НКВД образца 1939 - 1941 годов 1 page

ВОТ на каком политико-правовом фоне Берия 25 ноября 1938 года стал полноправным наркомом внутренних дел СССР.

Так с чего же он начал? А с того, что уже на следующий день подписал приказ о мерах по выполнению постановле-

ния СНК и ЦК от 17 ноября. Новый нарком требовал от подчиненных ему органов НКВД всех уровней немедленного прекращения массовых операций. Запрещалась практика арестов по так называемым «альбомам», «справкам» и «меморандумам». Разъяснялось, что по делам о государственных преступлениях следует составлять мотивированные постановления и т.д.

А с 1 января 1939 года Берия ввел в новую структуру НКВД ранее небывалый элемент — Бюро по приему и рассмотрению жалоб. Оно просуществует год, и это доказывает, что такое бюро было создано для разбора жалоб, касающихся дел именно 1937—1938 годов.

Однако мы что-то давно не вспоминали антибиографа Берии — Антонова-Овсеенко... Что же писал по поводу действий нового наркома внутренних дел СССР он?

А вот что:

«Берия всеми мерами поддерживал иллюзию потепления климата. По его распоряжению узникам разрешили пользоваться в камерах настольными играми и книгами...

Ну а в лагерях? В конце 1938 года в лагпунктах Воркуты вызывали тех заключенных, у которых срок истекал весной следующего года. Им зачитывали постановление ОСО и объявляли новые сроки... А в марте вызвали вновь. Оказывается, те бумаги — результат ошибки. Теперь с ежовщиной покончено, их выпустят на волю в соответствии с законом.

Таких счастливчиков оказалось несколько человек в каждом ОЛП (отдельный лагерный пункт. — С.К.)...

Что изменилось в судьбе шестнадцати миллионов, томившихся в бесчисленных тюрьмах-лагерях?

Как и все иные политические кампании, эта вскоре же изошла демагогическим дымом...»

Увы, кроме стандартного «демократического» коэффициента лжи (10:1) в количестве заключенных, мы здесь ничего не найдем, и поэтому я, пожалуй, далее этого «биографа» цитировать не буду, хотя по некоторым поводам еще вернусь к нему значительно позднее.

Действительность была, конечно, не идиллической, но совершенно иной. Берия быстро разобрался (он во всем разби-

рался быстро) с основными завалами праведного и неправедного, что было сделано при Ежове, и уже в 1939 году из лагерей НКВД вышло более двухсот тысяч человек.

И в бытность Берии во главе НКВД никаких массовых репрессий уже никогда не проводилось. Хотя это не означает, что была полностью прекращена репрессивная деятельность органов НКВД. Этого просто не могло быть, потому что в суровые времена жесткие меры по отношению к антигосударственным элементам характерны для любого строя.

А времена наступали суровые, и это было обусловлено не жестокостью Сталина и Берии, не стремлением к единоличной власти Сталина, а объективными условиями текущего исторического бытия России и мира. Так что быть неким всепрощающим «иисусиком» Берия не собирался и не мог. Особенно — в деле расследования и пресечения заговорщицких тенденций. В силу своей высокой компетентности как контрразведчика он ясно отдавал себе отчет в том, что хотя «персональная», так сказать, база антисоветских заговоров и была серьезно подорвана чистками 1937—1938 годов, но полностью уничтожена она была вряд ли. Этой проблемой Берии предстояло заниматься по-прежнему серьезно, как и ранее — Ежову.

Полковник-историк Сувениров сетует, что Тухачевский и его подельники уже в первые дни, мол, после ареста «оговорили» десятки человек. Но спрашивается — почему Тухачевский или Уборевич назвали генерал-майора такого-то, а не генерал-лейтенанта такого-то? Им ведь, с их маршальских и командармных высот, было все равно кого называть? «Ага! — скажет полковник Сувениров. — Вот о том и речь! Называли наобум — кого вспомнили! Ведь заговора не было».

