IX. Субкультура и культы 9 page

Как бы там ни было, за гомофобами стоит общественное мнение, опирающееся на традиционную идеологию и традиционное право. В свою очередь они не остаются без опоры - под них подводятся устои общественной и религиозной морали и государственный интерес. Более того, даже те, кто стоят за отмену закона, карающего гомосексуальные сношения, мотивируют свою позицию иногда гомофобными соображениями. Так, немецкий специалист по евгенике Р. Фетчер (1930: 149) настаивал на желательности сношений гомосексуалов именно друг с другом, а не с женщинами: ведь "мы не можем и с точки зрения биологии желать размножения гомосексуалистов, которое могло бы дать только малоценный приплод".

Несостоятельность этой аргументации не только в оценке "приплода" (можно ли назвать общественно малоценными таких личностей, как создатель европейского права Юлий Цезарь или путешественник Пржевальский или основатель "Красного креста" Анри Дюнан - примеров множество), но и в опасении того, что гомосексуальность наследуется от отца (этот вопрос будет рассмотрен дальше).

Что касается общественной морали, то она изменчива и во всех деталях имеет силу только для каждого данного общества и в данную эпоху, а разные религии относились к этой проблеме по-разному. Как известно, весьма почитаемая во всем мире религия древних греков включала гомосексуальность в свою мифологию: Аполлон имел ряд любовников, Зевс взял на небо молодого красавца Ганимеда, и т. д.

Что же касается государственного интереса, то ущерб для него видят в том, что распространение гомосексуальности ослабляет мужественность и сопротивляемость нации, подрывает рождаемость и приводит нацию к упадку и гибели. Чрезвычайно красочно это расписано в мистической книге Пенни Слингер и Ника Дугласа "Тайны пола" на основе учения тантры. "Агрессивная мужская гомосексуальность издавна связывается с упадком цивилизаций, - вещают эти новоиспеченные гуру секса. - Она особенно обычна во времена, когда нация теряет свое духовное направление.... Любое чрезмерно гомосексуальное общество быстро уничтожит себя." (Дуглас и Слингер 1993:273-274)

Приведены и примеры.

"В древней Греции мужская гомосексуальность была возвышена почти до статуса общественного института.... В Спарте это считалось частью образовательной системы и основным посвящением в солдаты. Гомосексуальную свободу можно связать с упадком Греции" (с. 271). Между тем спартанская воинская доблесть стала считаться образцовой на все времена, а гомосексуальность характерна для всей истории античной Греции, в частности и для периода зарождения греческой цивилизации (VIII - VII вв. до н. э.), о чем свидетельствуют фрагменты текстов, найденные на о. Санторин (древняя Тера) в святилище Аполлона и благодарящие Аполлона за удачные совокупления мужчин с мальчиками. (Dumas 1991; примеры приведены у Кона - 1998: 120-121). Характерна она и для расцвета Греции - века Перикла.

"Начиная с первого века и далее гомосексуальность процветала в Риме; проституция среди мужчин выросла до необычайной степени и еще одна великая империя пала" (с. 271). Да, пала, просуществовав предварительно еще полтысячи лет. А какая империя просуществовала дольше, да еще оставив после себя такое вечное наследство в мировой цивилизации?

"Во время династии Чин и раннего периода династии Хан (221 г. до н.э. - 24 г. н.э.) (переводчик неправильно передал китайские термины Цзин и Хань. - Л. К.) существовала последовательность (неточность переводчика, нужно: череда. - Л. К.) гомосексуальных принцев и императоров, которые зарегистрированы в китайской истории как чрезвычайные садисты и которые активно пропагандировали мужскую гомосексуальность. Евнухи добились власти, а народ был обложен большими налогами. Ужасная эпидемия разразилась в Китае и было зарегистрировано, что необычно большая пропорция детей рождалась с гомосексуальными чертами. Народ восстал под руководством могущественного даосского вождя, и эта династия пала" (с. 273). Однако, добавим, гомоэротика особенно расцвела в более поздней династии Мин, а нация и китайское государство существуют до сих пор.

