Советское государство

Задача пролетариата в социалистической революции по отношению к государству формулирована Марксом так: "Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее". "Этот вывод, - подчеркивает Ленин в своем "Государство и Революция", - есть главное, основное в учении марксизма о государстве".

"Коммуна должна была с самого начала признать, что рабочий класс, достигнув власти, не может пользоваться для своих целей старой государственной машиной: что, если этот класс не хочет потерять только что завоеванное господство, - он должен устранить весь старый, направлявшийся до тех пор против него самого, механизм угнетения" (Предисловие Энгельса к "Гражданской войне").

С этого и начал пролетариат в Октябрьскую революцию. Он разрушил старые министерства и аппараты земств и городов, заменив их Советами, царскую армию - рабоче-крестьянской гвардией, а затем Красной армией трудящихся, создав для охраны революции ВЧК. Только благодаря этой ломке старых учреждений, победивший пролетариат мог устоять против натисков контрреволюции.

Государство есть буржуазное учреждение и таким, по учению Маркса и Ленина, оно остается даже в первой фазе коммунизма. "Выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное государство - без буржуазии"* (Ленин. "Государство и революция", гл. 5, раздел 4). Поэтому, во-первых, "освобождение угнетенного класса невозможно без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан" (Ленин. "Государство и революция", гл. 1, раздел 1); а во-вторых, вместо этого старого аппарата, "пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т.е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать" (там же, гл. 2).

"Пролетариату неизбежно придется (так же, как и Парижской коммуне немедленно урезать на сколько возможно худшие стороны этого зла, пока новое поколение, выросшее в новом, свободном общественном строе, окажется в силах отделаться от всего хлам каких бы то ни было государственных учреждений" (предисловие Энгельса к "Гражданской войне"). Государство должно быть организовано так, чтобы, будучи орудием подавления эксплуататоров, его органы не могли превратиться, как это свойственно органам обычного

государства, "из слуг общества в господ над ними". Таким государством может быть "не государство чиновников, а государство вооруженных рабочих" (Ленин "Государство и революция", гл. 5, раздел 4). Гарантией против превращения рабочих и служащих, работающих в государственном аппарате, в бюрократов, явля-

* Не в бровь, а в глаз некоторым современным теоретикам Ленин добавляет: "Это может показаться парадоксом или диалектической игрой ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, не потрудившиеся ни капельки над тем, чтобы изучить его чрезвычайно глубокое содержание.

ется: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочему; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились "бюрократами" и чтобы никто поэтому не мог стать бюрократом (там же, гл. 6, раздел 2).

Таков основной подход коммунистов к вопросу о государстве. Программа партии, принятая на VIII съезде, отвечая, "что недостаточно высокий культурный уровень широких масс, отсутствие необходимых навыков в деле управления у выдвигаемых массой на ответственные посты работников, необходимость спешного привлечения в тяжелых условиях специалистов старой школы и отвлечения самого развитого слоя городских рабочих на военную работу, привело к частичному возрождению бюрократизма внутри советского строя", - тут же выдвигает "для полного преодоления этого зла следующие меры:

1. Обязательное привлечение каждого члена Совета к выполнению определенной работы по управлению государством.

2. Последовательную смену этих работ с тем, чтобы они постепенно охватывали все отрасли управления.

3. Постепенное вовлечение всего трудящегося населения поголовно в работу по управлению государством".

На деле, не только в период гражданской войны, отвлекший лучшие силы пролетариата на военную работу, но и после ее окончания эта программа постепенного приближения к типу государства-коммуны, не выполняется. Наоборот, как раз после окончания гражданской войны бюрократизация советского государства чудовищно растет.

Вместо выборности и сменяемости во всякое время всех служащих государственного аппарата, в которых Энгельс видел способ "обезопасить себя со стороны своих собственных служащих и уполномоченных", теперь ставится ставка на грамотного чиновника. Предвыборные и выборные собрания из политически действенных превращаются в избирательные процедуры, лишенные какого бы то ни было политического содержания, где рабочие, под угрозой "оргвыводов", голосуют за кандидатов, выставленных сверху. Оппозиционных членов партии в Советы не допускают, хотя бы они и пользовались популярностью среди рабочих. На деле получается не выборность, а подбор Советов по признаку послушания. При таких условиях право отзыва своих депутатов для избирателей не существует. Наоборот, это право отзыва становится орудием, пользуясь которым партаппарат устраняет "непокорных". Депутаты перед избирателями ответственности не несут, не отвечают также и исполкомы перед Советами. Самые сроки созыва съездов Советов все более удлиняются. Отчеты депутатов и исполкомов перед избирателями принимают форму проповеди, не подлежащей критике. Революционное содержание советской конституции этим все более выхолащивается. Широкие массы рабочего класса не только оказались оттертыми бюрократией от непосредственного управления советским государством, но и лишились возможности на деле пользоваться завоеванной в Октябрьскую революцию рабочей демократией. При таких условиях рабочий избиратель к выборам отно-

сится формально, как к отбытию трудовой повинности. Авторитет Советов в глазах рабочих масс уменьшается. Рабочая масса от выборов уклоняется. Ее приходится на выборных собраниях задерживать искусственно (запирать ворота и т. п.). Привлечение масс к управлению государством сводится только к так называемому "выдвиженству". Эти выдвиженства чаще всего являются либо подкупом высокими ставками и привилегиями, либо способом "задвинуть" неугодных партаппарату на предприятии рабочих подальше от масс. Благодаря такой практике органы диктатуры пролетариата превращаются в своего рода парламентские голосующие механизмы, а их аппараты - в огромные бюрократические машины, разбухшие в значительной мере за счет чиновников "старого аппарата" (Ленин). Эти аппараты ложатся тяжелым бременем на плечи рабочего класса, в противоположность Парижской коммуне, разрешившей "загадку дешевого правительства" (Маркс)".

Значение огромной армии бюрократического чиновничества все растет. Несменяемая, не ответственная перед рабочим классом, имея в своих руках распоряжение обобществленными средствами производства и аппараты принуждения, эта армия становится экономически и политически сильной и заинтересованной в сохранении бюрократизма и его усиления. Она все более превращается в своеобразную самостоятельную социальную прослойку.

Даже деятельность ГПУ, преемницы ВЧК, на которую в борьбе с контрреволюцией выпала одна из решающих задач и которая эту задачу блестяще выполнила, теперь, в обстановке общей бюрократизации, также все более сбивается с пути обороны пролетарской революции. Вместо борьбы против политической и экономической контрреволюции, ее деятельность все более начинает направляться на борьбу с законным недовольством рабочих, вызываемым бюрократическими и мелкобуржуазными извращениями и даже с внутрипартийной оппозицией.

Особенно опасное положение создается в Красной армии. Командный состав ее, вопреки требованиям партийной программы о необходимости "классового сплочения" и "возможно тесной связи военных формирований с фабриками и заводами, профессиональными союзами, организациями деревенской бедноты" и комплектования "командного состава, на первых порах хотя бы низшего, из среды сознательных рабочих и крестьян", - в значительной степени сформирован из старых офицеров и кулацких элементов крестьянства.

