Ласковый, пушистый и прыгает

- Я даже не знаю, как тебе это сказать, Ёжик.

- Так прямо и скажи.

Они шли по огромному лугу, и Медвежонок всё норовил заглянуть Ёжику в глаза.

- Так прямо и сказать?

- Так и скажи.

- Знаешь, - сказал Медвежонок, - давай я тебе лучше намекну, а ты - догадайся.

- Давай.

- Ну вот, представляешь: мы с тобой дружим, а кто-то ещё хотел бы тоже с нами дружить.

- Представляю, - сказал Ёжик.

- И вот этот кто-то говорит: «Я бы очень хотел подружиться с вами, Медвежонок, но не знаю, как к этому отнесётся Ёжик».

- А ты что сказал?

- Надо спросить у Ёжика.

- Правильно.

- Так что, будем мы с ним дружить или нет?

- С кем?

- С этим, с третьим.

- А он - кто?

- Так если я скажу - кто, это не будет «я тебе намекну». Это будет «я тебе скажу», и всё.

- Ну и скажи.

- Так неинтересно. Я скажу, и ты скажешь, и всё. А если я намекну…

- Намекай, - сказал Ёжик.

- Понимаешь, этот он - очень хороший.

- Так.

- Очень пушистый и ласковый.

- Так.

- И прыгает!

- Заяц, - сказал Ёжик.

- Нет!

- Крот!

- Разве кроты прыгают?

- Очень хороший, пушистый, ласковый, прыгает… - забормотал Ёжик.

- Ну же!

- Кенгуру!

- Фу-ты! Разве Кенгуру ласковый?

- Так кто же?

- Давай сначала: хороший, пушистый, ласковый, прыгает!

- Скажи ещё что-нибудь!

Медвежонок задумался:

- Глаза блестят.

- Глаза блестят… Глаза блестят… Хороший, пушистый, ласковый, глаза блестят… Да кто же это?!

- И жужжит, - сказал Медвежонок.

- Не знаю. Шмель? Говори!

- Нет! Пушистый, ласковый, любит косточку, глаза блестят, прыгает и жужжит!.. Ну!

- Львёнок!

- Верно! Как ты угадал?

- Не знаю. Почувствовал. А почему - жужжит?

- Для неузнаваемости, - сказал Медвежонок.

Слон

В сумерки Ёжик любил посидеть у окна и помечтать.

Вот и сегодня, в этот тихий вечер, Ёжик надел валенки, накинул шубку и распахнул окно.

За окном был мартовский лес, но совсем не такой, каким бывает лес в марте.

Во-первых, нигде не было ни шкурки снега.

Во-вторых, лес не хмурился чёрными бровями ёлок, а отливал лёгкой светящейся сединой.

«Это потому что месяц, - подумал Ёжик и поглядел из окна на тоненький, в щербинах, месяц. - Жаль, птицы не поют».

И размечтался.

«Вот если бы запели птицы, - мечтал Ёжик, - и на небо выскользнула большая луна, и заплакал комар, ухнул филин, заплясала лягушка, и по всему лесу зашелестела молодая трава, и кто-то широким таким голосом спросил: „Ты о чём думаешь, Ёжик?“, я бы ответил: „О вас“».

- А кто я?

- Вы, наверное, Слон.

- Как ты догадался?

- А ты приплыл, да? Я вышел днём на крыльцо, вижу - облако, похожее на слона.

- Это был я, - сказал Слон.

- А ты… вы… надолго?

И тут Ёжик увидел настоящего Слона. Слон был серо-серебряный, будто в изморози, и такой лёгкий-лёгкий, как облако.

- До утра, - сказал Слон.

- Вы сели на холме?

Слон кивнул.

- И пошли ногами? Так заходите! - чуть не крикнул Ёжик. - Я напою вас чаем!

- Не вмещусь, - покачал Слон головой.

Тогда Ёжик выскочил из дома и поставил перед окном табуретку.

Теперь они сидели друг против друга, Слон и Ёжик. Слон - перед окном на табуретке, Ёжик - у окна в своём доме; чашки с блюдцами, морковка и всё остальное - на подоконнике.

Они пили чай из самовара, и Слон держал чашку, как барышня, самым кончиком хобота.

И тут появился Медвежонок.

- С кем это ты пьёшь чай? - с порога крикнул он.

- Со Слоном.

- Не вижу.

- Прищурься.

- Всё равно не вижу, - сказал Медвежонок.

- Он вас не видит, - сказал Ёжик Слону.

- Замечательная морковка! - сказал Слон и вежливо, почти незаметно съел морковку.

Медвежонок в упор посмотрел на Ёжика, выглянул в окно, снова посмотрел на Ёжика.

- Он там, на табуретке, - сказал Ёжик. - Скажите ему что-нибудь, Слон.

- Я очень большой, - сказал Слон. - Я сижу на табуретке. Но надо очень захотеть, чтобы меня увидеть.

- Ну? Видишь?