С той же логикой можно аргументировать противоположную идею. И даже с большей убедительностью. Сталин ввел карательные меры против гомосексуальности, и его империя не просуществовала после этого и 60 лет. Гитлер основал "тысячелетний Рейх" на полном истреблении гомосексуалов, и нацистская империя просуществовала всего 15 лет. Об ущербе для рождаемости еще будет речь (и выяснятся совершенно неожиданные вещи).

Несостоятельна и идея возрастания числа гомосексуалов в результате пропаганды гомосексуальных отношений и отмены репрессий. Возрастать может только число переставших скрывать свою гомосексуальность. Возражения против "засилья" гомосексуальной темы на телевидении и в печати очень субъективны. Обзор британских масс-медиа обнаружил, что изображения "лесбиянок и геев занимают 1,85 % передач на телевидении и 0,93 % времени на радио" - это несмотря на то, что по меньшей мере 5-10 % населения относится к этим категориям (Are 1986).

Тем не менее традиционная идеология живуча.

Пожилая пенсионерка-учительница Галина Александровна из Москвы пишет в редакцию "газеты для геев и лесбиянок", издаваемой скандально известным Романом Калининым:

"Совсем не уважаемая редакция газеты "Тема"!

Наверное совсем настал конец света. Кругом царят дикарские нравы, цинизм, грязь, разврат О чем вы пишете, к чему призываете? Вы хоть немного отдаете себе отчет? Думаю, что нет!

Я учительница, всю жизнь учила детей в школе. Учила уважать и слушаться старших, добросовестно овладевать знаниями и не лениться. И что же - все зря? Может быть, из-за моего беззаветного служения благородному делу воспитания подрастающего поколения у меня и личная жизнь не сложилась.

Очень больно видеть, что происходит с нашей молодежью. И всё это с подачи людей, вам подобных. Страшно подумать, до чего так можно дойти. Вот уже и парни не стесняются открыто миловаться и жеманиться как девицы. Выпускаются и открыто продаются разные развратные газетенки, пакостное чтиво. Нужно каленым железом жечь эту заразу! Это самое настоящее тлетворное влияние загнивших буржуазных стран.

Я считаю так: демократия - это заигрывание с миром капитала, до добра нас не доведет. В стране необходимо навести порядок, пусть даже несколько жестокими мерами. Ничего, лечение не всегда бывает безболезненным. Иначе мы дойдем до того, что физиологические потребности, как животные, будут справлять открыто средь бела дня, мужчины пойдут под венец с мужчинами, а женщины с женщинами; вся молодежь развратится до крайности и последние остатки духовных ценностей будут втоптаны в грязь. Очень возмущена тем, что правительство дает поблажки людям вашего сорта. Была бы моя воля, я бы собрала всех вас и отправила на лесоповал, в Сибирь. Там-то уж некогда было бы заниматься развратом! И мне вас совсем не жаль будет.

Прошу, задумайтесь над своей жизнью, а то поздно будет.

После беглого просмотра случайно попавшейся вашей газетенки долго отмывала руки".

(Почтовый перекресток 1992: 14)

Письмо типичное. Почтенная пенсионерка явно убеждена, что всё дело в растленном влиянии Запада и в злой воле молодых бездельников. Стоит закрыть границы и сослать отечественных гомосексуалов на лесоповал - и люди вернутся к норме, гомосексуалы полюбят женщин, соответственно женщины, подобные ей самой, не останутся в старых девах. А раз некому будет развращать молодежь, новых гомосексуалов и не появится. О святая простота! Как знать, возможно именно воспитывая прежде всего послушание и прилежность, наивная учительница лишь прививала мальчикам те качества, которые не способствовали их мужской самоидентификации. А старательно закрывая им глаза на превратности половой жизни, она была одной из тех, по чьей вине молодые люди встречались с этой проблемой неподготовленными.