Ограничения участия в армии нетрудовых элементов все более отменяются. В терчастях, особенно конных, преобладает зажиточное крестьянство, на низших командных должностях, главным образом, - кулачество. Что касается партийцев-краскомов, то на них не может не отражаться бюрократизация партии и ослабление ее связей с рабочими. Влияние пролетариата в армии ослабевает. При таких условиях Красная армия грозит превратиться в удобное орудие для авантюр бонапартистского пошиба.

В 1920 году Ленин определил советское государство так: "Рабочее государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство, во-первых, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а

крестьянское население, а, во-вторых, рабочее государство с бюрократическими извращениями" (Ленин. "Кризис партии"). А в 1923 году он писал: "Наш госаппарат, за исключением НКПрода, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого аппарата" (Ленин. "Как нам реорганизовать Рабкрин").

За последние три года неправильной политики ЦК отрицательные стороны в аппарате во много раз усилились, влияние мелкой буржуазии увеличилось, кулак получил политические права (доступ в Советы). Теперь "бюрократические извращения" зашли настолько далеко, что в них уже явно ощущаются элементы мелкобуржуазного перерождения.

"В чем состояла до сих пор характерная особенность государства? Простым разделением труда общество создало себе особые органы для защиты интересов. Но со временем эти органы и первый среди них - государственная власть - служа своим частным интересам, стали из слуг общества его повелителями. Такое явление происходит не только в наследственных монархиях, но и в демократических республиках" (Предисловие Энгельса к "Гражданской войне во Франции" К. Маркса).

Политика ЦК толкает в этом направлении и советское государство. Продолжение этой политики грозит тем, что власть диктатуры пролетариата, все больше и больше отрываясь от породившего ее класса, и в то же время не выражая полностью интересов какого-либо другого класса, превратится в надклассовую, лавирующую между классами, в зависимости от того, какой класс сильнее напирает в данное время, грозит превратить ее, говоря словами Энгельса, в такую власть, которая "на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними".

Большая армия бюрократического чиновничества, вследствие своей несменяемости, безответственности перед рабочим классом, в руках которой находится безраздельное распоряжение обобществленными средствами производства, превращается в самостоятельную социальную прослойку. Находящиеся в их бесконтрольном распоряжении, все аппараты присуждения, монопольная печать и госпромышленность делают этот слой организованным, экономически сильным, вооруженным и, следовательно, заинтересованным в сохранении своей власти. Для них власть становится самоцелью.

Для предотвращения этого необходимо:

1) Вместо казенного лозунга "оживление Советов", являющегося на деле лозунгом развертывания мелкобуржуазной демократии, должен быть выдвинут лозунг восстановления Советов, как подлинных органов пролетарской диктатуры, где рабочим и деревенской бедноте должно быть обеспечено безусловное преобладание. Нетрудовые, кулацкие элементы и буржуазные элементы ни в коем случае не могут допускаться к выборам в Советы.

2) Восстановить самостоятельность городских Советов как важнейших органов пролетарской диктатуры, особенно в промышленных центрах.

3) Право отзыва избирателями своих депутатов должно быть восстановлено и возможность такого отзыва на деле обеспечена. Должна быть гарантирована свобода критики всех советских органов и их руководителей в рабочей и партийной печати и на собраниях.

4) Советы должны быть превращены в действительно рабочие учреждения, где каждому члену предоставляется определенная работа, согласно распределению, устанавливаемому Советом. Должна быть проведена периодическая смена этих рабочих, согласно программе партии. Необходимо провести решительную борьбу против выборов в Советы советских сановников, получающих звание членов Совета, как почетный титул.

5) Провести решительное сокращение советского административного аппарата в плановом порядке, примерно на 50% в два года. Установить уголовную ответственность за нарушение плана сокращения.

6) Взять курс на уравнение материального положения государственных служащих с рабочими, проводя на деле лозунг: зарплата ответственным работникам не должна превышать зарплаты рабочего. Уничтожить все особые материальные привилегии служащих и ответственных работников. Упразднить "резервные" специальные фонды, идущие на привилегии бюрократии.

7) Оставаясь на точке зрения необходимости использования в Красной армии военспецов старой армии, новое комплектование комсостава необходимо производить исключительно из трудовых элементов и преимущественно из рабочих. Ни в коем случае не допускать на командные должности, хотя бы и высшие, нетрудовые элементы. Не допускать в терчасти кулачество и усилить их беднотой.

8) Само собой разумеется, что намеченная в этих мероприятиях линия оживления рабочей демократии может иметь успех лишь под руководством коммунистической партии, которая должна восстановить свой авторитет в рабочей массе. Это невозможно без установления режима внутрипартийной демократии и выправления классовой линии партии. Только одновременное проведение внутрипартийной и рабочей демократии может вновь укрепить диктатуру пролетариата.

Партия

В области внутрипартийного строительства политика ЦК после смерти Ленина сводилась к непрерывной бюрократизации партии, превращающейся теперь в прямую ликвидацию партии.

Временное отступление от демократических методов руководства партией и переход к методам милитарным, связанный сначала с гражданской войной, а затем с крайне напряженным положением, создавшимся в момент перехода от военного коммунизма к новой экономической политике, не только превратилось в нормальный партийный режим, но и было доведено до таких чудовищных размеров, до каких оно никогда не доходило даже в наиболее опасные для диктатуры пролетариата моменты.

X съезд, собравшийся в прямой связи с окончанием гражданской войны и переходом на мирное строительство, постановил, что "курс на

рабочую демократию должен быть взят с такой же решительностью и так же энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период проводился курс на милитаризацию партии"; что рабочая демократия "должна обеспечить всем членам партии, вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в обсуждении всех вопросов, выдвигаемых перед ней, и в разрешении этих вопросов"; что "форма рабочей демократии исключает всякое назначенство как систему и находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений сверху донизу"; что "методами работы являются, прежде всего, методы широкого обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой внутрипартийной критики"; что необходимо "установить постоянный контроль со стороны общественного мнения партии над работой руководящих органов". Вопреки этому, группа членов ЦК, в руки которой перешло руководство партией после смерти Ленина, воспользовавшись резолюцией X съезда о запрещении фракций и группировок, установила в партии режим неслыханного террора, преследование всякой критики действий ЦК, не только коллективной, но и индивидуальной, и всякой инициативы, поскольку она не исходит от руководящей группы ЦК.

Еще в своей речи на XI съезде партии Ленин отметил опасность растущего внутри партии бюрократизма. В том же 1922 г., после съезда, он предложил создать при Политбюро специальную комиссию по борьбе с бюрократизмом, перерождением и извращениями с тем, чтобы комиссия начала свою работу с высших органов партии, в частности, - с Оргбюро, где, по его мнению, создался верх бюрократизма.

Болезнь Ленина помогла верхушке партии положить это предложение под сукно. Вместо борьбы с бюрократизмом, в партии была введена практика приказной системы, выборность была заменена прямым или замаскированным назначением. В партии воцарился "штиль" и "заговор молчания" и, как неизбежное последствие этого, - начали возникать нелегальные группировки.

