Отрывок 27.2. Балансирующая на грани

Помню время, когда я любила засыпать и просыпаться в одиночестве. Правда ли любила? Или привычка настолько сильно приелась, что стала восприниматься, как осознанный выбор? Уже пятую ночь я провожу одна, да еще и в чужих стенах. Читаю книги, вяжу, или смотрю телевизор до состояния, когда впору спички в глаза вставлять, потом отрубаюсь. Утром по привычке варю кофе, кашу, разбираю вещи, переглаживаю их и развешиваю по шкафам. Что-то выбрасываю, что-то кидаю в стирку. Вдруг появилось так много свободного времени. Раньше казалось, что у меня море дел, было б когда ими заниматься. А нет, вот она свобода – пользуйся. А на душе грустно и тоскливо. Но это ничего, я сильная, плакать не стану. Тем более, мама должна скоро приехать.

Мама долго ходит по новой квартире, оценивает планировку. Скептически прищуривается, трогая недавно окрашенные стены и броские фотообои в спальне и зале, любуется видом с балкона. Стеклянные окна в пол на двенадцатом этаже элитной высотки в первую минуту выводят из равновесия. Особенно непросто смотреть вниз человеку, который всю жизнь прожил на первом этаже в частном доме. Но ничего, скоро она привыкает и даже пьет со мной чай в просторной лоджии.

– Уютно получилось, – хвалит ремонт. – Хотя твоя старая квартира мне все равно нравилась больше.

– Это потому, что эта еще не обставлена, как следует. На днях рабочие соберут кухню, а через две недели привезут мягкую мебель. Когда разберем все коробки, повесим шторы – станет совсем иначе. Вот увидишь.

– Да, наверное. В любом случае переезд был необходим. Не дело каждый день мотаться на другой конец города, как ты жила последние два года.

– Это точно. Приходилось вставать на час раньше и досыпать в метро, чтобы успевать на работу к восьми. Но кто ж знал, что застройщик так сильно задержит ввод в эксплуатацию.

– Не жалеешь, что уволилась с «Эд точка ру»? Жила бы по-прежнему рядом с работой, там все знакомо, да и зарплата выше. До сих пор не понимаем с отцом, почему ты это сделала. Бывает, проснусь в шесть утра. Не спится. Лежу и думаю, мне-то хорошо, валяйся хоть целый день, а ты в это время уж выходишь из дома, чтобы успеть вовремя.

– Ну, не преувеличивай. Я выхожу в шесть сорок, редко, когда раньше. Сама удивилась, когда Вера Анатольевна позвонила и позвала к себе в госпредприятие. – Не могу сдержать улыбку, вспоминая тот ее неожиданный звонок. Мы обе не знали, о чем говорить, но зачем-то продолжали это делать почти пятнадцать минут.

– Да уж! Мы с отцом как узнали, что ты снова идешь в подчинение к этой ведьме, так едва в обморок не попадали.

Усмехаюсь.

– Как выяснилось, мои страхи были сильно надуманы. Обычная дотошная тетка, которая, кстати, начала уважать меня только после того, как я научилась давать ей отпор. Старая ведьма так привыкла ко мне, что перетянула к себе на гос.службу. Честно говоря, если бы мне сказали о том, что я добровольно пойду к ней в подчинение, да еще и на меньшую зарплату несколько лет назад, я бы покрутила у виска.

– Не договариваешь ты что-то, дочка.

– Да нет, серьезно. В итоге мы с ней неплохо сработались. Женщинам вообще тяжело выживать в области IT. У мужиков как будто ум от рождения технически заточен, схватывают на лету. Но ничего, многих с ней мы уже поставили на место.

– В смысле?

– Не поверишь, мам, чем я сейчас занимаюсь. Тестирую программные продукты, которые пишут для нас подрядчики, и выношу мозг несчастным по полной программе, как когда-то выносили мне. Перешла на другую сторону баррикады.

