Глава 17. Энергетика гармонии

17.1. Родство и цвет

По-видимому, смысл и значение цвета — основные характеристики, которые объединяют людей прежде всего по природному принципу цветового взаимодействия. Все-таки цветовые раскраски возникли задолго до появления одежды. И несомненно, что третья характеристика "хрома" (чувства, эмоции), предполагающая отношение подсознания (души как относительно идеального) к бессознанию (телу как материальному), проявляется прежде всего в цвете.

Поэтому цвет можно считать "неразделимым целым" между психическим состоянием человека и изменением окраски его кожных покровов и / или окружающей среды. Однако для начала следовало бы определить собственно смысл и значение цвета, дискуссия о котором не закончена до настоящего времени.

Как показано выше, большая часть философов, культурологов, психолингвистов универсальным определяющим фактором полагает внешние, материальные, природные явления: белый — свет, снег; красный — кровь, огонь и т. п. [mcliv] Другая часть ученых (антропологи, психологи, этнологи) основополагающими «прототипами» цветообозначений считает некие внутренние, невербализуемые, нематериальные, интеллектуальные = психические факторы: красный — мужской, белый — женский и т. п. [mclv]

Как уже говорилось, статус цветообозначений в науке сопоставим лишь со статусом терминов родства, что позволило мне предположить их системно-функциональную взаимосвязь. Выше мы уже встречались с тем, что в цветовых концептах заключены ценностные архетипические (глубинно значимые, связанные с выживанием вида и продолжением рода) характеристики человека, природы и общества.

Так, построение системы родства как первичных социальных связей прежде всего основано на репродуктивной функции, одним из важнейших условий выполнения которой было физическое и психическое здоровье будущих детей с последующей возможностью их обучения и социализации.

Очевидно, это условие полностью могло выполняться только при адекватном выборе друг другом будущих родителей, что предполагало их любовь как взаимодействие минимум трех компонентов каждого из интеллектов. Как известно, женщины всех возрастов проявляют больший интерес к чувствам других и более эмпатичны, чем мужчины, которые внешне менее проявляюют свое отношение к чувствам других людей, так как эта роль приписана им нашей культурой. [mclvi]

Согласно данным исследователей,[mclvii] способность устанавливать глубокие и стабильные межличностные отношения является прерогативой зрелой личности, для которой характерны эмпатия и альтруистическое поведение, способность обеспечить продуктивный диалог и резонансное общение. Как мы убедились выше, в хроматизме все эти характеристики адекватно моделируются на уровне цветовой гармонии и теории резонанса неосознаваемых структур личности.

Притяжение к другому человеку, — другому и в смысле пола, и в смысле качеств характера, — могучая, все преодолевающая сила. Если бы выбор любимой или любимого был действием рациональным, многие из нас так никогда и не создали бы семью. Нашего рационального отношения друг к другу хватило бы только на медовый месяц — не дольше. И в спутники жизни мы выбирали бы человека, как можно больше похожего на нас… К счастью, сегодня выбор спутника жизни в большинстве случаев свободен от рационализма, а возникающая между партнерами эмоциональная связь настолько сильна, что не позволяет логике их сознаний возобладать над собой. [mclviii]

На этом выборе, возможно, эмпатически сказывается и цвет (предпочтений и т. п.) как архетипически фиксируемый концепт, моделирующий им основные компоненты интеллектов друг друга в целях создания прочных связей, то есть взаимообусловленного выживания индивидов (рекреация и т. п.) и воспроизводства вида (здорового потомства).

Разница в цвете поэтому не могла не соотноситься как с гендером, так и с полом человека. Четче всего это наблюдается в различиях полового/гендерного соотнесения красного и желтого цветов. Так, у многих народов женщины отдавали предпочтение желтым раскраскам тела, а затем и желтым одеждам. У бушменов самки антилопы обозначались светло-желтым, а самцы — красным цветом. В Древнем Египте мужские фигуры красились в красно-коричневый и красный тон, женские — в желтый. В Традиционном Китае речь шла уже и о гендере, где красным цветом снова обозначалась мужественная категория ЯН, а желтым — снова женственная ИНЬ.