Нет, так в жизни не бывает. А Берия и без психологического анализа знал, как оно бывает! И он-то понимал, что в следствии по делам о заговорах вещественных доказательств, прямых улик, не отыскать. Видеозаписей тогда не было, а фиксировать что-либо на бумаге могут лишь идиоты. И единственное, чем располагает следователь, — это показания и признания подследственных. Только показания! А показания могут быть намеренно противоречивыми, ненамеренно противоречивыми, неточными и т.д. Очень сложно здесь в чем-то разобраться.

Другое дело, что разобраться надо.

Причем и информация-то по следствию крайне секретна — утечки здесь недопустимы. И сфера особая — если иметь в виду военный заговор. Ведь во время войны всего лишь два-три невыявленных предателя (на уровне, скажем, высшего командования приграничных военных округов) могут стать причиной стратегического краха!

При расследовании общеполитического заговора на карту тоже ставится безопасность всего государства. Берия это понимал и поэтому мог быть жестким даже тогда, когда кого-то формально и сочли невиновным. Тем не менее процесс возврата в кадры РККА многих арестованных командиров — это одна из первых заслуг Берии перед страной в должности наркомвнудела, как тогда говорили.

Конечно, заслуга!

И тут надо кое-что прояснить.

ОБЫЧНО в качестве примеров «произвола» НКВД образца 1939 года, то есть НКВД уже при Берии, «демократы» приводят разного рода воспоминания — мол, один генерал сказал, а другой старый большевик подтвердил и т.д. Однако у юристов недаром есть выражение: «Лжет, как очевидец»... Даже сотня самых «страшных» свидетельств ничего не доказывает при исследовании явлений жизни всего общества. Нужны сводные статистические данные.

И есть объективные цифры, приведенные, скажем, военным историком Н.Черушевым. В своей книге «Из ГУЛАГа — в бой» он пишет, что ни один из уволенных или арестованных, а затем освобожденных и восстановленных в кадрах РККА командиров не знал истинных масштабов репрессий в РККА.

Странно, конечно... Если репрессии были настолько тотальными, как это утверждают «демократы», то их огромный масштаб вряд ли мог быть тайной, тем более в военной среде. И такое заявление военного историка порождает сомнение: «Так ли уж эти репрессии были велики?»

Что ж, теперь мы их знаем, в том числе — благодаря тому же Н.Черушеву! И он утверждает: «...цифры эти впечатляющие!»

И они действительно могут впечатлить, уважаемый читатель! Меня они и впечатлили, да так, что я, приводя их сейчас, сам не верю, что они — верны. Очень уж они «копеечны».

Но Н.Черушев — историк политкорректный, он другого термина, кроме как «застенки НКВД», не знает. И уж он-то данные занижать не будет, сообщая их, тем более со ссылкой на Российский Государственный военный архив (фонд 37837, опись 18, дело 888).

Так вот, с приходом в НКВД Берии процесс освобождения военных заметно усилился не сразу, а лишь к концу 1939 года, что говорит, конечно же, о внимательном изучении следственных дел. Ведь перед тем как решать — освобождать человека или нет, надо было понять — виновен он или нет?

И по состоянию на 27 января 1940 года количество восстановленного в РККА командного состава в званиях от комдива до младшего лейтенанта из числа освобожденных составило 1579 человек.

Много это или мало?

А вот это пусть решит сам читатель после знакомства с данными Н.Черушева о числе уволенного командного и начальствующего состава в 1937 и 1938 годах.

Итак, за два года из РККА было уволено (из них — арестовано):

То есть на уровне от комкора до полковника в РККА было арестовано всего-то 1265 человек!

А нам рассказывают о десятках тысяч, о чуть ли не сотнях тысяч!

Из этих 1265 человек к 27 января 1940 года было освобо-

ждено 129 человек, но при этом не все ведь из арестованных в дальнейшем репрессировались.

Причем, как я уже говорил, репрессированных лейтенантов и капитанов в РККА было меньше, чем репрессированных полковников.

Так где же здесь массовое избиение военных кадров, если в конце 1938 года штатная численность командного и начальствующего состава РККА равнялась 240 тысячам человек а к 1940 году возросла до 358 тысяч человек?

Теперь понятно, почему ни один, как сообщает Н.Черушев, из уволенных или арестованных, а затем освобожденных и восстановленных в кадрах РККА командиров не знал истинных масштабов репрессий.