В гонениях на гомосексуалов, как и во многом другом, фашизм, коммунизм и религиозное изуверство идут рука об руку. В заметке "Это сатанизм" православный психолог Олег Веселов (1997) ужасается частому обращению (как он полагает, насильственному) молодого деятеля искусства в гомосексуальную практику. "Какой он после этого художник?" Верно, какие, с позволения сказать, художники Леонардо да Винчи или Микеланджело или в музыке Чайковский? Кстати, последний создал много религиозной музыки - как быть с ее исполнением в церкви? "Применение гормональных противозачаточных средств необратимо меняет гормональный фон будущего ребенка" - негодует этот начитанный охотник за ведьмами. Менять оно может гормональный фон разве что у ангелов, поскольку ребенок ведь в этом случае не родится. А в результате такого изменения, по мысли Веселова, "с каждым годом голубых становится всё больше". А это и вовсе ложь или некомпетентность. Сравнение множества статистических обзоров показывает, что доля гомосексуалов в обществе остается в основном постоянной.

Очень дико выглядит и помещенная рядом заметки кандидата биологических наук Ольги Николаевой из бехтеревского Института мозга. По ее утверждению (если только газета не исказила ее высказывания), исследованиями обнаружено поражение мозга у гомосексуалов и "тесты выявили снижение интеллекта". Мне интересно, насколько ниже уровень интеллекта у изобретателя компьютера Тюринга или у философов Витгенштейна и Фуко (определенно гомосексуальных), чем у самой остепененной исследовательницы (надеюсь, безупречной в плане сексуальной ориентации).

Я уж не говорю об интеллекте Платона, Аристотеля и Леонардо да Винчи, которые, что делать, как известно, любили мальчиков. Они жили намного раньше изобретения тестов интеллекта, но, может быть, всё-таки можно заочно поставить им высокий балл?

Заключение Николаевой категорично: "Эту патологию бессмысленно лечить только психологией. Необходимы фармакологическое лечение и методы психиатрии". Исходя из того, что при поражениях левого полушария нарушается представление о нормах сексуального поведения и повышается агрессивность (странно - эмоции ведь связываются с правым полушарием!), Николаева резюмирует: "Таких людей надо лечить принудительно" (Николаева 1997). Традиции репрессивной психиатрии оказываются очень живучими. А между тем международная ассоциация психиатров исключила гомосексуальность из числа душевных болезней! Уже не загнать в психушку ни будущего Аристотеля, ни будущего Тюринга.

А вот письмо кандидата юридических наук, направленное в журнал "Встреча" в 1993 г. Оно не очень грамотное, но такие уж у нас (бывают) кандидаты юридических наук. Привожу письмо целиком.

"Прочитал один из ваших журналов, и решил высказать свое соображение в отношении публикаций лиц, страдающих сексуальными перЕверсиями. Думаю, что вы, будучи демократичным изданием, напечатаете и мое мнение.

"Гомики", "голубые", педофилы и прочие педерасты и гомосексуалисты. Лично я отношусь к вам, как к больным, ущербным людям. Вы страдаете пороком. Нельзя этот порок превращать в достоинство. Удовлетворяйте свою потребность под покровом глубокой общественной тайны. Не надо выпячиваться, лезть людям на глаза. Вас мало, вас не любят. Более того, вас презирают. Делайте все тайно, по обоюдному согласию, не совращайте несовершеннолетних и вы сможете спокойно существовать".