Традиция упорядочивания объектов и событий окружающего мира по их сублимированным цветам восходит к глубоко архаическому мышлению (Тернер, 1972; Серов, 1990). В этой связи В. Ф. Петренко отмечает, [mclix] что наряду с мощными понятийными основаниями классификации и категоризации имеют место и слабые взаимодействия плана выражения и плана содержания. Остро нуждающееся в упорядочивании и осмыслении мира, но еще не вооруженное понятийными формами мышление архаическою человека улавливало и закрепляло эти слабые взаимодействия в цвето-символических классификациях. Иначе говоря, цветовые сублиматы объединяют объекты, имеющие для субъекта сходный эмоциональный тон, и помогают упорядочить их, построить простые обобщения и выделить некие закономерности, позволяющие ориентироваться в этом мире.

Многочисленные исследования семантических пространств на базе различных национальных языков показали универсальность этого глубинного синестетическо го кода для представителей различных культур. К этому же универсальному коду сводятся, очевидно, и цветовые ощущения. Так, в исследованиях А. М. Эткинда (1985) кодирование голосов дикторов, находящихся в различных эмоциональных состояниях, с помощью цветовых карточек Люшера (ранжирование их в порядке соответствия голосу) выявило как интерсубъектное сходство 200 русских испытуемых, так и транскультурную инвариантность цветовых описаний этих голосов при сравнении с 80 испытуемыми из Германии.

Транскультурная инвариантность цветоэмоциональных связей, выявленная для представителей русского и немецкого языков, позволяет не только использовать интерпретацию симнолического значения каждого цвета, данную Люшером и его немецкоязычными последователями применительно к русской культуре, но и является веским аргументом в пользу межкультурной универсальности цветовой символики.[mclx]

По-видимому, согласно эволюционной теории, филогенетически закреплялись именно цветовые сублиматы как внутренние цвета, то есть общезначимые, существенные для выживания (и вида, и индивида) параметры. С учетом смысловой связи между обозначениями родства и цвета можно полагать, что цветовые концепты (включая и внешние, и внутренние цвета «прототипов») закреплены в интеллекте для адекватного гомеостаза. [mclxi]

Согласно общей теории систем (Берталанффи, 1945), каждый компонент системы связан с другими таким образом, что изменение функций одного компонента неизбежно влечет за собой изиенения функций других компонентов и, вообще говоря, всей системы. Поэтому в семьях изменение личности и / или поведения одного из партнеров ведет к соответствующим изменениям другого. Таким образом, для хроматического изучения системы партнерских отношений важно учитывать как внутриличностные, так и межличностные отношения компонентов их интеллектов.[mclxii]

По-видимому, внутренние цвета интеллекта определяются законом гармонии, к формулировке которого наиболее близко подошел Леонардо да Винчи. Для четкого представления законов гармонии приведу основные положения теории Леонардо[mclxiii].

«Из цветов равного совершенства наиболее превосходным с виду будет тот, который будет виден в обществе прямо противоположного цвета...

Цвета, согласующиеся друг с другом, именно: зеленый с красным, или с пурпуром, или с фиолетовым; и желтое с синим.

Если ты хочешь сделать так, чтобы соседство одного цвета придавало прелесть другому цвету, к нему примыкающему, то применяй то же правило, какое обнаруживается при образовании солнечными лучами радуги, иначе Ириды…

Никакое тело никогда всецело не обнаружит свой природный цвет. Часть поверхности каждого тела причастно стольким различным цветам, сколько их ей противостоит...»

Наглядным примером, объясняющим подчеркиваемый нами принцип цветовой гармонии для интеллекта, может служить и психолингвистический парадокс Бертрана Рассела — «алогическая несовместимость красного и синего цветов».[mclxiv] В самом деле, как это следует из рассмотренной выше семантики, концепт красного цвета моделирует прежде всего «физиологически мужской телесный» бессознательный компонент интеллекта, который, в самом деле, достаточно трудно совместить с “синим объединением” религиозности мужского и женского подсознаний.

