Компания «Танцпол» имеет честь пригласить Вас. 16 page

Неожиданно музыка громыхнула снова, и все бешено запрыгали. Прямо на Андрея, сосредоточенно глядящего себе под ноги, налетел хохочущий Марат:

— Хорош паркет рассматривать! — закричал он ему на ухо. — Давай танцевать!!! Вау!!!!

Постигнув смысл сказанного, Андрей нагнулся и, опустив руку, дотронулся до шероховатого пола пальцем. Ноги, минуту назад приросшие к раскалывающемуся стеклу, ожили, он прошел несколько метров, отделявших его от загадочного человека. Полумрак внезапно расступился, и в глубине эркера перед ним предстал Алексей, задумчиво согнувшийся над вертушками. Рядом с Алексеем, странно улыбаясь и опустив руки по швам, стоял Женя Грув. Яркая точка, минуту назад поразившая воображение Андрея, оказалась малюсенькой лампочкой, подсвечивающей стол, все как-то стало вставать на свои места: комната, пол, пятна света. Но что-то странное было в выражении лица Алексея, оно стало каким-то анемичным, напоминающим гипсовую маску, чужим, далеким, постаревшим. Силясь понять причину столь внезапной перемены, Андрей стал медленно наклоняться к нему, чтобы приблизиться вплотную и заглянуть в глаза. Совершенно неожиданно Алексей громко рассмеялся сам себе, не видя перед собой ни Андрея, ни кого-либо еще. Гипсовая маска начала крошиться, разламываться и кусками отваливаться от лица. Алексей просветлел от этого смеха и отпустил пластинку, которую до тех пор удерживай. Вторая пластинка заиграла, разъезжаясь с первой по скорости, и стала бить по головам танцующих самым нелепым образом. Случившаяся звуковая каша опять вызвала досадующие стоны из зала, но ситуацию быстро спас Грув. Ловким движением он остановил предыдущую пластинку, и тут псе услышали ту песню, которая гак поразила Алексея.

Это был «Kraftwerk», «Radioactivity». Распознаваемая сразу и безошибочно, эта песня заставила зал взреветь от радости. Одобрительный рев заставил Алексея разогнуться, он уронил наушники на стол, улыбнулся, шагнул в сторону и прыгнул в танцпол.

Никто и никогда до того момента не видел танцующего Алексея таким. Все, что ему пришлось пережить за последний час, вылилось в этот немыслимый танец. Прижавшись к стене, Андрей наблюдал за этим штормом, сотрясавшим танцпол; перед ним в резиновом гудении звука бесновалась масса людей, похожих на неживых существ. Он стоял и смотрел. Сил для того, чтобы выбраться обратно и снова пройти через танцпол, не было. Андрей не трогался с места и позвоночником ощущал продольную гипсовую тягу, украшавшую простенок между окнами. Откуда-то снизу по коже побежали мурашки, он встрепенулся и осознал, что стал жертвой собственной впечатлительности.

Не управляемая сознанием внутренняя дрожь поднималась от трясущихся ног. До этого момента она пугала, но теперь была даже приятна и в какой-то мере начала забавлять. Разглядев в толпе танцующих счастливых участников сегодняшнего эксперимента, Андрей с облегчением улыбнулся. Те, кто отведал грибную закуску Длинного, упоенно танцевали, размахивая руками и не видя ничего перед собой. Музыка носила их, как ветер носит лист. Больше всех веселился Марат. Он изобрел странный танец, который можно было бы назвать «Самолет». В своей горящей ультрафиолетовой рубашке он широко раскрывал руки, носился по танцполу и, сминая танцующих, громко хохотал.

Пугающего в происходящем больше ничего не было. Напротив, стало даже радостно. Андрей разглядывал смешные выкрутасы Марата и бешеные танцы брата и вдруг неожиданно сам для себя расхохотался. Грув настороженно покосился на него, но ничего не сказал и снова углубился в микс.

