ВОССТАНИЕ ОРАБИ-ПАШИ

9 сентября 1881 г. Ахмед Ораби от имени «народа и армии» предъявил хедиву Тауфику следующие

требования: уволить в отставку Рияд-пашу и его правительство, созвать парламент, увеличить численность египетской армии. Хедив уступил, ибо главным аргументом Ораби, естественно, были

стоявшие за ним мятежные полки. В отличие от военных демонстраций 18 февраля 1879 г. и 1 февраля

1881 г., «движение 9 сентября» выдвинуло сугубо политические требования.Спустя несколько дней (2 января 1882г.) Шериф-паша представил на рассмотрение Палаты «Органический закон»— несколько видоизмененный проект конституции 1879 г. Новый проект конституции ограничивал власть хедива, но больше в пользу кабинета министров, нежели Палаты депутатов. Премьер-министр рассчитывал, что в ближайшие дни документ будет утвержден парламентом.

Однако Нотабли открыто выступили против Шериф-паши, потребовав от него на очередном заседании Палаты уйти в отставку. Депутаты выдвинули кандидатуру Мухаммеда Сами аль-Баруди в качестве премьер-министра. 4 февраля 1882 г. аль-Баруди представил на рассмотрение хедиву программу правительства и состав кабинета, теперь уже согласованный с делегацией Палаты депутатов.

7 февраля 1882г. была принята египетская конституция.

Принятый вариант конституции практически ничем не отличался от проекта, предложенного Шериф-

пашой в 1879 и 1881 гг., по которому абсолютное право •законодательной инициативы сохранялось за

кабинетом министров, право утверждения законопроектов— за хедивом. При расхождении мнений между министрами и депутатами хедив мог распустить парламент и провести новые выборы. В финансовой области депутаты получили то, к чему стремились. В соответствии со ст. 30 без согласия

Палаты депутатов правительство не могло повысить налоги. Кроме того, под ее контроль переходило

предоставление различных привилегий и концессий иностранным подданным, хотя контроль Палаты

над второй частью государственного бюджета так и остался ограниченным.

Правительство аль-Баруди осуществляло «египтизацию» военного и административного аппарата. Это

вызвало недовольство турко-черкесов, которое вылилось в заговор с целью физического устранения

военных лидеров национального восстания. «Заговор черкесов», раскрытый в начале апреля, по всей

вероятности, зрел в окружении хедива. Национальное правительство прибегло к репрессиям. Большая

группа офицеров-заговорщиков предстала перед военным трибуналом.

В мае 1882 г. Англия и Франция направили в Александрию военные суда под предлогом необходимости обеспечения безопасности своих подданных. Между тем английский консул настаивал на том, чтобы Ораби покинул Египет. 23 мая 1882г. национальное правительство осудило англо-французское вмешательство во внутренние дела Египта, а 25 мая английский и французский консулы предъявили аль-Баруди совместную ноту, в которой потребовали временной высылки Ахмеда Ораби за пределы Египта и отставки национального правительства. В знак протеста поздно вечером 26 мая министры подали в отставку, которая тотчас была принята хедивом. Формирование нового правительства было поручено Шериф-паше. Однако на следующий день офицеры александрийского гарнизона потребовали от хедива в ультимативной форме восстановить Ахмеда Ораби на посту военного

министра, давая на это всего 12 часов. Между тем Английские войска оккупировали Египет.Дабы избежать международных осложнений, английские власти сохранили правовой статус Египта, правление хедива и назначаемого им правительства. Однако вся полнота власти перешла в руки английского генерального резидента лорда Кромера.

Английская оккупация нарушила естественно-исторический процесс развития Египта. Становление

капитализма не было прервано, однако его развитие пошло по пути, характерному для большинства

стран Азии и Африки. Экономика страны была полностью поставлена в зависимость от иностранного,

и прежде всего английского, капитала. Египет превратился в страну монокультуры хлопка, рынок для

продукции Ланкашира.В период с 1888 по 1914 г. иностранный капитал почти полностью подчинил себе сферы торговли,промышленности и обслуживания. Из 85 крупнейших компаний по экспорту хлопка только одна являлась египетской. Наибольшей активностью отличались английский, французский и бельгийский капиталы.

