А. А. Фет основные темы и идеи 116 page

Запирайте етажи,

Нынче будут грабежи!

Отмыкайте погреба —

Гуляет нынче голытьба!,,

Ужъя ножичком

Полосну, полосну!..

Ты, лети, буржуй, воробышком! Но почему же тогда «В белом венчике из роз — впереди — Иисус Христос»? Этот символ поэмы наиболее сложный. Гумилев, обсуждая с Блоком эту тему, выразил мнение, что это место в поэме кажется ему «искусственно приклеенным». Блок же на это ответил: «Мне тоже не нравится конец... Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос. Но чем больше я вглядывался, тем яснее видел Христа». Одни связывают присутствие в поэме этого символа с оправданием Блоком революции, другие, напротив, утверждают, что он хотел предупредить о ее страшной разрушительной силе. Как бы то ни было, Александр Блок при помощи символа Христа — Бога и посланника Бога, напоминает нам о вечных ценностях — добре, красоте, любви. Они не должны быть забыты людьми в угоду даже самым справедливым социальным деяниям.

Роль символов в поэме Блока «Двенадцать» очень велика. Если их обобщить, мы глубже проникнем в смысл поэмы — это не

только борьба нового со старым, но и более широко — противостояние света и тьмы, добра и зла.

Символы позволяют нам также более явственно почувствовать описанные поэтом события. Удачное художественное воплощение в поэме революционных событий поставило это произведение Блока в ряд наиболее ярких и правдивых произведений, посвященных этой тематике.

ВПЕРЕДИ - ИИСУС ХРИСТОС

(по поэме А. Блока «Двенадцать»)

Поэма «Двенадцать» — одно из самых сильных и современных произведений русской поэзии начала XX века. Это непредвзятый, объективный дневник революционных событий. В основе произведения лежит борьба старого и нового, борьба двух «миров».

Поэт выступает за созидание в революции, а не за разрушение. Его влечет поэзия революции, но пугает русский бунт, которого так боялся еще Пушкин.

Поэма «Двенадцать» построена на контрастах: «Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер!» Контрастны по своему изображению «буржуй на перекрестке», «невеселый товарищ поп» и идущие «двенадцать человек».

Ничто не может противостоять стихии народной революции. Но созидание сложнее разрушения. Нравственно-эстетический конфликт поэмы — столкновение добра и зла, будущего и прошлого в самих людях, в их восприятии мира.

На авансцену вышли, прежде всего, обездоленные и униженные. Автор сочувствует им. Но каждый ли способен выдержать экзамен на звание нового человека? Революция Блока — революция с человеческим лицом, а не кровавая вакханалия.

В этом произведении показано восприятие Октября интеллигентом. Не будучи революционером, соратником большевиков, «пролетарским» писателем или «выходцем из низов», Блок принял революцию, но принял Октябрь как роковую неизбежность, как неотвратимое событие истории, как сознатель-

29 Зак. 269

ный выбор русской интеллигенции, приблизившей тем самым великую национальную трагедию, историческую трагедию.

Отсюда его восприятие революции как возмездия старому миру. Революция — это возмездие бывшему господствующему классу, оторванной от народа интеллигенции, рафинированной, «чистой», в значительной степени элитарной культуре, деятелем и творцом которой он был сам.

Александр Блок прошел огромный путь от камерного поэта, воспевавшего «розовое облако грез» и «милого воина», «одетого в серебро», до создателя поэмы «Двенадцать». С огромной силой выразила эта поэма страшную «музыку разрушения» и тоску по другой музыке, музыке «нового века», который «взойдет средь всех несчастных поколений».

Революция Блока несет добро и справедливость. По крайней мере, А. Блок в это хочет верить:

Нежной поступью иадвъюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз — Впереди — Иисус Христос. Последняя фраза вполне поясняет революционный триумф в христианском понимании поэта. В конце поэмы мы видим уже не «голытьбу», а революционный народ, идущий в будущее «державным шагом». И ведет его — Христос.

ЧТОБЫ ОТВЕСТИ БЕДУ (по поэме А. Блока «Двенадцать»)

Иисус Христос Блока, идущий впереди отряда красногвардейцев, состоявшего из двенадцати человек, остается одной из загадок мировой литературы.

