Компания «Танцпол» имеет честь пригласить Вас. 12 page

В какой-то момент, перекрывая музыку и весь этот бедлам, откуда-то сверху донесся короткий, срывающийся звук. Спустя минуту этот звук повторился настойчивее, и до Андрея дошло, что это капитан шлет из рубки взволнованные сигналы. Протискиваясь между толпящимися, он устремился вон из салона и стал как можно быстрее пробираться вдоль узкого борта. Его окликали, хватали за локти, приглашали в компании, но он, бросая на ходу короткие реплики, волнуясь, поспешал наверх. Добравшись до заштурваленной двери, он постучал и вошел. Капитан сидел на своем месте и переговаривался с кем-то по радиосвязи. Закончив переговоры, он обернулся и, отчетливо пахнув водочным духом, сообщил:

— Ну музыка - это я еще понимаю. Но что там за проблесковый фонарь желтого цвета? Со мной связались из пароходства и скандалят. Говорят, что на ходу мы подаем какие-то сигналы и издаем страшный вой. С берега подумали, что у нас ЧП. Выключите эту лампу, или я причаливаю, мне работа дороже!

Во время этого бурного диалога Андрей все понял и согласно закивал:

— Хорошо, хорошо. Я сейчас же выключу прибор.

— Давайте, а то может речная милиция появиться на катере — тогда всему шабаш. К тому же мы сейчас встаем до пяти утра, а тут самый центр города.

— Бегу.

Корабль замедлил ход и, подбираясь бочком к Заячьему острову, стал тихо выруливать по течению, готовясь встать на якоря. Запыхавшийся Андрей примчался в салон и проинформировал брата о капитанском ультиматуме. Было решено фонарь не выключать, но убрать на пол, чтобы светил только по ногам. Вечеринка продолжалась как ни в чем не бывало. Успокоившись, Андрей уселся на диване, закурил и стал наблюдать. Разогретый и полный счастливой эйфории танцпол сотрясал корпус корабля гулкой дрожью.

Расположившийся р ядом Саша Я ркин выспросил у Андрея все подробности остановки и суетливой смены освещения. Узнав о возможном прибытии речной милиции, он затуманился и, указывая в д аль темной реки пальцем, сказал Андрею:

— Не хочу, конечно, накаркать, но, по-моему, к нам действительно кто-то плывет.

Скользнув взглядом в указываемом направлении, Андрей сглотнул комок. Прямо к ним моторным ходом несся катер, выписывая в сумраке ночи размашистые линии горевшим на рубке фонариком.

«Менты», — подумал Андрей.

Прокисшим духом свинского скандала запахла вся акватория реки. Необходимо было что-то предпринимать,во всяком случае спасать результаты активной деятельности бара. Вскочив на ноги, Андрей чуть не сбил каких-то девушек и устремился к Алексею. Он играл музыку, клацал кнопками и, счастливо улыбаясь, не подозревал о нависшей над всеми неприятностью.

— Алеша!!! Слышишь? К нам плывет катер с ментами. Вон, гляди. Я пошел к Мише, нужно убрать все деньги.

— Я с тобой, подожди.

— Черт!

— Быстрее!

Алексей рванул с головы наушники и, озабоченно оглядываясь, стал пробиваться к окну. Бегство диджея из-за пульта не осталось незамеченным, ближние ряды смутились и сбились с ритма. Все стали вглядываться в темный силуэт Дворцовой набережной, со стороны которой приближалась красная точка.

— Что? Что случилось?

— Менты сюда плывут.

— Начинается.

— У кого что ненужное — за борт! — тихо скомандовал Алексей растерянным друзьям.

В окна полетели пачки папирос и бумажные пакетики. Музыка стихла Возникла суета С левого борта было отчетливо видно, как в катере, держась за поручни, стоят несколько фигур. Прошла томительная минута, и, когда катер приблизился на десять метров, все двести человек на «Чайке» затравленно замолчали. В наступившей тишине с ментовского катера послышался хорошо знакомый многим вальяжный голос:

— Мы все участники регаты!!!

