ДА, ЭТО РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО!

Рио-де-Жанейро. 7 мая 1970 года.

Неудобно даже говорить, но не брался все эти дни за дневник по причине... избытка впечатлений. Их так много и они столь разнообразны, что попросту даже не знаешь, с чего начать — с удивительной ли красоты города, с ужасающей (иначе не назовешь!) информации местного «Туринг-клуба» об ожидающих нас путевых трудностях или с невиданных (мною, по крайней мере) автомобильных «пробок», поражающих воображение.

Начну, пожалуй, с самого первого, весьма приятного впечатления, которое нас здесь ожидало: весточка с Родины. Не успели мы приехать, как нам вручили телеграмму от руководителей автозавода имени Ленинского комсомола. Нас поздравили с праздником Первое мая, с наступающим двадцатипятилетием победы над фашистской Германией, сердечно пожелали успехов в дальнейшем пути до Мехико. Правда, никакой информации телеграмма не содержала (так я и не знаю, присвоили нашему цеху звание «Цех высокой культуры производства» или нет). Но все-таки очень как-то хорошо на душе стало, пахнуло добрым ветерком с Родины, Обычный (если хотите, даже «стандартный») поздравительный текст, а какой отзвук он нашел в наших сердцах, как приятно было услышать это простое негромкое русское приветствие после двухнедельного «привыкания» к шумливой, многоязычной, назойливой, неумолчной рекламе, неизменно сопровождающей ралли и марафоны за рубежом и преследовавшей нас на всем пути до Рио. Мы получили в посольстве бланк телеграммы и бережно передавали его из рук в руки, как дорогую реликвию. Спасибо вам, дорогие заводчане, что не забыли о нас в сутолоке предпраздничных дел, в напряженные дни завершения юбилейной апрельской программы. Мы-то ведь знаем, какая обстановочка складывается порой в конце месяца, и всеми мыслями там сейчас, с вами...

Впрочем, мыслями-то мы с заводом, а вот бренные тела наши активно предаются заслуженному отдыху. Мы ведем здесь такой «рассеянный образ жизни», что даже неудобно порой становится, особенно перед пятью нашими штурманами, которые сразу же засели за работу — изучают информационные материалы, сверяют заранее составленную легенду с местными картами, рассчитывают средние скорости, уточняют графики движения. Правда, и им удается урвать порой два-три часа для прогулок по городу и проверки сведений о Рио-де-Жанейро, полученных в свое время от Ильфа и Петрова, но с возможностями основного состава — девять водителей «боевых» машин и экипажи двух наших «техничек» — это не идет ни в какое сравнение.

Мы-то уж действительно нагляделись, как «океанские пароходы терлись бортами о пристани Рио» и как «в открытых ресторанах местные молодые люди развлекались спиртными напитками». Над нашими головами, правда, не «трещали пальмы» и не «проносились цветные птички», как это предусмотрено «хрустальной мечтой детства» Остапа Бендера, но в остальном наша праздная жизнь здесь чем-то напоминает его несбывшиеся «идеалы».

Чуть ли не каждый вечер мы на приемах: то в нашем посольстве, то в Автомобильном клубе Бразилии, то еще где-нибудь. А днем ходим на пляж, купаемся в океане... Дружим с «летающими» финнами, собираемся провести весьма ответственную встречу с командой «Форд-Эскорт» на... футбольномполе.

Да, да, причем в составе команды «Форда» будет играть великий Джимми Гриве, бывший капитан национальной сборной команды Англии, чемпиона мира. А наша команда «Москвич» имеет уже на своем счету яркую победу над сборной футбольной командой мира, составленной, правда, из... автомобильных гонщиков. Счет 3: 2 в нашу пользу.

Так что отдыхаем. Гуляем на авенидах, глазеем по сторонам, любуемся замечательной архитектурой города, особенно пятнадцатиэтажным огромным зданием какого-то министерства, стоящим на 24 тоненьких ножках-колоннах, диаметром никак не больше чем полметра. И еще зданием Ассоциации печати, на фасаде которого совершенно нет окон, а вместо них — семь рядов тонких бетонных плит, установленных под острым углом, в виде жалюзи. Их называют «солнцеломы».

Рио-де-Жанейро — очень красивый город. Даже с поправкой на ироническое к нему отношение, выработавшееся у меня издавна под влиянием «Золотого теленка» («Полтора миллиона жителей и все в белых штанах»), он производит большое впечатление. Сочетание моря и гор, пляжей, протянувшихся на десятки километров, и улиц, заполненных потоками автомобилей; зеленые гребни и скалистые вершины в самой гуще архитектуры города — чтобы все это достойно описать, требуется перо не раллиста, а художника или, по крайней мере, опытного туриста. Я лично не берусь, так же как не буду останавливаться и на социальных контрастах, хотя советского человека многое здесь просто потрясает. (Когда я узнал, например, что на пляже Копакабана ночью, оказывается, бывает почти столь же людно, как днем, — здесь спят сотни и тысячи бездомных, не имеющих вообще крова над головой,— все оранжерейные красоты города право же как-то померкли.) Но об автомобильном движении несколько слов всетаки хочется сказать.

На авениде Байра-Мар, например, установлен дорожный знак с такой надписью: «Минимальная скорость — 60 километров». Улица, правда, разделена на четыре пояса с движением в одном направлении, но... как понимать все-таки смысл плаката? Можно ли, например, ехать по городу со скоростью сто километров?

Да, пожалуйста! Это не возбраняется. Законных ограничений максимальной скорости нет. Но вот стоит только водителю замедлить ход и проехать со скоростью ниже нормы, как на другой день он получит от полиции повестку с уведомлением о штрафе. Это вам уже не мальчик, бегущий с флажком позади «слишком неторопливых». Штрафы здесь внушительные, не то что в Москве.