- Нет, - сказал Медвежонок. - Только луна и лес, и никакого Слона!

- Эх ты! - сказал Ёжик. - такого Слона не увидел.

- Это ничего, - сказал Слон. - У Медвежонка много забот. В следующий раз он меня обязательно увидит.

- Слышишь?

- Нет, - сказал Медвежонок. - Ничего не вижу и ничего не слышу! Завтра ни свет ни заря вставать и смолить лодку.

- Ты прилетай к нам, Слон! - попросил Ёжик. - Слышишь? Я так хочу, чтобы Медвежонок тебя увидел.

Странный музыкант

Жил-был странный Музыкант. В общем-то он не был странным… ну разве что глаза у него были разные: один - синий, а другой - оранжевый.

Когда музыкант ложился спать, синий глаз он оставлял открытым, а оранжевый крепко-крепко закрывал. И тогда была ночь. А когда просыпался - наоборот: открывал свой оранжевый глаз, а синий закрывал. И тогда был день.

Очень это было интересно и даже загадочно, на объяснить, как это всё происходит, никто не мог.

Вот проснулся однажды Музыкант, чуть-чуть приоткрыл оранжевый глаз, чуть-чуть прикрыл синий, и получились предрассветные сумерки.

«Ха-ха!» - сказал Музыкант.

Позавтракал и отправился гулять по городу.

А надо сказать, что в этом городу этот Музыкант был самым главным музыкантом. И все его так и называли: ГЛАВНЫЙ СТРАННЫЙ МУЗЫКАНТ. А почему странный - это вы сейчас узнаете.

Когда Музыкант брал в руки барабан и барабанные палочки начинали прыгать, как капли дождя, а тяжёлый молоток - ухать, как весенний гром, у Музыканта тут же вырастал огромный горб. И всем казалось, что они попали под весенний дождь в горы, сидят у подножья горы, глядят на огромное озеро и слушают, как по воде плещется дождь.

Только одни утверждали, что гора - зелёная, а другие говорили, что синяя - от дождевой пыли…

Вот какой станный Музыкант!

А когда Музыкант прижимал к губам трубу и начинал трубить, у него сразу же вырастали огромные усы. И чем дальше он трубил, тем быстрее и быстрее эти усы росли. И всем казалось, будто бы они мчатся на огромном трубящем поезде и перед ними в разные стороны разбегаются тёмные линии лесов.

Только одни говорили, что леса - чёрные, а другие - что вроде бы золотистые, потому что золотая осень и деревья, покачиваясь, горят на ветру…

Вот какой удивительный Музыкант!

А когда Музыкант брал арфу, он обязательно приоткрывал оранжевый глаз и открывал синий. И тогда всем казалось, что они идут вслед за пальцами Музыканта по бесконечной прохладной голубой лестнице. А Музыкант становился совсем невидимым, оставлял на арфе только свои польцы, а сам пристраивался за всеми и тоже, вслед за остальными, шёл по бесконечной голубой лестнице.

- Вы только подумайте, как далеко мы сегодня ушли! - говорили люди после концерта. - И ничуть не устали…

Вот какой это был Музыкант!

А когда он прикасался к роялю, из-под каждой клавиши у него выскакивал маленький-маленький музыкантик, спрыгивал на пол и убегал в зал. А там вскарабкивался по стулу слушателю на плечи и залезал за шиворот. И когда Музыкант заканчивал первую пьесу, в зале у каждого человека сидело за шиворотом по маленькому музыкантику. В руках у этих музыкантиков были тоненькие тросточки: этими тросточками они шевелили людям волосы на затылке.

А когда концерт кончался и Музыкант шёл домой, маленький музыкантики догоняли его по дороге и сами запрыгивали в специальный сундучок, с которым Музыкант никогда не расставался.

Вот какой удивительный Музыкант!

Зато когда он играл на виолончели и виолончель была худа и печальна, как одинокая красная корова на осеннем лугу, Музыкант начинал краснеть. И становился таким красным, что издали казалось, будто это большой жалобный помидор сидит на сцене и водит себя поперёк живота смычком. И когда все уже начинали его жалеть и жалеть одинокую грустную корову посреди огромного луга, он вдруг открывал свой оранжевый глаз и все видели, как там, из-за тумана, из-за реки поднималось солнце, и освещало траву изумрудным цветом, и превращало грустную корову в огненного жеребца. Жеребец нёсся к реке, и было непонятно - это стучат копыта или бьются сердца слушателей…

Вот какой необыкновенный Музыкант!

А когда он играл на скрипке, он худел и становился тоненьким, как кузнечик на одной ножке. И когда ему аплодировали, казалось, что это не плещут ладони, а по залу, как по клеверному полю, летят белые лепестки ромашек.

Вот какой странный Музыкант!

И когда ты, уснув вечером, проснёшься хмурым утром - не огорчайся: это просто Музыкант очень устал на вечернем концерте и забыл поутру как следует протереть свой оранжевый глаз.