Забравшись в эркер и устроившись на подоконнике, Андрей просидел там последний час вечеринки, с интересом рассматривая мелкую рябь электрического света на ночной Фонтанке. Калейдоскоп настроений остановился на этой картинке и замер.

Темнота отступала, с каждой минутой дали темного неба светлели.

Мир снопа возвращался в привычные формы, и Андрей с удовлетворением понял, что его отпустило.

Книга осени очень быстро перелистывала свои страницы. Замелькали, как капли холодного дождя, который и день и ночь изливался с небес, унылые, похожие один на другой дни. Это размачивание города продолжалось до середины сентября. Но всему в этом мире, в том числе и непрерывному дождю, приходит конец. Погода улучшилась, серые шторм туч раздались в стороны, и над ржавыми крышами промокшего Петербурга появилось негреющее солнце. Наступил тот момент ранней осени, когда лето уступает свою власть над настроениями людей и, прощаясь с ними, дарит на память несколько погожих дней. Это напоминает трогательное выступление на бис перед сезонной сменой декораций, и благодарные горожане аплодируют стоя. Улицы наполняются прохожими, во всех скверах — детская возня и гуляния, но ничто уже не может остановить наступления осени. Желтеют листья и, осыпаясь на ветру, разносятся по всему городу.

Таким вот радостным сентябрьским днем Алексей отметил свое двадцатипятилетие. Для него этот день рождения был приятен и грустен одновременно. Ему казалось, что заканчивалась первая, самая важная часть жизни, а дальше все понесется с огромной скоростью навстречу неизбежной зрелости. Проснувшись поутру и получив нежные поздравления от брата и друзей, новорожденный загрустил и впал в меланхолическое настроение. На столе стоял подаренныйКатей букет цветов и самый огромный торт в овальной коробке, который только отыскался в Метрополе.

Эта странная хандра продержалась какое-то время, а после сменилась приятными хлопотами, и состояние именинника заметно улучшилось. К вечеру два подоконника в гостиной заполнились подарками: букетиками, книгами, фотографиями, рукодельными открытками. Там же расположились несколько живописных работ, старинные пластинки, очки и множество других презентов.

От идеи устроить в этот день вечеринку Алексей отказался и спокойно провел его в приятном кругу друзей за беседами и вином.

На следующий день Катя уезжала в Германию. Прожив в Ленинграде несколько лет, она лишь иногда по делам своей диссертации ненадолго уезжала в Берлин, а вот сейчас отправлялась на родину на долгий срок, а может быть, и навсегда. Ее дружба с молодыми людьми, обитавшими в этой заброшенной квартире на Фонтанке, приняла такие очертания, что, обнявшись со всеми и усаживаясь в такси, она заплакала от грусти расставания.

Таковы уж были эти дни. Отъезд Кати не стал последним. Наследующий день Алексей собрат дорожную сумку и уехал на юг. Гарик и Яночка давно звали его к морю, и, утомленный городом и круговертью клуба он не стал раздумывать: надавал распоряжений брату и умчатся на вокзал. Вслед за ним стартовал Заяц и еще несколько общих знакомых. Началось массовое бегство на юг.

В разом опустевшей квартире остались Андрей и Миша. Оки договорились выждать неделю-другую без вечеринок и обзвонили всех знакомых с предупреждениями. «Танцпол» закрылся на осенние каникулы.

Радовался этому обстоятельству лишь Георгий. В огромном зале он рисовал большие холсты. Там же разместили масштабный автопортрет Георгия, выполненный на фоне безграничной перспективы моря и оранжевого неба в пустом зале эта картина смотрелась настолько впечатляюще, что люди, впервые увидевшие ее, робели и надолго замирали, всматриваясь в пронзительные глаза Георгия.