До сих пор письмо хотя и спорное (болезнь ли гомосексуальность, порок или нечто иное), но рассудительное и в рамках закона. Дальше юрист забывает о законности:

"Когда вас становится много, вас надо уничтожать. И надо делать это без всякой жалости. Как уничтожают паршивых овец, сорняки на огороде. Ибо все вы - сухие ветки на вечнозеленом древе жизни. Есть в природе два полюса: женщина и мужчина. Они дают жизнь, новое потомство, а не гомики и прочая нечисть. Запретить надо вам размножаться, иметь детей. Ибо в 90 % случаев опасность рецидива. Как говорят, от яблони - яблоко, а от елки - шишка... Заметим, что у скотины нет этих пороков, т. к. она ограничена инстинктами. Глубина же падения человека бездонна! Но, перелетев в своем падении какую-то отметку, он должен быть уничтожен, ибо пересекает грань между человеком и нечеловеком. Вы, как правило, нечеловеки. Язвы гнойные на человеческом теле. Понимаю, что не вы и виноваты, но от этого дело не меняется. У меня нет злости к сорняку, паршивой овце, но я их уничтожаю. Во имя других. Во имя разума, во имя течения, что определено природой".

Аргументация примитивна: смешно выглядит "скотина", поставленная в пример человеку, естественное (природное) как граница культуре, с потолка взяты проценты наследственности, странен юрист, призывающий к уничтожению заведомо невиновных. Но особенно убийственным и показательным оказывается его последний аргумент:

"Отец рассказывал, что его отец (мой дед), проживая на Дальнем Востоке, когда было излишнее количество китайцев на нашей земле, их прогонял. Если они сами не уходили в Китай, их связывали за косы и бросали в Амур. Жалко, но что делать! Их, повторяю, становилось слишком много. Если вам, ублюдкам, дать волю, то вы расплодитесь. И биологическим путем (гены), и путем естественной натурализации, то есть тем же путем, что и сектанты, которые заманивают в свою веру "заблудшие души". Поэтому делайте свое мерзкое дело, но будьте тише травы, ниже воды.

Леонид Матерюшин, г. А. -Ата, отец 4-х детей, пенсионер, 47 лет, кандидат юридических наук." (За и против 1993).

Вот так. "Гомиков и прочую нечисть" надо уничтожать просто потому, что они не такие, как мы: к "прочей нечисти" принадлежат китайцы. У этого умствующего поборника "скотины" просто зоологическая ненависть ко всем "другим".

Можно думать, нормальному человеку захочется общаться с Платоном и Чайковским, а не с матерюшиными.

14 июня 1998 г. от молодых гомофобов пришло по электронной почте письмо в петербургское общество секс-меньшинств "Крылья". Свою организацию эти именуют по-немецки: "Ubermensch" ("Сверхчеловек"). Источник их вдохновения понятен. Почему-то они не смогли пользоваться кириллицей, а уж коль скоро пришлось прибегнуть к латинице, то основной текст письма изложили на сносном английском (хотя и со смешными ошибками), а в самых патетических местах переходили на русский мат латинскими буквами. Вот это письмо (с орфографией подлинника при соответствующем переводе на русский):

"Эй вы, гомики! Привет, голубая сволочь!

Я предлагаю вам сегодня же убрать из России вашу жидовскую ж@#у! Возвращайтесь в свои гребаные Израиль и Америку!

На подходе день, когда мы придем и бросим всех вас в газовые камеры. Все вы перечислены в нашей базе данных. Мы знаем большинство из вас, ваши адреса, ваши семьи, ваши работы. Однажды эта информация будет использована, чтобы покончить с вами, вы... животные. Мы...м сотни, тысячи вас, это будет чистка, которой история еще не слыхала. Мой совет покиньте Россию сегодня, пока еще не слишком поздно для вас!!! Мы будем бороться с расовым мусором вроде вас пока не погибнет последний из вас. У вас НЕТ будущего в России! У НАС ЕСТЬ сильные связи, У НАС ЕСТЬ деньги, армия и преданные энтузиасты, чтобы убить вас всех. МЫ спасем мир от ваших нечистых генов. МЫ используем вас как наших лабораторных крыс для испытания новых "лекарств". ВЫ УЖЕ ИСТОРИЯ!!!