Поэтому для разрешения парадокса Рассела действительно требовались не логические, а скорее аксиологические аспекты анализа. На наш взгляд, это свидетельствовало именно о внутренних архетипических характеристиках цвета, поскольку использование внешних «универсалий» исключало бы какие-либо парадоксы: красное «солнце» вполне совместимо с синим «небом».[mclxv]

Выше семантика гендера и цвета [mclxvi] продемонстрировала основные принципы построения, если можно так сказать, атомарно-трансактной модели гендерного взаимодействия. Эта модель, как мне кажется, может оказаться полезной и при анализе поведения человека в современном обществе с учетом биосоциокультурной обусловленности личности.

Психологические теории любви и принципы Леонардо или законы гармонии Гете (принципы дополнительности цветовых компонентов в цветовом круге[mclxvii]) в хроматизме [mclxviii] формулируются следующим образом: для создания гармонии, то есть устойчивой динамической системы, партнеры неосознанно стремятся к обладанию дополнительными «цветами» как одноименных компонентов интеллекта M(f)+M(m), так и разноименных Id(f)+S(m), Id(m)+S(f).

17.2. Лечение цветом и гармония

Не получается ли так, что душа наша стремится к нейтральности белого или серого цвета? Хотя тело и не может жить без цветового окружения модных одежд. Душа или тело определяет этот выбор “просто” любимых цветов, цветов интерьера или цветов одежды? Последуем же за Григорием Нисским, утверждавшим, что душа — это внутренний образ тела. А можно ли приписать каждому из нас определенные цвета? И будут ли отличаться цвета души от цвета одежд? Одинаковы ли эти наши внутренний и внешний цвета, цвета души и тела? Если бы они были одинаковы, то по цветам одежды можно было бы судить и о внутренних цветах человека.

Например, зная, какие чувства или функции наиболее развиты у человека, можно ли сказать нечто определенное и о его внутреннем цветовом пространстве? Ведь только что мы видели, как выбор того или иного внешнего цвета “дополнял” излюбленный внутренний до белого или серого. И цвет одежд становился контрастным к цвету души, уничтожал последний или подчеркивал его выразительность.

По всей видимости, оба эти варианта периодически сменяют друг друга. Сначала человек совмещает цвета души и одежд в своем нравящемся единстве. Когда же наступает цветовое утомление от этого единообразия, то цвет меняется на контрастный, чтобы через нейтральный серый перейти к новому витку своей жизни, к новому цвету души, а затем и одежды.

К концу XX века ученые пришли к выводу, что лечебное действие цвета осуществляется не только через органы зрения, но и через кожу, о чем свидетельствовали и данные нейрофизиологии, и опыты со слепыми. Так, данные электрофизиологии говорят о том, что при различных эмоциональных состояниях возникают различные колебания потенциалов кожного покрова. Совместное протекание кожно-гальванической и зрачковой реакций дало право рассматривать их как часть общего вегетативного рефлекса. Биологическое значение последнего связано с вегетативным обеспечением адекватного цветовосприятия организмом за счет мобилизации адаптационно-трофических механизмов филогенетической памяти человека.

В целом воздействие цвета изучается в физической химии, биофизике и психофизиологии человека. Биофизика и физическая химия позволяют установить законы распространения и поглощения излучений, которые возбуждают рецепторы кожи и сетчатки глаза, вызывая этим различные биохимические процессы в организме, приводящие к изменению всей нейроэндокринной системы. Закономерности психофизиологии человека выше нам дали возможность связать чувственное цветовосприятие интеллекта в целом с отдельными составляющими его материальных субстратов, и в частности с гипоталамо-гипофизарной системой.

Психофизическое воздействие цвета на организм человека основано на взаимодействии соответствующих рецепторов с электромагнитными волнами, расположенными в области солнечной радиации, которая пропускается атмосферой. Поскольку для всех видов излучения действует известный закон Гротгуса-Дрейпера, согласно которому химические изменения в системе может вызвать только излучение, которое ею поглощается, то несложно предположить существование аналогичного механизма для принципиального отбора адекватно-реагентной длины волны в цветолечении. Основанное на определенном антагонистическом действии поглощательной (синей области) и проникающей (красной области) способности излучений, установление цветовой гармонии будет определяться степенью равновесия обоих отделов вегетативной нервной системы на уровне нейрогуморальной сферы.