Ведь сам Христос ведет один из отрядов того самого движения, которое было проникнуто глубокой ненавистью ко всему, что связано с религией.

Может быть, это не Христос, а Антихрист?

Сам Блок писал в своем дневнике: «Страшная мысль этих дней: не в том дело, что красногвардейцы «недостойны» Иисуса, который

идет с ними сейчас; а в том, что именно Он идет с ними, а надо, чтобы Другой».

В том же 1918 году появилось произведение Сергея Булгакова «На пиру богов», написанное в виде диалогов платоновского типа. Один из участников диалогов, Беженец, сравнивает двенадцать красногвардейцев из поэмы Блока с апостолами: «Ведь там эти 12 большевиков, растерзанные и голые душевно, в крови, «без креста», в другие двенадцать превращаются. Знаете, кто их ведет?» И Беженец декламирует последнее четверостишие поэмы.

Но дальше он говорит, что Блок «кого-то видел, только, конечно, не Того, кого он назвал, но обезьяну, самозванца», то есть Антихриста.

И все же самому Блоку, может быть, действительно и красногвардейцы казались апостолами, и вел их, в его глазах, действительно подлинный Иисус Христос. И цель их поэт видел в том, чтобы уничтожить зло старого мира, чтобы создать новый мир, быть может, вообще свободный от зла.

Возможно, А. Блок увидел в большевизме как бы новое христианство, способное сделать то, что так и не сделало старое — очистить мир от векового зла. Но большевизм не мог даже близко подойти к этой великой миссии, ибо был основан на насилии.

Апостолов нельзя заменить уголовниками. Поэтому новая «звезда Востока» сожгла не зло, а, наоборот, то доброе, что было в старом мире, без чего сам А. Блок не мог существовать.

Он не пережил своей ошибки. Жизнь автора «Двенадцати» кончилась в тоске и горе.

Сомнения в том, кто же все-таки идет во главе красногвардейцев, отразились и в самом облике этого персонажа. С одной стороны, в руках у этого непонятного существа кровавый флаг, что дает основание считать его Антихристом. Но на голове у него «белый венчик из роз». Белый цвет всегда считался цветом мира. Вспомним Цветаеву:

Белизна — угроза Черноте. Белый храм грозит гробам и грому. Бледный праведник грозит Содому Не мечом — а лилией в щите.

Тема белизны подчеркивается и другими чертами блоковского Христа — он идет

«нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной».

Белизна пронизывает весь облик Христа. Но флаг все-таки кровавый. Этот контраст в конце поэмы как бы перекликается с ее самыми первыми строками, подчеркивающими двойственность всего происходящего:

Черный вечер.

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Ветер, ветер —

На всем Божьем свете.

Так кто же все-таки шел впереди красногвардейского отряда? И еще вопрос: если все же Христос, то шли красногвардейцы за ним или стреляли в него, как это предположил М. Волошин?

Блок, наверное, так и не сумел до конца жизни найти ответ на эти* вопросы. Может быть, ответ состоит в том, что Христос снова надел терновый венок и пошел впереди зла, чтобы отвести грядущие беды, что принесет революция. Может быть, это он вразумил народы России, и они отказались от ложных идей. Но для этого должно было пройти более семидесяти лет.

«ЧЕРНАЯ ЗЛОБА, СВЯТАЯ ЗЛОБА»

(А. Блок и революция)

Неотвратимость возмездия. Пожалуй, это главное в блоковском восприятии революции. Слишком долго в стране царили унижение, и «грязь, и мрак, и нищета». Слишком долго правили «сытые».

Капитализм воспринимался Блоком как нечто чуждое, дьявольское, демоническое. Бесправные, замученные непосильным трудом работяги, согнутые спины — это жизнь. Но желтые, как глаза ночного зверя, окна, этот «недвижный кто-то, черный кто-то», который то считает народ, то нехорошо смеется — кто он? Это описание фабрики в одноименном стихотворении.

...Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине.

Я слышу все с моей вершины: Он медным голосом зовет Согнуть измученные спины Внизу собравшийся народ.

