Цирковое окружение Куприна и его влияние на жизнь и творчество писателя

Как известно, тема цирка занимала большое место в творчестве Александра Ивановича Куприна. Но мало кто знает, что многие артисты, с которыми лично был знаком писатель, являются героями его произведений. В 1894 году на юге России с большим успехом гастролировала известная укротительница Зенида. Куприн в рассказе «Люция» описал одно из самых сильных впечатлений своей жизни, когда он, цирковой репортер киевских газет, влюбленный в эту дрессировщицу, вошел по ее предложению к ней в клетку со львами и там выпил бокал шампанского за здоровье бенефициантки и почтеннейшей публики. (В клетке львов укротительницы Зениды и происходит главное действие рассказа «В клетке зверя»).

Следует отметить также, что рассказ «Лолли» посвящен памяти Энрико Адвени — жокея, блестящего артиста, с которым писатель мог встречаться в Киеве. Куприн, физически очень сильный человек, увлекался спортом, цирковой борьбой. Он дружил со многими борцами: И. М. Заикиным, И. В. Лебедевым — «дядей Ваней» и другими.

Писатель выучил Заикина грамоте, летал вместе с ним на аэроплане («Мой полет»). В очерке «Над землей» рассказано о встречах Куприна перед этим полетом на аэродроме в Одессе с приятелями-борцами, в том числе с негром Мурзуком.

С «дядей Ваней» Александра Ивановича связывали также и литературные интересы; в журнале «Геркулес», издаваемом И. В. Лебедевым, печатались статьи Куприна о спорте. В его статье «Борьба и бокс» имеется упоминание о «моем друге И. В. Лебедеве».

Куприн хорошо знал Анатолия Леонидовича Дурова. Ему писатель посвятил очерк «Об Анатолии Дурове». В нем Куприн охарактеризовал артиста как «человека с кипучим темпераментом, одаренного природным комизмом, большой отзывчивостью и умением понимать искусство», отметил общественное значение его сатирических выступлений. Широко известна дружба Куприна с клоуном-прыгуном Жакомино. По свидетельству современников, писатель придумывал для выступлений своего друга, особенно в его бенефисы, антре и пантомимы. Он посвятил Жакомино небольшой рассказ «Марья Ивановна». В нем повествуется о комическом случае с обезьянкой клоуна, произошедшем в цирке Чинизелли. В последние годы своей жизни Куприн вспомнил Жакомино в рассказе «Соловей».

Дружески относился Куприн и к Виталию Ефремовичу Лазаренко. Во время бенефиса клоуна в 1919 году в бывшем цирке Никитиных он написал ему в альбом следующие строки: «Дорогой друг Лазаренко! Смейся, прыгай, остри, паясничай. Твой труд любит и чопорный партер и шумная галерка, а больше всего любят дети, и черт побери тех, кто твое искусство поставит ниже всякого другого, — оно вечное. А. Куприн».[19]

Александр Иванович неоднократно встречался с клоуном Танти Джеретти. Рассказанные артистом истории были позднее использованы писателем в произведениях «Дочь великого Барнума», «Ольга Сур», «Легче воздуха». В «Дочери великого Барнума» Куприн назвал Танти клоуном «для верхних балконов и градена, где ценят, любят и понимают смех».

Писатель восхищался мастерством талантливой наездницы Ольги Сур, дочери директора цирка В. Сура, прозванного артистами за крутой нрав «цирковым Бисмарком». О ней он написал в рассказах «Ольга Сур», «Легче воздуха» и «Дурной каламбур».

Давно уже нет на цирковых афишах фамилии этих артистов. Но благодаря Куприну они продолжают жить на страницах его произведений о дореволюционном цирке, с которым неразрывно было связано творчество известного русского писателя.

3.2 Отражение реальности цирковой жизни в рассказе А.И. Куприна «Allez!»

Рассказ «Allez!», написанный в 1897 году, относится к киевскому периоду творчества Александра Ивановича Куприна. В это время тема цирка доминировала в произведениях писателя. Рассказ озаглавлен французским словом «Allez!», что в переводе означает «Вперед!» - это известный цирковой возглас, сопровождающий опасные и эффектные трюки.