Приветливо махая окаменевшим зрителям руками, к теплоходу подплывали Длинный и Заяц. Образовалась такая тишина, что было слышно, как водица хлюпает о борт «Чайки».

— Чего музыку выключили, xa-xa-xa! Мы за вами уже час гоняемся, — перепрыгивая на борт, сообщил Заяц.

— А где менты? - резонно поинтересовался кто-то с верхней палубы.

— Какие менты?

— Мы думали, что вы — это речные менты, - сказал Алексей.

Услышав это признание, Заяц так громко засмеялся, что этот смех передался всем пассажирам «Чайки». В это время матросы помогали выйти из рубки катера двум смертельно пьяным девушкам, завернутым в одеяла. Перетаскивая с катера на борт теплохода полногрудую блондинку, Заяц пропел ей:

— Рыбонька моя! Сегодня твой вечер!

Девушка до этого дня, очевидно, никогда не испытывала таких потрясений и такого внимания к своей персоне и поэтому очень смутилась, что сто человек, свесившиеся с перил, разглядывают ее с довольными физиономиями.

— Спасибо, товарищи балтийцы! — прокричал Длинный отплывающему катеру. Матросы в темно-синих робах отсалютовали початой бутылкой водки.

Попав в гущу ухмыляющихся друзей, Длинный не заставил себя ждать и поведал короткую историю блестящей морской операции:

— Когда вы бросили нас умирать на причале, мы поначалу очень расстроились, а потом нашли этих курсантов с мичманом из Фрунзенского училища. Они оказались настоящими пиратами. Мы влили в них две бутылки водки и полетели в погоню. За Литейным мостом мы уже почти вас настигли, но вы ушли на скорости. Потом мы долго искали еще бухла, и вот нашли вас уже тепленьких, на якоре. Так что врубайте музыку!

— Полный вперед! — скомандовал Заяц.

Быстрый переход из веселья в страх и из страха в смех очень взбодрил всех присутствующих. Заиграла музыка, корабль снова наполнился шумом и смехом. Мимо заякоренной «Чайки», гудя и пенясь, шли огромные сухогрузы.Разрезая форштевнем ленту реки, эти длиннющие громадины заставляли веселый теплоходик подолгу раскачиваться в свинцовых водах Невы. Танцы возобновились.

Дело шло к пяти утра. Светало, и над рекой появились чайки. Померкли призрачные силуэты домов, выступили множественные детали фасадных узоров и отблески неба на стеклах. По набережным пошли люди, забегали машины, и, грохоча колесными парами, по Кировскому мосту прополз пустой трамвай. Вытравив якорь, теплоход задрожал бортами и, сложив с течением всю мощь своей машины, быстрехонько полетел к Сенатской площади.

В последние полчаса плавания Алексей выключил музыку, и разомлевшие от усталости пассажиры любовались дивным видом утреннего города. Экспедиция, безусловно, достигла своей цели, общее единение и эмоциональная однородность слились в этом приятном молчании в беззвучную музыку покоя.

Настырность караулит лень. Женя Рудин, смешной чудак из Мурманска, добился того, что на него прекратили обращать внимание, и начал еженедельно бывать на Фонтанке. Никто точно не знал, зачем ему это нужно — вина он не пил, травы не курил, девушек у него не было, он не танцевал и ни с кем, собственно, не общался. Миша, по обыкновению своему, хозяйствующий на вечеринках, стал замечать, что этот Женя проводит большую часть времени за спиной у играющего Алексея. В такие минуты взгляд его был очень внимателен, он напряженно глядел и глядел, потряхивая головой в такт музыке. И вот однажды, во время субботней вечеринки, этот странноватый парень дождался, когда Алексейзахотел отойти от пульта, чтобы пообщаться с друзьями и подошел к нему с простодушным видом:

— Хочешь, я тебя подменю?