Андрей проснулся от шума и надрывного кошачьего крика во дворе. Так душераздирающе могут кричать только два обезумевших от страсти самца, схватившись в смертельном поединке за популярную кошку. Шерстяной клубок визжащей ненависти прыгал по грохочущей жести навеса и производил адский шум.

Растирая лицо руками, Андрей сел на диване и попытался собрать в одно целое осколки внезапно разбитого сна. Квартира безмолвствовала. Вот уже две недели, как уехал Алексей, а два дня назад, сославшись на семейные надобности, исчез и Миша. Андрей пребывал в полном одиночестве.

Как был, голышом, он побрел в сортир. Прослушав раскатистую песню низвергающейся из бачка воды, он занялся чисткой зубов, а после с сомнением потрогал свой подбородок. Из торчащего за трубой осколка зеркала на него глядело взъерошенное лицо с немного припухшими от сна глазами и черной щетинкой, но эти очевидные признаки мужественности его крайне раздосадовали, так как управляться с ними было практически нечем. Из всех валяющихся на подоконнике одноразовых бритв он выбрал одну, которая показалась ему самой свежей, и, намылив нижнюю часть лица, с отвращением стал ее шкрябать. Бритье с холодной водой и старым лезвием причинило столько страдания, что, кое-как управившись со щетиной под носом, Андрей пожалел свой украшенный родинкой подбородок и выкинул бритву в открытую форточку.

«Усы — это отвратительно. Особенно на моей физиономии», — подумал он, разглядывая результаты гигиенической пытки.

Собрав постель в комок и приодевшись, Андрей прошлепал в каминный зал. Посреди зала стояла стремянка, на полу валялся молоток и несколько гнутых гвоздей, а на стене висела огромная картина. Она занимала практически всю площадь стены от пола до потолка, и Андрей молча уставился в ее перспективу.

Вчера вечером он был в гостях у «Инженеров искусств». Друзья-художники завладели огромной квартирой на Петроградской стороне и принимали его в этой новой безбрежной мастерской, полной картин и металлических скульптур. В числе прочих Андрею была показана одна картина, совершенно не похожая на те, что рисовали «Инженеры». Впрочем, она и не была нарисована. Это был огромный коллаж, склеенный из обрезков принтов. Как объяснил Инал, на фабрике, которая изготовляет копии известных полотен, «Инженеры» нашли огромное количество бракованных картин. Все они были напечатаны на тонком холсте и имели разнообразные изъяны в цветах. Там было множество сюжетов: пейзажи, натюрморты, портреты — практически все из тех, что украшают фойе дешевых гостиниц, больниц, школ и продаются в обычных канцелярских магазинах. Договорившись с фабрикой, они вывезли себе в мастерскую груду этих холстов, перерезали их ножницами и, потратив массу времени, склеили из получившихся фрагментов гигантский коллаж.

Многослойное изображение представляло собой даль, перегороженную аркадой с тремя полуциркульными арками. Даль была заполнена странными сюжетами совершенно разных эпох и стилей, смешанными с невероятной изощренностью и юмором. Здесь было все: всадники, мебель, дамы, дети, цветы, небеса, поля, фрукты, птицы — и вся эта немыслимая каша казалась перспективно устроенной и живой.

Андрей так долго рассматривал эту необычную картину, что совершенно неожиданно получил ее в подарок. Безмерно удивленный, он долго благодарил Инала, а после три часа шагал ночью домой с четырехметровым рулоном на плече.

Сейчас, при ярком дневном свете, Андрей о д е рал внимательно посмотрел на это странное произведение и ухмыльнулся — вернувшись поздно ночью, он в одиночку стал навешивать картину и едва не покалечился, падая со стремянки.

Из потаенного лежбища на свет божий выбрался кот Пицца. Отсутствие вечеринок, как санаторный режим, благотворно подействовало на этого мрачного кота, он соскучился по людям и сейчас, желая подкрепиться, стал жалобно мурлыкать.

— Да я и сам хочу есть, — сообщил ему Андрей. — Сейчас что-нибудь придумаем.

