, чтобы в качестве компенсации за неудачи на политическом поприще Соломон отдал ему в жены красивую наложницу Давида Ависагу. Чтобы развеять все подозрения и показать, что им владеет страсть к прекрасной сунамитянке, Адония часто приходил во дворец, и даже попросил выступить в качестве ходатая Вирсавию, их общую мать с Соломоном.

В Книге Царств рассказывается, как Вирсавия появилась перед сыном, который встал навстречу ей и поклонился, сел на свой «престол» и поставил еще один для матери. Сев по правую руку от Соломона, Вирсавия обратилась к нему, прося не отказать в исполнении «небольшой просьбы». В той же тональности царь ответил: «Проси, мать моя; я не откажу тебе».

Но как только Соломон узнает, зачем она пришла, тотчас его тон меняется. Он гневается на Вирсавию: почему она не просит большего для Адонии? Может быть, она хочет попросить и трон – ведь Адония старше Соломона. Затем Соломон выносит своему брату смертный приговор, который осуществляет Ванея (3 Цар., 2: 19 – 25).

Подобный поступок Соломона можно объяснить тем, что просьба Адонии отдать ему Ависагу была своеобразной отмашкой для новых выступлений оппозиции, которая начала вновь консолидироваться после смерти Давида. Правильно интерпретировав происходящее, Соломон ясно и недвусмысленно выразил свою позицию.