Они войдут и разбредутся, Навалят на спины кули, И в жолтых окнах засмеются, Что этих нищих провели. И на фоне нищеты крестьян и рабочих — убогость существования тех, кому по воле судьбы досталась более благополучная жизнь. И что же — «они скучали, и не жили», эта благополучная жизнь была абсолютно пуста и никчемна, чинные обеды, какие-то старухи,.. И — возмущение оттого, что «встревожен их прогнивший хлев». «Шипят пергаментные речи, с трудом шевелятся мозги»... На пороге революция 1905 года. И жгут им слух мольбы о хлебе И красный смех чужих знамен! Старый мир доживает последние дни. Бог с ним, пусть доживает, но «чистым детям неприлично их старой скуке подражать».

Революция — первая, провальная — оказывается трагической и кровавой. Гибнут невинные люди.

Шли на приступ. Прямо в грудь Штык наточенный направлен. Кто-то крикнул: «Будь прославлен!» Кто-то шепчет: «Не забудь!»

Рядом пал, всплеснув руками, И над ним сомкнулась рать. Кто-то бьется под ногами, Кто — не время вспоминать.

Только в памяти веселой

Где-то вспыхнула свеча.

И прошли, толпой тяжелой

Тело теплое топча... Но тогда все заслоняет романтика:

Что же! Громче будет скрежет,

Слаще боль и ярче смерть! Не жаль такой жизни — полной бессмысленной, отупляющей работы. Не жаль и такого прошлого с его мертвящей скукой и пошлостью, с его удушающей несправедливостью. Хочется перемен, о революции грезится, как о грозе — что грянет, очистит, освежит. Да и сколько народу терпеть?

В голодной и больной неволе И день не в день, и год не в год. Когда же всколоситпся поле, Вздохнет обиженный народ?

Неотвратимость революции понимали практически все. Но вот — грянула. И что же? Террор, разруха, первобытная дикость.

Блок так объяснял происходящее в стране: «Почему дырявят древний собор? — Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой. Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? — Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа».

Он писал о том, что к революции примазались «сотни жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки». Он еще не знал, как много будет этих примазавшихся, и сколько власти они приберут к рукам...

Пока интеллигенция оплакивает утерянную Россию, Блок пишет «Двенадцать». И старый мир в поэме, «поджавший хвост», — это глупая старушка-курица, буржуй, «как пес голодный», писатель, витийствующий о гибели, брюхастый поп, барынька в каракуле... И — все. Нет, он не идеализирует пришедших на смену. Все эти петьки и анд-рюхи с их «грустной злобой», кипящей в груди, с бессмысленным убийством, в поисках «незримого врага», «ко всему готовы, ничего не жаль» — все это далеко от совершенства. Но с ними — Иисус Христос. Ибо с кем и быть Ему, если не с униженными, лишенными любви, тепла, — не с сильными же мира сего!

Когда-то Блок потерял горячо любимую жену — потому что не видел, не замечал живого человека за придуманным образом. Теперь он так же идеализирует революцию, не в силах поверить в неправильность выбранного Россией пути.

Он умер очень рано, в 1921 году. Это, возможно, спасло его от более горькой судьбы — погибнуть от рук тех, кого славил, во имя идеи пренебрегая такими «мелкими» трагедиями, как искалеченные судьбы, казни...

СТИХИЯ РЕВОЛЮЦИИ

И РАЗУМНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

(поэма А. Блока «Двенадцать»)

Революция сродни шторму. Это стихия, меняющая мир. Старое время остается в прошлом, перестает существовать. На смену ему приходит новое время подобно тому, как день сменяется ночью, а старый год — новым. Часы бьют двенадцать ударов. Одно время кончилось, а другое вот-вот должно начаться.

Александр Блок слышал «музыку революции»,. звуки нового времени, чувствовал магию эпохи и изложил свои ощущения в поэме «Двенадцать». Это магическое число символизирует связь времен: старого и нового, дня и ночи.

Поэма от начала и до конца построена на контрасте: черный вечер, белый снег. Эти цвета противоположны: чёрный символизирует тьму, пустоту, неизвестность; белый — свет, простоту, открытость.

Цветовая гамма произведения небогата. Лишь три цвета, черный, белый и красный, использует А. Блок в этой поэме. Они меняются, преображаются.

Революция неизбежно несет разрушение, даже крушение старого мира. Блок изображает детали, характерные для дореволюционного общества. Все эти «буржуйские штучки» должны остаться в прошлом. Им на смену приходит «свобода без креста». Олицетворение этой свободы — двенадцать красногвардейцев с бубновыми тузами на спинах. Эта карточная масть — символ неволи, знак заключенных.

