ИТЖ «кровавого» доктора А. Е. Алексейчика

Метод: ИТЖ — интенсивная психотерапевтическая жизнь. Как отмечает сам А. Е. Алексейчик в статье «Восхождение на вершину», «в отличие от многих психотерапевтических систем, делающих яв­ный акцент на отдельные психические, психопатологические, пси­хотерапевтические процессы: сознание, мышление, память, эмоции, влечения, поведение, катарсис, переработки и т.д., я подхожу к норме, и к болезни, и к лечению наиболее цельно, не специфически, универсально, „по-домашнему“, привлекая по возможности все по­являющиеся на первом плане душевные процессы, не навязывая заранее системы ни пациенту, ни врачу, ни клиенту, ни тренеру.

Если необходимо вступление для пациента или группы, то на­поминается, что настоящая жизнь — не только „виденье“: „живо­пись“, „фотографии“, „телевидение“; не только звуки, „музыка“, но и ощущения тепла и холода, собственного тела, чувства, желания, потребности, инстинкты, память, мышление, воля, поведение, идеа­лы... Это и внутренний мир, и внешний. В определенной достаточно сложной пропорции. В равновесии. В постоянном движении. В раз­витии. Микрокосмос, сравнимый с материальным космосом. Ду­ховный — по образу и подобию... Настоящая, полная, „живая“ жизнь, может человеку дать все. Но человек живет частичной жиз­нью. В наше время — чаще идеями, эмоциями, инстинктами... Не цельно... Псевдожизнью. Не по завету „Будьте как дети“.

Погружение в жизнь чаще бывает очень простым. Для тех, кто живет преимущественно идеями, мыслями, даем возможность жить желаниями („Да, я знаю уже, что вы думаете, а что вы сейчас хоти­те?“). Кто живет желаниями — жить эмоциями („Я знаю, чего вы хотите, а что вы чувствуете?“). Кто живет чувствами — ощущени­ями. Кто дистанционными ощущениями (зрением, слухом), даем возможность жить контактными (тактильные, интероцептивные, боль...). Отсюда — пресловутый „садизм“. Включаем более слож­ные ощущения — равновесие, легкость, ловкость, энергичность... Так же просто выключение некоторых сфер душевной деятельно­сти: запрещение видеть, слышать, прикасаться; определенных чувств, желаний, мышления... Пресловутые „унижения“, развора­чивания участника спиной к группе, закрывание ушей, разговоры шепотом, отправка в угол, „дебильность“ — голова затем, чтобы есть, а не думать, и т. п. Таким образом, вызывается компенсация или гиперкомпенсация других ощущений, чувств, влечений...

Сложнее с погружением в душевность (определенную степень целостности, личностность), духовность (выход за пределы своего „Я“, за пределы психологических закономерностей, в спонтан­ность). Но, учитывая, что в реальной жизни это обязательно вре­мя от времени появляется само собой, не реже, чем пресловутый „транс“, то повторить, воспроизвести эти состояния не столь трудно.

Хочется подчеркнуть реальность этой жизни. Она реальна и потому, что опирается на наши ощущения, реальные чувства, жела­ния, возникающие, изменяющиеся тут и сейчас. Их можно сравнить (особенно в группе) с ощущениями, чувствами, желаниями других людей. Их можно измерить (даже в процентах). Можно реализо­вать. И все это — в своих, уникальных пропорциях.

Как жизнь, если она полная, является хорошим учителем (толь­ко дорого берет за уроки), так она является и хорошим лекарем и даже гигиенистом. И если человека погрузить в жизнь, то ряд здо­ровых психических процессов могут в отдельности или в комплексе легко решить некоторые проблемы, заменить патологические про­цессы, даже не нуждаясь в терапевтических. Нечто типа: мы не зна­ем, надежен ли человек, но чувствуем; не чувствуем, но хотим с ним сблизиться; нет особых интересов, но слышать, видеть — приятно... И дальше — процесс адаптации».

Стиль работы.

