Я становлюсь английским джентльменом

Моя вера в пользу вегетарианства крепла день ото дня. Книга Солта пробудила во мне интерес к изучению диететики, и я стал читать всевозможные книги по вегетарианству. Одна из таких книг, «Этика диетического питания» Говарда Уильямса, включала «историю литературы по гуманной диететике и биографии вегетарианцев с древнейших времен до наших дней». Автор пытался доказать, что все философы и пророки от Пифагора и Иисуса и до наших дней — вегетарианцы. Книга Анны Кингсфорд «Пути усовершенствования диетического питания» была также увлекательной. Очень помогли мне работы доктора Аллинсона о здоровье и гигиене. Он пропагандирует систему лечения, основанную на регулировании диеты пациентов. Будучи сам вегетарианцем, он предписывал своим пациентам строго придерживаться вегетарианской пищи. В результате чтения всей этой литературы диететические опыты заняли видное место в моей жизни. Для начала этих опытов основным принципиальным соображением послужила забота о здоровье. Но впоследствии главным мотивом стала религия.

Тем временем мой друг продолжал заботиться обо мне. Его любовь ко мне внушала ему мысль о том, что если я по-прежнему не буду есть мяса, то не только ослабею физически, но и перестану развиваться умственно, так как всегда буду чувствовать себя чужим в английском обществе. Узнав, что я начал интересоваться книгами по вегетарианству, он испугался, как бы эти занятия не вызвали путаницы у меня в голове.

Он считал, что, проводя такие эксперименты, я растрачиваю силы по мелочам, забывая о своих основных занятиях, и становлюсь чудаком. Поэтому он предпринял последнюю попытку исправить меня. Однажды он пригласил меня в театр. Перед спектаклем мы договорились пообедать в ресторане «Холборн», который мне казался великолепным еще и потому, что я не бывал в таких крупных ресторанах с тех пор, как уехал из отеля «Виктория». Жизнь в этом отеле мало чему меня научила. Мой друг пригласил меня в ресторан в расчете на то, что я из скромности не буду задавать вопросов. Мы уселись за стол, в центре многочисленной компании, друг против друга. На первое подали суп. Я не знал, из чего он приготовлен, но не решался спросить об этом своего друга. Поэтому я подозвал официанта; заметив это, друг спросил через стол, в чем дело. После длительного колебания я сказал ему, что хотел узнать, мясной это суп или вегетарианский.

— Ты ведешь себя бестактно в приличном обществе, — гневно воскликнул он. — Если ты не умеешь вести себя, тебе лучше уйти. Пообедай в другом ресторане и жди меня на улице.

Это обрадовало меня. И я ушел. Поблизости находился вегетарианский ресторан, который, однако, был закрыт, и я остался голодным. Мы пошли в театр. Друг никогда больше не упоминал об этом инциденте. Я, разумеется, тоже молчал.

Это была наша последняя дружеская стычка. Она нисколько не повлияла на наши отношения. Я понимал, что все его поступки продиктованы любовью ко мне, и ценил это. Мое уважение к нему росло, несмотря на различие в образе мыслей и поступках.

Я решил успокоить его и заверить, что больше не буду бестактным, что попытаюсь вести себя безукоризненно и придать своему вегетарианству такую форму, которая не мешала бы мне находиться в приличном обществе. Ради этого я взял на себя непосильную задачу — стать английским джентльменом.

Я решил, что костюмы, сшитые в Бомбее, не годятся для английского общества, и приобрел новые в магазине армии и флота. Я купил также цилиндр за 19 шиллингов — цена по тому времени довольно высокая. Не удовольствовавшись этим, я истратил 10 фунтов стерлингов на вечерний костюм в магазине на Бонд Стрит — центре лондонских мод. Кроме того, я заставил своего доброго и благородного брата выслать мне двойную золотую цепочку для часов. Носить готовые галстуки считалось неприличным, и я научился искусству завязывать их. В Индии зеркало было предметом роскоши. Мне разрешали пользоваться им лишь в те дни, когда наш семейный парикмахер брил меня. Здесь же я ежедневно проводил по десять минут перед огромным зеркалом, завязывая галстук и приводя в порядок прическу. Волосы у меня были жесткие, и я подолгу приглаживал их щеткой. Каждый день перед зеркалом я снимал и надевал шляпу, а другой рукой автоматически приглаживал волосы. Я усвоил и другие жесты, принятые в приличном обществе.

Но поскольку и этого было недостаточно, чтобы стать английским джентльменом, я принял другие меры, приближавшие меня к цели. Мне сказали, что необходимо брать уроки танцев, французского языка и красноречия. Французский язык был не только языком соседней Франции, но и языком континента, о путешествии по которому я страстно мечтал.