ПОКИНЬТЕ РОССИЮ СЕГОДНЯ ИЛИ МЫ ПРЕВРАТИМ ВАС В ПЕПЕЛ!!! БЕЙ ГОЛУБУЮ СВОЛОЧЬ! ЧТОБ ВЫ ВСЕ ПЕРЕДОХЛИ СКОТЫ ВОНЮЧИЕ!".

Главарь этой группки Владимир называет себя фюрером и подписывается "Das Fuhrer". Этому полуобразованному невежде невдомек, что его гомофобия как раз наследие иудео-христианской традиции. Почему-то фюреры всегда бесноватые. В одном месте его текста я временно проставил многоточие, которое теперь раскрою. Исходя истерикой, он поскользнулся в английском и в своей угрозе "мы...м сотни, тысячи вас" вместо fuck up написал suck up (отсосем). В сочетании с ошибочным "Das" (средний род) вместо "Der" (мужской род) в немецкой подписи новоявленного фюрера письмо будто нарочно было призвано проиллюстрировать идею Фрейда о том, что заядлые гомофобы - это сексуальные невротики, скрытые гомосексуалы, и это невольно вылезает из их подсознания.

Голубые из организации "Крылья" ответили фюреру: над вашей готовностью справиться тем способом, который вы выбрали, с сотнями и тысячами пас "стоит подумать, если вы не слишком уродливы или стары". Истерика всегда производит жалкое впечатление, и письмо могло бы только позабавить "голубую сволочь", если бы оно не было одним из проростков фашизма в нашей стране.

6. Ангел в Содоме

В начале XX века во Франции начали выходить роман за романом малоизвестного ранее писателя Марселя Пруста, объединяемые в одну эпопею. Романы не были связаны единым сюжетом, но все они были об одной и той же группе семейств высшего света. Да и в каждом романе главным был не какой-либо напряженный сюжет, а плавно текущий ход событий во времени, как они запечатлевались в памяти наблюдательного рассказчика. Великосветские рауты, визиты, домашняя жизнь, искусство и тонкие личные переживания. Подробно с массой комментариев описанные беседы, антураж, добротная мебель, костюмы, разумеется, личности - весьма колоритные. Рассказчик с ностальгией описывал быт недавнего прошлого - своей молодости. Это та жизнь, которую он вкушал, которую он любил. В ней было много разочарований. Блестящее общество на поверку оказывалось пустым. Увы, писатель был болен тяжелой формой астмы и не мог уже наслаждаться многими прелестями жизни. По слухам, он жил затворником и писал свои романы два десятилетия в наглухо закрытой комнате, специально обитой пробковым деревом, чтобы никакой шум и никакие запахи снаружи не проникали. Эпопея получила название "В поисках утраченного времени".

Романы Пруста вызвали огромный интерес читающей публики. Новым было то, что писатель не морализировал, не проповедовал, он подавал факты сами по себе, с большим количеством подробностей и оттенков. Он не пытался строить концепции, выяснять законы и причины явлений. Суть явлений была для него в них самих. Достаточно было их восстановить в памяти. Буржуазная Франция рубежа веков ("прекрасной эпохи") упивалась достигнутым удобством жизни на ренту, именно личной жизни, а писатель так сочно передавал ее вкус, учил ценить эту жизнь, пользоваться ею, пока время не ушло. Он бежал от реальности преходящего мира - от необходимых дел, болезней, лекарств, смерти близких, страдания - в мир непроизвольной памяти, где жили вечные ценности, красота, свобода и любовь.

У нас его много ругали: гедонист, сноб, декадент. Уходит от социальных проблем в узкий мирок чувств индивида. Но Николай Бердяев (1946: 167) называл его "единственным гениальным писателем Франции". Это при наличии Рабле, Стендаля, Бальзака, Гюго, Флобера, Мопассана, Золя, Дюма, Ромена Роллана и т. д.! Потом наши критики нашли в нем нечто положительное: он умело показывает разложение капиталистического общества.