Процессу перерождения верхушки партии и бюрократизации партийного аппарата способствовали те трудные условия, в которые была поставлена русская революция задержкой мировой революции. Тяжелая гражданская война и интервенция истощали силы пролетариата. Лучшие его элементы отвлекались на фронт. Пролетарский тыл слабел. В то же время, в тяжелой обстановке гражданской войны, происходила "милитаризация партии", резкое усиление методов командования и назначенства. Все это к концу гражданской войны привело к значительному накоплению внутри партии элементов бюрократизма.

Окончание гражданской войны и переход на мирное строительство сделали возможным и настоятельно требовали от партии ликвидации этого бюрократизма. Одновременно с этим с очевидностью выяснилось, что прямой путь к социализму, которым мы пытались идти во время гражданской войны, при задержке мировой революции для нас невозможен. Крестьянство, которое мирилось с политикой военного коммунизма в период гражданской войны, заявило против него решительный протест немедленно после ее окончания в форме крестьянских восстаний и Крон-

штадтского восстания. Объективная обстановка требовала, под угрозой потери власти пролетариатом, перейти с прямого пути к социализму на путь обхода, на путь нэпа.

Переход на путь нэпа неизбежно означал легальное развитие капиталистических тенденций и усиление повседневного давления на советскую власть непролетарских классов: "Когда мы изменили свою экономическую политику, - писал Ленин, - опасность стала еще большей, потому что, состоя из громадного количества хозяйственных, обыденных мелочей, к которым обычно привыкают и которых не замечают, экономика требует от нас особого внимания и напряжения и с особой определенностью выдвигает необходимость научиться правильным приемам ее преодоления. Восстановление капитализма, развитие буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли -- это и есть та опасность, которая свойственна нашему теперешнему экономическому строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи гораздо более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть не должно" (Ленин. Речь на московской губпартконференции 1921 г.). Новая экономическая политика ставила вопрос "кто кого?" не в прямой вооруженной схватке, а в повседневной борьбе за социалистическое строительство. Опасность контрреволюционного насильственного переворота сменилась опасностью перерождения диктатуры пролетариата. Вопрос шел о том, окажется ли нэп обходным путем к социализму или превратится в прямой путь к капитализму, как на это рассчитывает с момента перехода к нему сменовеховская интеллигенция во главе с Устряловым.

Разрешение этого вопроса в пользу победы социализма требовало величайшей активности рабочего класса под руководством партии. Партия должна была теснейшим образом спаять себя с ним, организовать его постоянную, повседневную борьбу против капитализма и против бюрократических извращений советского государственного аппарата, под давлением капиталистических элементов. Именно поэтому X съезд, признавший необходимым переход к нэпу, основную задачу партийного строительства сформулировал так: "Нужно вновь собрать партию, которая за период войны была разбита на отдельные отряды. Нужно сблизить верха и низы, военных работников и гражданских, профессионалистов и советских, старых и новых членов партии, "молодых" и "стариков". Без решений этой основной задачи не может быть выполнена гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда'".

"Эта задача, - продолжает резолюция, - не может быть решена при сохранении старой организационной формы. Очередные потребности момента требуют новой организационной оболочки: такой формой является форма рабочей демократии. Курс на рабочую демократию должен быть взят с такой же решительностью и так же энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период проводился курс на "милитаризацию партии" (Резолюция X съезда по отчету ЦК, пп. 15 и 16).

"Под рабочей внутрипартийной демократией, - говорится далее, - разумеется такая организационная форма при проведении партийной

коммунистической политики, которая обеспечивает всем членам партии, вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в обсуждении всех этих вопросов, выдвигаемых перед ней, в решении этих вопросов, а равно и активное участие в партийном строительстве; рабочая демократия исключает всякое назначенство как систему и находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений снизу доверху, в их подотчетности, подконтрольности и т.д. Методами работы являются, прежде всего, методы широкого обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой внутрипартийной критики, методы коллективной выработки общепартийных решений".

Этой правильно намеченной линии не суждено было осуществиться. Пролетариат тогда еще недостаточно окреп, а во время болезни и после смерти Ленина группа членов ЦК, в руки которой попало руководство партией, смотрела на это руководство, как на свою монополию. Стремясь во что бы то ни стало удержать эту монополию и в то же время не обладая для этого достаточным авторитетом, это, так называемое "ленинское ядро" (впоследствии расколовшееся), вместо курса на сплочение партии с пролетариатом на основе рабочей демократии, которая одна могла создать отпор враждебным классовым влияниям и решить вопрос "кто кого?" в нашу пользу, взяло курс на командование партией.

Временное отступление от демократических методов руководства партией она не только превратила в нормальный партийный режим, но и довела его до таких чудовищных пределов, до каких оно никогда не доходило даже в наиболее опасные для диктатуры пролетариата моменты. В прямом противоречии с постановлениями X съезда, в партии был установлен режим неслыханного до тех пор зажима, преследования всякой критики действий ЦК, не только коллективной, но и индивидуальной, и всякой инициативы, поскольку она не исходит от руководителей группы ЦК,

Благодаря этому, к концу 1923 года партия дошла до такого состояния, что рабочие стачки, вспыхнувшие в это время, оказались для нее полной неожиданностью. В результате этих стачек и экономического кризиса недовольство партийных масс вылилось в дискуссию. Давление широких масс партии было настолько сильно, что верхушка партии была вынуждена пойти на уступки. Но, провозгласив на словах внутрипартийную демократию (резолюция 5 декабря), она немедленно же начала ожесточеннейшую борьбу за сохранение во что бы то ни стало своего руководящего положения в партии, пустив в ход все средства, вплоть до подтасовки резолюций партийных организаций. Несмотря на то, что большинство партии было против нее, партийной верхушке удалось, опираясь против партии на партийный аппарат, одержать победу, подавить пролетарскую часть партии и объявить ее "мелкобуржуазным уклоном".

Стремясь закрепить одержанную на XIII конференции против большинства партии победу и "подготовить" соответствующий партийный съезд, верхушка партии чуть ли не накануне съезда объявила чистку. Под лозунгом сохранения классовой чистоты партии, из нее выбрасывались действительно пролетарские элементы, бывшие в оппозиции. Для

прикрытия этих расправ, из партии удаляли, правда, частью и действительных шкурников; зато оставались неприкосновенными оппортунисты, "ленинцы вчерашнего дня", обывательские элементы, которые, из боязни за свои места, всегда готовы поддерживать господствующую группу. Чистка производилась не публично, не на собраниях ячеек, а с глазу на глаз: у чистящихся выпытывали доносы, требовали покаяния и предательства, оправдывая все это целями и задачами "ленинизма".