СИРИЯ В ПРЕДДВЕРИИ ЭПОХИ ТАНЗИМАТА (1800-1840)

Вплоть до египетского завоевания 1831-1840 гг. Сирия продолжала жить политическими традициями и в атмосфере XVIII в., хотя Порте и удалось с начала XIX в. отчасти преодолеть сепаратистские устремления пашей сирийского происхождения, не допуская их к бесконтрольно долгому пребыванию на посту. В административных центрах к власти пришли знатные сирийские кланы аянов, в своих политических стремлениях они во многом ориентировались на Стамбул, в котором формировалась имперская политика и принимались решения о должностных назначениях и отставках.

Материальная база аянов, состоявшая из служебных земельных пожалований, зиждилась главным образом на их позициях во властных структурах, для них достижение богатства было функцией власти. В мусульманском обществе, где торговля считалась престижным занятием, аяны вкладывали средства в караванную торговлю и городскую недвижимость, сдаваемую в аренду. В общественно-политической жизни сирийских городов уже в XVIII в. просматривается особая роль городских группировок, обычно именуемых по их лидирующим кругам «янычарами» и «ашрафами» (потомки пророка Мухаммеда) Судебные, административные и налоговые привилегии, предоставленные в империи этим статусным группам, и их деловая активность позволили им достигнуть важных позиций в экономической и общественно-политической жизни. Территориально янычары Халеба и Дамаска господствовали в пригородах, обслуживавших караванную торговлю, в которых проживали занимавшиеся непрестижными профессиями маргинальные группы горожан, в том числе бедуины и покинувшие деревню феллахи. За чертой города они имели поддержку среди кочевых племен курдов и туркмен, поставлявших скот на городские рынки. Ашрафы лидировали в старой части города, контролируя ее

продовольственное снабжение и наиболее процветавшее ткацкое производство. Вне города ашрафы имели союзников среди бедуинов. Борьба за источники сельскохозяйственного сырья, рынки сбыта, клиентов, за официальные должности, влиявшие на таможенную политику и установление рыночных цен, составляла существо янычарско-ашрафского противостояния.Вместе с тем янычары и ашрафы нередко объединялись в противостоянии османским властям, когда те ущемляли интересы горожан. Местная должностная элита и паши, желая ослабить эту городскую оппозицию, сталкивали группировки, принимая сторону одной из них.

Горный Ливан, представлявший собой сельское общество, обладавшее к тому же отличной от остальной Османской империи социальной структурой. Относительно закрытый правящий слой Ливана состоял из аристократических семейных кланов, обладателей наследственных титулов и земельных владений — мукатаа. Они пользовались административным, частично налоговым и судебным иммунитетами, за обладание которыми несли службу владетельному ливанскому эмиру-хакиму, собирая поземельный налог и выступая со своим ополчением в поддержку эмира. По этноконфессиональному происхождению они были друзы и поэтому разделяли присущее друзам предубеждение ко всем

занятиям, кроме военного дела и земледелия.

Пост хакима, стоявшего над фракциями, с 1788 по 1840 г. с перерывами занимал эмир Бешир II Шихаб.

Трижды между 1790 и 1800 гг., пока не укрепилась его власть, а также в 1820-1822 гг. и 1825 г. онполучал отставку отчасти из-за интриг членов своего правящего суннитского рода, объединявшихся с

одной из фракций мукатааджиев. Властному и проницательному политику, обладавшему искусством

«ласкового» обхождения, сочетавшегося с безжалостной жестокостью, Беширу II стоило немалых усилий, чтобы по египетскому примеру сокрушить или хотя бы ослабить феодальную оппозицию и

поставить под свое единоличное управление весь Горный Ливан. В этом его поддерживала маронитская церковь. Как и многие члены рода Шихабов, Бешир II скрытно, дабы не подвергнуться казни за отступничество, исповедовал христианство.

Крестьянское, преимущественно маронитское, население, составлявшее к началу века больше половины жителей Ливана, было уже втянуто в новые экономические процессы — растущую специализацию сельского хозяйства на производстве шелка-сырца, рассчитанного изначально на египетский и внутрисирийский спрос, а с конца XVIII в. — на растущий французский рынок. В Ливане формировалась прослойка разбогатевшего крестьянства, торговцев, владельцев ткацких мастерских и рассеянных мануфактур, возникавших в крупных промысловых селениях и поднимавшихся на их основе городах — Дейр-эль-Камар и Захла.