Революционный патруль в поэме не выступает в роли двенадцати апостолов. Напротив, красногвардейцы шествуют гордой поступью по ночному городу вовсе не с целью защиты людей:

Запирайте етажи, Нынче будут грабежи!

Вполне возможно, что эти псевдоапостолы — двенадцать самых настоящих разбойников, освобожденных революцией. Они видят одну-единственную цель: установление революционного порядка. И тут все методы хороши: и грабежи, и убийство дорогого тебе человека, и отречение от Бога.

У революционеров свой бог. Он появляется в самом конце поэмы. Блок называет этого предводителя Иисусом Христом. Но Бог ли это? Неужели этот предводитель псевдоапостолов, «с кровавым флагом», «в белом венчике из роз», и есть сын Бога?

Имя Иисус в сочетании с противоречивой внешностью (цвет крови и «белый венчик из роз») выдают в предводителе красногвардейцев Антихриста. Ибо только Бог и дьявол способны быть «за вьюгой невидимы» и «от пули невредимы», способны спуститься на землю в час, когда решается судьба не только России, но и всего мира. Ведь большевики открыто мечтают «раздуть мировой пожар».

Двенадцать революционеров приносят горе и страдания не только окружающим, но и самим себе. Петруха убивает свою возлюбленную, потому что неправильно понимает свободу. Для него свобода — это возможность действовать безнаказанно. Он не замечает, как становится убийцей. Поначалу Петьку мучает совесть. Но красногвардейцы не понимают страданий Петьки. Они бессердечны, не видят ничего предосудительного в убийстве ради великой пролетарской идеи.

Потяжеле будет бремя

Нам, товарищ дорогой! Будущее люди создают собственными руками, строят его из хрупких кирпичиков человеческих судеб. Но, если общество приемлет методы насилия и террора, то светлого будущего, ради которого свершилась революция, не видать.

Жизнь отдельного человека ничтожно низко ценится в глазах революционерами, она приравнивается к жизни куклы, которой манипулируют сильные мира сего.

Типичный представитель старого мира — «товарищ поп»:

Помнишь, как бывало

Брюхом шел вперед,

И крестом сияло

Брюхо на народ?

Любой священнослужитель воспринимается красногвардейцами как «буржуй», существо, которому не место в новом мире, ибо он поклоняется другому Богу. Во время революции доминирует коллективное сознание, роль отдельного человека в этом

бурлящем, всепоглощающем потоке очень и очень мала.

Человек — это винтик в суровом и жестоком механизме революции. Мы видим на примере Петрухи, как несколько людей манипулируют им, давят на его сознание, на чувства.

Революция губит личность, безвозвратно исчезают сострадание, честность, вера в истинного Бога и в самого себя.

Духовная гибель подчас бывает гораздо страшнее физической, ибо приносит страдания. Боль души ни с чем не сравнима. В духовной смерти человек перерождается. И ничто более не способно растопить лед в его сердце, пробудить совесть и сострадание.

Двенадцать красногвардейцев своим шествием открывают новую эпоху, время страданий и великих испытаний. Скрываясь под масками апостолов, сподвижников Спасителя, они разрушают старый мир, не создавая при этом ничего взамен.

Идея всеобщего равенства влечет с необычайной силой, затягивает, подобно воронке. Человек, словно одинокий кораблик, двигаясь по фарватеру, внезапно оказывается в плену у революционной стихии. Некогда спокойная морская гладь взрывается во внезапном порыве, увлекая всех и вся ко дну.

Революция всегда сопровождается социальным взрывом, кровью и смертями, а жизнь человека слишком ценна, чтобы приносить ее на алтарь революции. И единственный способ вырваться из беспощадной бури — прислушаться к зову своего сердца и решить для себя, нужно ли проходить через такие испытания ради призрачной идеи.

Ведь есть другой способ изменить существующие порядки. Эволюционный путь всегда более эффективен. Не следует разрушать то, что строилось на протяжении долгих столетий. Гораздо лучше использовать исторический опыт, а не ставить_недостижимые цели, и тогда людям удастся достойно выйти изо всех революционных испытаний и построить, наконец, нечто новое взамен разрушенного старого.