Он накинул куртку, проверил наличие денег и устремился к выходу, намереваясь добраться до ближайшего гастронома. Захлопывая дверь, Андрей услышал в подъезде подозрительные раскаты начальственного голоса, а спустившись, столкнулся с тремя мужчинами. Двоих коммерсантов из офиса на первом этаже ему уже приходилось видеть ранее, а вот третий, в кожаном пальто и с надменной физиономией, был ему незнаком. Именно этот надменный, увидев спускающегося молодого человека, обратился с вопросом:

— Одну минуточку, можно вас?

— Да, — ответил Андрей, разглядывая густую растительность, выбивавшуюся из-под ворота неизвестного.

— Мне коллеги сказали, что это вы занимаете квартиру на третьем этаже?

Андрей остановился, сунул руки в карманы и насупился:

— И что?

— Ну, вот и я вас спрашиваю, что? — вопросом на вопрос ответил волосатый. Он сделал небольшую паузу и после этого пафосно сообщил: — Моя фирма оформляет документы на это здание. Можно сказать, что они уже готовы. В жилконторе про вас ничего не знают, техник тоже. Так что не знаю, что.

Понимая, что дальнейший разговор может только усугубить ситуацию, Андрей промолчал. Волосатый смерил его пренебрежительным взглядом и продолжил:

— Не знаю, чем вы там занимаетесь, но нам нужно будет с вами пообщаться.

— Давайте пообщаемся, — сонно согласился Андрей. — Только сейчас у нас все в отъезде. Приходите в конце октября, через месяц.

— Через месяц — так через месяц, — согласился крупный руководитель. — А все-таки чем вы там занимаетесь? Постоянно музыка играет. Ни вывески, ни документов?

— Культурное общество, клуб «Танцпол», — отрапортовал Андрей.

— О! Культурное! — с издевкой повторил волосатый. — Ну до встречи, до встречи!

— Всего хорошего, — безразлично ответил Андрей.

Он вышел из подъезда в смятении, и тут же его едва не сбила выезжавшая из двора машина. Отпрыгивая от дохнувшего жаром автомобиля, он оперся на пыльный капот и в испуге выругался. Водитель резанул его сигналом, затормозил, дверь машины открылась, и оттуда выбрался Марат:

— Напугал меня! — в сердцах закричат Андрей.

— Ха-ха-ха-ха!!! — затился радостным смехом Марат. — Куда идешь?

— В магазин, кормить кота.

— Да брось ты своего кота, поехали с нами за город.

— Куда это?

— Прокатимся. Я договорился с Олегом Назаровым. Помнишь такого?

— Куда же вы собираетесь ехать по такой сырости?

— За грибами.

— За грибами? За какими? За этими глючными поганками?

— Ну да, за ними. Длинный показал мне место в Юкках, они там возле дороги растут плантациями.

Пытаясь вообразить себе плантации зеленоватых поганок, Андрей всмотрелся в лицо приятеля — постоянно улыбаясь, Марат немного выпячивал нижнюю губу.

— Ну, не хочешь в поля, поехали просто заедем к Олегу, — не унимался Марат.

Долго уговаривать Андрея не пришлось, и уже через пяnь минут они мчались по набережной Фонтанки. Марат вел машину сосредоточенно, но легко, следил за рывками потока и успевал посматривать в зеркала. Пока он лавировал в тесноте улиц и пробирался к центру города, Андрей готовился к встрече — бывать на Свечном ему еще не доводилось. Он вспомнил, как выглядит Олег, — долговязый парень с интенсивными движениями, с виду очень добрый, но странноватый. Припомнилась и его немецкая девушка, виденная в Планетарии, — эмансипированная, хохочущая, с уязвляющим взглядом, полным насмешливого превосходства

Марат лихо развернулся на Владимирской площади, заскочил в переулочек и стал распугивать сигналом вялых бродяг с котомками.

