Формирование культа личности Мао Цзэдуна

Советская модель использовалась и в процессе политического переустройства китайского общества. Но уже в скором времени проявились её серьёзные изъяны. Вся власть оказалась сосредоточенной в руках узкого круга высших партийных руководителей, которые образовали привилегированный социальный слой и вывели себя из-под контроля народа. Фактически главные рычаги управления оказались в руках одного человека — Мао Цзэдуна (1893─1976),ставшего лидером партии и государства, “вождём китайского народа”.

Мао Цзэдун возглавил КПК в 1935 г. В годы антияпонской войны его руководящее положение в партии значительно упрочилось. Сформировалась влиятельная группа ближайших сподвижников Мао Цзэдуна, объединявшая не только преданных ему лично и не имевших собственного политического лица партийных функционеров, но и многих видных деятелей КПК, ранее не всегда разделявших его точку зрения. Эта группа направила свои усилия на укрепление власти и авторитета Мао Цзэдуна, формирование его имиджа “вождя” партии, “общенационального лидера”, что вполне соответствовало политической практике Китая, а также опыту партийного строительства ВКП (б) и других крупных компартий. Основным средством для достижения этой цели стали массовые политические кампании.

В 1941 г. в Особом районе началась “кампания по исправлению стиля работы”, которая в скором времени приобрела характер массовой чистки. Она проводилась под лозунгом “Посредством идеологической системы Мао Цзэдуна покончить с меньшевистской идеологией внутри партии”. Одновременно контрразведка коммунистов под предлогом выявления гоминьдановской и японской агентуры проводила необоснованные массовые репрессии.

Повсеместно насаждался культ личности Мао Цзэдуна, взгляды которого представлялись как образец “китайского марксизма”.Характерно, что руководство КПК отказалось от использования терминов “маоизм”,“маоцзэдунизм” (по аналогии с “марксизмом” и “ленинизмом”) применительно к учению Мао

Цзэдуна. Для этой цели стал использоваться термин “идеи Мао Цзэдуна”, впервые прозвучавший в 1941 г. и официально закреплённый в партийном лексиконе в 1945 г., когда VII Всекитайский съезд КПК включил в партийный устав положение о том, что “идеи Мао Цзэдуна” (“объединяющие теорию марксизма-ленинизма с практикой китайской революции”) являются теоретической основой деятельности партии*.

В последующие годы культ личности Мао Цзэдуна укреплялся. Непомерно раздуваемый, он вступил в противоречие с демократическими тенденциями развития китайского общества, сковывал творческую инициативу, мешал свободному обсуждению важнейших вопросов развития страны. Закреплению этой недемократической системы способствовали низкий общеобразовательный уровень китайского населения, большинство которого было неграмотным, а также глубоко укоренившиеся в обществе традиции деспотизма, бюрократии и патриархальщины. На формирование политической системы КНР оказало влияние и то, что революция там протекала в форме длительной партизанской войны, в ходе которой армия фактически слилась с партией, а КПК приобрела привычку действовать армейскими методами.

Роль Мао Цзэдуна как самобытного политического теоретика является предметом острыхдискуссий и требует дальнейшего непредвзятого изучения. Он, несомненно, был исторической личностью. Но в то же время Мао Цзэдун был фанатиком созданной им же идеологии, готовым во имя неё принести в жертву жизни миллионов людей. Искренне уверовав в свою непогрешимость, он никогда не сомневался в правомочности своих действий. С годами Мао Цзэдун становился всё более нетерпим к чужому мнению, что порождало нездоровую обстановку в обществе. Обладая неограниченной властью в многомиллионной стране, он решил в кратчайшие сроки реализовать собственную версию коммунизма. Период его правления стал временем непрестанных политических кампаний, порой вовлекавших в свою орбиту всёнаселение страны. Господствующей стала идеология борьбы, которая оправдывала насильственные методы приобщения людей к “социалистическим идеалам”. Мао Цзэдуну удалось навязать руководству страны свою точку зрения относительно путей и методов дальнейших преобразований, что обернулось для китайского народа жестокой трагедией, унесшей десятки миллионов человеческих жизней.