Конечно, любовные приключения и переживания занимают в эпопее много места - как во всякой личной жизни. Но впервые в большой французской литературе это в значительной мере любовь гомосексуальная. Многие из его героев оказались гомосексуальны или, на худой конец, бисексуальны - как мужчины, так и женщины. Из мужчин это барон де Шарлю, Сен-Лу, Лег-ранден, Вогубер, принц де Германт, Ниссон Бернар, маркиз де Камбреме, герцог де Шательро, принц де Фуа и др. Из женщин - Альбертина, Андре, сестры Блок, Леа, Рашель, мадемуазель Вентейль, Жильберта, Одетта. Три тома всей эпопеи даже выделены в особую часть, которая называется "Содом и Гоморра", а планировались еще два тома этой части. Более того, известно, что писатель вынашивал идею назвать так всю эпопею. Для него библейские Содом и Гоморра были синонимом той жизни, которую он знал и которую хотел запечатлеть. Под Содомом он подразумевал мужскую гомосексуальность, под Гоморрой - женскую.

Его биографы подчеркивают, что такое внимание этой теме ни сюжетом, ни логикой развития образов не вызвано. "Мы скорее чувствуем, что здесь мы наталкиваемся на одержимость писателя." (March 1948: 152). Представлению о гомосексуальности автора противоречат несколько обстоятельств. Во-первых, он очень подробно и с чувством описывает и обычную гетеросексуальную любовь. Во-вторых, о гомосексуальной любви во всех случаях он пишет с сарказмом, язвительно и попросту гротескно. Правда, он всем изложением наводит на мысль о необходимости проявлять терпимость, ибо гомосексуальность - врожденное свойство (так, оно наследственно в аристократическом семействе Германтов), и нельзя осуждать людей за то, за что они отвечать не в силах. Но терпимость - его общая позиция, ибо он вообще освобождает искусство от примеси проповеди и морализирующих поучений. А вот его изображение конкретных гомосексуалов - чрезвычайно холодное, трезвое и без малейшей симпатии. "Бесстрастные анатомические разрезы характеров, - замечает критик (March 1948:144), - всё более подавляют. Мы находимся среди потерянных душ, гримасничающих, позирующих, интригующих созданий, лживых, пустых, непрестанно обуянных своими желаниями и пороками".

Барон де Шарлю появляется еще в первых томах эпопеи. Читателю запоминается его взгляд на молодых мужчин - непонятно пристальный, испытывающий, будто барон хочет задать какой-то вопрос, но не решается. В первом томе автор пишет о нем: "глядя на этого человека, которому так хотелось слыть мужественным, который так кичился своей мужественностью, которому все люди казались до отвращения женственными, я подумал: столько женственного промелькнуло сейчас в его чертах, в выражении его лица, в его улыбке..."

Рассказчик Марсель незаметно наблюдает за случайной встречей барона с бывшим жилетником простолюдином Жюпьеном, тоже гомосексуальным.

"В этом самом дворе, где они, конечно, до сих пор ни разу не встретились (де Шарлю приходил к Германтам во второй половине дня, когда Жюпьен был еще на службе), барон, вдруг широко раскрыв глаза, которые он только что жмурил, устремил до странности пристальный взгляд на бывшего жилетника, стоявшего в дверях своего заведения, а тот, пригвожденный взглядом де Шарлю, пустивший корни в порог, как растение, любовался полнотой стареющего барона. Но еще удивительнее было вот что: как только де Шарлю изменил позу, Жюпьен, словно повинуясь закону какого-то неведомого искусства, точно так же изменил свою". Сквозь притворное равнодушие барона было заметно, что ему не хочется уходить. Жюпьен "с уморительной молодцеватостью подбоченился, выставил зад, кокетничал, как орхидея с ниспосланным ей самой судьбою шмелем". Оба медлили, "через каждые две минуты один и тот же вопрос, казалось, упорно возникал в тех беглых взглядах, какие де Шарлю бросал на Жюпьена...... Как ни сдерживали себя де Шарлю и жилетник, соглашение между ними, казалось, было уже достигнуто, а бесцельные их взгляды были только обрядовой прелюдией, чем-то вроде вечеринки перед свадьбой".