Это не исключало конфликтов между эмиром Беширом и маронитским простонародьем на почве налоговых притязаний. Крестьянское восстание в Центральном и Северном Ливане, приведшее к почти

двухлетней отставке эмира в начале 1820-х годов, свидетельствовало о внутренних социально-политических подвижках, менявших традиционные формы крестьянского поведения. С большими усилиями правящему эмиру удалось подавить восстание.

Политика Бешира II и внутриполитические коллизии, способствовавшие пробуждению общественно-

политической жизни, сопровождались оживлением и ливанской культурной жизни, центром которой

стал двор правящего эмира в Бейт-эд-Дине. При дворе эмира царила_атмосфера веротерпимости, интереса к светской культуре, отмеченной печатью простонародности, живого внимания к событиям

современного мира. Некоторые деятели культуры того времени получили образование в школах, созданных европейскими христианскими миссиями в Горном Ливане, и в середине века своим творчеством способствовали становлению сирийского просветительства.

Вторжение осенью 1831 г. египетской армии во главе с Ибрахим-пашой и признание Портой, согласно Кютахийскому соглашению 1833 г., Мухаммеда Али вопием Сирии придало легитимность власти египтян. Египтяне установили в Сирии авторитарный режим, опиравшийся на расквартированную там

сорокатысячную армию, что позволило им провести общественно-политическое переустройство страны.

В Сирии высшие властные посты были распределены между родственниками и ближайшим окружением египетского правителя. Как и в Египте, военная власть была отделена от гражданского управления.

Египтяне ликвидировали в Сирии систему вилайетов, деливших страну на самостоятельные административно-территориальные образования во главе с самовластными валиями. Страна была превращена в единую провинцию с центром в Дамаске и территориально-административными подразделениями, подчинявшимися этому центру, что позволило распространить на всю страну общий политико-правовой режим. Исключение составил Горный Ливан, чья самостоятельность,

впрочем, была заметно урезана.Дамаск был избран в качестве столицы провинции в силу своего религиозно-политического и военно-стратегического значения.

Реформированию была подвергнута судебная система. По новым установлениям уголовные преступления целиком переходили в ведение административных властей, дела личного статуса сохранялись за шариатским судом и судами христианского духовенства, коммерческие иски и арбитраж передавались вновь созданным органам власти — городским советам, которые заменили османские совещательные советы при местных правителях. В компетенцию новых советов помимо судебного разбирательства входили вопросы городского хозяйства и сбора налогов. Также установление равенства между мусульманским и христианским населением. Отныне христиане освобождались от ограничений, делавших их статус приниженным, им был открыт и доступ к государственной службе.

Централизация власти в Сирии благоприятствовала установлению внутренней безопасности. Хозяйственная политика египтян, способствовавшая освоению феллахами новых земель и оседанию

бедуинов, привела к росту сельскохозяйственного производства. Полагая, что они смогут контролировать деятельность европейцев в стране, египтяне предоставили свободу деятельности в Сирии западным религиозным миссиям, созданию многочисленных консульств европейских держав и проникновению европейского торгового капитала. Впрочем, власти запретили ввоз английского текстиля, не защитив, впрочем, местное производство от конкуренции с египетскими

тканями.

Однако европейское проникновение, отказ от исламских канонических норм в конфессиональной политике, введение рекрутской повинности и подушного налога фирде (мусульмане не знали ни того

ни другого), широкое распространение государственной барщины, помимо того что оскорбляли религиозные чувства мусульман, ложились тяжелым материальным бременем, дискредитируя в глазах

населения египетскую политику преобразований. Рекрутские наборы стали первым поводом для восстаний в Центральной Палестине, Северо-Восточном Ливане в 1834 г. и в Хауране в 1837-1838 гг.