- Ты?

— Ну да, я смогу. Умом я все понял, осталось только попробовать.

Сомневаясь и медля, Алексей на минуту призадумался.

— Слушай, я тут приготовил пластинку, вот эту. С этой бороздки — видишь, она чуть белее, вот ее и поставь потом. Ну а с пультом — не знаю. Переведи, как сможешь. Ага? Если не получится, включай кассету. Я скоро...

Недоверчиво улыбнувшись этому странному парню, Алексей передал ему наушники и уступил место за пультом. Женя поставил пластинку на турнтэйбл, надел наушники и сосредоточился. Его ожившие руки покрутили ручки настроек, он согнулся над столом и приготовится к миксу. Через мгновение Женя запустил второй диск, и две пластинки закружились одновременно. Выровняв скорости, он несколько секунд поиграл их вместе, а потом перевел звук с одного канала на другой. Зал живо отреагировал возгласами на удачный переход. Выхватывая куски бита то с одной, то с другой пластинки, он пощелкал каналами, жонглируя звуками, и вопросительно посмотрел на Алексея.

— А у тебя неплохо получается, — похвалил его Алексей.

— Ну давай, действуй-злодействуй.

Оставив танцпол, Алексей вышел из квартиры и постучался в дверь напротив.

Уже месяц шла подготовка к приезду ВестБама в Ленинград. Георгии Гурьянов, как и обещал, организовал переговоры с «Low Spirit», а Катя Беккер написала кучу писем и, проговорив с Берлином астрономическую сумму, продвинула переговоры еще дальше. Окончательную ясность внес факс полученный две недели назад. Немцы прислали письменное согласие на выступление и туровое расписание ВестБама навсе лето. Из имеющихся свободных дат нужно было выбрать наиболее удобную, и после серьезных размышлений остановились на первой субботе июля.

— Алексей, — серьезно сказал Георгий, предлагая другу присесть. — Не могу вам точно выразить, как я волнуюсь из-за всего этого. Это мои друзья. Они приезжают втроем...

— Втроем?

— Да, втроем. Вильям, ВестБам и Рокки.

— А Рокки — это кто?

— Рокки — это еще один классный диджей. Приезжают они на три дня, буквально через две недели. Я рассказал Вильяму все подробности о вашем клубе, и они хотят после пати в Планетарии устроить на Фонтанке приватную вечеринку для друзей.

— Супер! — оживился Алексей. — У нас как раз есть классная идея для этого.

— Что за идея?

— Мы хотим сломать стены.

— Какая странная затея. Зачем?

— Наш танцпол уже мал и не вмещает всех гостей. Хочется сломать все стены в квартире. Имеется в виду: комнату с эркером и стену «крайней» комнаты. Получится зал в сто метров!

— Если так, то это действительно отличная идея, а вы успеете?

— Конечно.

— Но я не об этом хотел поговорить. Я волнуюсь по поводу разбойников, которые зачастили к вам на пати, а теперь пытаются попасть даже сюда на Фонтанку.

— Все под контролем, Георгин. Мы договорились с одной структурой, и они будут охранять Планетарий.

— Вы уверены?

— Ну, более или менее.

— Отлично!

Довольный разговором, Алексей вернулся на вечеринку и с удивлением обнаружил, что плотный танцпол увлеченно танцует. Никто не заметил, что он покинул пульт и уступил место незнакомцу. Странный парнишка, как музыкальный автомат, ставил пластинки одну за другой и сводил их так ловко, будто выпекал блины на двух сковородках. В его, может быть, не совсем изящных, но математически верных миксах присутствовало абсолютное чувство ритма.

Алексей нашел брата в «крайней» комнате, попросил его отправить посторонних и заняться поисками Миши. Когда вся компания была в сборе, Алексей плотно закрыл двери.

— Вот что! — сказал он торжественным голосом. — ВестБам приезжает четвертого июля.

— Это точно?

— Откуда ты знаешь?