ВЕЛИКАЯ СТИХИЯ РЕВОЛЮЦИИ (поэма А. Блока «Двенадцать»)

Поэма А. Блока «Двенадцать» была написана в 1918 году. Это было страшное время: позади четыре года войны, ощущение свободы в дни Февральской революции, Октябрьский переворот и приход к власти большевиков и, наконец, разгон Учредительного собрания, первого российского парламента.

Интеллигентами того крута, к которому относился А. Блок, все эти события воспринимались как национальная трагедия, как погибель русской земли.

На этом фоне явным контрастом прозвучала блоковская поэма, она многим его современникам показалась не только неожиданной, но даже кощунственной.

Как мог певец Прекрасной Дамы создать стихи о толстомордой Катьке? Как мог поэт, посвятивший такие проникновенные лирические стихи России, написать в страшные для нее дни слова: «Пальнем-ка пулей в святую Русь?»

•Вопросы эти были поставлены после первой публикации поэмы «Двенадцать» в газете «Знамя труда». Сегодня, спустя более трети века, все эти вопросы встали перед нами с новой силой. Поэма «Двенадцать» снова вызвала пристальный интерес, мы вглядываемся в нее, вглядываемся в прошлое, пытаясь понять настоящее и предугадать будущее, понять позицию поэта, продиктовавшую ему строки этого стихотворения.

«Эпиграф столетия» — так называют бло-ковскую поэму исследователи, предлагая различные варианты ее прочтения. В последние, девяностые годы толкователи порой пытаются прочесть стихотворение «от противного», доказать, что Блок в нем дал сатиру на революцию, а его Христос на самом деле Антихрист.

Однако так ли это?

Прежде всего, А. Блок предупреждал, что не следует переоценивать значение политических мотивов в поэме «Двенадцать». Она имеет более широкий смысл. В центре произведения — стихия. Само действие поэмы происходит не столько в Петрограде 1918 года, сколько, как пишет поэт, «на всем Божьем свете».

Идет разгул стихийных сил природы, а для поэта-романтика, поэта-символиста, которым

был А. Блок, это символ, противостоящий самому страшному — обывательскому покою и косномуравнодушию.

Еще в цикле «Ямбы» (1907—1914) А. Блок писал:

«Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта нет. Покоя пет».

Поэтому и стихия природы так созвучна его душе, она передана в «Двенадцати» множеством образов: ветер, снег, вьюга...

В этом разгуле стихий, сквозь вой ветра и пурги А. Блок услышал музыку революции. В своей статье «Интеллигенция и Революция» он призывал: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию».

Главное, что услышал поэт в этой музыке, — это ее многоголосие. Оно отразилось в ритмике поэмы, она вся построена на смене музыкальных мелодий. Среди них и боевой марш, и бытовой разговор, и старинный романс, и частушка.

Известно, что А. Блок начал писать свою поэму со строчек «Уж я ножичком полосну-полосну», услышанных им и поразивших его своей звукописью. И за всем этим многоголосием, дисгармонией поэту слышится мощный музыкальный напор, четкий ритм движения, которым заканчивается поэма.

Стихийна в ней и любовь. Это темная страсть с черными хмельными ночками, с роковой изменой и нелепой гибелью Катьки, которую убивают, целясь в Ваньку, и никто не раскаивается в этом убийстве. Даже Петруха, пристыженный своими товарищами, ощущает неуместность своих страданий: «Он опять повеселел».

А. Блок очень точно ощутил то страшное, что вошло в тогдашнюю действительность: полное обесценивание человеческой жизни, которую не охраняет больше никакой закон (никому даже не приходит в голову, что за убийство Катьки придется отвечать).

Не удерживает от убийства и нравственное чувство, нравственные понятия предельно обесценились. Недаром после гибели героини начинается разгул. Теперь все дозволено. Запирайте етажи, Нынче будут грабежи! Отмыкайте погреба — Гуляет нынче голытьба!..

Не в состоянии удержать от темных, страшных проявлений человеческой души и вера

в Бога. Она тоже потеряна, и двенадцать, которые пошли «в красной гвардии служить», сами это прекрасно понимают:

Летпъка.'Эй, не завирайся.'