— Приехати. Во-он их окна! — сообщил Марат, указывая на ряд пыльных окон.

Повинуясь этому жесту, Андрей поднял голову и посмотрел на дом. Довольно загаженный и обветшалый, он с потерями дожил до нынешнего времени, но все еще сохранял остатки того величественного замысла, который вложил в него архитектор. Друзья зашли в парадную и стали подниматься по широкой лестнице. Марат, который обычно ходил очень быстро, взлетел на нужный этаж и энергично застучал кулаком в дверь. Загремели запоры, и в проеме предстал Олег Назаров. Он был небрит, в полинявших джинсах и свитере с вытянутыми рукавами. Где-то в дальних комнатах играла музыка, и повсюду стоял тонкий аромат индийских благовоний.

— Проходите, — пригласил художник, открывая дверь в просторную комнату, залитую электрическим светом. Друзья расселись и принялись разглядывать детали обстановки.

— Работаешь? — деловито осведомился Марат, осматривая разбросанные по полу кисти и краски и полную окурков пепельницу.

— Ночыо работал. Аннета уехала в Гамбург, Денис у родителей, а Штейн в Москве. Как стемнело, выгнал всех гостей и рисовал до утра.

Он указал на огромный холст, в центре которого были изображены гигантские солнцезащитные очки популярной среди молодежи формы. Очки висели в пустоте, а дном этой пустоты являлась кричащая яркими красками мозаика. Пока Андрей с Маратом обозревали циклопические очки, Олег оделся и стал выключать лампы и светильники. Комната погрузилась в полумрак, льющийся с улицы через немытые окна

— Общее внимание! — протрубил Назаров, помахивая бутылкой коньяка.

— О-о! — потешно пропел Марат. — Ну, я-то за рулем, а вам, думаю, будет в самый раз.

В машине Марат с Олегом оживленно разговаривали и хохотали, вспоминая проделки знакомых и какие-то истории из студенческой жизни. В какой-то момент разговор закрутился вокруг вечеринок и стал приближаться к цели поездки. Из их разговора Андрей понял, что Олег еще не изведал волшебной силы магических грибов. Он обстоятельно расспрашивал Марата о впечатлениях, а тот, срываясь на смех, как мог, живописал пережитое.

— Тебе понравится! — уверял Марат. — Нас в первый раз угостил Длинный. Танцевали до утра. Я никогда так не смеялся. Видел очень смешные мультики, цвета менялись — супер!

Олег откупорил бутылку и, отхлебнув порядочный глоток, спокойно признался товарищам:

— У меня после падения головой на пол в Планетарии и так все время цвета меняются.

Марат сжал губы, искоса взглянув на своего друга.

— Да уж. Хорошо, что так все закончилось, могло быть и хуже.

— Д а Ты себе не представляешь, — оживившись, стал рассказывать Олег, — началось все еще на Свечном. Мы съели эсид и стали наряжаться. Я понял, что мне не нравится мой наряд, и очень расстроился. Потом пришла одна мысль — я сломал дверь в закрытой комнате, где хранилось барахло единственного жильца нашей квартиры, вломился туда и нашел там шкаф с кучей старинных костюмов. Вырядился в один из них, и мы помчались в Планетарий. Уже было такое состояние, что, когда ехали в такси, Денису казалось, будто бы под ним пол проваливается. Искры в глазах, вечеринка, друзья, ВестБам, море знакомых, просто класс... И вот... Мы танцуем в центре зала, и вдруг Аннету хватает какой-то бык... Я бью его, кто-то бьет меня, Аннету тащат в сторону, я падаю, встаю, меня опять сбивают... Потом эти уроды куда-то делись, а я весь в крови шел с Аннетой и Денисом пешком домой, ни одна машина не останавливалась, а после замороженную курицу себе на лицо одеват — отеки снимал.