Они их толком и не заметили — ведь арестов почти-то и не было, на массовом уровне. Аресты и расстрелы были значимыми лишь в самом высшем эшелоне комсостава, но там ведь и концентрировался заговор! К тому же многие командармы разных рангов тогда уже превратились в нечто, похожее на их «оборзевших» гражданских собратьев-партократов.

Армейской же массы репрессии практически не коснулись, и потому-то в ней их масштаб так и «не осознали» — в войсках всегда ведь велико движение комсостава... Кого-то уволили за пьянку, кто-то ушел в запас, кто-то — в другую часть, ну а кого-то — слышишь, арестовали...

Приведу гипотетический (увы!) пример из сегодняшней нашей жизни... Представим себе, что в некоем средней руки городе Перепутькинске без особого шума «органы» арестуют три четверти городской администрации... Пусть даже во главе с ее главой, микроолигархом Недопутькиным. А в придачу — этак с полсотни местных дельцов, функционеров и т.п.

Да две или три сотни тысяч жителей города этого и не заметят! Какая им разница — Недопутькин, Беспутькин, Распутькин? Дела-то все равно идут непутевым образом.

Конечно, в 1937—1938 годах арестовывали не только прохвостов с петлицами и без, но и ряд достойных людей. Однако я сейчас не об этом, а всего лишь — об аналогии в психологической стороне дела.

Итак, даже Ежова нельзя обвинить в организации погрома в РККА. А уж Берии, повторяю, надо в прямую заслугу

поставить восстановление справедливости в отношении нескольких тысяч (с учетом лейтенантов, капитанов, майоров) честных красных командиров.

В Великой Отечественной войне они стране очень пригодятся.

К 1 ЯНВАРЯ 1939 года структура НКВД еще не приобрела того развернуто перестроенного вида, который имела структура уже чисто бериевского НКВД к 1 января 1940 года. Однако контуры намечались — я об этом говорил. И это тоже было характерно для Берии. Он всегда был прекрасным организатором — это сегодня признают даже те, кто поспешно прибавляет при этом: «но руки у него все равно по локоть в крови».

А что значит — быть прекрасным организатором? Это, во-первых, знать порученное тебе дело или уметь в нем разобраться и затем разработать эффективную структуру управления им, а также и структуру его функционального членения.

Во-вторых, надо уметь разобраться в уже имеющейся кадровой ситуации и подобрать те кадры, которые заполнят «квадратики» схемы и будут под твоим руководством работать.

В-третьих, надо уметь требовать, но и уметь вовремя помочь тем, кто в помощи нуждается, а при необходимости — вовремя сменить негодных или несправившихся работников.

Кроме того, надо уметь и, что называется, вдохновить людей. Причем не болтовней с трибун, а заботой о них.

Берия умел... И лишний раз подтвердил это, придя в НКВД.

Для любого умного руководителя и лидера кадровый вопрос — всегда главный. Кадры действительно решают все, но тогда, когда это — компетентные кадры. Он и здесь начал энергично. И уже 27 января 1939 года замнаркома обороны армейский комиссар 2-го ранга Щаденко издал приказ № 010 о досрочном выпуске и откомандировании в распоряжение НКВД СССР ряда слушателей выпускных и младших курсов военных академий РККА.

Интриганы и тираны не любят иметь дело ни с развитыми людьми, ни с военными. Первые слишком часто независи-

мы, вторые — слишком часто честны. И то, что Лаврентий Берия призывал под свои знамена не только молодых инженеров типа Виталия Павлова, но и молодых командиров-«академиков», тоже доказывает, что он не был тем, кем сделала его в глазах общества после 1953 года партократически- «демократическая» «тусовка».

Кадровым вопросом он занимался в первые свои «наркомвнудельские» месяцы много. При Ежове с 1 октября 1936 года по 1 января 1938 года из органов убыло 5229 оперативных сотрудников (но только 1220 из них, к слову, было арестовано). Взамен было принято 5359 новых сотрудников. И далеко не все из них были уволены уже с приходом Берии.

Тем не менее за 1939 год из системы НКВД было уволено 7372 оперативных работника (22,9% от их общего состава), а принято на оперативно-чекистскую работу 14 506 человек, из них — 11 062 по партийно-комсомольским путевкам.