7. КНР в годы социально-экономических экспериментов (1958─1960)

В 1958 г. произошёл кардинальный поворот в политике КПК. Мао Цзэдун и его сторонники в руководстве партии отказались от планомерного развития экономики, которое, по их мнению, не обеспечивало быстрого превращения Китая в могучую державу. Была принята новая генеральная линия, призвавшая “строить социализм больше, быстрее и экономнее”. По сути дела, было решено посоревноваться с Советским Союзом в продвижении к коммунистическому обществу. Отсутствие необходимого экономического потенциала не смущало китайских радикалов. Они решили компенсировать его колоссальными людскими ресурсами Китая. Для осуществления новой стратегии был утверждён курс “большого скачка” и “народных коммун”. Это ознаменовало окончательный отказ китайского руководства от советской модели.

Цель, которую преследовал Мао Цзэдун, приступая к организации “большого скачка”, состояла в переходе к коммунизму в кратчайшие сроки. Осуществить же это предполагалось при помощи новых форм организации общества, способных, по мнению маоистов, мобилизовать “людское море” — многомиллионное население Китая — на решение основных задач и добиться небывалой эффективности производства. По своей сути это была утопическая программа, которая эксплуатировала революционный энтузиазм масс и веру народа в КПК.

Летом 1958 г. под лозунгом “Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья” вся страна была втянута в грандиозный социально-экономический эксперимент. После досрочного выполнения пятилетки он призывал за 15 лет догнать Англию, за 20 — США, сравняться с Японией по развитию сельскохозяйственного производства в течение трех лет. Курс “большого скачка” в промышленности предполагал ускоренное развитие отраслей тяжёлой индустрии как на крупных промышленных предприятиях, так и путём массового создание мелких и мельчайших полукустарных промышленных предприятий, основанных на примитивной технике и ручном труде. Они создавались повсюду ─ в деревнях, при учреждениях, учебных заведениях. Всё население страны включилось в “битву за металл”. Эта кампания охватила все провинции Китая, независимо от наличия на их территории руды и угля.Нередко плавильные печи загружали железной утварью, отобранной у жителей. Мао Цзэдун

предложил даже разобрать и пустить на переплавку часть “ненужных” железных дорог. Однако огромные трудовые и материальные ресурсы оказались израсходованными впустую —полученный кустарным способом металл был непригоден для промышленного использования.Стране был нанесён большой экономический ущерб.

Маоистский эксперимент непосредственно затронул и сельское хозяйство Китая. В августе 1958 г. по инициативе Мао Цзэдуна был провозглашён повсеместный переход от сельскохозяйственных производственных кооперативов, созданных в деревне в предыдущие годы в результате “мягкой” коллективизации, к т.н. “народным коммунам”. В кратчайший срок 740 тыс. кооперативов были преобразованы в 26 тыс. коммун, которые выполняли хозяйственные, административные и военные функции. В них было проведено полное обобществление: у крестьян отобрали приусадебные участки, а также личный скот и птицу; обобществлению подлежали даже вещи личного обихода, в том числе посуда. Взамен вводилось “бесплатное (точнее — безденежное) коллективное питание в общественных столовых. Была отменена оплата по труду и введена всеобщая уравниловка, лишившая крестьян материальных стимулов к труду.

Но зато была усилена идеологическая обработка населения. Популярными лозунгами той поры были: “Ешь и спи на полях”, “Работай как муравей, двигающий гору” и др.Военизированный быт, жёсткая казарменная дисциплина, сверхинтенсивная работа без выходных дней доводили людей до физического истощения. В результате упала производительность труда, значительно сократилось производство продовольствия, а из-за недоедания резко возросла смертность

Для повышения урожайности использовались нетрадиционные методы обработки земли, в частности глубокая вспашка, загущенные посадки риса. В промежутках между сельскохозяйственными работами крестьянское население, напрягая все силы, боролось с «четырьмя вредителями»: крысами, мухами, комарами и воробьями, которых удалось извести почти полностью.