От смущения Андрей хлебнул коньяку и, закашлявшись, стал объяснять:

— Мы сделали все, что могли, но наша охрана сама передралась...

Олег улыбнулся.

— Да брось ты! Вы тут совершенно ни при чем. Вспомни, что происходило. Слава богу, что ВестБаму не накостыляли. К этому все шло.

— Это точно.

Марат привез Андрея обратно на Фонтанку, друзья тепло попрощались и расстались.

Первый, кого увидел Андрей, вернувшись домой, был кот Пицца, сидевший с кислой мордой в коридоре. При его появлении кот не пошевелил даже хвостом, точно знал, что пришедший — предатель и обманщик.

— Пицца, как я мог забыть! — с искренним сожалением воскликнул Андрей.

Зная цену этим словам, кот не удостоил его ответом. Андрей прошел в гостиную и замер — в центре комнаты на кресле лежала незнакомая дорожная сумка.

— Р-руки в-верх!!! — необычайно громко закричал кто-то за спиной.

От неожиданности Андрей дернулся всем телом и присел. В комнате раздался знакомый с детства смех, всегда сопровождавший самые удачные шуточки брата.

— Здорово, Андрюха! — хлопая его по плечу, сказал Алексей. — Как ты тут? Живой? Счастливый от неожиданного приезда брата Андрей растерялся.

— Ты-то как? Как Крым?

Довольный, коричневый от загара Алексей уселся в кресло и стал рассказывать:

— Все супер! Отличная компания: Гарик, Яночка, Заяц, девушки и еще несколько человек из Москвы. Были в Гурзуфе. Но в принципе все побережье изъездили. Красота, море, фрукты. Уезжать не хотелось. А вы тут чего? Все тихо?

— Да. Мы с Мишей решили взять тайм-аут и закрыли клуб на время. Грув только иногда приходит потренироваться — и все.

— Ну и правильно. Сейчас с новыми силами займемся. Знаешь, после месячного отсутствия я сейчас прошелся по клубу и понял, что нужно изменить. Все устарело, хочется перемен. Как думаешь?

Андрей поглядел на воодушевленное лицо брата и одобрительно покачал головой.

— Пора бы...

С возвращением Алексея из Крыма события на Фонтанке оживились и стали входить в привычное русло. Возобновляя субботние вечеринки в клубе, провели модернизацию квартиры, устроили мелкий ремонт и всяческие улучшения. Починили отклеившийся от щитов паркет, обмели потолочную пыль, перетянули холстом старые диваны, подсветили гостиную и вообще освежили пространство. По случаю за малые деньги была куплена дверь от входа в метрополитен. Этот трехметровый лист каленого стекла с неимоверными трудами втащили в квартиру и превратили в стол для диджея.

«Инженеры искусств» подарили клубу рулон зеркальной пленки, и этой пленкой тщательно заклеили все стекла. Семь выходящих на Фонтанку окон ослепительно сияли на солнце, и помимо декоративной функции выполняли еще и защитную, скрывая от посторонних глаз происходящее в клубе.

В начале октября произошла первая после трех недельного перерыва вечеринка. Аккуратно распространяемая информация достигла только нужных кругов, и на Фонтанку пожаловали старые друзья, успевшие изрядно с о скучиться по ночным танцам.

Снова набирая массу посетителей, клуб расширялся, и очень скоро слухи о закрытых вечеринках на Фонтанке опять стали привлекать всеобщее внимание. Помня угрозы злокозненного Вовы, «Танцпол» не расслаблялся и все время был на чеку. Но к счастью, происходящее в стенах частной квартиры, где не было сбора денег, нисколько не заботило злодея, он видел в этом мало проку, а больших скотобоен в Планетарии больше не проводилось и пока не предвиделось. Однажды он даже позвонил, участливым голосом справился о делах, посетовал на то, что его вынудили давить на неформалов. В целом разговор закончился ничем: сославшись на личную занятость, Алексей проинформнроват злодея, что мегавечеринки пока не предвидятся, а все дальнейшее покрыто густым туманом неизвестности. Поныв и пожаловавшись на безденежье, Вова выразил надежду, что все наладится, и прощаясь, даже воздержался от хамства.