Увольнение, даже из НКВД — не обязательно арест. Знаменитый чекист Дмитрий Медведев сорока лет от роду был уволен в запас по состоянию здоровья, 3 ноября 1939 года (за три недели до назначения Берии наркомом), и вернулся в кадры с началом войны, что было санкционировано, конечно, Берией.

Константин Залесский в справочнике «Империя Сталина» утверждает, что Берия-де «почти наполовину обновил аппарат НКВД, заменив соратников Ежова лично себе обязанными людьми».

Такое заявление для клеветнической «Бериады» вполне типично. О Берии можно сказать любую, даже очевидно глупую и несуразную, гнусность, и можно быть уверенным, что ей поверят. Такую уж непроницаемо черную стену вокруг подлинной судьбы Берии выстроили общими усилиями несколько поколений фальсификаторов этой судьбы. Вот и здесь... Почти полтора десятка тысяч человек, «лично обязанных» наркому? Помилуйте, Константин Александрович, можно врать, но стоит ли так уж откровенно завираться?

Сообщу, к слову, что общая штатная численность центрального аппарата НКВД СССР по состоянию на 1 января 1940 года составила 32 642 человека. Это и чекисты, и милиционеры, и пожарные, и прочие, включая сюда 259 штатных единиц ансамбля песни и пляски (если не ошибаюсь, в нем

подвизались будущий танцор всех господ Игорь Моисеев и будущий любимец «демократов» «таганский» режиссер Любимов).

Но еще со времен Менжинского в чекистское руководство входили такие, например, евреи, как начальник ГУЛАГа Нафталий Френкель, Яков Рапопорт и другие...

В «кадровый» период 1939 года Берия наладил и хорошие деловые контакты с Георгием Маленковым, тогда заведовавшим в ЦК Отделом руководящих партийных кадров. Маленков сам был одним из кандидатов на замещение должности Ежова, имел опыт «чисток» — в 1937 году вместе с Микояном провел в Армении замену большей части партийного аппарата, к тому времени в этой южной республике сильно деградировавшего.

На два года моложе Берии, Маленков мог быть отнесен к «технократам» — он начинал учебу в МВТУ, оттуда ушел в 1919 году на фронт, вернувшись, учебу продолжил. Впрочем, не завершив ее, в начале 1925 года он был назначен техническим секретарем Оргбюро ЦК. Иногда пишут о некоем позднейшем «тандеме» «технократов» Маленкова и Берии, и в свое время он станет на первый взгляд очевидным фактом. Но люди они были все же разные, что потом очень остро и проявится. Но тогда Маленков и Берия работали вполне дружно, в том числе и по наведению порядка в новом «хозяйстве» Берии.

Бериевские (хотя отчасти их можно назвать и «маленковскими») «чистки» аппарата НКВД и Разведывательного управления Генерального штаба РККА давно обросли клеветой — как, собственно, и вообще все, касающееся Берии.

Но вот пять судеб (взяты почти наугад по алфавиту)...

1. Килачицкий Георгий Иванович (Адвокат, Жорж, Вольский, Рашевский), р. 1887, Варшава. Русский. Член ВКП(б) с 1932 года, член Польской социалистической партии «Пролетариат» (1904), в феврале 1908—1910 гг. осужден на 6 лет каторги, с 1913 года земский деятель.

Работал в министерстве промышленности и торговли Дальневосточной республики (1920—1922), в администрации Ис-

полкома Международной организации помощи рабочим (МОПР).

В распоряжении Разведуправления штаба РККА с апреля 1926 года. Нелегальный резидент во Франции, покинул страну, обнаружив слежку полиции.

Полковой комиссар (1936), начальник отделения Центральной школы подготовки командиров штабной службы Разведупра РККА.

2. Колесников (Москаленко) Иван Антонович, р. 1897, Новосотенская волость (ныне Острогожскай район Воронежской обл.). Украинец. Окончил учительскую семинарию в г.Острогожске (1916), Алексеевское военное училище в Москве (1916). Участник Первой мировой войны, подпоручик. В РККА с сентября 1918 года. Член РКП(б) с октября 1919 года.