От чего тебя упас

Золотой иконостас?

И добавляют:

Али руки не в крови

Из-за Катъкиной любви? Но убийство творится не только из-за любви, в нем появилась и иная стихия, стихия социальная. В разгуле, в разбое — бунт «голытьбы». Эти люди не просто бушуют, они пришли к власти, они обвиняют Ваньку в том, что он «буржуй», они стремятся уничтожить старый мир:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем... И вот тут возникает самый сложный вопрос, который мучит читателей блоковской поэмы и сейчас, как мучил три четверти века назад. Как мог А. Блок прославить этот разбой и разгул, это уничтожение, в том числе и уничтожение культуры, в которой он был воспитан и носителем которой был он сам?

Многое в позиции А. Блока может прояснить то, что поэт, будучи всегда далек от политики, был воспитан в традициях русской интеллигентской культуры XIX века с присущими ей идеями «народопоклонничества» и ощущением вины интеллигенции перед простым страдающим народом.

Поэтому разгул революционной стихии, который приобретал подчас такие уродливые черты, как, например, упомянутые поэтом разгромы винных погребов, грабежи, убийства, уничтожение барских усадеб со столетними парками, поэт воспринимал как народное возмездие, в том числе и интеллигенции, на которой лежат грехи отцов.

Потерявшая нравственные ориентиры, охваченная разгулом темных страстей, разгулом вседозволенности — такой предстает Россия в поэме «Двенадцать». Но в том страшном и жестоком, через что предстоит ей пройти, что она переживает зимой 1918 года, А. Блоку видится не только возмездие, но и погружение в ад, в преисподнюю, но в этом же — ее очищение.

Россия должна миновать это страшное: погрузившись на самое дно, вознестись к небу. И именно в связи с этим возникает самый

загадочный образ в поэме — образ, который появляется в самом финале и очень неожиданно — Христос.

О финале и образе Христа написано бесконечно много. Трактовали его очень разнообразно. В исследованиях прошлых лет звучало вольное или невольное (вернее, часто подневольное) стремление объяснить появление Христа в поэме едва ли не случайностью, недопониманием А. Блока того, кто должен быть впереди красногвардейцев.

Сегодня уже нет нужды доказывать закономерность и глубоко продуманный характер этого финала. Да и предугадывается образ Христа в произведении с самого начала — с названия; для тогдашнего читателя, воспитанного в традициях христианской культуры, изучавшего в школе Закон Божий, число двенадцать было числом апостолов, учеников Христа.

Весь путь, которым идут герои блоковской поэмы, — это путь из бездны к воскресению, от хаоса к гармонии. Не случайно Христос идет путём «надвьюжным», а в лексическом строе поэмы после намеренно сниженных, грубых слов появляются столь прекрасные и традиционные для А. Блока: Нежной поступью надвьюжной, Снежнойроссыпъю жемчужной, В белом венчике из роз — Впереди — Иисус Христос.

На этой ноте завершается поэма, проникнутая верой А. Блока в грядущее воскресение России и воскресение человеческого в человеке. Борьба миров в произведении — это, прежде всего, борьба внутренняя, преодоление в себе темного и страшного.

А. БЛОК - СИМВОЛИСТ

Я вам поведал неземное. Я все сковал в воздушной мгле. В ладье — топор. В мечте — герои. Так я причаливал к земле.

А. Блок

Творчество А. Блока, гениального поэта, «трагического тенора эпохи», как назвала его А. Ахматова, во многом определилось эстети-

кои одного из модернистских литературных течений того времени — символизма. Именно с ним связаны основные темы, идеи и образы блоковской лирики, ее художественные средства и приемы. Для того чтобы проследить наличие и трансформацию символистских мотивов в творчестве поэта, необходимо остановиться на основных положениях эстетики и поэтики данного течения.