С учетом этого антагонизма цветов в их восприятии всю область спектра можно разделить на две группы: симпатикотропную и ваготропную. Действительно, как из теории контрастных цветов, так и из опытов Лэнда известно, что если органы зрения воспринимают цвет путем сравнения более длинных и более коротких световых волн, то где-то между ними должна существовать центральная точка равновесия, или “точка обращения цвета”, влево от которой до следующей точки все цвета будут симпатикотропными, а вправо — парасимпатикотропными. Такой “центральной точкой” можно считать, по-видимому, индивидуальную для каждого субъекта область спектра приблизительно при 570–575 нм.

В связи с эмпатической синтонией цвета следует помнить о гендерном диморфизме человека. Известно, например, что при воздействии симпатикотропных раздражителей (цветов холодной области спектра) у индивидов наблюдается преимущественно астеническая реакция и недооценка временного интервала, а при воздействии ваготропных — стеническая реакция и переоценка временного интервала. Данные же по психофизиологии гендерного диморфизма позволили предположить корреляцию между переоценкой временных интервалов, мужской составляющей и симпатикотропностью холодных цветов, с одной стороны и, с другой, — между недооценкой времени, женской составляющей и парасимпатикотропностью теплых цветов.

И как мы видели выше, это предположение действительно подтверждается множеством данных с учетом повышения тонуса симпатической иннервации в первой и парасимпатической во второй половине менструального цикла женщины. Так, доминирующая у мужчин сила мускульных сокращений больше при освещении теплыми цветами, в то время как превалирующая у женщин работоспособность пальца руки (ср. с реакцией хватания) увеличивается при воздействии холодных цветов.

Эти примеры призваны показать, что применение хроматической модели интеллекта позволяет совместить огромное множество опытных, экспериментальных и теоретических данных на основе единого представления о внутреннем цветовом пространстве человека, определенным образом взаимодействующим с цветовым пространством окружения.

17.2.1. Психоаналитика цвета

По-видимому, цвет в моде, как и в психоанализе состоит в трансформировании эмоционального (неосознаваемого) отношения к ситуации в осознаваемое и опредмеченное в модном цвете одежд или в слове-исповеди психоаналитику. Так, например, при катарсисе, страх, по Аристотелю, вызывает очищение души, при котором известная идиома "побелеть от страха" может приобрести не столько физиологический, сколько терапевтический смысл: позитивное содержание катарсиса будет заключаться именно в этой двусторонности отношения идеального (душевного настроения в предпочтительном цвете) к материальному (телесному изменению цвета).[mclxix] Универсальный характер этого тезиса очевиден, поскольку практически все устойчивые словосочетания с цветообозначениями, описывающие душевное настроение, оказываются близкими по цвету в совершенно различных культурах западного мира.

Возможность связи этих чувств с катарсисом, по-видимому, не требует специального обоснования в силу ценностно-архетипической природы их возникновения, основанной как на низших (аффективных), так и на высших (эстетических и социальных) чувствах, в обоих случаях описываемых третьим значением понятия "хрома". Необходимо отметить, что представление о катарсисе нередко трактуется как очищение души от бессознательных импульсов с их последующим осознаванием.

Cогласно Фрейду и Юнгу, процесс вытеснения осуществляется в сферу бессознательного. Вместе с тем, широко распространенная в современной практике психоанализа идея так называемой катартической терапии состоит в том, что этот процесс (как подавление выражения негативных эмоций вовне) является причинным фактором, интенсифицирующим и длительно сохраняющим себя в форме патогенного эмоционального напряжения. Иначе говоря, при подавлении тревоги, например, последняя лишь теряет свой предмет, становясь беспредметной; а потому еще более патогенной в бессознании. Показательно, что еще Аристотель связывал катарсис с возникновением сильных аффектов, которые сегодня соотносятся прежде всего с бессознанием.

Поскольку апертурные (беспредметные) цвета, согласно нашему анализу, характеризуют архетипический вид цветовосприятия (то есть участие и под-, и бессознания), то процесс катарсиса в цветотерапии может осуществляться именно опредмечиванием "беспредметных" эмоций бессознания в апертурные цвета подсознания на уровне обобщающих сублиматов.