Я решил поступить в танцевальный класс и уплатил за курс три фунта стерлингов. Мне должны были преподать шесть уроков в течение трех недель. Но ритмические движения были для меня чем-то совершенно недостижимым. Я не мог следить за музыкой и сбивался с такта. Что же было делать? В одной сказке говорится, что отшельник взял кошку, чтобы ловить крыс, потом корову, чтобы поить кошку молоком, потом человека, чтобы ухаживать за коровой, и т. д. Мое честолюбие вело меня приблизительно по тому же пути. Чтобы приучить свое ухо к западной музыке, я стал учиться играть на скрипке. Я истратил три фунта на скрипку и несколько большую сумму уплатил за уроки. Затем я нанял учителя красноречия и заплатил ему вперед гинею. Он рекомендовал мне учебник красноречия Белла. Я его купил и начал с речи Питта.

Но Белл[1]прозвучал, как звонок будильника, и я проснулся.

Ведь не собираюсь же я оставаться в Англии на всю жизнь? — сказал я себе. Для чего мне тогда обучаться красноречию? И каким образом танцы сделают меня джентльменом? А играть на скрипке я могу научиться и в Индии. Я студент и должен заниматься своей наукой. Мне нужно готовиться к вступлению в корпорацию юристов. Если я уже стал джентльменом, — хорошо, если нет, — нужно отказаться от этого намерения.

Такие и подобные мысли овладели мной, и я выразил их в письме, адресованном учителю красноречия, прося его также избавить меня в дальнейшем от уроков. Я взял всего два — три урока. Такое же письмо я послал учителю танцев, а к преподавательнице игры на скрипке отправился сам и попросил ее продать мою скрипку за любую цену. Преподавательница относилась ко мне хорошо, и я рассказал ей, как понял, что пошел по неверному пути. Она поддержала меня.

Мое ослепление длилось около трех месяцев. Педантичность в отношении одежды сохранялась в течение многих лет. Но отныне я стал студентом.

XVI

Перемены

Я не хотел бы, чтобы создалось впечатление, будто мое увлечение танцами и тому подобными вещами было своего рода потворством своим желаниям. Даже тогда, в период увлечений, у меня было достаточно здравого смысла и до известной степени я анализировал свои поступки. Я учитывал каждый истраченный мною фартинг и вел точную запись всех расходов. Всякие, даже мелкие расходы (например, плата за проезд в омнибусе или покупка почтовых марок, два медяка, истраченных на покупку газет) я подсчитывал ежевечерне перед сном. Эта привычка сохранилась у меня на всю жизнь, и когда мне приходилось иметь дело с общественными средствами в сотни тысяч, я добивался строжайшей экономии в их расходовании и вместо огромных долгов неизменно имел свободные средства во всех возглавлявшихся мною движениях. Пусть каждый молодой человек, прочитав эту страницу, возьмет себе за правило подсчитывать все свои доходы и расходы и, подобно мне, почувствует в конце концов преимущество этого.

Как только я взял свои расходы под строжайший контроль, то увидел, что необходимо экономить. Прежде всего я решил сократить их наполовину. В результате подсчета выявились многочисленные расходы на проезд. В то же время, живя в семье, я должен был еженедельно оплачивать счета. Сюда входила стоимость обедов, на которые мне из вежливости приходилось приглашать членов семья, а также посещение различных вечеров вместе с ними. Кроме того, сюда входила плата за экипаж, в особенности, если я сопровождал женщин, так как, согласно английскому этикету, все расходы оплачивает мужчина. Обеды вне дома также означали дополнительные расходы, тем более что плата за несъеденные дома блюда все равно включалась в еженедельный счет. Мне казалось, что можно избежать всех этих расходов, как и того, чтобы мой кошелек опустошался изза ложного понимания правил приличия.

Поэтому я решил больше не жить в семье, а снять квартиру за свой счет и менять ее в зависимости от места работы, приобретая тем самым некоторый жизненный опыт. Квартира была выбрана с таким расчетом, чтобы место занятий находилось не дальше, чем в получасе ходьбы, благодаря чему я экономил деньги на проезд. Раньше мне все время приходилось пользоваться различным транспортом, а для прогулок изыскивать дополнительное время. При новом порядке получалась экономия в деньгах, и в то же время я имел возможность совершать прогулки по восемь — десять миль в день. Именно эта привычка подолгу ходить пешком спасла меня от заболеваний в течение всего моего пребывания в Англии и закалила мой организм.