Помощник военкома Новосотенского военкомата, начальник штаба бригады, помощник начальника оперативного отдела штаба Приволжского военного округа (1922—1927). Окончил Военную академию РККА (1922) и восточный факультет Академии им. Фрунзе (1927—1930).

Сотрудник Разведупра (1930—1937). Семь лет находился за рубежом. С 1937 года в распоряжении Разведупра по 5-му отделу.

3. Константинов Владимир Михайлович, р. 1903, Иркутск. Русский. Участник Гражданской войны на Дальнем Востоке. Член РКП(б) с 1921 года. Инструктор орготдела Иркутского губкома (1922—1923). В РККА с 1921 годы. Окончил японское отделение дипломатического факультета Московского института востоковедения (1927).

Секретарь военного атташе в Японии (1927—1933), прошел курс в университете Васэда.

В распоряжении Разведуправления штаба РККА с августа 1933 года, окончил восточный факультет Академии им. Фрунзе (1938). После окончания академии — 1-й секретарь полпредства в Японии.

4. Кравченко Федор Иосифович (Клейн, Магнат, Панчо), р. 1912. Краснодарский край. Русский. Участник революционного движения в Уругвае, где проживал с 1913 по 1929 год.

В РККА с 1936 года, участник войны в Испании, переводчик Главного военного советника Д.Г. Павлова (перед войной — командующего Западным Особым военным округом, осенью 1941 года расстрелянного за утрату управления войсками).

5. Кремер Семен Давидович (Александр, Сергей), р. 1900, Гомель. Еврей. Из рабочих. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны. Член РКП(б) с 1919 года. Окончил Коммунистический университет им. Свердлова (1922) и основной факультет Академии им. Фрунзе (1934).

В распоряжении Разведуправления штаба РККА с августа 1933 года. С января 1937 года — секретарь военного атташе при посольстве СССР в Англии...

Попробуйте угадать — какой была дальнейшая судьба у этой «великолепной пятерки»? Верные ответы таковы...

Первый — Килачицкий, репрессирован 14 июня 1937 года.

Второй — Колесников, репрессирован 14 марта 1938 года.

Третий — Константинов, был арестован осенью 1938 года и в 1939 году приговорен к расстрелу. В 1940 году за перевод японского стратегически важного документа высшая мера заменена 20 годами лишения свободы. Этапирован из Бутырской тюрьмы вначале в Уфу, затем в Хабаровск. Работал с секретными японскими документами в кооперации с сотней японистов, прибывших в Хабаровск со всей страны. В 1954 году освобожден, в мае 1956-го реабилитирован. Вел научную деятельность, под псевдонимом М.Аирский, доктор исторических наук (1961). Умер 08.09.1967.

Четвертый — Кравченко, с 1938 года по октябрь 1941 года — разведчик-нелегал в Мексике. Участник Великой Отечественной войны, выполнял задания в составе разведгруппы «Лео», командир отряда им. Ивана Богуна в партизанском соединении А.Федорова (1942—1943). Майор. Член ВКП(б) с 1943 года. Герой Советского Союза (1945). Нелегальный резидент во Франции (Тулуза, 1945—1949). С 1951 года в запасе. Скончался в Москве 19.11.1988 года и похоронен на Кунцевском кладбище.

Пятый — Кремер, до августа 1942 года через Урсулу

Бертон-Кучинскую (Соню) поддерживал в Лондоне связь с ученым-атомщиком Клаусом Фуксом, затем до июля 1943 года был начальником западного факультета Военного института иностранных языков. С июля 1943-го — на фронте, в 1944 году командир 8-й гвардейской мехбригады, тяжело ранен. Генерал-майор танковых войск, Герой Советского Союза (1944), командир 5-й гвардейской механизированной дивизии (1945—1956). С 1956 года в запасе. Умер в 1990 году в Одессе.

Вот так, уважаемый читатель! Внешне — абсолютно схожие, до определенного момента, судьбы. И — такие разные.

Вот еще одна судьба уже «чистого» кадрового чекиста, ровесника Берии, полковника Станислава Алексеевича Ваупшасова (Ваупшаса).