Символизм как направление в искусстве сложился во Франции уже в 70—80-е годы XIX века. Именно в творчестве великих французских поэтов того времени черпали свое вдохновение их русские последователи. Символизм принято считать одним из проявлений декаданса — мировосприятия, характеризующегося подчеркнутым индивидуализмом, уходом от действительности, разочарованием в традиционных ценностях, пессимизмом. Символисты решительно противопоставили мир внутренний и мир внешний и признали за первым право на истинность. Нельзя существовать в мире, не познавая его, и в качестве формы познания они предложили символ, наделив его особым, необычным смыслом. Символ перестает быть лишь средством художественной образности, условно выражающим суть какого-либо явления. Отныне он призван отразить глубинные, доступные только взору поэта связи вещей. Он принципиально многозначен, и эта многозначность достигается за счет неясности, неопределенности, размытости образа. Основной принцип изображения — никаких красок, только оттенки. Задача поэта — внушать читателю определенное настроение. Для этого нужна новая система образов, нужна музыкальная организация стиха. Для эстетики символизма вообще свойственна идея синтеза различных видов искусств, отсюда «музыкальный» и «живописные» элементы в поэзии, стремление передать зрительное впечатление с помощью слухового, музыкальное — с помощью изобразительного, К примеру, у Брюсова:

В гармонии тени мелькнуло безумие, Померкли аккорды мечтательных линий, И громкие краски сгустились угрюмее, Сливаясь в напев темно-синий. Реальность, как таковая, изгоняется из поэзии: перед нами открывается зыбкий и не-

уловимый мир образов, для которого трудно найти логические связи, который подчинен произвольным авторским ассоциациям, насквозь субъективным и требующим дополнительных объяснений. Божественная интуиция, творческое озарение — вот основа всякого искусства, и его цель — выразить, изобразить миг этого прозрения, прорыва за пределы реального,.познаваемого.

Формирование, развитие и творческий рост Блока связаны с воздействием на его эстетические взгляды идей символизма. Особенно велико было влияние русского философа, и поэта Вл. Соловьева. Именно из его произведений Блок позаимствовал идею о близящейся мировой катастрофе и учение о Мировой Душе или Вечной Женственности, призванной обновить мир. Это влияние и в биографическом плане — любовь к Л. Д. Менделеевой и определили во многом мистико-элегическую направленность стихов Блока, их индивидуализм и отрешенность от мира.

В наибольшей степени это относится к циклу стихов о Прекрасной Даме. Хотя цикл этот в целом автобиографичен, но реальная основа событий тщательно зашифрована, переведена на особый, мистический язык. Так, ожидание невесты и встреча с ней преобразуются в следующие строки:

Ты в белой вьюге, в снежном стоне

Опять волшебницей всплыла,

Ив вечном свете, вечном звоне

Церквей смешались купола. Невесту, любимую девушку поэт изобразил в стихах как земное воплощение Вечной Женственности. Образ Прекрасной Дамы — один из ключевых в поэзии Блока. Она — идеал духовной красоты, божество, символ гармонии и света. Поэт не дает ее портретов — ведь она почти бесплотна, как всякое видение, греза, сон. К тому же описать — значит, определить, а определить — значит, ограничить. И образ Прекрасной Дамы остается в блоковской поэзии нераскрытым, недосказанным, неопределенным. Он явлен нам только во множестве имен: Прекрасная Дама, Вечная Женственность, Владычица Вселенной:

О, Святая, как ласковы свечи,

Как отрадны Твои черты!

Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

Но я верю: Милая — Ты.

Лирический герой цикла предстает несомненным индивидуалистом, человеком не только одиноким, но жаждущим одиночества, живущим своей внутренней жизнью, чуждым общественным интересам:

Что буря жизни, если розы Твои цветут мне и горят! Что человеческие слезы, Когда румянится закат! Пейзажи стихов Блока полны отвлеченных и усложненных образов, призванных передать символическое соответствие внешнего мира, мира природы и мира внутреннего: Я встал и трижды поднял руки. Ко мне. по воздуху неслись Зари торжественные звуки, Багрянцем одевая высь.

Когда позднее в поэзии Блока появляются социальные мотивы, основной формой их выражения по-прежнему остается форма символическая: реальные события даны автором условно, образы размыты, характеры неопределенны. В стихотворении «Фабрика» поэт рисует фигуру некоего чудовища с «медным» голосом, согнутые спины рабочих, желтые окна, где смеются над обманутыми. С развитием социальной тематики в творчестве Блока связано появление в нем новых многоплановых символов. Например, образ дороги и степи, поля как символ самой России, ее пути во времени, ее бескрайних просторов и неисчерпаемой красоты и силы.

Date: 2016-07-25; view: 272; Нарушение авторских прав