Однако для большей части последних в словаре современных языков отсутствуют как цветообозначения, так и “предметная” семантика, раскрывающая связь тех или иных оттенков с тем или иным эмоциональным состоянием. Поэтому в процессе катарсиса индивид лишь “опредмечивает” их, например, в коррелируемом с тревожностью цвете голубых одежд, окружения и т. п., не будучи способным их десублимировать, то есть опредметить на сознательном (абстрагирующем) уровне семантической интерпретации.

Поэтому предметный характер архетипического восприятия в катарсисе не может сопоставляться со словесным выражением вытесненных эмоций в цветотерапевтическом психоанализе, ибо в первом случае метамерные цвета бессознания индивид опредмечивает и переживает вовне без участия сознания, а во втором — вербализует вытесненные в бессознание эмоции и сознательно их анализирует, делая соответствующие логические выводы.

Распространенное же объяснение цветовоздействия не архетипическими, а «цветовыми ассоциациями» (красный — огонь, голубой — лед и т. д.), наталкивается на ряд возражений которые имеют серьезное экспериментальное обоснование.

Во-первых, как показали опыты в Будапештском политехническом институте, у испытуемых с завязанными глазами, которых вводили в комнаты с красными или голубыми стенами, не могли возникать какие-либо ассоциации в силу незнания ими цвета комнаты. Субъективно же отмечаемая ими температура в этих комнатах соответствовала той, которая возникала и у людей с открытыми глазами.

Во-вторых, воздействие фильтрованного освещения на растения позволяют говорить скорее о вегетативном (бессознательном) воздействии цвета, чем об ассоциативном (подсознательном). В самом деле, согласно отчетам сотрудников Сельхозакадемии Болгарии, растения под красными и желто-оранжевыми пленками давали лучший урожай, чем растения под бесцветными. Последние, в свою очередь, превосходили те растения, которые были помещены под сине-фиолетовыми пленками.

И, наконец, в-третьих. Французские исследователи измеряли пульс у грудных детей при различном цветном освещении. Было обнаружено, что красные тона увеличивают пульс, а синие — снижают. Маловероятно, чтобы грудные дети видели огонь, лед и т. п. и могли испытывать «ассоциативное воздействие» цвета.

Очевидно нормы в цвете все же существуют, хотя они и весьма индивидуальны даже в пределах своих половозрастных, социальных и других групп. Именно поэтому “нормой” в цветолечении считается субъективное отношение пациента к своим устремлениям, по тестам Люшера, при их хроматическом соотнесении с реальными цветами компонентов интеллекта по хром-тестам.

К факторам цветовоздействия относится также сдвиг цветового тона от истинного. Обычно он определяется цветностью освещения и адаптацией к определенному свету и / или цвету поверхности. После установления цветовых единиц и норм цветоощущения (по таблицам Рабкина) проведение тестов позволяет определить цвета, необходимые интеллекту пациента для восстановления нормы. Эту процедуру можно проводить и по схеме Вайса: при адаптации пациента к белому фону бинокулярно предъявляются квазимонохромные фильтры или насыщенные цветовые образцы на белом фоне. Если после адаптации в течение 30 секунд к квазимонохромному цвету последний удалить из поля зрения, то появляется контрастный цвет (цвет последовательного образа). Данный факт объясняется тем, что интеллект стремится восстановить равновесие, нарушенное воспринятым цветом фильтра.

Для понимания этого рассмотрим цвета, возникающие под влиянием последовательного контраста. Например, если после пристального рассматривания синего, на белом поле появляется желтый последовательный образ, то это может означать, что интеллект не испытывает недостатка в синем и поэтому создает дополнительный цвет, чтобы нейтрализовать воздействие синего В случае, если этот цвет не возникает или оказывается значительно смещенным относительно нормы, то пациент испытывает недостаток в цвете, на который смотрел и интеллект должен зарядиться им до восстановления равновесия. Цветотерапевт фиксирует границы этих цветов и / или смещений и назначает курс (согласно отсутствующей области восприятия) по определенным методическим приемам с заданием пар дополнительных цветов, то есть цветов, лежащих на одних и тех же осях цветового круга.