Сын литовского крестьянина, он прожил, как говорится, яркую и бурную жизнь, в 20-е годы партизанил в Западной Белоруссии, воевал в Испании, был и нелегалом.

В Великую Отечественную майор Градов командовал спецотрядом «Непобедимый» в Белоруссии, а в 1944 году подполковник Ваупшасов становится Героем Советского Союза...

Ваупшасов покинул Испанию одним из последних — в марте 1939 года. Его, к слову, никто не пытался «отзывать» оттуда в 1937 году — как того же Орлова-Фельдбинга. И неудивительно! Служебная биография Станислава Ваупшаса была безупречна — ее чистота подтверждалась не анкетой, а натурой рыцаря и солдата народа.

19 мая 1939 года Ваупшасов через Францию прибыл в Кронштадт на том же пароходе «Ульяновск», на котором в СССР прибыла и Долорес Ибаррури.

В конце 39-го он — на финской войне. А затем — вновь полтора года нелегальной работы в Европе, откуда Станислав вернулся уже осенью 1941 года. После боев под Москвой в составе Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД майор Градов весной 1942 года ушел за линию фронта с оперативной спецгруппой — на лыжах, под Минск.

Через много лет Ваупшасов написал книгу «На тревожных перекрестках», и вот что он пишет о весне 1939 года:

«Вернувшись из Испании, я некоторое время привыкал к мирной жизни, к шумной и похорошевшей столице, к спокойному домашнему обиходу.

Отпуск я провел под Ленинградом вместе с женой...

По возвращении в Москву я стал работать в одном из управлений НКВД. Жил в семье, ходил на службу по родным московским улицам, любовался столичным блеском и деловой суетой огромного города...»

Как видим, Ваупшасова никто не дергал проверками. Лично для него это означало, что ему доверяют. Для нас же, уважаемый читатель, это может служить доказательством, что в НКВД образца 1939 года подозревали не всех, вернувшихся из загранкомандировок. Однако это не означало, что Берия верит без проверок всем, — позднее мы это еще увидим...

О ПОДЛИННОЙ роли Лаврентия Павловича применительно к советским спецслужбам в 1938—1939 годах и позднее и о злостных подтасовках этой роли можно говорить много — примерам лжи несть числа.

Скажем, председатель КГБ в 1982—1988 годах Виктор Чебриков. Он — один из той «когорты» лубянских чинов, на которой кровь Советского Союза, которая выдала державу на расправу Горбачеву и Ельцину, а потом — и «демократам» с «олигархами».

2 сентября 1988 года он, уже в должности секретаря ЦК КПСС, дал интервью «Правде» (в которой к тому времени не было не только известий, но и правды) и заявил:

«В результате ложных обвинений жертвами репрессий стали более 20 тысяч чекистов. Высокопрофессиональных работников, преданных партии коммунистов».

Но Игорь Пыхалов в книге «Время Сталина: факты против мифов» со ссылкой на Центральный архив ФСБ приводит данные справки о численности репрессированных сотрудников ОГПУ—НКВД за 1933—1939 годы. И мы ей сейчас займемся!

Надо заметить, что давать подобную сводную справку — это уже заниматься подтасовкой. А почему так, вскоре объ-

ясню (возможно, читатель догадался, в чем тут дело, уже и сам).

Данные справки таковы:

Странный скачок наблюдаем мы в 1934 году: число арестованных возрастает сразу чуть ли не в четыре раза!

Почему?

Главой ведомства был и остался Ягода, а он был склонен грехи своих сотрудников — чем дальше, тем больше — покрывать. Особых заговоров тогда никаких не было раскрыто. Указаний свыше об усилении репрессий тоже не было.

Откуда же такой рост?

Все объясняется просто: Постановлением ЦИК СССР 10 июля 1934 года на базе Объединенного Государственного политического управления СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел СССР. И теперь в подчинении у Ягоды были не только собственно чекисты и рабоче-крестьянская милиция с угрозыском, но и дополнительно:

— Главное управление пожарной охраны;

— Отдел актов гражданского состояния;

— Отдел лесной охраны...

А это — резкое расширение количественного состава периферийных структур при снижении их кадрового качества (в загсе возможны взятки, пожарные не всегда на высоте готовности и трезвости, лесники могут сплавлять лес «налево» и т.п.).