В нашем понимание цирк – это круглый зал, с манежем внутри, вокруг которого места для зрителей, здесь проходят различные зрелищные номера, в целом, поражающие воображение; в цирке большое жанровое своеобразие: клоуны, развлекающие публику; дрессировщики, удовлетворяющие потребность в экзотике; акробаты, приводящие зрителей в трепет. Но мы не особо уделяем внимание тому, что на самом деле испытывают артисты на арене, ведь нам важно лишь само шоу.

Куприн в своем рассказе «Allez!» показывает «изнанку» внешней легкости и красоты воздушной гимнастки – изнурительную работу через боль на цирковой арене. Сам цирк писатель представляет перед нами как: «холодные нетопленные арены», где приходится выступать артистам. Искусство верховой езды - союз человека и коня, сочетание их тел, то сливающихся в прыжке, то внезапно отрывающихся друг от друга. Оно всегда приковывало внимание зрителей. Александр Иванович в произведении описывает его так: «запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелконье длинного бича и жгучая боль удара», «лошадь косится на хлыст,…, и тревожно храпит и, прядая, тащит за собой упирающегося конюха». Так же цирк Куприна в этом рассказе представляет собой: «ложи из малинового бархата с позолотой», «щиты с конскими головами», «флаги украшающие столбы», «сильно качающаяся трапеция», «клоун умеющий, ничего не евши со вчерашнего дня, смешить публику целый вечер неистощимыми шутками».

Главной героиней рассказа «Allez!» является юная сирота-циркачка шестнадцати лет по имени Нора, «она была очень хороша собой». Казалось бы, красивая воздушная гимнастка, которая удовлетворяет зрителей зрелищными трюками, на арене «она послушно сложила губы в привычную улыбку, улыбку «грациозной наездницы»». Куприн же показывает, что на самом деле испытывает, переживает, чувствует под маской «грациозной наездницы» юная циркачка. Все мы знаем крылатое выражение: «мы все родом из детства»[20], возглас «Allez!» у Норы ассоциирует с детством, которое характеризуется эпитетами «темное», «однообразное», «бродячее» - это средство выразительности помогает нарисовать беспросветное детство «крошечной пятилетней девочки». Вся ее жизнь – одна бесконечная дрессировка, жизнь, лишенная ярких красок и эмоций даже во время выступлений. А слово «Allez!» как будто разделяет жизнь Норы на кадры. Таким образом, в рассказе с линейной композицией организуется событийное время. «Allez!» начинает повествование о жизни главной героини, «Allez!» и заканчивает это повествование. И каждый раз оно символизирует изменения в ее жизни. Александр Иванович постоянно привлекает нас именно к тяжелым моментам жизни главной героини, используя отрицательную эмоционально-оценочную лексику. Если и встречается слово, несущее в себе положительные эмоции, то рядом с ним обязательно стоит лексема, снижающая эту характеристику, к примеру: «в короткой газовой юбчонке,…, на сильно качающейся трапеции», «коренастый мужчина в розовом трико,…, жестокий», «глупо красивые лица». «И везде всё тот же страх и тот неизбежный, роковой крик «Allez!», одинаковый для людей, для лошадей и для дрессированных собак» - подводит итог писатель под первыми кадрами жизни Норы. В следующем кадре жизни мы узнаем, что шестнадцатилетняя Нора «упала на песок манежа». Но никто не протянул ей руку помощи; не оказалось рядом человека, способного помочь, поддержать ее, когда она «закричала и зашаталась от невыносимого страдания», зато «десятки рук подхватили ее и насильно вытолкнули,…, к публике». Страшно жить, когда ты одинок, когда ты никому не нужен: по сути, публике не нужен актер, публике нужен номер и положительные эмоции от этого номера.