В рабочих ячейках чистку устроить не посмели, зато развилась, с одной стороны, широкая система скрытого подкупа путем перевода, под видом выдвижения, на места с повышенным окладом и с другой, - система репрессий в виде перевода на пониженный оклад или просто увольнений. Создался кадр безработных оппозиционеров. В этой атмосфере бесправия и репрессий, провокаций и доносов наступил "штиль" и "заговор молчания", в десятки раз худший, чем до дискуссии 1923 г. В такой обстановке немногие остались верными своим прежним позициям; они были устранены от участия в легальной

партийной жизни и обречены на бездействие. Политически бесхарактерные поддавались подкупам, клялись, доносили, разлагались в полном смысле этого слова. Многие кончали даже самоубийством (тт. Лутовинов, Бош, Зайдлер и др. - небывалое явление в партии). Недовольство было загнано вовнутрь. Созванный в такой обстановке съезд партии принял единогласно все резолюции, предложенные руководящей группой, которая объявила это победой ленинизма и укреплением "единства партии".

Эта победа была закреплена во время так называемой "литературной дискуссии" по поводу "Уроков Октября" Троцкого (1924 г.). Угроза репрессий со стороны ЦК, молчание самого Троцкого и оппозиции привели к тому, что впервые в истории партии "голосовали пятками" - уходили с собрания. Немногие воздерживались, лишь единицы голосовали против, и никто не осмеливался выступать. Члены партии впервые приучались не говорить того, что они думают, и даже голосовать не за то, в чем они убеждены. Развращающее влияние на партию этой "дискуссии" было огромно. Оппозиция была фактически переведена на нелегальное положение. Диктатура правого оппортунистического крыла была окончательно закреплена. Партийная масса была приведена в состояние деморализации и пассивности. Установилось самодержавие партийного аппарата.

Элементы перерождения партии в связи с этим резко усилились. По мере подавления активности пролетарских масс партии, верха, не чувствуя над собой их контроля, сами начинают разлагаться. В партию все более начинают проникать колеблющиеся, половинчатые, а то и просто шкурные элементы, которые до революции держались в стороне от партии и для которых она после захвата власти сделалась притягательной силой. Привычки и наклонности, присущие буржуазии, начали проникать и в среду коммунистических верхов. Карьеризм, протекционизм, чинопочитание, прислужничество, интриганство и даже уголовные преступления развиваются с угрожающей быстротой.

В такой обстановке появилась "новая оппозиция", возникшая первоначально из борьбы за власть двух клик внутри руководящих групп ЦК.

Одна из этих клик (группа Зиновьева-Каменева), побежденная внутри ЦК, вынуждена была апеллировать к партии и попыталась опереться на ленинградский пролетариат, выдвинув левую позицию. Эта попытка не удалась: группа Зиновьева-Каменева не проявила достаточной решительности, она не произвела подготовки в партийной массе и опиралась только на аппарат ленинградской организации. Среди рабочих и низовых партийцев было еще сильно недоверие к Зиновьеву за его каторжный режим в прошлом; оппозиция 1923 г., наиболее яростным противником которой была верхушка ленинградской организации, естественно, заняла нейтральную позицию, не будучи в состоянии уяснить себе физиономию новой оппозиции. Наконец, сталинская группа ловко использовала тот режим в партии, который был создан совместно с Зиновьевым и Каменевым. Перед съездом не было допущено никакой дискуссии, за новой оппозицией оказалась только ленинградская организация. Эта организация, отражающая, хотя и в очень преломленном виде, настроение питерских рабочих, была раздавлена силой аппарата и провинциальных крестьянских организаций, отражавших интересы мелкой буржуазии и кулачества.

Разгром "новой оппозиции" на XIV съезде повлек за собой дальнейшее оформление и развитие ее левой платформы, быстро сблизившее ее с оппозицией 23 г. Неизбежным последствием этого и политически правильным шагом был оппозиционный блок 1926 г.

Однако, этот блок имел и большие политические минусы: 1) Для большинства рядовых членов обеих групп и сочувствующих им партийцев был непонятен блок после того, как именно эиновьевско-каменевская группа вела наиболее отчаянную травлю против оппозиции 1923 г. под флагом "борьбы перед лицом всей партийной массы с троцкизмом". Между тем, Зиновьев и Каменев не решились заявить открыто, что в 1923 г. они ошибались. 2) Блок не имел точно сформулированной платформы, и по ряду очень важных вопросов оставались разногласия, чем и воспользовалась сталинская группа, объявив его "беспринципным". 3) Блок не имел ясной перспективы борьбы, ясной ориентации на рабочую часть партии, и не выдвинул соответствующих лозунгов. Отсюда его нерешительность, растерянность при первых неудачах, а затем и капитуляция вождей.

Господствующая сталинская группа, использовав созданную режимом последних лет внутрипартийную обстановку, исключающую для партийной массы быструю ее активизацию, решилась пойти на применение явно фашистских методов борьбы с оппозиционным блоком. Она прибегла к явно фашистским методам борьбы, к формальному запрещению дискуссии, исключениям из партии, угрозам увольнения с работы и применению прямой обструкции. Одержав этими методами победу, она закрепила ее на XV конференции фактическим запрещением дискуссии навсегда. Это запрещение основного метода разрешения разногласий внутрипартийным путем и открытое вмешательство во внутрипартийную борьбу государственного аппарата кладет начало ликвидации партии. В полном соответствии с этим сталинским курсом на ликвидацию партии находятся все более усиливающиеся явления перерождения партии.

Крестьянские и красноармейские ячейки, которые при правильном пролетарском партийном руководстве должны были бы быть проводниками влияния на распыленную крестьянскую массу, все более превращаются в полную свою противоположность - в противников, в партию мелкобуржуазного влияния и тенденций, захвативших уже целый ряд провинциальных организаций (на Сев. Кавказе, в Сибири, на Украине и в других местах).

Через советские ячейки, поскольку они целиком и полностью оторваны от рабочих масс, поскольку в составе их большое количество выходцев из мещански-интеллигентских слоев города, поскольку в них громадный процент выходцев из мелкобуржуазных партий (меньшевики, эсеры, бундовцы и др.), в партию все более вливаются не менее чуждые пролетариату тенденции, вплоть до устряловщины.

Производственные ячейки в условиях сталинского режима, в условиях наступления на рабочий класс по линии хозяйственных органов государства, как некогда, основные ячейки партии, все более теряют свой удельный вес в партии.

Выход из партии во время партпереписи 1926 г. более сотни тысяч рабочих, имевший несомненно в известной мере своей ближайшей причиной поражение оппозиции в октябре 1926 г., явился прямым показателем внутрипартийного кризиса.

Перерождению партии особо содействует практикуемое после смерти Ленина партвоспитание. Вся система сталинского воспитания партии подчинена не задаче создания подлинных пролетарских революционеров, а задаче вынуть, выхолостить боевое содержание пролетарской партии, начинить ее фальсифицированным ленинизмом, извращая смысл классового учения Маркса и Энгельса, прививая партии привычки к послушанию и раболепству.

Тем же задачам подчинено и воспитание комсомола, калечащее пролетарскую молодежь.

Партийные комитеты окончательно перестали быть воспитателями воли партийных масс. Наоборот, партийные массы стали орудием в руках комитетов. Ярче всего это сказалось накануне партийного съезда, когда конференции двух крупнейших пролетарских организаций - московской и ленинградской - единогласно высказались - ленинградская за позицию тов. Зиновьева, а московская за позицию тов. Сталина.