На этом диалог с бандитами пока закончился. В изменившейся манере вести переговоры у этого человека чувствовалась чья-то программная воля. Как в скорости выяснилось, Виктор, сжигаемый стыдом за свое участие в этой мерзкой истории, задействовал все возможности и, как мог, объя снил браткам, что бизнеса больше не будет. Виктор и Алиса снова стали бывать на Фонтанке, ситуация сгладилась и вскоре забылась.

Помимо всяческих переустройств и обновлений, в команде - «Танцпола» произошли и кадровые укрупнения. Андрей вызвал и з небытия своего однокашника по Горному институту, некоего Олега Ишутова. Потерянный во времени и пространстве, этот молодой человек совершенно не знал, чем занять себя в жизни. Любительские опыты с фотографией, которым он предавался в последние годы, не дали ему ни удовлетворения, ни денег, и, не найдя себе лучшего применения, он приобщился к делам клуба Олег курировал все технические вопросы, сидел с паяльником, чинил технику и помогал Мише закупать напитки.

Объявился и стал вхож в клуб новый диджей, Семен Матик. Никто не знал, откуда он взялся и почему так себя обозвал. Это был своеобразный, безобидный и довольно забавный малый. Невысокого роста, с круглым лицом, он всегда улыбался, посматривая на мир из-под козырька бейсбольной кепки. Как и Грув, он не пил, не курил, отличался молчаливостью и не заводил ни с кем партийных знакомств. Говаривали даже (безотносительно к алкоголю), что Матик вообще не пьет никакой жидкости, что якобы ему это мама не позволяет, или что он инопланетянин, и еще бог знает что в том же фантастическом духе. Клубных сплетников потешали эти побасенки, и на этой волне Семен легко интегрировался в сложный и малопонятный для него мир. В известной мере, ему помогло то, что он очень любил электронную музыку и к тому ж е был аккуратен и благовоспитан. Поразительно быстро он поднаторел в технике игры и вскорости стал поигрывать на вечеринках под началом Грува.

Алексей снисходительно относился к своим ученикам, помогал им подбирать материал, снабжал пластинками и позволял целыми днями тренироваться в клубе.

Грув тоже не топтался на месте. Он прекрасно адаптировался к своему новому амплуа диджея, возрос в технике и стал достаточно популярен среди завсегдатаев клуба. Он выработал собственную манеру игры, основанную на безупречной точности бита, мощном скретче и ряде других, иногда слегка театрализованных приемах. Средства, присылаемые мамой, позволяли ему покупать новые пластинки, и, собирая коллекцию house-музыки, он возносился в мечтах к тому дню, когда сможет купить свой собственный комплект «Technics-1200».

В начале ноября пришла зима. Из темных туч просыпался неожиданно ранний снег, над рекой закрутило мириады колких льдинок, завьюжило по сухим тротуарам и как-то сразу стало страшно холодно. Это была вторая зима, которую молодые люди проводили в этой заброшенной квартире, но так уж сложилось, что из десяти радиаторов отопления на этот раз заработали только три. Загадочные ли воздушные пробки, украденные на чердаке бронзовые краны, или попросту ветхость вековых труб служили тому причиной? Ясности было не добиться. По причине этого бедствия стынущий дом начал накапливать холод и постепенно погружался в ледниковый период. Холодный ветерок свободно гулял по залу, и через незаклеенные окна квартира наполнялась настоящей стужей. «Танцпол» простудился в полном составе, ослаб, изнемог, и решение вызрело само собой. Во дворе появились люди в грязных телогрейках. Эти мужики приволокли изъеденные ржавчиной трубы и прикатили тележку с газовыми баллонами. Они долго матерились в подвале, после на чердаке, стучали по трубам, рычали и рвали старые коммуникации. Сумма, предложенная Алексеем за обогрев клуба, настолько потрясла видавших виды отцов, что, забыв служебный долг, они плюнули на разнарядку и три дня налаживали новую трубу, задействовав при этом все украденные в жилконторе ресурсы.