И в эту беспросветную серую жизнь одинокого человека врывается клоун Менотти, «всемирно известный», «всемирно знаменитый». Его «устало – влажные глаза», «звериная страсть», «жестокое приказание «Allez»» сделали своё дело. Могла ли Нора поступить по-другому? Позади неё беспросветная одинокая жизнь, а впереди жизнь с клоуном-знаменитостью. «И она пошла…» Появляется ещё один главный герой рассказа. Характеристика, данная ему писателем, настораживает нас: «сделал устало-влажные глаза» характеризует его как человека фальшивого, неискреннего, играющего роль, не зря он всемирно известный дрессировщик. А Нора впервые увидела человека, который «спросил о её здоровье», а для неё это равносильно заботе. Уже то, что на Нору кто-то впервые за шестнадцать лет обратил внимание не как на артистку, а как на человека, было для Норы, по её мнению, подарком судьбы. А кто бы так не посчитал, оказавшись в её положении? Нора впервые в своей жизни почувствовала себя счастливой! И дело не только в том, что «она ездила за ним», «стерегла брильянты», «надевала на него и снимала трико», «следила за его гардеробом», а ещё и в том, что Нора видела в нём «почти бога». И этот бог был рядом с ней. Из следующего кадра мы узнаём, что «через год» Нора надоела знаменитому артисту. Куприн – великий мастер слова. Несколькими мазками он нарисовал страшную картину: «ночью», «прямо сказал», «немедленно убиралась от него ко всем чертям», «она послушалась», «у двери остановилась и обернулась с умоляющим взглядом», «Менотти быстро подбежал к двери, бешеным толчком ноги распахнул её и закричал: «Allez!», которая поднимает в памяти серую безликую картину детства. Вот оно магическое действие слова «Allez»: после этого слова необходимо делать то, что приказано. Это как условный рефлекс у собаки Павлова на определённые раздражители, так и у Норы рефлекс на «Allez» - необходимо делать то, что приказано, ведь именно этому её учили с детства. На последнем кадре - развязка. Почему молодая здоровая женщина бросается из окна на мостовую? Что заставило сделать её этот роковой шаг? Конечно, Менотти виноват. Он приручил Нору. Но Менотти – дрессировщик. Поэтому Нору, «как побитую и выгнанную собаку, опять потянуло к хозяину». Однако её не ждали. С одной стороны, со стороны Менотти, «томный голос», «счастливый смех», «малиновые с золотом обои», «яркий свет канделябров», а с другой стороны – беспросветная жизнь, в которую никому не хочется возвращаться, в том числе и Норе. Она оказалась перед выбором. С самого детства она привыкла всё делать под «отрывистый, повелительный возглас «Allez», и рядом с Менотти она тоже всё делала под этот возглас. Вся её жизнь – это возглас «Allez». Другого пути она не знает. Так что же ей выбрать? Рядом с Менотти ей нет места, а на арену она не хочет. Ответ очевиден. И поэтому уже под свой возглас «Allez» она прыгает за окно. Всю жизнь Норой кто-то командовал, кто-то дрессировал её. Она не умела жить самостоятельно. В этом и была её трагедия. Да, «сделать жизнь значительно трудней». Жизнь, прожитая Норой, заставила её выпрыгнуть из окна.

Любовь и жизнь цирковой гимнастки… Трагедия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«...Всех нас в ранней юности цирк восхищал, волновал и радовал. Кто из нас избежал его чудесной, здоровой, крепящей магии? Кто из нас забыл этот яркий свет, этот приятный запах конюшни, духов, пудры и лайковых перчаток, этого шелка и атласа блестящих цирковых костюмов, щелканье бича, холеных, рослых, прекрасных лошадей, выпуклые мускулы артистов?.. И возвращались мы из цирка домой широкими и упругими шагами, круто выпятив грудь, напрягая все мускулы. Легкие бывали у нас расширены от беззаботного, громкого, доброго хохота, и как ловко мы перепрыгивали через лужи!»[21] Так писал А.И. Куприн, с детства хорошо знавший и любивший цирк, потому что у него было много друзей и знакомых артистов цирка. Он восхищался их ловкостью, смелостью, мужеством, силой, благородством и необыкновенно сильным чувством товарищества. Обо всем этом он написал в своих рассказах, посвященных цирку.

Тема любви занимает не последнее место в творчестве писателя. Произведения Куприна, посвященные любви, всегда увлекательны по сюжету, по своей драматической насыщенности. В них всегда высокое противостоит низкому, благородное — низменному, прекрасное — уродливому, постоянно звучат мотивы искренней, зачастую неразделенной любви, высокого трагедийного накала достигает столкновение добра и зла, духовной красоты и духовного уродства. К таким произведениям принадлежит рассказ «Allez!». Холодное и колючее слово «allez» вполне созвучно миру жестокости, подлости, равнодушия, в котором живет беззащитная Нора. В рассказе вся горькая судьба героини и ее смерть сопровождаются словом «allez», и это придает удивительную цельность произведению. Оно как бы заключено в рамки этого слова, выполняющего, таким образом, важную композиционную функцию.