Уже к концу 1958 г. стало ясно, что политика “большого скачка” и “народных коммун”зашла в тупик. Против неё выступили ряд видных деятелей КПК (в том числе ─ министробороны КНР маршал Пэн Дэхуай). Но по настоянию Мао Цзэдуна и его сторонников в партийной верхушке она продолжала осуществляться и в последующие два года. Для китайского народа это обернулось настоящей трагедией. По приблизительным оценкам за период с 1958 по 1962 год от голода умерло 19 млн человек.

“Эксперименты” китайского руководства затронули и национальные районы страны. В Тибете угроза “коммунизации” привела к вооружённому восстанию местного населения в марте 1959 г., которое было подавлено войсками КНР. Далай-лама, светский и духовный глава Тибета,бежал в Индию, где ему было предоставлено политическое убежище*. Он обвинил власти КНР в геноциде и массовых нарушениях прав человека, оценив потери тибетцев в ходе восстания в 65 тыс. человек. Это вызвало резкое недовольство китайского правительства и привело к обострению отношений с Индией. После подавления восстания Тибет фактически перешёл под контроль военных властей. Одновременно были ликвидированы сохранявшиеся там феодальная собственность на землю и теократическая форма правления. Новое правительство возглавил панчен-лама, проявлявший лояльность по отношению к коммунистическому режиму. Однако в 1962 г. он обратился к Мао Цзэдуну с посланием, в котором осудил голод и репрессии,

сократившие численность тибетского населения. За это панчен-лама был брошен в тюрьму, а в 1977 г. был отправлен ссылку (вынесенный ему приговор отменили лишь в 1988 г.).

Кампании 1958─1960 гг. дезорганизовали народное хозяйство Китая, вызвали спад производства. В целом они обошлись Китаю почти в 70 млрд долларов, что составляло около 1/3 валового национального продукта (ВНП) страны. Поэтому с начала 1961 г. курс “большого скачка” был заменён курсом на “урегулирование”. Кустарное производство металла было приостановлено. Взамен распускавшихся коммун воссоздавались прежние кооперативы. Постепенно стали возвращаться к принципу материальной заинтересованности, к оплате по труду. Крестьянам вернули их личное имущество и приусадебные участки, а в ряде провинций были восстановлены индивидуальные хозяйства. Изменение экономической политики дало положительные результаты — к 1962 г. удалось преодолеть наиболее тяжёлые последствия “скачка” и “коммунизации” деревни.

Провал “большого скачка” выдвинул на политическую арену Китая иных лидеров — т.н.

“прагматиков” (Лю Шаоци, Дэн Сяопин, Чэнь Юнь и др.),— которые трезво оценивали

реальные возможности страны и выступали за экономические методы ведения хозяйства.

Авторитет Мао Цзэдуна был подорван, ослабли его позиции в центральных органах КПК. На

некоторое время он отошёл от активного руководства и даже оставил пост председателя КНР

(который занял Лю Шаоци), сохранив за собой должность партийного лидера. Однако, как

показал дальнейших ход событий, он не отказался от борьбы и лишь ждал подходящего

момента, чтобы вновь взять власть в свои руки и расправиться с политическими противниками.

8. “Культурная революция” (1966-1969)

Крах политики “большого скачка” и “народных коммун” Мао Цзэдун воспринял как временную неудачу своих попыток преодолеть экономическую отсталость страны внеэкономическими средствами. Вскоре, после тщательной подготовки, он попытался взять реванш. В августе 1966 г. Мао Цзэдун выдвинул лозунг “Огонь по штабам!”, подразумевая партийные комитеты и местные органы власти, где якобы окопались “буржуазные перерожденцы”, препятствовавшие развитию китайской революции. Вслед за этим началась широкая репрессивная кампания против антимаоистской оппозиции, которая продолжалась 10 лет (1966-1976 гг.) и вошла в историю Китая как “великая пролетарская культурная революция”.

Считалось, что её цель ─ не допустить реставрации капитализма в стране и добиться “большой демократии по типу Парижской коммуны”. Но фактически эта была попытка установить режим личной власти Мао Цзэдуна. В борьбе с инакомыслящими основная ставка была сделана на политически незрелую молодёжь, которую много лет воспитывали в духе преданности “вождю” и армию. Для того чтобы дать возможность студентам и школьникам участвовать в “культурной революции”, занятия в школах и вузах были прекращены. Звучали откровенные призывы к “революционному насилию”. Повсеместно создавались молодёжные отряды хунвэйбинов (“красных охранников”, “красногвардейцев”) и цзаофаней (“бунтарей”), которые стали ударной силой “культурной революции”. Поощряемые Мао Цзэдуном, они развернули борьбу за захват власти в стране. Их средствами были террор и насилие.