Существует три группы методик цветовой терапии. Первая — создание гармоничного цветового окружения. Это — одежда, обстановка, окружение. Цвет действует здесь одновременно на душу и на тело. На все компоненты интеллекта. Вторая группа — это средства собственно цветолечения организма. Сюда относится прием воды или настоек, насыщенных лучами определенного цветного света, по Бэббитту. В эту же группу включено воздействие солнечного света, попадающего на больные органы через специально подобранные светофильтры. Цвет здесь действует в основном на тело. На бессознание.

17.3. Резонансная семантика цвета

Строго говоря, представление цвета в модели резонансной структуры компонентов интеллекта может быть рассмотрено только при учете всех составляющих их взаимодействия. Однако в первом приближении, по-видимому, можно привлечь данные об эмоциональных состояниях как характерном проявлении резонансных процессов.

Во-первых, чувства, эмоции и аффекты характеризуются хрупким равновесием, присущим именно неравновесным состояниям негэнтропийных систем.

Во-вторых, они испытывают толчки и растяжения, управляющие отношениями между людьми и средой, то есть являются информационно-энергетической характеристикой, присущей свету и цвету.

И, наконец, в-третьих, представляя собой силы как гомеостатического, так и адаптационного характера, они позволяют передавать как внутреннюю (связанную с гомеостазом), так и внешнюю (направленную на адаптацию) информацию практически без использования формальных и вербальных обозначений, определяемых функциями левого полушария, что дает основание пренебречь ими в данном приближении.

Считается, что при совпадении сигнального значения цвета с возможностями и ведущей установкой организма этот цвет субъективно оценивается приятным. Учитывая приведенную гипотезу о резонансном взаимодействии цвета с определенными функционально организованными структурами организма, на биофизическом уровне анализа можно предполагать и резонансное поглощение данной совокупности частот (энергии) молекулярными структурами (АТФ и др.), за счет чего возможно увеличение собственной внутренней энергии этих структур.

В настоящее время существует множество теорий, объединяющих человеческую личность со Вселенной на уровне тонких тел, которые взаимосвязаны отношениями определенных энергетических центров. Наиболее явным образом эти отношения представлены в «нетрадиционной» медицине традиционных культур Востока, где цветом характеризуются не только функциональные свойства (так называемые поля) организма, но и внутренние органы, эндокринная система и т. п. Современная экстрасенсорика также определяет в человеческом теле своеобразные энергетические поля. При этом устанавливается связь этих полей как с местоположением, уровнем, чувствами или функциями человека, так и с цветом каждого поля.

Рассмотрим, к примеру, основные принципы информационно-энергетического обмена между людьми и окружающей средой[mclxx]. Живые организмы, от самого простейшего до организма человека, — не изолированные, а открытые системы, обменивающиеся с окружающей средой веществом, энергией и информацией. По определению Л. фон Берталанфи, живой организм — не конгломерат отдельных элементов, а определенная система, обладающая организованностью и целостностью, находящаяся в постоянном изменении. В то же время живые системы являются неравновесными, диссипативными, самоструктурирующимися и самоорганизующимися. Основой саморегуляции в живом организме является информационный обмен, соответствующее построение, передача и восприятие информационных управляющих сигналов.

В открытых системах причиной активности и самодвижения являются отклонения параметров объекта от нормы при его взаимодействии с внешней средой. Именно благодаря отклонению возникает его отражение, информация, обратная связь, которые в конечном итоге формируют контуры циркуляции информации, образуя функциональные системы.

Сравнительно недавно было доказано, что из физических факторов основным носителем информации как внутри биообъекта, так и между отдельными биообъектами, в том числе и между людьми, является электромагнитное излучение. Сам процесс передачи информации является энергетическим, пространственным и временным. Являясь открытой системой, живой организм информационно взаимодействует с внешними по отношению к биосистеме электромагнитными полями и излучением, экзогенные воздействия воспринимаются организмом и входят в круговорот информационного поля.