Функции руководства военизированной пожарной охраной были переданы, правда, ОГПУ уже осенью 1932 года (тогда был создан специальный отдел). Но сами масштабы

противопожарной деятельности сильно расширились именно с образованием ГУПО.

Кроме того, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 года все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции (дома заключения, изоляторы, исправительно-трудовые колонии, бюро принудительных работ) были переданы в состав ГУЛАГа нового НКВД СССР. Это ведь у «демократов» — как тюрьма, так сразу и ГУЛАГ, а на самом деле до 27 октября 1934 года это были вещи разные. Теперь же в ГУЛАГе число арестованных сотрудников неизбежно должно было возрасти — в тюрьмах преступники порой попадаются по обе стороны дверей камер.

И, наконец, с образованием НКВД выросли штаты — и центральный, и периферийный — непосредственно чекистских и милицейских структур НКВД. Значит, в полном соответствии с законами статистики возросла и цифра арестованных и наказанных за различные прегрешения.

Все это, вместе взятое, и дало такой скачок уже до конца 1934 года.

В 1935 году — первом полном году существования НКВД, цифра выросла по сравнению с 1933 годом — последним годом «чистого» ОГПУ — уже в восемь с половиной раз! И тут тоже все объяснимо. Теперь проштрафившиеся пожарные, лесники, тюремные надзиратели и регистраторы загсов дали в статистику полновесную прибавку, да и почистить новых сотрудников Ягоде пришлось, наводя в той же пожарной охране порядок.

1936 год принес вполне ожидаемое «плато» — стабилизация была достигнута. Сотрудники периферийных структур новых управлений НКВД вынуждены подтянуться — дисциплина повысилась.

1937 и 1938 годы дали новый, хотя и меньший, рост в рамках общего роста репрессий. К слову, то, что даже в эти два года уровень 1935 года не был достигнут, лишний раз косвенно доказывает не такой уж и массовый характер якобы «большого террора» как в чекистском ведомстве, так и в стране.

А вот первый полный «бериевский» год, 1939-й, дал резкий спад числа арестованных. Что тоже понятно — Берия никогда не жаловал лишней крови и лишних кар.

Это ведь у Антонова-Овсеенко и генерала Волкогонова он — «монстр», «вурдалак», «палач» и т.п.

Думаю, теперь ясно, что суммарная цифра в 22 618 человек включает в себя не только чекистов, но и милиционеров, пожарных, личный состав пограничных, внутренних и конвойных войск и персонал «гражданских» структур НКВД.

Собственно, Геннадий Костырченко сообщает, что с 1 октября 1936 года по 1 января 1938 года было арестовано 1220 чекистов. И эта цифра хорошо «вписывается» в общие цифры по НКВД, а также корректно соотносится с тем возрастанием числа арестов в НКВД, которое мы наблюдаем по сравнению с 1933 годом.

Автор сводной справки ФСБ лукаво «подверстал» к НКВД с его разросшимися функциями всего один годик «чистого» ОГПУ, и тем произвел в сознании тех, кто будет знакомиться со справкой, ловкую подмену.

Арестованный сотрудник ОГПУ — хотя это может быть и проворовавшийся бухгалтер из Административно-хозяйственного управления — в сознании большинства чекист. И соединение в справке ОГПУ и НКВД в нечто единое обеспечивает большинству уверенность в том, что все арестованные, отмеченные в справке, — чекисты.

Надо признать — сработано неплохо! Но ложь есть ложь... Это правду нельзя разоблачить никогда и никак — на то она и правда. А ложь разоблачить можно, хотя и не всегда делать это просто.

Но мы ее разоблачили, уважаемый читатель, не так ли?

ВОТ как много можно понять, анализируя всего лишь два столбика цифр!

Но всю злостность клеветы на Берию можно проиллюстрировать и примерами прямых фальсификаций, на которые впервые обратил внимание тот же Игорь Пыхалов и которые я сейчас приведу.

В 1995 году еженедельник «Новости разведки и контрразведки» (№15 —16, с.4) писал о разведчике Федоре Карповиче Парпарове: