Час. А они веселятся назло политической обстановке

—Назло оккупантам, —подтвердил Луи. —Что

Ни говорите, молодцы. Это по-французски.

Мы с Луи последний раз танцевали в конце октября.

Танцевать ведь теперь не позволено. Так что хозяин бара

Сторожил снаружи, пока мы, Анри с Ирэн и прочие тан-

Цевали под патефон.

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

Ах, как мы кружились, позабыв обо всем, не сводя

друг с друга глаз! Вокруг мелькали рекламные плакаты,

На барной стойке мерцали в табачном дыму бутылки,

А мы все не могли остановиться... Я сжимала его плечи,

Кружилась голова.

Луи все шептал, что любит, любит, любит, и будет

любить всегда, и что никто и ничто не разлучит нас!

Никогда не забуду дивный вальс, бар на Монпарнасе

и шорох наших подошв под «раз-два-три».

Мы вернулись за столик и наблюдали, как Ирэн

И Анри продолжают под музыку кружить по залу.

Потом вошел хозяин, захлопнул и припрятал пате-

Фон —похоже, к бару приближался для проверки по-

Мещения на благонадежность вечерний комендантский

патруль...»

—Господи, как романтично! —прошептала

Софи. —Как бы узнать, под какую музыку они танце-

вали? Мы бы тоже с тобой, думается, могли...

—Это ведь запрещено. Война, комендантский час,

забыла, что ли? —нежно спросил Арно, обнимая ее за

Плечи.

Она склонила голову к нему на грудь. И снова зазву-

Чали слова дневника Вивьен.

«Но вернусь к рассказу о дне рождения Жака. Ирэн

отвела меня в сторону и тихонько поинтересовалась:

—Откуда вы ее знаете?

—Училась с нами в университете. Помнишь, я рас-

сказывала, как она приставала к моему Луи?

—Так это та самая? —удивилась Ирэн. —Ну надо

же! Теперь она всюду бывает и всюду приторговывает.

У нее в сумке чего только не напихано —масло, колба-

Са... Но говорят, что торгует она не одними продуктами.

Вы с ней, ребята, поосторожнее!

Мы взглянули на Жермен, которая в противополож-