Де Шарлю попросил у жилетника спичек, хотя сигары он забыл дома. Жилетник пригласил его в мастерскую, и дверь за ними закрылась.

Марсель забрался в каморку по соседству и подслушивал свидание (о чем пишет без тени смущения). Разговор у гостя и хозяина начался только через полчаса. "Де Шарлю давал Жюпьену деньги - тот решительно отказывался". Де Шарлю стал расспрашивать Жюпьена о жителях квартала: "Вы знаете того, кто торгует на углу каштанами, но только не с левой стороны - там торгует какое-то страшилище, - а с правой: рослого, смуглого детину? А что собой представляет провизор из аптеки напротив? Его лекарства развозит какой-то милый велосипедист". Вопросы его задели Жюпьена за живое. Выпрямившись с видом обманутой кокотки он жеманно упрекнул барона: "А вы, как я гляжу, волокита!" Де Шарлю, загладив свою провинность лаской, продолжал расспрашивать Жюпьена - о трамвайном кондукторе и прочих (Пруст 1993а: 20-27).

По поводу этой сцены Пруст разражается пространными (на полтора десятка страниц) рассуждениями о гомосексуальности вообще.

"Порок (впрочем, это понятие условное) всюду сопровождает человека

... Над людьми этой породы тяготеет проклятие; их жизнь - сплошная ложь и клятвопреступление, ибо они знают, что их желания, представляющие собой для всех созданий величайшую радость жизни, наказуемы и позорны, что сознаваться в них стыдно; эти люди - безбожники, ибо если они христиане, то, когда их привлекают к суду и обвиняют в том, что составляет самую суть их жизни, они, перед ликом Христа и клянясь его именем, заявляют, что на них клевещут; это сыновья, у которых нет матерей, ибо они всю жизнь лгут своим матерям, даже закрывая им после их смерти глаза; это друзья, не знающие, что такое истинная дружба, хотя благодаря своему обаянию они часто внушают к себе дружеские чувства, а так как у многих из них доброе сердце, то они и сами питают эти чувства к другим; но можно ли назвать дружбой чувства, которые произрастают под покровом лжи и которые погубит первый порыв доверчивости и откровенности, ибо он ничего, кроме отвращения, не вызовет..."

Далее автор пишет, что "для такого рода любовников почти недоступна та любовь, в чаянии которой они идут на огромный риск и столько времени проводят в одиночестве: ведь они влюбляются в таких мужчин, у которых как раз ничего женского нет, в мужчин не извращенных, а следовательно неспособных отвечать им взаимностью; таким образом, их страсть никогда бы не утолялась, если бы они не покупали настоящих мужчин за деньги или если бы их воображение не выдавало им за настоящих [тех] мужчин, которым они отдавались, таких же извращенных, как они сами. Это люди порядочные до первого случая; они на свободе до тех пор, пока не раскрылось их преступление; в обществе их положение шатко, как у того поэта, перед которым еще накануне были открыты двери всех салонов, которому рукоплескали во всех лондонских театрах и которого на другой день не пустили ни в одни меблированные комнаты, так что ему негде было преклонить голову..." Это он об Оскаре Уайльде.