Как отмечал «Московский психотерапевтический журнал» в своем первом номере: «к середине 80-х — А. Е. Алексейчик — пер­вый среди первых, король групповой психотерапии, а группа Алексейчика — апофеоз литовского семинара. С первого дня мнения поляризовались. Алексейчиком восторгались, его ненавидели, пре­зирали и любили. Яростно обвиняли и страстно защищали; одни были убеждены, что он шарлатан и садист, другие - что он гений и пророк. Он был главной темой кулуарных споров, вокруг него ки­пели страсти, ломались копья. Вопреки имени (Александр — защит­ник людей) он казался агрессивным нападающим, вопреки фамилии с ласковым корнем и уменьшительным суффиксом он казался ка­менным Командором. Периферийные и столичные (вильнюсские) мальчики и мужи порывались к нему в группу, как безрассудные витязи в замок Дракона, и не столько для того, чтобы победить, сколько с целью помериться силами и испытать свое мужество».

М. В. Розин следующим образом описывает работу группы ИТЖ:

1) Клиент рассказывает о своей проблеме. Он успевает выра­зить основную мысль, дать образ, сквозь который преломлены его переживания, но он не успевает завершить самовыражение и полу­чить иллюзию понимания — его прерывают и

2) Начинается длительное и нудное препирательство психоте­рапевта с наблюдателями: их заставляют встать, а они не встают, их ругают и опять заставляют встать, и они опять не встают, и это длится, и длится, и длится часами.

3) Когда клиент считает, что к его проблеме уже не вернутся, к нему обращаются и предлагают сказать нечто, в чем будет содер­жаться «момент истины».

4) Клиент пробует что-то сказать — его грубо обрывают и на­чинают «мешать с грязью», умело используя те болевые точки, ко­торые он показал в самом начале. Продолжая размазывать лично­стное достоинство клиента, психотерапевт дополняет основную тему некоторыми вариациями, например

4а) предлагает клиенту еще раз попробовать сказать «насто­ящее». Тот покорно произносит нечто действительно важное и тем самым помогает своему мучителю распинать себя еще изощреннее.

4б) Другая вариация: психотерапевт переходит от обличения к философской проповеди и перемешивает значимые для клиента слова со словами о божьем страхе, моменте истины, любви, плате, ответственности, полете летучей мыши и т. д. Тема проповеди имеет некоторое отношение к тому, о чем говорил клиент — по крайней мере, в ней часто употребляются ключевые слова. Более того, каж­дую отдельную фразу можно понять, но невозможно пересказать смысл всей проповеди — это поэма без начала, без конца, без опре­деленного жанра, без видимой цели; это поэма, в которой употреб­ляются образы, близкие к гениальным; это поэма, наполненная сло­вами примитивными и вульгарными, выспаренными и искренними.

5) Затем клиенту могут предложить что-то сделать, например, его попросят испугаться. Если он скажет, что испугался, ему отве­тят, что он не так испугался, что надо было испугаться по-детски, а он испугался по-взрослому и т. д.

6) Клиент, наверное, ожидает, что «работа» близится к завер­шению, но не тут-то было — в очередной раз рассердившись, пси­хотерапевт кричит: «Ах, так! Значит теперь вы будете смотреть, как из-за вашей любви людям ломают пальцы! Вы будете смотреть как он мучиться из-за вас?!» Психотерапевт хватает руку того, кто си­дит к нему ближе всего, и начинает выкручивать ему пальцы.

7) Затем может, например, последовать фраза: «А теперь я вам расскажу анекдот», после чего действительно будет рассказан заме­чательный абсурдистский анекдот, ассоциативно связанный с про­исходящим...

8) Тут, предположим, наступает время для похорон «неради­вого клиента» (метафорических, как вы догадываетесь) — клиента выставляют за круг и называют покойником...