Но тема любви в рассказе «Allez!» тесно переплетается с темой цирка. В данной работе она рассматривалась как ключевая.

Мы смогли доказать тесную связь между тематикой творчества Куприна и историческим процессом, свидетелем которого являлся писатель на рубеже веков. Убедились в том, что тема циркового искусства занимает важное место в творчестве писателя.

Мы смогли увидеть и описать, какими языковыми средствами показан писателем цирк, как видел его Куприн. Убедились в том, что автор непосредственно показывает читателю обратную сторону привычного действия.

А. И. Куприн один из тех писателей, который был близко знаком с таким видом искусства как цирк. Александр Иванович знал и общался со многими цирковыми артистами, их истории жизни не могли не повлиять на его литературную деятельность. Поэтому в произведении «Allez!» он так умело показал нам все то, что скрывается за зрелищными представлениями артистов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Вадимов А. А. Репертуар иллюзиониста / А. А. Вадимов - М.: Издательский центр «Профиздат», 1967.

2. Волков А. А. А. И. Куприн / А. А. Волков – М.: Издательский центр «Знание», 1959.

3. Грушевицкая Т. Г. Словарь по мировой художественной культуре: Учеб. Пособие для студ. сред. и высш. пед. учеб. заведений / Т. Г. Грушевицкая, М.А. Гузик, А. П. Садохин; Под. ред. А. П. Садохина. – М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 408 с.

4. Карташин А. Искусство удивлять / А. Карташин – М.: Издательский центр – «Профиздат», 1990.

5. Карташин А. Праздник с чудесами / А. Карташин – М.: Издательский центр «Просвещение», 1993.

6. Корецкая И. В. А. И. Куприн / И. В. Корецкая – М.: Издательский центр «Знание», 1970.

7. Лебедева А. Артисты цирка — герои книг А. И. Куприна / А. Лебедева, 1963.

8. Лилин В. А. И. Куприн. Пособие для учащихся / В. Лилин – М.: Издательский центр «Просвещение», 1975

9. Макаров С. М. Клоунада мирового цирка. История и репертуар/ С. М. Макаров – 2001.

10. Михайлов О. Вступительная статья к сочинениям в двух томах А.И. Куприна / О. Михайлов – М., Художественная литература, 1981.

11. Платонова Н. И. Энциклопедический словарь юного художника / Н. И. Платонова, В. Д. Синюков. – М.: «Педагогика», 1983. – 416 с., ил.

12. Родин И. О. Все произведения школьной программы в кратком содержании / И. О. Родин, Т. М. Пименова – 1997.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Приложение 1

Текст рассказа А.И. Куприна «Allez!», с пометкой для группировки при анализе

Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.

- Allez!.. [Вперед, марш! (фр.)]

В пустом цирке темно и холодно. Кое-где, едва прорезавшись сквозь стеклянный купол, лучи зимнего солнца ложатся слабыми пятнами на малиновый бархат и позолоту лож, на щиты с конскими головами и на флаги, украшающие столбы; они играют на матовых стеклах электрических фонарей и скользят по стали турников и трапеций там, на страшной высоте, где перепутались машины и веревки. Глаз едва различает только первые ряды кресел, между тем как места за ложами и галерея совсем утонули во мраке.

Идет дневная работа. Пять или шесть артистов в шубах и шапках сидят в креслах первого ряда около входа в конюшни и курят вонючие сигары. Посреди манежа стоит коренастый, коротконогий мужчина с цилиндром на затылке и счерными усами, тщательно закрученными в ниточку. Он обвязывает длинную веревку вокруг пояса стоящей перед ним крошечной пятилетней девочки дрожащей от волнения и стужи. Громадная белая лошадь, которую конюх водит вдоль барьера, громко фыркает, мотая выгнутой шеей, и из ее ноздрей стремительно вылетают струи белого пара. Каждый раз, проходя мимо человека в цилиндре, лошадь косится на хлыст, торчащий у него из-под мышки, и тревожно храпит и, прядая, влечет за собою упирающегося конюха. Маленькая Нора слышит за своей спиной ее нервные движения и дрожит еще больше.

