Поучение о завоеваниях Мессии

Раскройте "Ликутэй Моаран". Эта удивительная книга длительное время служила мишенью для насмешек многих приверженцев Аскалы⁵. Посмотрим, что в ней сказано о нашей продвижении к царству Мессии. Все хасидские авторы едины в том, что самой важной и практической идеей в произведениях раби из Браслава была идея цадика. Я осмелюсь, однако, утверждать, что самой важной и практической идеей в учении раби Нахмана была не идея цадика, а идея Мессии. Цадик занимает центральное место во всем его учении, в его беседах и повествованиях. Но сам цадик при всем величии и великолепии его гения фигурирует в них линь потому, что он осуществляет переход к царю Мессии, и, поскольку он – истинный цадик или цадик поколений, он не только выполняет эту функцию, но и является подобием и предвосхищением, вернее, "предоткровением" самого Мессии.

Во втором поучении "Ликутэй Моаран" раби из Браслава рассуждав главным образом о царе Мессии и о "завоеваниях, которые он совершит". Заслуживает особого внимания то, что у раби Нахмана царь Мессия непрерывно воюет, но его оружием, его мечом и луком служит молитва.

Можно ли в наше время, когда народы ведут войны и совершают завоевания, применяя совершеннейшее смертоносное оружие, понять, что подразумевал браславский раби под "завоеванием"? Речь идет, однако, о мировосприятии людей, наделенных тончайшей духовной чувствительностью и ощущающих, что войны между народами ведутся, прежде всего, над нижним миром и вдали от него ("Да будет воля Твоя установить мир между вышними воинствами" (Трактат "Брахот", 17) и толкование Раши на эти слова: "Когда между верховными князьями возникает спор, тотчас начинается битва между народами"). Раби Нахман учил, что завоевания материальные следуют за завоеваниями духовными на высочайших вершинах. Завоевания, краткосрочные или долгосрочные, могут представлять собой самоцель или средство для достижения цели более высокой. Они осуществляются во имя справедливости, ради изобличения, ради кары (даже злодей на один день – грешен), чтобы воздать по заслугам народам, когда исполнится мера их злодеяний, и т.д.

Так как завоевания царя Мессии суть последние завоевания, последний счет, счет сбалансированный и завершенный, эти завоевания труднее всего осуществить. Против них восстают наглые и могучие народы, вооруженные с головы до ног, исполненные энергии и обуянные гордыней. Есть среди них и такие, которые тщатся воздвигнуть ложный идеал освобождения человечества извращенными и нечестивыми путями.

Поездка на Святую Землю браславского раби, проявившего беспримерную самоотверженность, поездка, состоявшаяся в разгар войны Наполеона против стран востока, в дни, когда пожар войны полыхал с особой силой, поездка, предпринятая без всякого знания языков, без всякого знания большого мира, без умения и возможности применить в случае необходимости материальное оружие, чтобы защитить свою жизнь, со скудной и недостаточной суммой денег, которую с трудом хватило на дорогу из маленького местечка в Подолии до портового города Одесса, поездка в сопровождении человека, еще менее знакомого с прозой жизни, чем сам раби Нахман был знаком с ней благодаря своему природному здравому смыслу и интуиции, сопровождении "служки", который хотя и действительно готов был отдать свою жизнь по первому слову и мановению руки своего учителя, но не мог быть ему ни в чем полезным в трудный час, – такая поездкa была предпринята лишь ради духовного завоеванияСтраны. По мнению раби Нахмана, у народов, которые господствовали в то время на Земле израильской, имелись веские притязания на нашу землю, они предстают перед судом Святого, да будет Он благословен, с обоснованной претензией: если человек, утверждают они, завладеет полем своего соседа, он через три года будет признан владельцем этого поля. Что же можно сказать о владевшем землей в течение почти двух тысяч лет? Во сколько раз больше у него прав! Что мы, сыны Израиля, можем возразить на это? Мы можем сказать в ответ: у завладевшего полем другого человека имеется серьезное основание только в том случае, если ограбленный не протестует, но мы, сыны Израиля, не прекращаем протестовать в своих молитвах три раза в день с тех пор, как нас изгнали с нашей земли, и поныне. Мы всегда вопием, сетуя перед лицом всего человечества на ужасную несправедливость, которую совершили над нами, и не отказывались от наследия, оставленного нам нашими праотцами ни на одно мгновение. Народы, следовательно, владеют нашей землей по "праву" сильного, и, когда наступит назначенное время, они снова вернут нам нашу собственность сполна и выплатят компенсацию за плоды, которые они вкушали незаконно.

Но протест должен быть живым, конкретным протестом, протестом, который идет из глубины души, и не быть пустой болтовней. Ибо эта тяжба между Израилем и ограбившими его народами решится Всевышним. Это большая и длительная, очень запутанная тяжба, осложненная множеством грехов, которые совершил Израиль перед Всевышним. Поэтому обычные молитвы бессильны избавить его немедленно от притеснений. И только когда его вопль возносится к Всевышнему, когда его непрерывный и настойчивый протест прорывается через небосводы, этот протест оказывает свое действие в течение поколений.

А когда являются великие праведники, в особенности те, что приходят как освободители, они должны не только умолять, вопить и призывать на помощь, но и совершать реальное действие.

При том положении, в котором находилась Земля израильская при жизни раби Нахмана, при том воспитании, которое он получил, и влияниях, оказанных на него окружением Бааль Шем Това, он не мог совершить другого акта завоевания, кроме как поехать в Страну, дабы представить там свои претензии-притязания, вопль-протест, напряженный лук-просьбу, войну-молитву.

Вместе с тем убедительно звучат и предположения, что перед умственным взором раби Нахмана вставали и другие формы завоевания, формы более земные, более политически осязаемые. Если мы добавим к этому, что он был большим поклонником Наполеона и даже считал его царем по "основному корню" его души, имеющим право обладать царством, хотя тот и родился в простой семье); если мы вникнем в высказывания раби Нахмана, свидетельствующие о его величайшем преклонении перед внутренней силой (см. "Ликутэй Моаран", 249), и вспомним об обещаниях Наполеона предоставить евреям государственность на Святой земле; если мы укажем на историю в "Шивхэй Бешт" ("Прославление Бешта"), несомненно известную раби Нахману, о том, что Бааль Шем Тов видел во сне раби Акиву в одеянии воина в пещере царя Давида; если мы вспомним также слова самого раби Нахмана в удивительном поучении о цадике-освободителе, который должен иногда заимствовать меч (силу) из рук Эдома ("Ликутэй Моаран", 20); если мы постигнем душевные побуждения, скрытые за этими намеками, – мы будем весьма близки к истине, утверждая, что временами раби Нахман вынашивал нечто вроде политических сионистских идей, хотя тогда он еще не мог представить себе, что возможно образование Царства Исраэля, которое не было бы Царством Всемогущего, и не переставал считать, что освобождение осуществится в конце концов посредством молитвы-меча царя Мессии и посредством обновления мира сверхъестественной силой.