Пруст констатирует: "Они лишены даже, за исключением тех дней, когда случается большое несчастье и когда вокруг жертвы собирается толпа..., сочувствия - а то и общества - им подобных, потому что тем противно видеть в них свое отражение, точно в зеркале, их не щадящем, показывающем все изъяны, которые они старались не замечать в себе, и доводящем до их сознания, что то, что они называют любовью (толкуя это понятие расширительно, они из чувства самосохранения вложили в него всё, чем обогатили любовь поэзия, живопись, музыка, рыцарство, аскетизм), порождено не идеалом красоты, который они себе создали, а их неизлечимой болезнью..." Из-за гонений у них, как у евреев, вырабатываются расовые особенности, "причем некоторые из них прекрасны, но чаще всего это черты отвратительные." (Пруст 1993а: 27-30).

Он пишет о "недоброжелательности гомосексуалистов, надменных с теми, кому нравятся они, и заискивающе любезных с теми, кто нравится им" (Пруст 1993а: 291). Женское объединяется в них с мужским - "его омерзительное начало выставляет себя напоказ, например, когда они смеются истерически-визгливым смехом, от которого у них трясутся колени и руки: в такие минуты они похожи не на мужчин, а на обезьян с грустным взглядом, с синевой под глазами, с цепкими ногами..." (Пруст 1993а: 34).

Более того, писатель идет дальше и вместе с заядлыми гомофобами намекает на существование всемирного заговора гомосексуалов и на его опасность для общества. Он пишет, что:

"эти люди образуют своего рода масонскую ложу, но только более обширную, более деятельную и менее заметную, ибо она создается на основе единства пристрастий, потребностей, привычек, на основе однородности опасностей, на основе того, что все члены ее проходят одну и ту же школу, получают одни и те же знания, на основе того, что у них один и тот же образ действий и свой особый язык, ложу, где даже те ее члены, которые не хотя г поддерживать друг с другом знакомство, моментально узнают друг друга по естественным или условным знакам, невольным или предумышленным,... это изгои, составляющие, однако, мощную силу, присутствие которой подозревают там, где ее нет, но которая нахально и безнаказанно действует там, где о ее присутствии никто не догадывается; они находят себе единомышленников всюду: среди простонародья, в армии, в храмах, на каторге, на троне..." (Пруст 1993а: 31).

В следующих томах эпопеи он показывает, как барон де Шарлю влюбился по уши в бесчувственного и безнравственного молодого скрипача Мореля, проходившего в это время воинскую службу, как он увивался вокруг этого грубого простолюдина, хлопотал об ордене для него, готов был даровать ему титул и имя, но в конце концов был им на светском рауте публично опозорен и отвергнут, от чего заболел и оказался при смерти. Позже де Шарлю помог Жюпьену устроить в Париже мужской бордель и сам там пропадал. Писатель не жалеет красок, чтобы подчеркнуть смешные и унизительные поступки де Шарлю, хотя в глубине за этим омерзением можно углядеть сострадание.

Словом, Пруст осматривал Содом холодно и сурово, как ангел Господень.

В конце жизни, 14 мая 1921 г., Марсель Пруст встретился с другим писателем, своим ровесником Андре Жидом, не скрывавшим свою гомосексуальность, и откровенно беседовал с ним. На следующий день Жид описал эту встречу в своем дневнике, который в конце своей жизни (а ему было суждено намного пережить Пруста) опубликовал. Жид записывает: "Он сказал, что никогда в жизни не любил женщину, разве что духовно, и не знал другой любви, кроме как к мужчине.... Я и не предполагал, что Пруст столь исключительно гомосексуален" (Gide 1956: 304-305). Так вот что такое "Содом и Гоморра" Пруста! Теперь для нас особое звучание приобретают трагические обертоны в его обличительных речах. Когда он говорит о проклятии рока, о презрении общества, об устрашающем одиночестве, о невозможности получить ответную любовь, о необходимости лгать собственной матери и всё такое прочее, - он говорит о себе.

Date: 2016-08-31; view: 291; Нарушение авторских прав