Две мощные руки обхватывают ее за талию и легко взбрасывают на спину лошади, на широкий кожаный матрац. Почти в тот же момент и стулья, и белые столбы, и тиковые занавески у входов - все сливается в один пестрый круг, быстро бегущий навстречу лошади. Напрасно руки замирают, судорожно вцепившись в жесткую волну гривы, а глаза плотно сжимаются, ослепленные бешеным мельканием мутного круга. Мужчина в цилиндре ходит внутри манежа, держит у головы лошади конец длинного бича и оглушительно щелкает им...

- Allez!..

А вот она, в короткой газовой юбочке, с обнаженными худыми, полудетскими руками, стоит в электрическом свете под самым куполом цирка на сильно качающейся трапеции. На той же трапеции, у ног девочки, висит вниз головою, уцепившись коленами за штангу, другой коренастый мужчина в розовом трико с золотыми блестками и бахромой, завитой, напомаженный и жестокий. Вот он поднял кверху опущенные руки, развел их, устремил в глаза Норы острый, прицеливающийся и гипнотизирующий взгляд акробата и... хлопнул в ладони. Нора делает быстрое движение вперед, чтобы ринуться вниз, прямо в эти сильные, безжалостные руки (о, с каким испугом вздохнут сейчас сотни зрителей!), но сердце вдруг холодеет и перестает биться от ужаса, и она только крепче стискивает тонкие веревки. Опущенные безжалостные руки подымаются опять, взгляд акробата становится еще напряженнее... Пространство внизу, под ногами, кажется бездной.

- Allez!..

Она балансирует, едва переводя дух, на самом верху "живой пирамиды" из шестерых людей. Она скользит, извиваясь гибким, как у змей, телом, между перекладинами длинной белой лестницы, которую внизу кто-то держит на голове. Она перевертывается в воздухе, взброшенная наверх сильными и страшными, как стальные пружины, ногами жонглера в "икарийских играх". Она идет высоко над землей по тонкой, дрожащей проволоке, невыносимо режущей ноги... И везде те же глупо красивые лица, напомаженные проборы, взбитые коки, закрученные усы, запах сигар и потного человеческого тела, и везде все тот же страх и тот же неизбежный, роковой крик, одинаковый для людей, для лошадей и для дрессированных собак:

- Allez!..

Ей только что минуло шестнадцать лет, и она была очень хороша собою, когда однажды во время представления она сорвалась с воздушного турника и, пролетев мимо сетки, упала на песок манежа. Ее тотчас же, бесчувственную, унесли за кулисы и там, по древнему обычаю цирков, стали изо всех сил трясти за плечи, чтобы привести в себя. Она очнулась и застонала от боли, которую ей причинила вывихнутая рука. "Публика волнуется и начинает расходиться, - говорили вокруг нее, - идите и покажитесь публике!.." Она послушно сложила губы в привычную улыбку, улыбку "грациозной наездницы", но, сделав два шага, закричала и зашаталась от невыносимого страдания.Тогда десятки рук подхватили ее и насильно вытолкнули за занавески входа,к публике.

- Allez!..

В этот сезон в цирке "работал" в качестве гастролера клоун Менотти, - не простой, дешевый бедняга-клоун, валяющийся по песку, получающий пощечины и умеющий, ничего не евши со вчерашнего дня, смешить публику целый вечер неистощимыми шутками, - а клоун-знаменитость, первый соло-клоун и подражатель в свете, всемирно известный дрессировщик, получивший почетные призы и так далее и так далее. Он носил на груди тяжелую цепь из золотых медалей, брал по двести рублей за выход, гордился тем, что вот уже пять лет не надевает других костюмов, кроме муаровых, неизбежно чувствовал себя после вечеров "разбитым" и с приподнятой горечью говорил про себя: "Да! Мы - шуты, мы должны смешить сытую публику!" На арене он фальшиво и претенциозно пел старые куплеты, или декламировал стихи своего сочинения, или продергивал думу и канализацию, что, в общем, производило на публику, привлеченную в цирк бесшабашной рекламой, впечатление напыщенного, скучного и неуместного кривлянья. В жизни же он имел вид томно-покровительственный и любил с таинственным, небрежным видом намекать на свои связи с необыкновенно красивыми, страшно богатыми, но совершенно наскучившими ему графинями.