В восстании участвовали члены всех конфессий. Восстание было направлено против египетских нововведений, повстанцы требовали вернуться к старой системе налогообложения и отказаться от государственной барщины и попыток разоружения. Выдвигалось и политическое требование — ввести в состав дивана эмира Бешира представителей от религиозных общин Ливана. Восстание было жестоко подавлено многотысячной армией Ибрахим-паши. Однако отступление египетской армии из Сирии, начавшееся осенью 1840 г. под давлением великих держав и Порты сопровождалось новым восстанием в Ливане и многочисленными вспышками вооруженного противодействия сирийцев, свиде-тельствовавшими о провале египетской политики в Сирии, концу января 1841 г. египетские войска в беспорядке покинули Сирию.

СИРИЯ И ЛИВАН В ЭПОХУ ТАНЗИМАТА (1840-1876-е годы)

С изгнанием египетских войск открылись возможности для распространения на сирийские провинции политики танзимата — комплекса широкомасштабных реформ, курс на проведение которых был заявлен османскими властями в знаменитом Гюльханейском указе 1839 г. Отказавшись после изгнания

египтян от внедренного ими принципа концентрации административной власти в Сирии в руках одного губернатора, Порта восстановила деление страны на провинции (вилайеты), по возможности упорядочив также структуру управления в более мелких административных единицах — санджаках,

казах и нахийях. Приморские провинции Сайда и Триполи были объединены в одну, а ее новым административным центром стал быстро растущий город Бейрут. Руководители администраций санджаков — каймакамы отныне назначались и смещались по распоряжению Порты, тогда как раньше это входило в прерогативы вали. Военная власть была окончательно отделена от гражданской. Дислоцированные в Сирии части новой османской регулярной армии (низам) подчинялись не губернаторам провинций, а исключительно военному командованию. В каждой провинции были созданы консультативные советы из османских чиновников и представителей местной знати

Административные функции меджлисов включали контроль над раскладкой и сбором налогов, надзор за деятельностью аппарата провинциальной администрации, управление вакфами и содержащимися за их счет благотворительными и общественными сооружениями, организацию общественных работ и набор нерегулярных

полицейских формирований, наконец, контроль над ремесленным производством и торговлей, а также надзор за деятельностью иностранных подданных. Меджлис в административном центре вилайета контролировал деятельность меджлисов в административных центрах более мелких территориальных единиц. В составе меджлисов были представители не только мусульманской, но и немусульманских общин. Помимо решения административно-финансовых вопросов, меджлис посвящал часть рабочего времени судопроизводству по коммерческим и уголовным искам. Судопроизводство теперь велось на основе новых османских судебных кодексов, в которых было немало заимствований из европейских правовых систем. Меджлисы санджаков играли при этом роль судов первой инстанции, а меджлисы вилайетов — апелляционных судов.Решения шариатского суда, сфера деятельности которого отныне была ограничена делами, касавшимися личного статуса,теперь вступали в силу лишь при условии утверждения их меджлисом вилайета.

Главной целью османских реформаторов эпохи танзимата в сфере провинциального управления была централизация власти султанского правительства и ограничение власти вали, дабы исключить в будущем возможные проявления сепаратизма и предотвратить возвышение сильных губернаторов, подобных Джеззару-паше. В период танзимата губернаторы в сирийских провинциях чаще всего являлись представителями столичной бюрократии и не имели сколько-нибудь значительных связей в местной сирийской среде. На смену самовластным феодалам вроде Джеззара-паши пришли государственные чиновники, готовые покорно выполнять любые распоряжения центрального правительства. По мере того, как регулярная армия наводила в провинциях порядок и разоружала незаконные военные формирования местных феодалов,укреплялся государственный порядок. Незаконные поборы со стороны должностных лиц, а также прямой грабеж населения уходили в прошлое*.Держатели государственных земель заявляли о своей лояльности по отношению к султанским властям, но, в то же время, всячески противились ликвидации системы откупов.Лишь после введения в действие османского земельного кодекса 1858 г. была произведена индивидуальная регистрация земельных владений, и землевладельцы получили право купли-продажи и передачи своей земли по наследству. Так, на смену откупам постепенно пришли частнособственнические земельные отношения, однако принцип верховной государственной

собственности при этом формально был сохранен.

С начала 50-х годов XIX в. султанские власти распространили на мусульманское население Сирии воинскую повинность. Однако, в отличие от армии Мухаммада Али, в эпоху танзимата срок службы в османской армии был ограничен пятью годами, поэтому воинские наборы теперь уже не воспринимались жителями в качестве бедствия.