9) И, наконец, следует самое замечательное во всей психотера­пии: похороненный человек обретает ореол святости, начинается работа с новым клиентом и тут-то выясняется, что «покойник» го­ворил нечто настолько важное, был настолько близок к истине, от­дал всем присутствующим столько пота и крови, что новый клиент ему в подметки не годится. «Покойник» начинает гордиться своими страданиями, и, когда его опять допускают в круг и продолжают изредка то ошпаривать кипятком, то превозносить до небес, он смотрит на психотерапевта влюбленными преданными глазами, а его проблема... естественно не могла остаться в том же виде, в ко­тором существовала до этого сеанса. Человек, многократно ос­корбленный, втоптанный в грязь, похороненный, а затем вытащен­ный из могилы в качестве примера для последующих поколений... человек, который услышал слово «любовь» сотни раз, причем в контексте «божьего страха», выламывания пальцев и анекдотов, не может остаться неизмененным. И самое главное происходящее в нем изменение — размывание внутреннего содержательного поля, в котором существовала проблема. Слова, которые он употреблял для ее описания, например, слово «любовь», абсолютно меняет свой смысл, и человек больше не может произносить их с тем же чувст­вом, с которым он говорил еще буквально час назад. Размывается фактура полотна, содержащего до сего времени проблему.

М. В. Розин эксплицитно выделяет следующие средства алексейчиковской терапии:

«1. Шизоидная речь психотерапевта, в которой слова клиента попадают в выхолощенный высокопарно-патетически-анекдотичес­кий контекст.

2. Вопросы, на которые нет ответа (по крайней мере, ответы не принимаются, а если и принимаются, то непонятно почему).

3. Задания, которые не могут быть выполнены.

4. Череда унижений и поощрений (основные унижения — в на­чале; основные поощрения — в конце).

5. Эмоциональная привязанность клиента к психотерапевту, можно сказать, преданность и обожание, сформированные на осно­ве унижений и поощрений.

6. Странные действия психотерапевта: выламывание пальцев, анекдоты, фотоаппарат, который появляется в совершенно непред­сказуемый момент, и др.».

Тексты.

Приведем несколько высказываний А. Е. Алексейчика, зафик­сированных в сентябре 1994 года на семинаре по психотерапии:

«Я хочу несколько организовать отчет нашей группы и даже организовать несколько реакций на отчет нашей группы. Какие достижения, которые, так сказать, и очевидны в переживаниях, и документально зафиксированы. Так вот одно из двух достижений, так, в таком традиционном советском духе, это то, что совершая нашу работу, мы развесили по стенам лозунги, многочисленные лозунги, и все их осуществили. Какие лозунги? В XX веке самое главное — это не распад атома, а распад души. Потом, значит, ло­зунг был: „Хватит учить—показывайте!“. Был лозунг: „Блаженны нищие духом“. В отличие от советского народа, лозунг полностью осуществлен. И если во время советского периода люди были этим недовольны, я думаю, что у нас в связи с этим появилось общее удовлетворение. „Учить не общению, как учат психологи, а учить любви. А любовь уже сама всему научит“. Был такой лозунг осуще­ствлен. „К простоте надо восходить“. Был такой лозунг осуществ­лен. Вот достижения, значит, на виду».

Реплики во время дискуссии:

«Вас убивать сразу или медленно?»;

«Ну ладно, никакие мифы меня не сдерживают. Так что, как убивать — сразу или постепенно?»

«Римас, я хочу расшевелить вас, очень хочу расшевелить, да. Вы не сведущ. Понимаете. Значит, идет человек мимо кладбища, вот, и с кладбища выходит кто-то в белом халате. (К сожалению, у меня не белый халат). Вот. И говорит идущему мимо: „Слушайте, вы не хотите стать донором?“ (смех) — Никоим образом... Тот, зна­чит, открывает рот с клыками и говорит: „А придется...“ Римас, сведущ Вы или не сведущ, а спасайте молодежь».

«Ладно. Ну, к сожалению, Римас не хочет Вас убивать медлен­но. Мне, значит, придется Вас убить быстро. Я очень надеюсь, ко­нечно, что вас будут воскрешать. Таким образом, может быть, и получится что-нибудь продуктивное, когда Вам начнут делать там искусственное дыхание, потом переливание хорошей психологиче­ской крови вместо ведьмовской».

«Только коротко, чтоб мы все знали, что Вы убиты».

«Ибо сказано в священном писании, что тот, кто соблазнит малых сих, лучше бы ему повесить жернов на шею и сразу уто­питься».

«Ну, Вы знаете, я думал, что я Вас буду убивать, но что Вы бу­дете, значит, совершать самоубийство. То это уже знаете слишком, даже слишком».