Мамины сомнения понятны, я сама долго не хотела даже обсуждать идею вновь работать с чудовищем Верой Анатольевной. Но потом Олег уговорил хотя бы поехать на собеседование. Мы сидели в ее просторном кабинете, пили кофе и пытались вести беседу, настороженно переглядываясь, как вдруг распахнулась дверь, и залетел ее прямой руководитель, как позже выяснилось, бывший одноклассник. Несколькими убийственными фразами он, ничуть не смущаясь присутствия незнакомой женщины, то есть меня, уложил ведьму, фигурально выражаясь, на лопатки, и вышел. А она опустила голову и заплакала. Столько раз, вытирая кровь с лица, я мечтала увидеть слезы этого монстра, но в тот момент испытала лишь жалость. Тяжело конкурировать с мужчинами. Вера Анатольевна поплакала, вытерла слезы, собралась с духом и продолжила разговор:

«И такое бывает, Алла Константиновна. Мне тоже сложно сдерживать эмоции, особенно, когда коллеги – друзья, и в запале вполне себе могут позволить обозвать недалекой. Трудно найти толковую бабу в нашей области. А одной справляться тяжко. Иногда просто хочется увидеть в глазах понимание. Иногда этого достаточно».

Несколько минут я колеблюсь, но затем всё же решаю не говорить пока маме, что менее, чем через полгода, Вера Анатольевна собирается на пенсию, и планирует оставить свое место мне. Решение руководства может еще двадцать раз измениться, ни к чему обнадеживать родителей раньше времени. Тем более я собираюсь вступить в должность еще не скоро. Вот бы получилось.

– Главное, чтобы ты была счастлива.

– Спасибо за поддержку. Каждый день я ухожу с работы в пять часов, представляешь? Выключаю компьютер и иду домой. А в пятницу – в четыре. У меня есть настоящие больничные, отпускные, праздничные и сокращенные предпраздничные дни. Полностью белая зарплата. Это многого стоит.

– Это точно. – Мама решает сменить тему: – Что будете делать с третьей маленькой комнатой? Даже стены еще не покрасили.

Пожимаю плечами.

– Пока не решили. Будет или кабинет, или детская. Как получится.

– Опасное дело ты затеяла, дочка. Мало какой мужик станет любить чужого ребенка.

– Ты мне это уже говорила, мам.

– Олег не исключение.

– В первую очередь он доктор. – Поднимаюсь со стула и иду открывать дверь, так как в домофон только что позвонили. – И мыслит, прежде всего, как доктор, потом уже как мужчина, поэтому спокойно относится к этому вопросу. Только ты не болтай никому. – Вдруг замираю и оборачиваюсь: – Это серьезный вопрос, мам.

– Я вообще-то для того и приехала, чтобы лично сказать, чтобы вы никому не говорили о том, что ребенок, если будет, не от Олега.

– Правильно. Всех друзей и родственников, при необходимости, следует заверить, что недуг не передается по наследству. Но лучше этой темы вообще не касаться, конечно, – закусываю губу. Хочется провести рукой по животу, хотя пока неизвестно, дала ли результат процедура.

Честно говоря, с Олегом мы окончательно заврались. Надеюсь, удастся не запутаться, и запомнить, кому что пообещали или сказали. Родители согласились смириться с моим браком и принять нерадивого зятя только после обещания, что их внуки родятся здоровыми. Иначе выносить мамины причитания не было никаких сил, она при каждой встрече напоминала о вещах, о которых забыть и так не поучится никогда. Мой муж стоит на учете в псих. диспансере. Забудешь тут.

Но мы смогли приспособиться, научиться выживанию в этом мире. Не лучше и не хуже многих.