— Точнее не бывает, мы же сами выбрали первую субботу июля. Так вот. Они отзвонились сегодня Георгию и подтвердили свой приезд. Все трое: Вильям, ВестБам и Рокки.

Молодые люди призадумались. Прошел год с небольшим с тех пор, как они, не зная своего завтрашнего дня, поселились в этой странной квартире, ставшей в силу обстоятельств центром увлекательнейшего молодежного движения. За ними укрепилось звание устроителей моднейших вечеринок, и они посвящали этому все свое время, но до настоящего момента все это являлось лишь проекцией их собственного безудержного желания развлекаться. Домашние вечеринки на Фонтанке были частным делом «Танцпола». Никаких обязательств ни у кого ни перед кем не было. Есть желание — есть вечеринка, нет желания — нет ничего. Однако весенние выступления Яниса всколыхнули спокойные воды и так раскачали ситуацию, что приезд технозвезды, бывший до этого несбыточной фантазией, стал по-настоящему реален.

- И что будем делать? - спросил Андрей.

- Немцы хотят приватную вечеринку после Планетария, — сообщил друзьям Алексей. - Так что в первую очередь начинаем сносить стены. Если мы успеем открыть большой зал, будет круто. Честно говоря, к нам стало ходить так много гостей, что танцевать в маленьком зале больше невозможно.

— Может, нам еще какие-нибудь документы получить? — предложил Андрей. — Легализоваться? Я встречался с «Инженерами искусств», они сказали, что получили бумаги от некоего общества «А — Я».

— Ты у нас канцелярист, так что давай, действуй. Нужно выбираться из подполья, — закончил Алексей и, поднявшись, отправился играть.

— А где ты будешь рисовать свою картину? — крикнул ему вслед Андрей, указывая на огромный холст с набросанными контурами говорящей головы.

Алексей остановился в проеме открытой двери, кинул взгляд на свое недоконченное произведение и улыбнулся:

— С картиной мне все равно не успеть, так что буду дорисовывать в общем зале, когда будет время. Сейчас не до этого.

К утру радостная новость о приезде немцев распространилась среди ближайших друзей. Находясь под глубоким впечатлением, Алексей сыграл вестбамовскую пластинку много раз подряд, возвращаясь и повторяя самые злые и бескомпромиссные темы. Танцоры уже научились распознавать эти странные песенки и, поддерживая диджея радостными возгласами, яростно жгли ногами. К шести утра Алексей вообще перестал играть другие пластинки и допиливал слушателей электрическими визгами полюбившейся «Rock da house».

Компьютерные звуки, жесткий ритм и вкручивающиеся в мозг сэмплы резко выделяли эту музыку из массы вокального и немного сладковатого house, обыкновенно царившего на танцполе. Сменились не только звуки и привычная скорость — немцы изобрели собственные правила построения ритма, уснастили их возможностями быстрого набора темпа и внезапными остановками. В этих звуках чувствовалось что-то новое, их энергетика была более радикальна и психоделична. В этой музыке не было романтизма. Немцы играли жестко и очень своеобразно. Исчезла сладкая патока, так называемые «сопли», неотъемлемая составляющая афроамериканского house. Если звучал голос, он не пел нежностей, не пытался разжалобить и напустить любовного тумана — циничный урбанистический подонок бесстрастным голосом приказывал и диктовал.

Вечеринка закончилась песенкой «Party is over».