Итак, я снял две комнаты. У меня была гостиная и спальня. Так было ознаменовано начало второго периода моей жизни в Лондоне. О третьем будет сказано дальше. Благодаря этим переменам мои расходы сократились вдвое. Но как распределить время? Я знал, что для сдачи экзаменов на звание адвоката не нужно слишком много заниматься, и поэтому не испытывал недостатка во времени. Но меня беспокоило слабое знание английского языка. Слова мра (впоследствии сэра Фредерика) Лели: «Сначала получите диплом, а потом уж приходите ко мне», — все еще звучали в моих ушах. «Мне необходимо, — думал я, — получить диплом не только адвоката, но и филолога». Я разузнал программу занятий в Оксфордском и Кембриджском университетах, посоветовался с несколькими приятелями и понял, что если выберу одно из этих учебных заведений, потребуются большие расходы и более длительное пребывание в Англии. Один из моих друзей предложил мне сдать в Лондоне вступительные экзамены в высшее учебное заведение, если у меня действительно есть потребность получить удовлетворение от сдачи трудных экзаменов. Это означало огромный труд и повышение уровня общих знаний почти без дополнительных расходов. Я с радостью внял его совету. Но программа занятий испугала меня. Латынь и современный язык были обязательными! Разве я справлюсь с латынью? Но друг выступил в защиту латыни:

Латынь чрезвычайно нужна адвокату. Знание латыни очень полезно для понимания сводов законов. Свод римского права целиком написан на латинском языке. Кроме того, знание латинского языка поможет вам лучше овладеть английским.

Это было достаточно убедительно, и я решил изучить латынь, чего бы это ни стоило. Я уже начал заниматься французским и подумывал о том, что сдам его как современный язык. Я поступил на частные курсы по подготовке к сдаче экзаменов в высшее учебное заведение. Экзамены принимали два раза в год, и у меня оставалось всего пять месяцев. Подготовиться за это время было задачей почти непосильной. Мне предстояло превратиться из английского джентльмена в серьезного студента. Я распределил свое время с точностью до минуты. Но мои способности и память вряд ли позволяли надеяться, что я смогу изучить латынь и французский язык, не говоря о других предметах, в столь короткий срок. И действительно, на экзамене по латыни я провалился. Я расстроился, но духом не пал. У меня ужг появился вкус к латыни; к тому же я надеялся, что при следующей попытке полнее будут и мои знания французского, а тему для своих научных занятий я возьму новую. Первый раз я остановился на теме из области химии, но она, хотя и обещала быть очень интересной, не привлекала меня, так как разработка ее требовала проведения многочисленных опытов. Химия была одним из обязательных школьных предметов в Индии, и поэтому я выбрал ее для сдачи экзаменов в Лондоне. Но теперь я взял новую тему — тепло и свет. Говорили, что она легче, и я в этом убедился.

В период подготовки к новой сдаче экзаменов я еще больше упростил свою жизнь. Я чувствовал, что живу шире, чем позволяют скромные доходы моей семьи. Мысль о благородстве брата, который с трудом добывал средства к существованию и всетаки ни разу не отказал мне в моих просьбах о деньгах, ужасно мучила меня. Большинство студентов, живших на стипендию, тратили от восьми до пятнадцати фунтов в месяц. Я был знаком со многими бедными студентами, которые жили еще скромнее, чем я. Один из них жил в трущобах, снимая комнату за два шиллинга в неделю, и тратил на еду всего два пенса, на которые можно было получить лишь стакан какао да кусок хлеба в дешевом кафе Локкарта. Разумеется, я и не думал соревноваться с ним, но чувствовал, что вполне могу обойтись одной комнатой и готовить себе некоторые блюда дома. Это сэкономит четыре-пять фунтов в месяц. Мне попались книги, описывающие простой образ жизни. Я отказался от двух комнат и снял одну, обзавелся плитой и стал готовить завтрак сам. На это уходило не более двадцати минут, так как я варил только овсяную кашу и кипятил воду для какао. Второй завтрак я съедал в кафе, а вместо обеда опять пил какао с хлебом дома. При таком образе жизни мне удавалось расходовать всего один шиллинг и три пенса в день. Я усиленно занимался. Простая жизнь сберегла мне массу времени, и я успешно сдал экзамен.

Пусть не подумает читатель, что жизнь моя была очень скучной. Как раз наоборот. Эти перемены привели в соответствие мою внутреннюю и внешнюю жизнь. Новый образ жизни более соразмерялся с материальными возможностями моей семьи. Жизнь стала правильнее, и на душе было хорошо.

XVII