Характерной особенностью молодёжных выступлений в Китае, существенно отличавшей их от других студенческих выступлений, прокатившихся по миру в конце 60-х годов ХХ века, было то, что их инспирировали “сверху” и умело направили против “привилегированных слоёв” ─ кадровых партийных работников и творческой интеллигенции, критически относившихся к политике Мао Цзэдуна. Фактическим руководителем “культурной революции” стала жена Мао Цзэдуна Цзян Цин.

В 1966─1968 гг. в стране царил хаос. Борьба приобрела масштабы гражданской войны с жестокими столкновениями во многих частях страны. Миллионы людей подверглись насилию и издевательствам. В результате всеобщих чисток многие кадровые работники и просто грамотные горожане были сосланы “на перевоспитание” в деревню. Запылали костры, на которых сжигались книги классиков мировой литературы, поскольку они “не соответствовали идеям Мао Цзэдуна”. Хунвэйбины прошлись по всей стране. Их движение сопровождалось разгулом анархии и вандализма. Местные партийные структуры, а также конституционные органы власти были разгромлены. Взамен началось создание новых властных органов — революционных комитетов”. В их состав вошли самые преданные сторонники Мао Цзэдуна,

культ которого был раздут до невероятных размеров. Помощь хунвэйбинам в захвате власти оказывала армия. В результате был создан новый политический механизм, который вполне соответствовал маоистским представлениям о “китайской модели социализма”. По сути дела, страна перешла к казарменному коммунизму, социально-экономическим смыслом которого стала “политика железной миски риса ” (т.е. поддержание жизненного уровня народа в пределах физического выживания), а государство приобрело полную и безраздельную власть над личностью.

Однако вскоре случилось непредвиденное ─ хунвэйбины, вкусив все дозволенности, начали выходить из-под контроля тех сил, которые их породили. Особенно сложным было положение на юге страны, где дело дошло до вооружённых столкновений с армией. Поэтому летом 1968 г. Мао Цзэдун призвал прекратить борьбу “с применением силы” и пригрозил неминуемой расправой, если эксцессы не прекратятся. Вслед за этим началась широкомасштабная акция по ликвидации хунвэйбиновского движения. Около 10 млн молодых людей были насильственно высланы в деревню для “трудового перевоспитания”. Тем самым

завершилась активная фаза “культурной революции”, однако её политика продолжалась до 1976 г.* Для Китая это обернулось новыми потерями. Репрессиям подверглись около 100 млн человек**. Большой ущерб был нанесён народному хозяйству. В то же время царивший в стране хаос усугубил бесконтрольный рост рождаемости. За 10 лет (1966—1976) население Китая увеличилось на 258 млн человек, что ещё более обострило социально-экономические проблемы страны.

В годы “культурной революции” существенно изменилось отношение властей к национальным традициям, истории и культуре. Были прекращены все археологические раскопки, а населению предписывалось уничтожать предметы старины ─ “феодальные реликвии”. Жестоким гонениям подверглась и идеология конфуцианства, традиционная для Китая и некоторых стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Дело в том, что сама логика политической борьбы того времени вела к конфронтации с учением Конфуция, объявленноговластями “символом феодального прошлого”. Мао Цзэдун претендовал на то, чтобы определяющей в жизни народа стала идеология, созданная им самим. Поэтому в массы был

брошен призыв “ бить Конфуция, как крысу, перебегающую улицу ”, а в 1973 г. в Китае развёрнулась общенациональная кампания по изучению древнекитайской философии легистов (“законников”), откровенно враждебной конфуцианству. Эта философия вполне соответствовала создаваемой Мао Цзэдуном общественно-политической системе, поскольку политическим идеалом легистов была “страна, где народ боится государственных законов и послушен ввойне” (Шан Ян, школа легистов, IV в. до н. э.).