Конечно же, мы ходили к генетику! Тысячи исследований на данную тему показали лишь то, что если недуг моего мужа и передается по наследству, то в самом зачаточном состоянии, означая лишь предрасположенность к психическому нарушению. А дальше все зависит от многих других факторов, в том числе психологических, стрессовых, биологических... Если у человека с хорошей наследственностью риск заболеть составляет один процент, то при наличии заболевания у одного из родителей – возрастает до пяти. Не так уж и велика разница.

На пороге – Катя с Машей и Ниной.

– Как же вас много-то! Проходите скорее, промокли.

– Насквозь! – причитает Катя, быстро стягивая куртку и разуваясь. Девочки не отстают. – Дашь, во что переодеться?

– Конечно. В зале мама, подождите там.

Вот так всегда, пять дней назад Олег улетел на форум в Москву, я тут же позвала маму и девочек разбавить мое одиночество. Но получилось у всех прийти только сегодня, причем практически одновременно.

Приветствия, наконец, окончены, девочки переоделись в сухие вещи, сидят кто на стульях, кто на коробках в зале, потягивают вино из чудом найденных в кошмарном бардаке бокалов, закусывают сыром и фруктами. Я старательно чокаюсь и делаю вид, что пью со всеми наравне, сама же украдкой переливаю содержимое своего бокала в мамин. Пока ничего не станет ясно на сто процентов, никто не должен знать, что я, возможно, беременная. Решилась довериться только маме.

– Значит так, вы разбирайте коробки в лоджии, – киваю я Кате с Машей, – мы с Ниной займемся вещами в спальне. Мама, пожаришь нам куриных котлет? Мясо в холодильнике.

За разговорами время летит быстро, работа идет активно. Олег прилетит завтра ближе к вечеру и сильно удивится порядку. Больше всего, конечно хочется уже нормальную кухню. Сейчас варочная поверхность стоит на паре кирпичей, под покровом темноты одолженных на время с соседней стройки. Я, как верная жена и подельница, ждала Олега в засаде. Ну и насмеялись мы в тот вечер.

– Шизофреник со справкой украдкой тырит кирпичи. Кто бы мог подумать, кем я стану, когда вырасту, – подмигнул он мне, когда зашел в нашу новую квартиру, прижимая к себе добычу.

– Если бы тебя поймали, я бы дождалась. Честное пречестное! – самоотверженно воскликнула я, встречая добытчика легким поцелуем в губы.

– Однако ж мне почему-то не радостно от этой перспективы. Разводи костер, женщина, голодный уставший муж пришел с «дела».

Катя напялила мою летнюю соломенную шляпу с огромными полями и шастает по квартире, пританцовывая под «Cheese people», Маша ходит по пятам, без зазрения совести умоляя подарить черное коктейльное платье.

– Ты все равно его уже не носишь, – ноет она. – А мне бы пригодилось. У меня новый кавалер. Вообще, замужним женщинам не пристало ходить с таким вырезом.

– Оно мне дорого как память, – посмеиваюсь я над подругой. Именно в нем я, кстати, была тем вечером, когда мы с Олегом впервые танцевали вместе на корпоративе. – Оно счастливое.

– Ты вообще о нем забыла, могу поспорить. Я его нашла, не без труда – кстати. Значит, теперь оно мое.

– Вот оно что, – смеюсь. – Ну, померь, вдруг хорошо сядет. Я подумаю.

Пока Маша переодевается, мама накрывает на крошечный низкий столик наш скромный домашний обед. Она неожиданно хорошо вписалась в компанию, и сейчас взахлеб обсуждает с Ниной рецепт солонины.

– Без тебя, конечно, в «Эд точка ру» уже не так, – громко говорит Нина. Она всегда перестает следить за тоном, когда немного выпьет. Я давно привыкла, но девочки хихикают и переглядываются. – На твое место, правда, недавно взяли очередного специалиста. На этот раз это ну очень симпатичный мужчина чуть за сорок. Справляется с переменным успехом.

– Женатый? – подмигиваю я.

– Пф, мне то откуда знать, – быстро отворачивается она, показывая, что не желает продолжать тему. Я слегка улыбаюсь, понимая, что Нина знает все на свете. И неспроста она не отвечает прямо.