Одновременно с этим и в самих парткомитетах власть переходит в руки фактически назначаемых сверху секретарей. Партийные комитеты на деле оказались подчиненными секретарям так же, как партийная масса подчинена комитетам.

Эта участь постигла и высший партийный исполнительный орган - ЦК. Начиная с 1923 года, фактическое руководство партией постепенно переходит из рук Политбюро в руки Секретариата во главе с генсеком тов. Сталиным. На этой почве начинаются трения внутри "ленинского ядра" Полибюро, которые перед XIV съездом привели к полному разрыву и образованию "новой оппозиции".

Большинство Политбюро, в руках которого находились все организа-

ционные нити, тщательно подготовилось к этому разрыву и успело поставить во главе всех партийных организаций, за исключением Ленинграда, своих сторонников. Партийная масса была совершенно устранена от всякого участия в происходивших наверху спорах, более того, почти совершенно не знала о самом их существовании. Никакой дискуссии не было. Только накануне самого съезда вопрос об этих разногласиях был внезапно, вне предполагавшегося порядка дня, вынесен на московскую и ленинградскую конференции, после того, как выборы были уже произведены.

Ленинградская оппозиция при таких условиях не могла не быть разгромлена. Хотя руководители ее и остались еще на некоторое время в составе Политбюро и ЦК, но потеряли в нем всякое реальное значение. Единодержавие в ЦК и Политбюро генерального секретаря было окончательно закреплено.

Новая, неслыханная еще в истории партии, структура ее получила вполне законченный вид. Ячейка подчинена секретарю. Секретари ячейки подчинены секретарю местного партийного комитета, в руках которого находится и комитет. Секретари местных комитетов подчинены генеральному секретарю, которому на деле подчинен и Центральный Комитет, - такова теперь чисто бюрократическая организация партии пролетариата.

Эта "организация" на деле является законченной формой бесконтрольного и безответственного господства оппортунистической сталинской фракции, которая при помощи совершенно исключительных методов организационного и материального насилия над партией, опираясь на монополию устного и печатного слова, присвоила себе право говорить и действовать от имени партии и за партию.

В такой обстановке объединенной оппозицией была сделана попытка начать дискуссию осенью 1926 года. ЦК, использовав все те организационные преимущества, которые он имел благодаря этой новой организации партии, исключавшей возможность быстрого развязывания активности партийной массы, не постеснялся прибегнуть к грубо насильственным методам борьбы, к формальному запрещению дискуссии, исключениям из партии, угрозам увольнения с работы и применению прямой обструкции. Одержав этими методами победу, он отложил партийный съезд на год и закрепил свою победу на XV конференции фактически запрещением дискуссии навсегда. Постановлением конференции был, таким образом, запрещен тот метод партийной работы, который X съезд, под руководством Ленина, признал основным.

Задача собирания "разбитой на отдельные отряды" во время гражданской войны партии осталась, таким образом, неосуществленной. Партия сейчас более, чем когда бы то ни было разбита на отдельные отряды и резче, чем когда-либо раньше делится на "верха", тесно связанные с государственным аппаратом, и "низы", не обладающие никакими партийными правами. Более того, при обострении противоречий внутри государственного хозяйства, эти "низы" не только подчинены верхам по партийной линии, но и находятся от них в прямой экономической зависимости (партиец-рабочий и партиец-администратор).

Наряду с этим, разница в материальном положении "верхов" и "низов"

все усиливается. В партии создаются группы, различные не только по своим взглядам, но и по своему материальному положению и интересам.

По мере подавления активности пролетарских масс партии, "верха", не чувствуя над собой их контроля, начинают разлагаться. Привычки и наклонности, присущие буржуазии, начинают все более проникать в их среду. Карьеризм, протекционизм, интриганство и даже уголовные преступления развиваются с угрожающей быстротой.

С другой стороны, в среду этих верхов быстро вливаются колеблющиеся, половинчатые, а то и просто шкурные элементы, привлекаемые в партию высокими постами и привилегированным положением. При недостатке работников, созданном устранением от ответственной работы всех тех, кто не согласен слепо слушаться приказаний сверху, ЦК эти половинчатые и шкурные элементы все более начинает выдвигать на руководящие посты: Рафес, бывший член петлюровского правительства и печатно одобрявший покушение на Ленина в 1918 году, и Мартынов, примирившийся с советской властью только после нэпа, играют крупнейшую роль в Коминтерне. Лядов, который летом 1917 года клялся меньшевикам, что он уже давно порвал всякие связи с большевиками, и просил Чхеидзе принять его в меньшевистскую организацию на платную работу, воспитывает коммунистическое студенчество в Свердловском университете. Петровский (Линей), бывший бундовец, представляет Коминтерн в английском рабочем движении. Бройдо, бывший меньшевик, заведует Госиздатом, и даже ЦКК, несмотря на его грязные дела, граничащие с преступлением, бессильна перед ним. Список подобных "выдвиженцев" может быть без труда продолжен. "В ряды единственной легальной партии устремились, ища приложения своих сил, такие группы и слои, которые при иных условиях находились бы не в рядах коммунистической партии, а в рядах социал-демократии или другой разновидности мелкобуржуазного социализма. Эти элементы, иногда сами искренно считающие себя коммунистическими, на деле не совлекли с себя "ветхого Адама" мелкобуржуазности и приносят в РКП свою мелкобуржуазную психологию и навыки мысли" (резолюция XI съезда партии). Теперь именно из рядов этих выходцев из мелкобуржуазных партий, ЦК вербует своих наиболее верных "стопроцентных" сторонников. Это мелкобуржуазное окружение разлагающим образом действует и на старые большевистские кадры, незначительные по количеству, так как огромная часть их погибла на фронтах гражданской войны.

Воспитание партийной молодежи приспособлено не к задаче создания подлинно пролетарских революционеров, а к задаче создания послушных чиновников государственного и партийного аппарата. Схоластическое воспитание ее по учебникам политграмоты выхолащивает боевое содержание марксизма и ленинизма, извращает его классовый смысл, уничтожает у молодых чувство живой связи с пролетариатом.

Система механического подчинения рабочих масс партии и зависимость их от верхов влечет за собой ослабление их активности, благодаря чему партия отрывается от рабочего класса. Выход из партии во время переписи 1926 года более ста тысяч рабочих является наиболее ярким

показателем этого и грозным предупреждением для всей партии.

Бюрократизация партии, перерождение ее правящих верхов, слияние руководящего партией аппарата с бюрократическим государственным аппаратом, уменьшение удельного веса в жизни партии рабочей ее части, применение во внутрипартийной борьбе воздействия государственного аппарата - все это показывает, что ЦК в своей политике зажима партии перешел уже ту границу, за которой начинается ликвидация партии и превращение ее в подсобный аппарат государства. Превращение партии в подсобный аппарат советского государства, слияние руководящего партией аппарата с обюрократизировавшимся государственным аппаратом - прямые шаги к ликвидации партии - таковы этапы того пути, по которому ЦК ведет партию к ее ликвидации.

Вся эта внутрипартийная политика совершенно соответствует общей оппортунистической политике ЦК и способствует проведению ее на деле. Для того, чтобы вернуть партию на пролетарско-классовые позиции, т.е. воссоздать подлинно пролетарскую ленинскую партию и обеспечить в дальнейшем сохранение выдержанной классовой линии.