К намеченному сроку старые батареи начали потрескивать, в них забулькала горячая вода, они наполнились теплом и стали настолько приятными, что дикий кот Пицца уселся на одну из них и первый раз в жизни заурчат от удовольствия.

Эти глобальные работы в доме привлекли к квартире массу внимания. Результатом стало то, что в один прекрасный день кооператоры с первого этажа заявились для знакомства с «культурным обществом». Андрей заранее посвятил брата и Мишу в суть состоявшейся в сентябре неприятной беседы, и потому их появление ни для кого не стало неожиданностью.

Холеный директор, тот самый, которого Андрей в своих рассказах обозначал как «волосатого», прибыл в обществе двух подельников и был встречен в прихожей б е з радости и особой участливости. От решительного предпринимателя не ускользнула прохладность приема но он не стушевался и, совершив официальную церемонию представления собственной персоны, потребовал провести его в комнату для переговоров. Представителей бизнеса проводили в гостиную, где они, диковато оглядывая обстановку, расселись кто где.

— Итак, — бодро начал волосатый.

Для придания себе большей уверенности в незнакомой обстановке он уцепился руками за подлокотники кресла и уложил ногу па ногу. Рассмотрев молодых людей, он не разобрался, кого из них следует считать руководителем, и потому продолжил свою мысль, обращаясь к Андрею:

— Мы уже беседовали о том, что вы незаконно занимаете эту квартиру, у вас нет документов, нет договора, ничего...

— А какие вам, собственно, нужны документы, и почему вы нас о них спрашиваете? — напряженным голосом перебил его загорелый здоровяк.

Начало разговора Алексею не поправилось, и вид этого самодовольного индюка с первой минуты стал его крайне раздражать, Испытывая глубокое отвращение к возрождающемуся движению кооператоров, Алексеи не мог избавиться от предубеждения ко всей этой братин и был уверен, что все промышляющие подобным образом — личности сомнительные, дрянь-людишки, торгаши, достойные презрительного невнимания и ничего более. И эта наглая скотина заявляется в созданный руками посвященных храм и, развалясь, начальствует, тянет свои грязные руки...

— Леша... Леша... — шепнул Андрей, беря его за локоть. — Спокойно.

Чувствуя, ч то молодые люди уж е начинают нервничать, директор, которого, к слову сказать, звали Дыба Юрий Павлович, внутренне поздравил себя с удачным началом и тут же сменил угол атаки:

— Я уже говорил вам, что мы приобретаем дом в собственность, и, как вы понимаете, нахождение здесь посторонних организаций, легально или нелегально, становится просто невозможным.

— А что у вас за организация, простите, я не расслышал? — корректно спросил его Миша, в глазах которого стояла глумливая издевка.

— Компания «Кринта» — с напыщенностью сообщил Дыба.

Внутренне он отметил сложную мимикрию Мишиного лица и про себя определил его как персонажа, могущего помешать развитию намеченного сценария.

— А чем вы занимаетесь? — не унимался Миша.

— Морепродукты с Дальнего Востока, — последовал ответ. — Вы так меня расспрашиваете... — Тут Дыба в первый раз улыбнулся — ему пришла на ум довольно приятная словесная фигура, позволяющая поскорее закончить препирательство С молодыми нахалами. Откашлявшись в кулак, он посмотрел на своих приунывших коллег и применил классический прием всех следователей: — В общем-то, это я вас должен расспрашивать, вам не кажется? — сказал он, обращаясь к Мише.

Date: 2016-08-31; view: 251; Нарушение авторских прав