Когда, излечившись от вывиха руки, Нора впервые показалась в цирк, на утреннюю репетицию, Менотти задержал, здороваясь, ее руку в своей, сделал устало-влажные глаза и расслабленным голосом спросил ее о здоровье. Она смутилась, покраснела и отняла свою руку. Этот момент решил ее участь.

Через неделю, провожая Нору с большого вечернего представления, Менотти попросил ее зайти с ним поужинать в ресторан той великолепной гостиницы, где всемирно знаменитый, первый соло-клоун всегда останавливался.

Отдельные кабинеты помещались в верхнем этаже, и, взойдя наверх, Нора на минуту остановилась - частью от усталости, частью от волнения и последней целомудренной нерешимости. Но Менотти крепко сжал ее локоть. В его голосе прозвучала звериная страсть и жестокое приказание бывшего акробата, когда он прошептал:

- Allez!..

И она пошла... Она видела в нем необычайное, верховное существо, почти бога... Она пошла бы в огонь, если бы ему вздумалось приказать.

В течение года она ездила за ним из города в город. Она стерегла брильянты и медали Менотти во время его выходов, надевала на него и снимала трико, следила за его гардеробом, помогала ему дрессировать крыс и свиней, растирала на его физиономии кольдкрем и - что всего важнее -верила с пылом идолопоклонника в его мировое величие. Когда они оставались одни, он не находил, о чем с ней говорить, и принимал ее страстные ласки с преувеличенно скучающим видом человека, пресыщенного, но милостиво позволяющего обожать себя.

Через год она ему надоела. Его расслабленный взор обратился на одну из сестер Вильсон, совершавших "воздушные полеты". Теперь он совершенно не стеснялся с Норой и нередко в уборной, перед глазами артистов и конюхов, колотил ее по щекам за непришитую пуговицу. Она переносила это с тем же смирением, с каким принимает побои от своего хозяина старая, умная и преданная собака.

Наконец однажды, ночью, после представления, на котором первый в свете дрессировщик был освистан за то, что чересчур сильно ударил хлыстом собаку, Менотти прямо сказал Норе, чтобы она немедленно убиралась от него ко всем чертям. Она послушалась, но у самой двери номера остановилась и обернулась назад с умоляющим взглядом. Тогда Менотти быстро подбежал к двери, бешеным толчком ноги распахнул ее и закричал:

- Allez!..

Но через два дня ее, как побитую и выгнанную собаку, опять потянуло к хозяину. У нее потемнело в глазах, когда лакей гостиницы с наглой усмешкой сказал ей: "К ним нельзя-с, они в кабинете, заняты с барышней-с".

Нора взошла наверх и безошибочно остановилась перед дверью того самого кабинета, где год тому назад она была с Менотти. Да, он был там: она узнала его томный голос переутомившейся знаменитости, изредка прерываемый счастливым смехом рыжей англичанки. Она быстро отворила дверь.

Малиновые с золотом обои, яркий свет двух канделябров, блеск хрусталя, гора фруктов и бутылки в серебряных вазах, Менотти, лежащий без сюртука на диване, и Вильсон с расстегнутым корсажем, запах духов, вина, сигары, пудры, - все это сначала ошеломило ее; потом она кинулась на Вильсон и несколько раз ударила ее кулаком в лицо. Та завизжала, и началась свалка...

Когда Менотти удалось с трудом растащить обеих женщин, Нора стремительно бросилась перед ним на колени и, осыпая поцелуями его сапоги, умоляла возвратиться к ней, Менотти с трудом оттолкнул ее от себя и, крепко сдавив ее за шею сильными пальцами, сказал:

- Если ты сейчас не уйдешь, дрянь, то я прикажу лакеям вытащить тебя отсюда!

Она встала, задыхаясь, и зашептала:

- А-а! В таком случае... в таком случае...

Взгляд ее упал на открытое окно. Быстро и легко, как привычная гимнастка, она очутилась на подоконнике и наклонилась вперед, держась руками за обе наружные рамы.

Глубоко внизу на мостовой грохотали экипажи, казавшиеся сверху маленькими и странными животными, тротуары блестели после дождя, и в лужах колебались отражения уличных фонарей.

Пальцы Норы похолодели, и сердце перестало биться от минутного ужаса...

Тогда, закрыв глаза и глубоко переведя дыхание, она подняла руки над головой и, поборов привычным усилием свою слабость, крикнула, точно в цирке:

- Allez!..

Приложение 2