Даже нас, раллистов, такие скоростные режимы повергли в смущение. Да какое там смущение — просто жутко становится, когда видишь, как мчится по Байра-Мар огромный шестидесятиместный автобус, резко тормозя у остановок. И быстро соображаешь, почему кондуктор не впускает ни одного лишнего пассажира, если все «сидячие» места в автобусе заняты,— стоять здесь при резких разгонах и остановках попросту небезопасно для жизни, езда напоминает аттракцион.

На центральной авениде Риу-Бранку такого плаката, как на Байра-Мар, нет. Но в часы «пик» бурное двустороннее движение по авениде прекращается, и полиция организует лишь одностороннее движение по всей ее ширине. Едут довольно быстро. Однако за несколько дней пребывания здесь я уже видел две колоссальные «пробки». Из-за быстрой езды столкновения машин стали обыденным явлением, и, как только это происходит, автомобильный поток останавливается, через минуту он уже растягивается по длине километра на два, а еще через минуту какой-нибудь нетерпеливый шофер дает первый сигнал «тревоги». К нему немедленно присоединяется вся армада запрудивших улицу автомобилей, и тогда страшная какофония оглушает целый район города. Люди высовываются из окон, кто смеется, кто ругается, а «оркестр» клаксонов продолжает играть, пока «пробка» не начинает рассасываться. Как мне сказал один местный житель, такое может продолжаться и целый час. Чем дольше, тем громче...

Поневоле возвращаешься.мыслью к предстоящему завтра продолжению марафона и с ужасом думаешь, что на трассе его лежит немало городов. Неужели во всей Южной Америке царят такие же автомобильные нравы, как в Рио-де-Жанейро? Тогда опоздания на КВ — при всех существующих здесь ограничениях «минимальной» скорости — неминуемы.

Впрочем, беспокоит нас, увы, не только перспектива чересчур медленной езды. Сегодня я читал официальный документ, составленный «Турингклубом» Бразилии, в котором даются краткие характеристики ряда дорожных участков, лежащих на нашем пути в Мехико. Жуть берет! Вот некоторые выдержки из этого документа:

«Скоростной участок от Итупаранги до Канелы (384 км). Частые «слепые» повороты и узкие деревянные мостики».

«Скоростной участок от Саладила до Эспартилара (320 км). В зависимости от погоды, гонщикам придется бороться с вязкой грязью или с толстым слоем пыли».

«Скоростной участок от Родео до Ла-Вины (815 км). Условия гонки будут особенно тяжелыми. Дорога резко меняет свой профиль. Высота 4500 метров. Ночь. Гонщиков окружает плотная темнота и пыль, закрывающая видимость на многочисленных крутых поворотах».

«Скоростной участок «Дорога древних инков» (895 км). Высота 3750 метров. Дорогу окружают глубокие зияющие пропасти. В одном месте, за «слепым» поворотом, дорога обрывается в тысячеметровую пропасть. Грунт каменистый, скалы, в некоторых местах покрытие напоминает стиральнуюдоску».

Вдохновляющий документ, не правда ли? Особенно, если учесть, что скорость на этих участках как было объявлено еще раньше, будет задаваться не менее 110 километров в час. И вообще, мы до сих пор еще не встречались с такой гигантоманией при установлении дистанции скоростных участков. Восемьсот, девятьсот, тысяча километров... Ничего себе «участки»! Да еще на такой высоте, что их впору на самолете проходить, а не на автомобиле. И скорость — авиационная...

Мы, может быть, и не придавали такого значения цитированному выше документу, если бы почти одповременно с ним в одной из аргентинских газет не появилась столь же «бодрящая» статья пятикратного чемпиона мира по шоссейно-кольцевым гонкам Хуана Фанхио. Тем, кто не следил лет 15 назад за событиями в мировом автомобильном спорте, это имя скажет, вероятно, не много. Но для меня, с малолетства увлекающегося «железяками», оно является чем-то вроде символа спортивного величия. Никому еще за всю историю автомобильного спорта не удавалось достичь таких вершин, как аргентинцу Хуану Мануэлю Фанхио, выиграть столько Больших призов наций, как он, и — что тоже редко бывает в спорте — сойти с арены непобежденным. За плечами этого человека колоссальный спортивный опыт, множество пережитых триумфов и трагедий.

Когда нам в советском посольстве перевели его статью, я просто потерял дар речи. Пятикратный чемпион мира резко критиковал чересчур трудные нормативы скорости на ряде участков, которые считает «безопасно проходимыми лишь со скоростью мула». А в заключение он высказал предположение, что.., ни один из участников марафона не доедет до Мехико.

Вот так... А мы тут гуляем и любуемся красотами природы и архитектуры. Формируем футбольные команды. Загораем в самом прямом и переносном смыслах этого слова. Поглядываем на хорошеньких кариок и «прогнозируем» итоги футбольного чемпионата мира. (Впрочем, в Бразилии это не безопасно. Любое высказывание, не совпадающее с мнением, а вернее, с желанием поклонников Пеле, Тостао и Жаира, чревато серьезными осложнениями.)

Ну, ладно. Машины наши уже прибыли из Лиссабона, и сегодня мы займемся ими. Штурманам тоже хватит работы — надо теперь все прокорректировать в свете последней информации. Ведь уже завтра вечером в 20 часов по местному времени старт. Мы покинем гостеприимный отель «Глория», стоящий на берегу Атлантического океана, и устремимся в глубь континента, чтобы добраться — далеко не кратчайшим путем! — до берегов Тихого океана. А между ними, по-видимому, простирается не менее внушительный Океан Дорожных Бурь...