После ухода гостей, следуя давней привычке, за круглым столом собрались Марат, Габриэль, Данечка Адельсон, Длинный, Андрей и Алексей. В распахнутые окна вовсю светило солнце. Было около семи утра, но несмотря на это, никто из друзей не спешил расходиться. Друзья оплывали в креслах, как свечи, вяло переговаривались, курили и позевывали. Миша, единственный человек в квартире, владевший тайной появления шампанского, сразу смылся спать, и потому выпить компании было абсолютно нечего. Гарик отправился будить ключника, стал требовать вина и развлечений, но едва увернулся от брошенного в него ботинка и, проклиная скупердяя, вернулся ни с чем. Томясь от скуки, компания попыталась развлечься чаем, но чай без сахара оказался ужасной гадостью и никого не взбудоражил. Вскоре выяснилось, что все не прочь бы покурить травы, но, как это обычно бывает, ее ни у кого не оказалось. Прекрасная идея стала проговариваться вслух и муссироваться в мельчайших деталях. Все принялись обсуждать ее, раззадориваться, по сто раз переспрашивать друг у друга и возбужденно вскакивать с кресел. Завязался узелок общего интереса, и на бледных лицах заиграл румянец волнения. Перелистав телефонные книжки, Длинный, Марат, а потом и Даня совершили несколько звонков. Заспанным торговцам сулили золотые горы, в ход пошли уговоры, стоны, обещания — но все было тщетно. От этой неразрешимости курить захотелось еще больше. Дойдя до предельной стадии самоистязания, Гарикнеожиданно хлопнул себя по лбу и, подняв палец, завладел всеобщим вниманием.

- Тихо! — воскликнул он голосом сапера, наступившего на фугас. - Данила, ты помнишь, у меня был мешок беспонтовой пыли?

- Помню, лежит на шкафу. Но ее что куришь, что не куришь — толку никакого.

- Сейчас все будет, — таинственно сообщил Гарик, посматривая на взволнованных друзей сквозь стекла очков.

- Чего будет-то?

- Манагуа.

- О-у! — закрыл лицо руками многоопытный Длинный.

Гарик поднялся и стал рыться в карманах. Найдя мятую пятерку, он протянул ее Дане и, похлопав его по плечу, скомандовал:

- Данила, пулей на тачке на Маркса и обратно. Не забудь купить молока.

Прошло полчаса изнуряющего ожидания, и Данечка вернулся, держа в одной руке литр молока, а в другой — целлофановый мешок с целой пригоршней желтоватой пыли. Утомленные жаждой травокурения, все уставились на этот сомнительный продукт, нюхая и пробуя пыльцу на вкус.

— М-да, — кисло констатировал Алексей. — Не сказать, что супер.

— Да уж, левая пылища, — согласился Длинный.

Вместо ответа Гарик взял мешок, прихватил пакет молока и устремился на кухню. Снедаемая мучительными сомнениями компания поплелась за ним. Взяв единственную в доме кастрюлю, Гарик влил в нее молоко, всыпал порошок и, поставив это месиво на огонь, стал помешивать ложкой.

— И чего? — зевая, спросил Андрей, с сомнением разглядывая коричневую грязь, пузырящуюся в кастрюле.

— Терпение, — наставительно поучал Гарик, продолжая выпаривать несносно воняющую жидкость. Через пятнадцать минут с видом доброй мамы он на вытянутых руках вынес друзьям свое угощение. Отворачивая носы от тошнотворного смрада, все стали рассматривать содержимое кастрюли.

- Манагуа! - торжественно объявил Гарик.

Не видя на лицах друзей былого энтузиазма, он выставил чайные кружки в ряд и разлил в них получившуюся бурду. Все взяли по чашке и, уставившись друг на друга, стали ждать, когда питье остынет. Первым выпил Гарик, а за ним и все остальные. Зажмурившись, Андрей проглотил содержимое стакана и чуть не срыгнул все обратно. Крякнув и сморщившись, он поставил кружку на стол и принялся отплевываться от набившихся в рот крупинок. Вкус у Манагуа был не просто мерзкий — он был мерзкий до невозможности. После распития напитка радости за столом не прибавилось, а даже наоборот, на несколько минут воцарилось тягостное молчание.

— Чего-то у меня живот скрутило, — пожаловался Марат.

— Ничё, ничё! — приободрил его инициатор канабиольного отдыха. — Сейчас вставит, все забудешь.