Если бы эта ликвидация партии была доведена до конца, то это означало бы конец диктатуры пролетариата в СССР. Партия есть авангард и главное орудие классовой борьбы пролетариата. Без нее невозможна ни его победа, ни сохранение его диктатуры. Какая бы группа искренно преданных пролетариату людей ни стояла во главе государства, какую бы правильную линию политики она ни намечала, без партии эта группа обречена на перерождение, а ее линия - на полное извращение. Поэтому центральным вопросом в данный момент является не вопрос об изменении руководящего состава партии, а вопрос о возрождении партии, о восстановлении ее самодеятельности, о восстановлении живой связи ее с рабочим классом. В этих целях необходимо:

1) Восстановить полностью режим внутрипартийной рабочей демократии, как это было намечено X съездом партии.

Лозунгом дня должно быть не запрещение "фракций" и "группировок", что привело к ликвидации всякой критической мысли внутри партии, а требовать легализации партии, так как она вся загнана партаппаратом в подполье. Даже руководящие группировки работают друг от друга нелегально.

Партия, загнанная в подполье настолько, что даже сторонники ЦК собираются и обсуждают свои дела вне обычных партийных собраний, тайно от массы членов партии, нелегально - должна быть легализована.

2) Подчинить должностных лиц партии партийной организации. В этих целях уничтожить материальную зависимость их как от вышестоящих парторганов, так и от советских и хозяйственных органов. Оплата должностных лиц должна производиться за счет членских взносов. Практика каких-либо привилегий, в частности, выдача негласных пособий, должна быть уничтожена.

3) В интересах борьбы с бюрократизмом, шкурничеством и карьеризмом, в интересах уничтожения теплых местечек партаппарата, отпускаемые из государственных и местных бюджетов средства на содержание

партаппарата на первое время сократить примерно наполовину, а затем прекратить их отпуск совсем, употребив эти средства на борьбу с безработицей.

4) Обеспечить всем партийным организациям и членам партии права постановки и обсуждения внутри партии устно и печатно, как в одиночку, так и коллективно всех вопросов партийного, советского, профессионального, хозяйственного и кооперативного, деятельности Коминтерна, положения в отдельных его секциях и т.п. Всякие репрессии, применяемые против выступающих членов партии, должны караться, как преступления против партии.

5) Предоставить членам партии право распространять свои рукописи среди членов партии, если они почему-либо сочтут невозможным помешать их в партийной прессе.

6) Пересмотреть устав партии и отменить все принятые за последние годы постановления, которые искажают принципы внутрипартийной демократии и ведут к уничтожению выборности парторганов, к обезличиванию их и всей партии, в частности:

а/ восстановить полностью и безоговорочно выборность всех парторганов снизу доверху;

б/ отменить утверждение секретарей и бюро ячеек и других парторганов и лиц вышестоящими комитетами (в том числе и Центр. Комитетом);

в/ по примеру выборов в ЦК, установить тайное голосование при выборах секретарей и бюро ячеек и комитетов всех парторганизаций;

г/ ввиду того, что в целом ряде случаев выбранного на съезды или конференции устраняли от участия в них под предлогом срочных командировок, назначений и т.п., установить, что делегата, выбранного на местные и всероссийские конференции и съезды, никто не может лишить возможности участвовать в них на основании данных ему полномочий;

д/ восстановить старую большевистскую традицию, что каждый член партии имеет право присутствовать на любом общем собрании членов партии: ячейковых, групповых и пр., хотя он и не состоит членом данной организации, и пользоваться там правом совещательного голоса.

7) Отменить так называемые "чистки партии", превратившиеся на деле в орудие фракционной борьбы, распрей и личной склоки. Очищение партии от чуждых элементов лучше всякой чистки может быть обеспечено в порядке установления на деле режима внутрипартийной демократии и свободного обсуждения поведения членов партии, независимо от занимаемых ими постов.

8) Вся деятельность ЦКК является чудовищным извращением того, что предлагал Ленин в своих последних статьях: вместо того, чтобы "внимательно следить за всеми обстоятельствами, из которых может вытечь раскол", вместо того, чтобы "составить сплоченную группу, которая, не взирая на лица, должна следить за тем, чтобы ничей авторитет не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел" (Ленин. "Как нам реорганизовать Рабкрин"), она стала на деле орудием Политбюро для расправы с оппозицией, подсобным органом фракционной

борьбы. Нужно в корне изменить деятельность контрольных комиссий, сделать их на деле орудием контроля рабочих-партийцев над деятельностью партийного и государственного аппарата. Состав их должен быть в корне обновлен. Основное ядро их должны составлять рабочие от станка, периодически сменяемые, во избежание отрыва от масс. ЦКК должна сделаться на деле органом, охраняющим единство партии от опасностей "влияний чисто личных и случайных обстоятельств" (Ленин, - там же).

[Черновой вариант: ]

8) Вся деятельность контрольных комиссий, включая и ЦКК, показала, что они являются не орудием борьбы против раскола и против несовместимых с пребыванием в партии поступков и поведения отдельных ее членов, а подсобными органами фракционной борьбы и склоки, установившими систему внутрипартийного сыска, слежки, перлюстрации писем членов партии, доносительства и провокации. Ввиду этого, контрольные комиссии должны быть упразднены с тем, чтобы разбор различных проступков членов партии производился в порядке, соответствующем старой дооктябрьской традиции партии, путем создания временных комиссий.

9) Наряду с этим, необходимо ликвидировать институт так называемых партинформаторов, посылаемых парткомитетами на различные собрания не в целях участия в их работах, а в целях слежки за выступлениями членов партии и сообщения райкому о "неблагонадежных".

10) Отменить все репрессии, наложенные на членов партии по обвинениям в оппозиционности, и прекратить в дальнейшем практику подобных репрессий в явном или скрытом виде: "переброски", увольнение с работы, запрещение работать в той или иной отрасли партийной работы и т.д.

11) Установить, что окончательной инстанцией для разрешения дел об исключении из партии за внутрипартийные разногласия и так называемую "фракционную работу" является только съезд. Решения об исключении по этим делам всех остальных инстанций являются лишь предварительными. Члены партии, обжаловавшие эти решения, сохраняют все свои партийные права, впредь до решения съезда.

12) Восстановить в правах членов партии всех товарищей, исключенных из нее за оппозиционную деятельность.

Политика Коминтерна

ВКП (б) сыграла всемирно-историческую роль в революционном движении пролетариата, прежде всего, как партия, подготовившая и совершившая октябрьский переворот, во-вторых, как партия, по инициативе которой создался и организовался Коминтерн, и в-третьих, как партия, накопившая громадный и исключительный опыт, как в периоды скрытой революционной борьбы 1905 и 1917 гг., так и в периоды реакции в тяжелых условиях подпольной работы. Все это, естественно, обеспечило ВКП (б) руководящую роль в Коминтерне. Но эта же руководящая роль, которая была огромнейшим положительным фактором в организации

мирового пролетарского движения и мировой революции до тех пор, пока ВКП твердо сохраняла свои классово-пролетарские позиции, превращается в огромную опасность с того момента, как партия начала все более и более сползать на мелкобуржуазные рельсы.