«Лосева здесь нет, поэтому я не могу его убивать».

«Вас уже убили». И т. д.

Мнения о методе ИТЖ и А. Е. Алексейчике:

«Если выделить центральную идею всех откликов, то Алексейчик окажется садистом и фашистом, которому доставляет удо­вольствие издеваться над умными московскими психологами. Из этого обстоятельства выводится и потенциальная ценность груп­пы для участников: Виктору Франклу повезло — он побывал в настоящем концлагере и познал смысл жизни; нам (невезучим) остается психотерапия доктора Алексейчика. Мне представляет­ся, что этот эффект может быть обозначен как лечение невроза пу­тем шизофренической инъекции. Еще одна возможная ассоциация: дзен-буддистский коан и просветление....Образно говоря, поток Алексейчиковского бреда проносится сквозь человека, сметая невротическую плотину на своем пути. Происходящее на группе можно уподобить процессам, имевшим место в нашей стране в 30-40-е годы».

«Любопытно, что при упоминании его имени значительно уча­щается и интонационно выделяется употребление слова „я“....Ма­ловероятно, чтобы этот эффект достигался манипуляциями. Оче­видно, что А. Е. Алексейчик задевает за что-то живое, что-то очень болезненное, грозящее эмоциональным взрывом (которого многие люди склонны бояться), часто дающее ощущение подлинности, эмоциональной наполненности и благодати... Особенность стиля А. Е. Алексейчика состоит в том, что он дает клиенту эмоциональ­но-заряженный ответ на содержание его потаенного мира. Отсюда и получается, что часто терапевт демонстрирует клиенту альтерна­тивный вариант поведения, так сказать, теневую сторону души кли­ента. Так, очень милый, мягкий молодой человек, проявляющий отстраненно-„сладкую“ форму агрессивности, может получить в свой адрес резко и прямо агрессивный ответ с эпитетом „недоно­сок“. Робкий человек может получить от терапевта мужскую соли­дарность и уверенность. Причем это не „трюк“ Алексейчика, а есте­ственная реакция на подавленные, невостребованные черты клиен­та».

«...Один из секретов Алексейчика — его работа может восхи­щать, возмущать, обижать, но только не оставлять равнодушным....Происходящее по-настоящему актуально и реально: отстаивание своего достоинства или самоунижение, поклонение или борьба, предательство или любовь — все это действительно случается „здесь и теперь“. События развиваются динамично и драматично, постепенно захватывая в свой водоворот и самих участников, и со­чувствующих наблюдателей. Ведущему нет нужды копаться в про­шлом или искусственным путем, с помощью специальных техник и манипуляций, „разогревать“ пациентов. Своего рода разогревание происходит естественным образом еще до начала работы благодаря слухам и спорам, а процесс набора и организации группы доводит внутреннюю готовность и накал участников до необходимого уровня. Отсутствие каких бы то ни было „упражнений“ снимает ощущение „сделанности“ или искусственности — швы у Александ­ра Ефимовича, как у настоящего мастера, не видны».

«Да, в группе Алексейчика все трогательно-бессмысленно (а то и вроде бы зловеще-бессмысленно): и пальцы начнет „ломать“, и на колени поставит, и выгонит из группы ни за что, и пожалеет, когда не ждешь, и повелит построиться в ряд — кто больнее другого. Но во всем этом — никакой агрессивной безнравственности, наглой самоуверенности-авторитарности, а внутренняя, глубинная хруп­кость-незащищенность. Рядом с чем-то неприятным — вдруг что-то теплое, житейски-уютное, как у Босха. И все это сильно психотера­певтически действует, прежде всего, на пациентов с тоскливым пе­реживанием бессмысленности своей жизни и жизни вообще. Психо­терапевт сгущает, заостряет это их тягостное переживание до остроумного гротеска красочного абсурда....Понятно, многим па­циентам (особенно многим дефензивным) эта группа может серьез­но повредить, как и всякое талантливое лечебное „оружие“, тре­бующее тщательной разработки показаний и противопоказаний к нему».

Date: 2016-11-17; view: 924; Нарушение авторских прав