От этих слов компания рассмеялась. Но только от них. Друзья просидели полчаса, напряженно прислушиваясь к обещанным ощущениям. Мозг был чист и ясен, насколько он может быть ясен у не спавших всю ночь людей.

— Я же говорю — левая пыль, — закапризничал Длинный.

— Только время зря убиваем; — согласился с ним Алексей, поднимаясь из-за стола. — Пойдем на Тургеневскую, позавтракаем в закусочной. Есть хочется.

Согласившись, что опыт не удался, компания поднялась и уже через пять минут оказалась на улице. День выдался прекрасный, на редкость солнечный, с безбрежным полем радостного голубого неба и летящими по нему белыми овечками облаков. Теплый ветерок обдувал друзей, изможденных бессонницей и тягой к развлечениям. Не спеша шагая по дороге, они получали массу удовольствия от прогулки. Летний город уже ожил и, как фишки, расставлял по своим старым улицам ленивых пешеходов. Мир примет говорил: «Вокруг спокойствие».

Навстречу бледным молодым людям из подворотни выбежал пес. Этот припадающий на лапу драный помоечник остановился, вяло гавкнул и, завиляв свалявшимся хвостом, побежал обратно в темный загаженный двор.

- С-сслушай, эта пыль, наверное, от времени выдохлась, — задумчиво произнес Гарик, очевидно продолжая размышлять над неудавшейся затеей. — Год лежала...

Все рассмеялись, а Алексей интимно понизил голос и сообщил приятелю:

- А я был уверен, что все это бред.

— Да ладно! Сто раз убивались, — недоумевая, оправдывался Гарик.

— Надо было тебе ее съесть одному — тогда бы точно вставила, — жизнерадостно пошутил Марат, улыбаясь и по своему обыкновению лукаво поглядывая на собеседника.

За разговорами добрели до Тургеневской площади и зашли в старую застойную закусочную. Несмотря на воскресное утро, в маленьком помещении было полно народу: обычный люд, ничего особенного — обыватели, в основном пожилые. В воздухе витал характерный дух дешевой еды, перемешанный с узнаваемым запахом мытого кафельного пола Компания, хихикая, разбрелась по раздаче, набирая на колотые подносы тарелочки с кашами и оладьи. Испытывая резкие приступы голода, Андрей замешкался и после краткого раздумья стал нагребать в свои тарелки все подряд. Ухватив блины, он облил их морем сгущенки, после спросил пюре с котлетой, потом селедку под шубой, потом коржик, потом чай. Когда он оказался у кассы, толстая тетка постукала на счетах и подвела забавный итог.

— Одиннадцать двенадцать.

— Чего-чего? — переспросил Андрей, силясь управиться с задрожавшим от нервных покалываний подбородком.

— Одиннадцать двенадцать...

Андрей поднял на кассиршу глаза и увидел ее макияж. Обильно, как это любят делать только работники общепита и оперные солистки, женщина нарисовала себе фиолетовые тени вокруг глаз, начернила ресницы и накрасила губы, увеличив их природный размер примерно в два раза Не в силах более сопротивляться воздействию этой дикой красоты, Андрей радостно рассмеялся прямо ей в лицо. Бросив мятые деньги на кассу, он с прыгающим в руках подносом стал пробираться к столу, продолжая смеяться так неестественно громко, что испугал бабульку с кисельком. При виде этой беззубой старушки Андрей зашелся еще пуще. Стакан чая на подносе опрокинулся, и горячая жидкость потекла по рукам. Все стало невероятно смешным. Теперь ему казалось, что вот уже полчаса он идет к столу, где над тарелками с едой умирают от смеха его товарищи.

«Наверное, они смеются надо мной», — пронеслось у него в голове.

Только добравшись до места, он понял, что произошло. Алексей сидел, закрывая лицо руками, а из-под его ладоней вырывался сдавленный хохот. Марате Гариком, нагнув головы, смотрели на тарелку с манной кашей и ржали, как племенные жеребцы. У Дани от смеха по лицу текли слезы, а Длинный, оседлав стул, как детскую лошадку, поднимал его на двух стальных ножках на дыбки.