Сползание с пролетарских позиций в вопросах внутренней политики не могло не сопровождаться оппортунистическими извращениями руководства Коминтерном, а эти извращения отзывались самым тяжким образом на росте коммунистических секций III Интернационала и на мировом рабочем движении.

Политика Коминтерна без Ленина в первое время характеризуется, прежде всего, распространением на секции Коминтерна того режима, который установился в ВКП. Вместо того, чтобы умело подбирать в молодые еще коммунистические партии Запада все те элементы, которые являются подлинно революционными, и воспитывать в духе пролетарского коммунизма, как это делал Ленин, от коммунистов Запада стали требовать, прежде всего, безусловного послушания. Целый ряд действительно революционных элементов был этим насильственно отброшен от коммунистического движения и, наоборот, в нем были выдвинуты на руководящие роли люди, которые, кроме послушания, ничего за собой не имели.

Руководство коммунистическими партиями с этого времени вырождается в командование верхушки ВКП (при очень малой осведомленности и культивируемой ЦК пассивности широких партийных масс в вопросах мирового движения пролетариата) над заграничными секциями Коминтерна. Заграничные делегации все больше отстранялись от руководства Коминтерном. Тем самым политика ВКП внутри страны освободилась от контроля Коминтерна, и пролетарские партии Запада не могли уже оказывать на нее влияния в смысле выправления мелкобуржуазных шатаний внутри нее, которые, естественно, усилились с развертыванием нэпа. Наоборот, ВКП получила неограниченное право вмешательства в каждую, самую пустяковую склоку внутри той или другой заграничной секции. Таким образом, мелкобуржуазные извращения не только не получили отпора в Коминтерне, но, по мере своего усиления, все более извращали революционную тактику заграничных секций.

Первое время это вырождение руководства в командование имело лишь то отрицательное значение, что оно ослабляло революционное воспитание молодых коммунистических партий Запада и прикрывало неумение тогдашних руководителей Коминтерна руководить мировым движением пролетариата.

Авантюризм в Болгарии и Эстонии, с одной стороны, упущение революционной ситуации в Германии в 1923 году, с другой, в результате которой германское революционное движение 1923 года развертывалось самотеком, без всякого руководства. Вся вина за неудачи этой неумелой политики сваливалась на заграничные секции: немедленно происходила "смена кабинета", которая должна была всем показать, что руководство хорошо, только исполнение плохо.

Новый этап начался с дискуссии 1923 года. При трудностях борьбы с оппозицией внутри СССР, ЦК понадобилось продемонстрировать под-

держку ему со стороны Коминтерна. Начинается смена руководителей коммунистических партий под углом зрения их готовности поддержать ЦК против оппозиции. Подбор руководства секциями Коминтерна производится с этого времени не с точки зрения интересов международного движения, а с точки зрения внутренней борьбы в РКП. Такие методы, с тех пор еще усилившиеся, привели к целому ряду расколов и отколов, к потере членов (в главнейших секциях 60-70% и больше) к уменьшению авторитета коммунистических секций в глазах широких масс рабочих и к потере миллионов избирателей. Но теперь, при сталинском руководстве, они осложняются новыми извращениями, теснейшим образом связанными с дальнейшим отходом от пролетарской линии, с национальной ограниченностью политики ЦК. Если раньше ЦК стремился сделать Коминтерн своим орудием во внутрипартийной политике, то теперь политика Коминтерна начинает строиться преимущественно под углом зрения интересов СССР, как государственного целого.

Само собой разумеется, что интересы Советской республики, до тех пор, пока она остается государством диктатуры пролетариата, имеют огромное значение с точки зрения мировой революции и обязательно должны учитываться при руководстве мировым движением пролетариата. Но это вовсе не значит, что политика Коминтерна должна строиться прежде всего под углом зрения этих интересов. Главной нашей задачей является развитие мировой революции, и если на том или ином этапе задачи развития этой революции сопряжены с известной опасностью для СССР, то ограждение себя от этих опасностей, в ущерб развитию мировой революции, является предательством мировой революции. Между тем, в двух крупнейших вопросах мы уже пошли по этому пути ограждения безопасности СССР (и притом мнимого ограждения) за счет ослабления борьбы пролетариата против буржуазии в мировом масштабе.

Впервые это проявилось на политике в отношении Англо-Русского комитета. Сторонники сохранения этого учреждения оправдывали в этом вопросе тем свою позицию, что она, якобы, вытекает из "тактики единого фронта". Нетрудно показать, что "тактика единого фронта" тут притянута за волосы. Ведь смысл этой тактики состоял в том, что, до тех пор, пока оппортунистические вожди рабочего движения еще замаскировывали свою измену рабочему классу отстаиванием частичных требований рабочих, поддерживать и бороться вместе с ними за эти требования, указывая одновременно на их недостаточность и на необходимость перехода к революционным методам борьбы. Зато в тот момент, когда во время крупных событий оппортунисты явно изменят пролетариату, решительно рвать с ними, решительно разоблачать их непригодность как вождей, и отвоевывать от них массу.

С этой точки зрения образование Англо-Русского комитета и участие в нем вплоть до измены Генсовета в мае, было правильно и необходимо. Но никакими ухищрениями нельзя обосновать, почему после прямого предательства Генсовета, после прямого сговора его с буржуазией в момент всеобщей стачки, мы должны сидеть рядом с этими предателями, обсуждать с ними практические вопросы рабочего движения, демонстри-

руя этим перед массами, что от этих предателей и теперь можно ожидать какого-то добра. Нелепость этой тактики ярче всего выразилась в том, что когда ВЦСПС, сохраняя Англо-Русский комитет, попытался провести разоблачительную кампанию против вождей Генсовета, то эта кампания скандальнейшим образом провалилась: поставленная сохранением Англо-Русского комитета в самое двусмысленное положение, английская коммунистическая партия не решилась даже опубликовать воззвание ВЦСПС, разоблачающее Генсовет, английские рабочие узнали об этом воззвании только от самого правого вождя тред-юнионов - Томаса, который опубликовал его с соответствующими комментариями, как доказательство того, что русские профсоюзы не хотят единства профессионального движения и что поэтому нужно разорвать Англо-Русский комитет.

Сохранение Англо-Русского комитета было, таким образом, вопиющим оппортунистическим извращением тактики единого фронта, переходом на соглашательские позиции с социал-предателями. Став на эту позицию, наша делегация, поведение которой было целиком одобрено апрельским пленумом ЦК ВКП, на берлинском совещании Англо-Русского комитета пошла по пути прямого оправдания предательства Генсовета и соглашения с верхушкой английских профсоюзов, в ущерб единству рабочих масс снизу.