– А когда Олег вернется? – спрашивает Катя.

– Завтра вечером.

– Приезжайте к нам на следующей неделе, сделаем мясо на гриле. О, чуть не забыла! Недавно читала его новую статью в «МедПравде». Мы с Мишкой смеялись в голос.

– Да, его завуалированный юмор понимают не все, но кто понимает – оценивает по достоинству.

– Хорошо платят в этом журнале?

– Неплохо. Его «Заметки отрицательного человека» пользуются спросом. Это, конечно, не то о чем он мечтал. Все же раздел юмористический. Но пишет с удовольствием. Ну и продолжает заниматься арендой квартир. Нам хватает, – туманно завершаю речь. Неспроста Катя так мало знает о нашей жизни. Редко удается вот так собраться вместе. Мы часто созваниваемся с ней и Инной Викторовной, а вот видимся, если повезет, раз в месяц. Но сейчас, думаю, будем чаще, так как новая квартира как раз находится на выезде из города в ту сторону, через которую я езжу к родителям и свекрам. Впрочем, посмотрим. Они все еще настороженно относятся к сыну или брату, при каждом звонке ожидая плохих новостей, не доверяя затянувшейся ремиссии. Часто не замечают, как сильно он старается быть ближе, как сложно ему дается общение с ними. Но мы не переживаем по этому поводу. В любом случае, видимся с родственниками намного чаще, чем раньше, прогресс очевиден.

На той неделе отпраздновали юбилей – полтора года минуло, как Олег не принимает лекарства. Врачи только пару месяцев назад разрешили начинать планировать. Что будет дальше, одному Богу известно. Но если кто-то знает о своей дальнейшей жизни больше меня, пусть сделает шаг вперед. Я рассмеюсь, пожму руку, и пожелаю удачи.

– Аль, а что делать с этими тетрадями и блокнотами? Тут целая тонна!

– Ну-ка дай я посмотрю. – Разбирая склад коробок в лоджии, Катя случайно наткнулась на гору наших с Олегом старых изложениями. Как же их много! Кто бы мог подумать.

– Можно увезти родителям, будут разжигать камин, – предлагает Катя.

– Нет, пусть пока останутся.

Мама спит на нашей с Олегом кровати, девочки несколько часов назад разъехались по домам, а я все сижу на кухне, плотно прикрыв дверь, чтобы в спальню не просачивался свет, и взахлеб читаю тексты, которые иногда с улыбкой, иногда со слезами на глазах писали мы с Олегом несколько лет назад.

Пока я заново училась ходить после операции, тратила уйму времени на то, чтобы проанализировать причинно-следственные связи событий последних лет, ища виноватого, стараясь понять, что именно привело меня в тот злополучный день на проезжую часть под колеса машины. Легче всего было бы, конечно, сделать, как советовала мама – свесить ответственность на Олега и навсегда вычеркнуть мужчину из своей жизни. Я бы так, вероятно, и сделала, если бы нашу связь можно было бы уничтожить одним днем, пусть даже и трагическим. Слишком близкими людьми мы друг другу стали, чтобы запросто забыть, перешагнуть и идти дальше. Куда идти? Без него никуда не хотелось.

Заслужил ли Олег прощение? Искупил ли вину? Сложные вопросы, непросто было отыскать ответы. Я заработала мозоли на пальцах, пока писала о прошлом, начиная с того дня, как впервые услышала о своем муже. Экономить время необходимости не было. Мне предстояло разобраться и скорректировать дальнейшее направление жизни, которая в тот момент катилась как снежная глыба с горы, набирая обороты, сметая на своем пути желающих помочь, рискуя врезаться в препятствие, и разлететься на комья. Меня ждало важное решение, принятие которого нечестно свешивать на других. Сколько же бумаги мы с ним исписали. Как она только вытерпела.