На что бы Андрей ни посмотрел, его начинало трясти от смеха. Более всего ему понравилось смотреть на строгого мужчину, который при виде ухахатывавшихся молодых людей гневно шевелил усами. Вид этих тараканьих усов вызывал у Андрея конвульсии. Скрывать причину своей радости он не мог и, продолжая таращиться на мужика, счастливо хохотал.

Еду пришлось бросить, так и не попробовав. Надсаживаясь от смеха, молодые люди вскочили и, опрокидывая стулья, выбежали из закусочной. Свежий воздух не помог, хохот не прекращался. Перебежав трамвайные пути, ребята попрыгали через кованую оградку и оказались в маленькомпарке в центре площади. Здесь на лавочке минут через пятнадцать им стало полегче. С красными от радостных слез глазами, они закурили сигарету и курили, передавая ее друг другу трясущимися руками.

— Да-а-а... — протянул Алексей. — Манагуа.

— Я же тебе говорил, — обмахиваясь платком, ответил Гарик.

— Не слабо, — согласился Андрей.

— Я посмеялся, как ведро каши съел, — продолжая шутить, сказал Длинный.

— Немного челюсти болят от такой пищи, — сообщил Марат, трогая себя за скулу.

— Наши зрители из этой столовки до сих пор в окна выглядывают. Понравился экшн, — тонко подметил Даня.

Начало многих дел препоручается понедельнику. Так уж заведено давно и крайне разумно. Остатки воскресного дня были расслабленными, квартира дремала, не о твечая на звонки в дверь и не поднимая телефонную трубку. Понедельник наступил, и в квартире произошла мобилизация сил.

Алексей лютовал. Его упоительно несло. Легкими взмахами руки он чертил в воздухе виды перевоплощенного помещения и бросался емкими комментариями:

— Так! Эту стенку убираем! Эту стенку на фиг, ну, в общем, все это на фиг!

Его радостные указания внимательно слушали несколько человек. Частично это были районные фэны, частично друзья, согласившиеся приложить руку к переоборудованию танцпола. Работа предстояла титаническая. Но всем известно, что ломать — не строить. Привычный быт и намоленная обстановка в комнатах пришли в движение. Для поднятия боевого настроя включили кассету с «OMD», и разгром начался. Действовали организованно и не суетясь. Два огромных лома, кувалда с металлической рукоятью итопор по очереди передавались друг другу. Штукатурка отваливалась смачными кусками, куски падали, поднимались клубы пыли, и, надрывно визжа, из старых досок выдирались гвозди. Работа продвигалась медленно и тяжело. Грязи становилось все больше и больше. Вокруг оголяемых стен вырастали курганы извести, дранки и колотых досок.

Битва за «Танцпол», затухая и вспыхивая вновь, продолжалась с перекурами до ночи.

Белый от пыли бумбокс выстукивал боевые марши всю неделю. В пятницу вечером измученные, но довольные участники ремонта наконец-то увидели переродившийся зал. Теперь всем стало казаться, что вся огромная квартира — всего лишь оправа для этой роскошной комнаты. Пять окон с эркером посредине и единое обрамление потолочной лепки. Эркер, прятавшийся до этого в вечно безлюдной спальне Андрея, ожил и сделался доступен. Теперь он стал маленькой стеклянной ложей в барочном театрике, сценой которого был центр зала. Вход приходился ровно посередине противоположной стены. Все стало светло и соразмерно, а пространственный объем существенно расширился.

Две грузовые машины, доверху заполненные сбрасываемым из окон мусором, увезли переломанный хребет коммуналки и горы облеплявшей его штукатурки. Обозначилась забавная странность фактуры — фрагменты трех комнат оставили на стенах и полах зала пятна обоев и разноцветные следы покрасок разных времен. Обнаружилось, что старинный дубовый паркет квадратными шашечками почти не пострадал, и семьдесят лет стоявшие на нем стенки не нанесли ему вреда. Одним из приятных моментов теперь стало то, что девушки с барельефов, парившие до этого на стенах разных комнат, встретились в одном пространстве и весело за танцевали в своих овальных медальонах.