Влиянию городских военно-политических группировок Халеба, возглавлявшихся аянами из числа шерифов и бывших янычар, был нанесен чувствительный удар. Аянской верхушке в целом удалось сохранить свои позиции в городском и провинциальном управлении за счет участия в меджлисах, зато оппозиция реформами принимаемым властями мерам уже с тех пор не выливалась в крупномасштабные антиправительственные выступления.

Еще одним важным итогом военно-политических преобразований в сирийских вилайетах в 1840—1870 гг. стало подавление местного сепаратизма в труднодоступных горных районах и успешное сдерживание давления со стороны бедуинов на восточных рубежах Сирии. В тех случаях, когда османские власти не располагали достаточным количеством войск, они прибегали к испытанной политике, действуя по принципу разделяй и властвуй,т. е. натравливали одни местные кланы на другие, назначая выражавших лояльность аянов на административные должности, и т. д. Помимо карательных экспедиций, османские власти в Сирии прибегали к подкупу вождей племен.

В целом, военно-административные реформы, проводившиеся османскими властями в сирийских вилайетах, так же, как и в других частях империи, способствовали сближению интересов местной знати и провинциальной администрации в деле стабилизации общественно-политической ситуации и укрепления власти султанского правительства в провинциях. Опыт реформ 40-х и 50-х годов XIX в. получил свое дальнейшее развитие после принятия в 1864 г. закона о вилайетах. В 1864 г., административное деление Сирии претерпело серьезные изменения: вся территория страны

разделялась на два больших вилайета: Сирийский (Сурийе) и Халебский.

С 30-х годов XIX в. Сирия, как и другие области Османской империи, стала объектом европейской (преимущественно, французской и английской) товарной экспансии, превратившись в периферию мировой капиталистической системы. Наплыв дешевой массовой продукции европейских фабрик привел в разорению местного ремесла. Особенно тяжелым было положение ткацкого производства. Знаменитые сирийские 'ткани ручного производства не выдерживали конкуренции с европейским импортом. Разорившиеся ремесленники пополняли ряды городских маргиналов. В то же время, богатела, узкая прослойка сирийских торговцев (в основном, христиан и иудеев), специализировавшихся на торговле европейскими товарами. Благодаря значительному росту объемов торговли с европейскими странами активизировалась деловая активность в приморских городах Сирии, в первую очередь в Бейруте.

Во второй половине XIX в. Бейрут становится главными морскими воротами сирийских провинций. По численности населения он уступал уже только Дамаску и Халебу. Пользуясь консульской протекцией, крупные христианские купцы в Бейруте, Дамаске, Халебе и других городах Сирии обогащались и осваивали новые сферы приложения своего капитала.Они вкладывали деньги в доходную недвижимость, скупали сельскохозяйственные земли, превращая разорившихся местных крестьян в арендаторов. Активно проводились кредитно-финансовые операции. Некоторые местные купцы пытались создавать небольшие предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья. Все более активно применялся наемный труд. Однако развитие местной промышленности в целом было крайне затруднено конкуренцией со стороны готовой продукции европейских фабрик. Основным источником формирования сирийской буржуазии становится верхушка купечества (как правило, немусульманского происхождения), а также часть крупных мусульманских землевладельцев.Крупные землевладельцы постепенно начинают вкладывать часть средств, получаемых в виде ренты с крестьян-арендаторов, в торговлю и доходную недвижимость в городах.

После введения в действие османского земельного кодекса 1858 г. быстрыми темпами пошел процесс складывания крупных наследственных поместных владений. Если в горных районах (Горный Ливан, северная Палестина,Джэбэль ад-Друз, Джэбэль-Ансарийя) сохранилось мелкое крестьянское землевладение, то в равнинных окрестностях Дамаска и Халеба уже доминировало крупное землевладение. Под влиянием растущего европейского спроса на сельскохозяйственное сырье для промышленности, а также на зерно и фрукты повышалась товарность сельскохозяйственного производства. Повышение общественной безопасности и ликвидация угрозы со стороны бедуинов позволяла вновь осваивать многие ранее заброшенные земли. Однако экономическое положение основной массы населения — крестьян, ремеслеников и мелких торговцев — оставалось в целом плачевным.

Date: 2016-07-05; view: 625; Нарушение авторских прав