Это совещание констатировало, что Англо-Русская профсоюзная конференция в апреле 1925 года "предупредила рабочих всего мира о том, что близится наступление на их заработную плату и на условия труда. Наступление на британских горняков, усиление эксплуатации, снижение заработной платы и удлинение рабочего дня для рабочих Европы показывают, что это предупреждение было своевременным и правильным". С согласия делегации коммунистических союзов, таким образом, объявлено, что социал-предатели будто бы "правильно и своевременно предупреждали" рабочих об опасности наступления капиталистов. А о том, что в момент этого наступления Генсовет вступил в прямую сделку с буржуазией, сорвал всеобщую стачку и дезорганизовывал всеми способами стачку горняков - не упомянуто ни одним словом. Своим авторитетом делегация ВЦСПС здесь прямо прикрывает преступления предателей английской стачки.

"Единственными представителями международного и национального единства профессионального движения Великобритании являются Конгресс британских тред-юнионов и его Генеральный Совет" провозглашает эта же резолюция. ВЦСПС, таким образом, признает, что единственными представителями профессионально организованных рабочих Англии являются предатели пролетариата, при содействии которых даже экономические требования горняков были отвергнуты буржуазией. Это значит, далее, что все сношения русских профсоюзов с английскими могут происходить только через Генсовет и что всякая помощь английским рабочим с нашей стороны может быть произведена только с согласия этого Генсовета, который во время всеобщей стачки отказался принять "проклятые русские деньги".

"Братский союз между профдвижениями обеих стран", - Поясняет

далее резолюция, - "ни в какой степени не может и не должен стеснять их (Генсовет или ВЦСПС) деятельность во внутренней работе... или допустить вмешательство одной стороны во внутренние дела другой..."Этим открыто декларируется, что предательство по отношению английских рабочих есть внутреннее дело вождей английских профсоюзов "и что русские профсоюзы этому предательству "ни в коей мере не могут и не должны" мешать. Этой позорной сдачи всех большевистских позиций в международном профессиональном движении, этого перехода на позицию амстердамского объединения профсоюзов, никаким, даже самым казуистическим толкованием тактики единого фронта оправдать нельзя. И Томский на апрельском пленуме мог ссылаться только на то, что эти

"уступки" были необходимы для сохранения Англо-Русского комитета, при решении же вопроса об Англо-Русском комитете нельзя забывать об ограждении от опасностей войны СССР как оплота мировой революции. Здесь он, таким образом, целиком повторил то, что говорил Калинин в прошлом году на Политбюро, когда решался вопрос о сохранении Англо-Русского комитета непосредственно после срыва всеобщей стачки Генсоветом. Разрыв Англо-Русского комитета, аргументировал тогда Калинин, есть разрыв с английской рабочей партией, которая, по его мнению, является в Англии главной силой, которая противодействует интервенции. Англо-Русский комитет нужно сохранить, чтобы ослабить опасность интервенции, таков решающий довод за сохранение Англо-Русского комитета. Ради этого предатели рабочего класса объявлены "единственными представителями и выразителями" профессионально организованных рабочих Англии. Интересы международного профдвижения здесь принесены в жертву дипломатическим махинациям, в жертву иллюзии, будто бы оппортунисты английского рабочего движения могут и будут бороться против войны.

Действительно, здесь делегация ВЦСПС одержала "победу". "Англо-Русское профединство, - говорит резолюция совещания, - особенно необходимо, как показано с наибольшей ясностью последними событиями (какими?), для предотвращения угрозы нападения на Советский Союз - очаг первых рабочих республик". За эту, ничего не значащую и ни к чему не обязывающую фразу, были проданы интересы действительного международного профессионального единства. Большей измены большевистской тактике нельзя себе представить.

Ленин всегда подчеркивал, что мирным заявлениям оппортунистов грош цена, что всякие пацифистские фразы - пошлейший вздор, что единственный способ борьбы против войны есть борьба за свержение капитализма. Теперь оплотом против войны объявляется Генсовет, тот самый, который "своевременно предупреждал" английских рабочих об опасности наступления капитала и предал их во время этого наступления. Его теперешнее "своевременное" предупреждение об угрозе нападения на Советский Союз означает только, что в момент нападения он предаст Советский Союз так же, как предал своих рабочих.

Поведение во время парламентских дебатов о разрыве торговых отношений с СССР английской "рабочей" партии, которая поклялась перед

буржуазным парламентом в своей ненависти к коммунизму и голосовала против разрыва только потому, что "преступность" СССР, по ее мнению, недостаточно доказана - не оставляет в этом никаких сомнений.

Еще более вопиющим отступлением от основ революционной тактики является политика ЦК в отношении китайской революции. Более 75 лет тому назад, в марте 1850 года, основы этой тактики были с полной четкостью намечены Марксом в письме ЦК к союзу коммунистов, посвященном тактике коммунистов перед и во время революции. "Вместо того, чтобы опуститься до роли хора, одобрительно рукоплескающего буржуазным демократам, - писал он, - рабочие, и прежде всего союз, должны работать в том направлении, чтобы, наряду с официальными демократами, создать самостоятельную тайную и открытую организацию рабочей партии и превратить каждую общину в центр и ядро рабочих союзов, в которых позиция и интересы пролетариата могли бы обсуждаться независимо от буржуазных влияний... На случай борьбы против общего врага, не нужно никаких особых объединений... Опьянение победой и радость по поводу нового положения вещей... они (рабочие) вообще должны, насколько это возможно, сдерживать спокойным и хладнокровным пониманием событий и нескрываемым недоверием к новому правительству. Наряду с новыми официальными правительствами, они должны учреждать собственные революционные правительства, в виде ли правлений общин, общинных советов, в виде ли рабочих клубов и рабочих комитетов, так, чтобы буржуазно-демократические правительства не только немедленно потеряли опору в рабочих, но и увидели бы себя с самого начала под наблюдением и угрозой властей, за которыми стоит вся масса рабочих. Одним словом, с первого же момента победы необходимо направлять недоверие уже не против побежденной реакционной партии, а против своих собственных союзников, против той партии, которая хочет использовать общую победу исключительно для себя". "Для своей конечной победы, - заканчивается это письмо, - они (рабочие) должны сделать самое большее тем, что они будут выяснять себе свои классовые интересы, что они займут, лишь только это окажется возможным, свою самостоятельную классовую позицию и ни на одно мгновение не дадут лицемерным фразам демократических мелких буржуа сбить себя с пути самостоятельной организации партии пролетариата. Их боевым лозунгом должно быть "непрерывная революция"."

Эта тактика была проведена и на деле проверена большевистской партией под руководством Ленина в 1917 году. В китайской революции те, которые в октябрьской революции были с Лениным (а частью и те, которые боролись против нее - Мартынов, Рафес), поступили как раз наоборот. Они не организовали самостоятельной рабочей партии, удерживая все время китайскую компартию внутри мелкобуржуазной партии Гоминдана. После победы Гоминдана не было никакой попытки организовать среди рабочих "недоверие к новому правительству" - наоборот, всячески демонстрировалась полная солидарность коммунистов с гоминдановским правительством, в которое входили, притом, не только левые, но и правые гоминдановцы и командование армией которого находилось

в руках более чем правых генералов (Чан Кайши и др.). Не было, наконец, сделано никакой попытки организовать, наряду с буржуазным

Date: 2016-08-29; view: 250; Нарушение авторских прав