- Это круто! - не уставал повторять Миша, вытаптывая «мартинсами» дорожки в известковой пыли.

Всю субботу обитатели квартиры провели в новом зале. Он был абсолютно пуст и бел. В центре поставили стул, и, сидя на нем, все по очереди привыкали к обстановке.

Кот Пицца по-своему почтил вниманием открытие бального зала. Отряхивая лапки и крутя усами, он рысцой пробежался из угла в угол, после чего, подозрительно помахивая хвостом, удалился к себе на кухню. Сам того не зная, дикий кот выполнил старый ритуал — в новый дом первым впускают кота.

Субботняя вечеринка была, естественно, отменена, и по такому случаю ночью в квартиру попали только самые близкие. Музыка с кассетника играла совсем тихо. В полумраке по пыльному залу бродили люди. Прогуливаясь, они старались не задевать ногами десяток горящих свечей, расставленных на полу. Гости усаживались на мраморные подоконники, осматривались и, переговариваясь вполголоса, пили шампанское. Низко посаженные огоньки свечей струили неясный свет, и длинные тени людей разрастались к потолку гигантскими исполинами.

В мерцающем освещении сумрачного зала странная метаморфоза произошла и с недорисованной картиной Алексея. Изображенный на ней кричащий человек уверенно смотрел вдаль, без колебаний и каких бы то ни было сомнений. Ожившая голова в темных очках видела будущее и звала за собой. Загадочная картина кричала гостям: «ВестБам! ВестБам. Бам! Бам! Бам!»

Адресно и методично раздаваемые приглашения ручейками растекались по всем направлениям. До вечеринки осталась ровно неделя.

В середине этой недели ребята несколько раз побывали в Планетарии, общаясь с дирекцией и службами. Дело было в том, что после драк, стрельбы и выбитых стекол директор убоялся уничтожения звездного храма и дурной славы и решительно отказался от дальнейших вечеринок. Он былхмур и категоричен, но после нескольких встреч напряженный поединок ответственности и сомнения разрешился традиционным в таких случаях способом. «Танцпол» увеличил сумму аренды и предложил компенсировать любые потери в интерьере. Дирекция не смогла устоять и, выслушав доклад о принятых мерах безопасности, дала добро.

Много времени заняла техническая подготовка. Желая украсить вечеринку каким-нибудь необычайным эффектом, друзья снова оказались в обители Коли-электронщика. Уяснив суть вопроса, самоделкин порекомендовал взять стробоскоп — самый мощный из всех, которые когда-либо создавало человечество. Корпусом этому самодельному прибору служила двухсотлитровая бочка, а внутри была установлена такая мощная газовая вспышка, что ее лучистой энергии хватило бы, чтобы посылать сигналы в самые дальние галактики. Все это (вечеринка и бочка), как утверждал Коля, «будет прекрасно гармонировать».

Слухи о приезде ВестБама вырвались на городской простор. Справляться и хлопотать о проходках и билетах стало такое количество незнакомых людей, что в последние дни перед вечеринкой Алексей был вынужден записать на автоответчик короткое сообщение: «Здравствуйте! «Танцпол» приветствует вас. Вечеринка состоится в Ленинградском планетарии в субботу. Начало в 23.00. Играет ВестБам».

Произошла активизация молодых ленинградцев, представляющих совершенно разные направления современного творчества. Где-то со среды на Фонтанку стали приходить художники, музыканты, журналисты, искусствоведы, модельеры, киноартисты, преподаватели и писатели. Званые и незваные, приходя, они пытались добиться бесплатного прохода для себя и своих друзей.

Date: 2016-08-31; view: 254; Нарушение авторских прав