При этом электромагнитное излучение может непосредственно вносить информацию в головной мозг, минуя обычные органы чувств. Г. Фрелих в 1977–1988 гг. обосновал теоретически и получил экспериментальные доказательства факта продуцирования живыми клетками переменных электромагнитных полей. Им была развита общая теория когерентных колебаний в биологических системах. А. С. Давыдов в 1986 г. описал возбуждение, делокализацию и движение электронов вдоль пептидных цепей белковых молекул в форме уединенной волны — солитона, что дополнило модель Г. Фрелиха. Эти фундаментальные теории расширили и углубили понимание идеи кодовой иерархии биосистем. Стало понятно, что эндогенные поля организма автоматически модулируются структурой биосистемы и несут соответствующую информационную нагрузку.

Ритмы функционирования структурных элементов живого вещества находятся в высокочастотном диапазоне 108–1015 Гц. Это связано, вероятно, с развитием всего живого на Земле за счет солнечной радиации, точнее, той определенной ее части, которая достигает земной поверхности. Атмосфера нашей планеты позволяет достигать поверхности лишь электромагнитным волнам в двух спектральных диапазонах — в оптическом спектре (включая ближний ультрафиолет с 290 нм до диапазона инфракрасных волн на 1500 нм) и в радиочастотном "окне", через которое проходят электромагнитные излучения с длинами волн от 1 см до 50 м.

Экспериментально определены приблизительные резонансные частоты некоторых структур живой клетки, которые укладываются в диапазон 1010–1015 Гц. Приведенные данные полностью совпадают с частотными характеристиками электромагнитных волн, излучаемых Солнцем и достигающих поверхности Земли. В то же время, рабочие ритмы функциональных систем организма человека имеют низкочастотный диапазон: 1,6–8,2 Гц. Так, ритм электрического потенциала желудка и кишечника — 3,8–4,6 Гц, ритм дыхания 6,3–7,6 Гц, ритм сердечных сокращений — около 3,2 Гц, ритм электрической активности нервно-мышечного элемента — 2,6–6,5 Гц, ритмы управляющих сигналов головного мозга — 0,5–13 Гц. Для оптимальной жизнедеятельности организма необходима стабильность рабочих ритмов функциональных систем, их независимость от внешних воздействий.

Предполагается, что на уровне отдельных биоструктур резонанс возникает за счет солитонной волны, образованной при переизлучении биомолекулой первичного воздействия, в которой сам биообъект заложил необходимый для соответствующих структур комбинационный набор резонансных частот за счет физического явления возврата Ферми-Паста-Улама.

На макроуровне это предположение вполне согласуется, в частности, и с представленными выше соответствиями между поддиапазонами ЭЭГ и функциями компонентов интеллекта. Наиболее же наглядно это предположение подтверждается и соответствием между распределением цветовых канонов и видов темперамента по гендеру: женщины преимущественно проявляют свойства сангвиников и флегматиков при окраске их кожных покровов в более светлый (желтый) цвет по сравнению с более темным (красным) мужчин и т. п.

Данный аспект цвета подтверждается и тем, что идентичная цветовая семантика тысячелетиями объективно воспроизводилась в совершенно различных концах земного шара. Так, например, согласно экспериментальным данным, красный цвет на уровне бессознания учащает пульс независимо от культуры, расы, возраста, гендера и т. п.

На увеличении энергии этих структур интеллекта должен сказываться и универсальный характер “автоматизированного” цветового кода (за счет соответствующих видов переработки). Так, самоорганизацию открытых систем принято связывать с динамическими и информационными потоками, согласовывающимися и складывающимися в единую структуру.

На уровне системы «интеллект — внешняя среда» эта структура проявляется, в частности, следующим образом: семантическая референция денотата неизменно сопровождается энергетической; к примеру, красный цвет крови не только передает информацию Ид-плану, но и возбуждает С-план (увеличение пульса, частоты дыхания и т. п.), синий успокаивает индивида независимо от типа нервной системы, от принадлежности к определенным расам, культурам и т. п.

Таким образом, можно предполагать, что саморегуляция интеллекта построена на энергетических, динамических и семантических аспектах получаемой информации и представляет замкнутый контур регулирования.